Полет фантазии Главы 9, 10

                Глава девятая

На следующий день я включила телефон, и тут же позвонил Алик. Он поведал мне о явлении Макса в нашу фирму. Он пришел туда с самого утра и пытался выяснить у Алика, где я нахожусь. Алик не стал ему ничего сообщать. Тогда Макс отправился к Венику, и тот, хотя его мямлей никак не назовешь, все ему выложил, даже в центральный офис позвонил, чтобы узнать адрес гостиницы, где я остановилась. Что ж, все вполне в духе Макса.

4Вечером я решила поработать над рассказом. Сюжет даже в общих чертах не был прорисован. Убийство или самоубийство? За что или почему? Первоначально все события я располагала в хронологическом порядке, чтобы не было никаких провалов, а потом уже манипулировала фрагментами, как того требовал замысел.

<<<<<Итак, я остановилась на том, что Василевская хочет женить Литвиненко на себе. Другого выхода она не видит. С голосом становится все хуже, больших денег она не скопила, никто из оставшихся поклонников на роль мужа не годится, да она и не хочет видеть рядом с собой никого кроме Литвиненко. Она постоянно думает, как попрочнее привязать его к себе.

Однажды она приносит кофе в гостиную, где Кирилл обосновался со своими партнерами, и слышит единственную фразу:

- Что вы, Кирилл Андреевич, трусите, как невинная девица?  Будто в первый раз!
Говоривший, увидев ее, замолкает. Но она уже услышала достаточно. Кирилл
использует ее квартиру, чтобы обтяпывать темные делишки. Теперь она знает, чем его зацепить. Нужно записать несколько секретных разговоров. И он никуда не денется. Это даже не шантаж, а просто восстановление справедливости. Она ради него рассталась с мужем, а он до сих пор изображает из себя примерного семьянина, хотя регулярно приходит к ней. Правда, в последнее время визиты становятся все реже. А вдруг они совсем прекратятся? Об этом ей было страшно подумать.

Василевская решительно приступает к делу. Она понимает, что самой ей не справиться с поставленной задачей. Марина звонит полковнику, теперь уже Генералу. Он – самый ее верный друг. Несмотря на то, что предпочла ему другого, он ей иногда звонит и присылает цветы, каждый раз предлагая обращаться за помощью, если понадобится. Такой момент настал!

Для Генерала она придумала подходящую версию. Кирилл в последнее время странно себя ведет, и она хочет во всем разобраться. То, что будет записано, никто кроме нее не должен видеть и слышать. Генерал неохотно соглашается и устанавливает специальную аппаратуру. Но он – профессионал и не может равнодушно пройти мимо информации. Он делает так, чтобы копия записи была и у него.

С этого момента Марина записывает все разговоры, которые Литвиненко ведет в ее гостиной. Только в одном разговоре она видит криминал. Кирилл, разнервничавшись, называет вещи своими именами. Хотя сведущий человек и в других разговорах может найти много интересного. Так продолжается два месяца.

В один прекрасный момент она понимает, что беременна. Она боится поверить в свое счастье. После аборта, сделанного в начале карьеры, ей никак не удавалось забеременеть, хотя она лечилась и здесь, и за границей. Когда-то они с Кириллом мечтали о ребенке. Теперь их мечта сбылась! В свое время рождение его сына развело их, теперь рождение общего ребенка соединит навеки. Она долго не говорит Литвиненко о своей беременности, даже к врачу не сразу идет. Все боится, что ошиблась.

Марина опять чувствует себя молодой и счастливой. Однажды она садится к роялю и начинает петь.

- Голос вернулся! – вдруг понимает она.

Именно за этим занятием застает ее хмурый Литвиненко, который пришел с целью
подготовить их расставание. Увидев ее такой счастливой, прекрасной, поющей его любимую песню прежним изумительным голосом, он понимает, что все еще любит ее. Пусть все пока остается так, как есть. Она замечает перемену, и их отношения обретают новое дыхание.

- Теперь мне ни к чему компромат, - думает она, и убирает шпионскую аппаратуру, а
пленку даже хочет уничтожить, но в последний момент надежно прячет.>>>>>


В воскресенье мы с девчонками – Катей, Настей и Верой отправились на экскурсию. Похоже, они перестали на меня злиться, так как яблоко раздора – Андрей, исчез из поля зрения. Однако не могли скрыть удивления, почему этот красавчик выбрал именно меня. Видимо, меня они красавицей не считали. А одета я более, чем скромно. Я и сама не знала, почему в последнее время стала пользоваться успехом у мужчин. Раньше такого не было.

- Женька, так у вас любовь? – не выдержала Вера.

Я не знала, что ответить, так как до сих пор не могла найти определения тому, что
произошло между нами.

- Просто случайный эпизод, - выдавила я.

- Ничего себе эпизод! – не согласилась Настя. – Я думала, что стена рухнет, даже
хотела вам постучать. –  Я не знала, куда деваться, и попросила закрыть эту тему.

Погода выдалась ненастной. Мокрый снег сменялся дождем. Все вокруг было серым и унылым. Несмотря на это, Москва производила сильное впечатление. Просторная и нарядная, она казалась царицей городов. Да, в этом городе чувствовался масштаб и сильная энергетика! Мы несколько раз выходили из автобуса и фотографировались. Фотоаппараты были у всех, кроме меня. Девчонки обещали переслать мне снимки по электронной почте.

Ноги у меня промокли, и я пожалела, что не взяла с собой сапоги на высоких каблуках. Они, по крайней мере, не текут, правда долго в них ходить я не могла.

После экскурсии Настя с Катей отправились в кино, а мы с Верой – по магазинам. Мне нужно было купить какую-нибудь обувь, а Вере – подарки близким. На это у нас ушло больше трех часов. Я с большим сожалением выложила четыре тысячи за сапоги. Они были неплохого качества и вполне соответствовали моде, но незапланированный расход поверг меня в уныние.

Вечером мы вчетвером пили чай и болтали. Мне было хорошо, и я совсем не думала о личных неприятностях. Позвонил Андрей, и девчонки почему-то догадались, что это именно он, хотя я его по имени не называла.

- А говоришь: эпизод! – встряла Настя.

- Некоторые эпизоды затягиваются.

Сославшись на усталость, я ушла к себе и возобновила работу над сюжетом. Нужно побыстрее написать рассказ, а то перед экзаменами будет не до этого.

<<<<< Итак, к Марине вернулся голос. Она звонит своему продюсеру, и тот организовывает гастрольный тур. Василевская хочет предстать перед зрителями в своих прежних кондициях, а потом, возможно, навсегда уйти со сцены, во всяком случае, на несколько лет, пока ребенок не подрастет.

Наконец, она решает сообщить Литвиненко о своей беременности. В первый момент тот чувствует безотчетную радость, а потом вдруг понимает, что ни в коем случае нельзя допустить рождения этого ребенка.

Жена  на многое закрывает глаза, но этого она ему не простит, да и Марина, похоже, собралась за него замуж. Нет, развод ему не нужен. Возле Катьки постоянно вертится известный адвокат Круглов. Он сам ввел его в свой дом, а тот положил глаз на его жену. Уж кого-кого, а Круглова эта ситуация обрадует. Он его по миру пустит, а с сыном разрешит видеться раз в неделю. Нет, никаких внебрачных детей быть не должно. Нужно как-то уладить этот вопрос, а потом расстаться с Мариной. Хватит подставляться!

- А какой у тебя срок? – спрашивает он.

- Семь-восемь недель.

- Почему же ты мне говоришь об этом только сейчас?

Литвиненко не очень сведущ в этих делах, но понимает, что тянуть нельзя. Он
обсуждает это с главой службы безопасности своего банка, которому полностью доверяет. Они узнают, что аборт нужно делать немедленно, иначе потом никто не возьмется, да и для здоровья опасно. Он пытается склонить Марину к аборту.

- Пойми, я останусь нищим и ничего не смогу дать ни тебе, ни ребенку, - сгущает он
краски.

Василевская возмущена. Не такой реакции она ожидала.

- Ребенок появится на свет в любом случае – с тобой или без тебя. И я не стану ни от кого скрывать, кто его отец, - мстительно добавляет она.

Литвиненко еле сдерживается, чтобы не накричать на нее.

- Значит, так тому и быть. Я проверял, насколько сильно ты хочешь ребенка.

- Дурак! – говорит Марина и обнимает его.

Она счастлива. Скоро гастроли. Ей сшили новые концертные платья, в которых она просто неотразима. Она вернет всех поклонников, которых потеряла в последнее время. Кирилл женится на ней и у них будет ребенок!

Тем временем Литвиненко со своим подручным разрабатывают план, как этого не допустить. Он приходит к Василевской с охапкой цветов и предлагает на несколько дней поехать в роскошный пансионат в Подмосковье, чтобы побыть вдвоем.

- Но у меня через пять дней начнутся гастроли! – противится она.

- Ты успеешь вернуться. Только никому не говори об этом, а то вездесущие
журналисты доберутся, а мне сейчас скандал – совсем не кстати. Объявим наши новости после твоих гастролей.

Они приезжают в пансионат. У них коттедж, со всех сторон окруженный лесом. Стоит дивная пора бабьего лета. Они гуляют по лесу, и Марина чувствует, что ее возлюбленный напряжен и нервозен. Конечно, в его положении развод – дело непростое. Но он сделал свой выбор, думает она.

Да, выбор сделан, но не в ее пользу. Вечером Литвиненко предлагает ей выпить за новую жизнь. Но с тех пор, как она заподозрила беременность, она не выпила ни капли вина и не выкурила ни одной сигареты.

- Только сок!

- Сок, так сок, - соглашается Кирилл и, улучив момент, бросает в бокал несколько
таблеток.
      
Через полчаса у Марины начинаются схватки. Ее привозят в частную клинику, расположенную неподалеку.

Когда она приходит в себя, с ужасом понимает, что случилось. Она в отчаянии. Появляется Кирилл, она рыдает у него на груди и вдруг замечает, что тот притворяется, будто удручен случившимся. На самом деле он испытывает облегчение.  «Ну, что поделаешь, значит – не судьба», - говорит он, пряча глаза.

Она вспоминает, что предшествовало выкидышу. Весь день она прекрасно себя чувствовала, потом выпила стакан соку,  после чего все и началось. Он что-то подсыпал ей в бокал! Марина тут же выкладывает ему свои подозрения. Литвиненко пытается выглядеть возмущенным, но это получается у него неубедительно. Марина понимает, что теперь ненавидит его. Правду говорят, что от любви до ненависти – один шаг. Она уже не хочет выходить замуж за убийцу своего ребенка. Она должна ему отомстить.

- Ты за все ответишь, - говорит она, после чего цитирует его высказывание с
секретной пленки.

Литвиненко в панике. Что делать? Он слишком хорошо знает Марину и понимает, что та, закусив удила, пойдет на все, как только выберется из больницы. Как только выберется из больницы! Значит, она не должна выбраться. Он так доверял ей, а она шпионила за ним. Она должна расплатиться за это!

Он вызывает своего подручного, и вскоре новый план готов. Литвиненко анонимно переводит на счет клиники крупную сумму на лечение Василевской. Кстати, в пансионате и в клинике она находится под другим именем. Ее начинают усиленно пичкать лекарствами, якобы для того, чтобы вывести из депрессии, в которую она впала после выкидыша.

Литвиненко со своим помощником отправляются на ее квартиру  и проводят обыск. Они находят записывающую аппаратуру, Марина не успела вернуть ее Генералу, но пленки нигде нет. Нанятые сыщики пытаются выяснить ее местонахождение через знакомых Марины.

Тем временем продюсер обеспокоен исчезновением Василевской. Он заявляет в милицию, и начинаются поиски. Первым делом проверяют больницы и морги, затем железнодорожные и авиакассы. Похоже, она не покидала город. В гостиницах и пансионатах не останавливалась. Никаких следов. Приходят к Литвиненко, но он заявляет, что и сам обеспокоен исчезновением Марины.

Генерал тоже подключается к поиску, хотя и неофициально. Он уверен, что к этому приложил руку его счастливый соперник. Он договаривается с ним о встрече в ресторане и дает понять, что может обеспечить его неприятностями до конца дней, если тот не скажет, где прячет Марину.

Литвиненко близок к тому, чтобы все рассказать, но хочет посоветоваться со своим сообщником. Генерал решает надавить на него посильнее. Он пока не дает официального хода имеющимся у него материалам, просто запускает кое-какую информацию в печать. Неужели Марина шантажировала своего любовника? Зачем?
У Банкира начинаются проблемы. Журналисты преследуют его, задавая неприятные вопросы относительно деятельности его банка. Правда, исчезновение Василевской пока с его именем не связывают. Об этом промелькнула всего одна заметка, когда сорвались гастроли. Генерал постарался воспрепятствовать скандалу, связанному с ее именем.

Сыщики продолжают искать пленку, но безуспешно. Литвиненко понимает, что только Марина знает, где она спрятана. Нужно добиться от нее правды, но для этого нужно ее вывести из полукоматозного состояния, в котором она уже давно находится.

Марина понемногу приходит в себя. Что с ней случилось? Она почти ничего не помнит и не понимает. Гастроли! Она должна срочно вернуться домой и позвонить продюсеру. Она встает и подходит к окну. Лес приветливо смотрит на нее.

- Нужно срочно ехать в Москву! – единственная мысль бьется в голове.

Она заглядывает в шкаф. Пусто! Что ей надеть? Она выходит в коридор, там никого
нет, открывает какую-то дверцу. Это кладовка. Там она находит старый плащ и туфли, на два размера больше, чем нужно. Облачившись в это, она беспрепятственно выходит через черный ход на улицу и бредет через поле к лесу. В мозгу по-прежнему бьется мысль: надо ехать в Москву!

Марина останавливается и прислушивается – где-то шумят проезжающие машины. Она идет на их шум и вскоре оказывается на оживленном шоссе. Она поднимает руку и около нее останавливается старая «шестерка» с молодым парнем за рулем

- Довезите меня до Москвы, а в оплату возьмите кольцо с бриллиантом. – Она
снимает его неожиданно легко, хотя раньше это делала с трудом. Пока лежала в больнице она не просто похудела, а вся как-то усохла.

В полном молчании парень довозит ее до дома. Она входит в подъезд, консьержка тут же бросается к ней.

- Мариночка, что с вами? – но она не удостаивает ее ответа и поднимается на свой
этаж.

Там она останавливается, ключей нет. Она спускается и отстраненным тоном просит
у консьержки запасные ключи. Та их ей дает, но видом Василевской очень обеспокоена. Она звонит в банк «Транзит», где ее  соединяют с Литвиненко. Он примчался сразу. Из клиники уже сообщили об ее побеге. Он пережил несколько страшных минут. Новый ужас всегда страшнее старого.

Марина не сразу открывает ему. Он не видел ее почти месяц и не сразу узнает. Осунувшаяся, бледная, с огромными испуганными глазами.

- Кто вы? Что вам нужно? Я опаздываю на гастроли! – раздраженно встречает она
своего любовника.

Литвиненко в замешательстве. Она же сошла с ума! Но тут же переводит дух. Она ничего не помнит. Назад ее возвращать нельзя, так как консьержка ее видела, так что придется действовать легально. Он звонит в самую дорогую и престижную клинику, которая занимается лечением неврозов и психических расстройств.

Вскоре и Генерал узнает о ее возвращении. Он навещает ее и видит, во что превратилась некогда любимая женщина. Его чувства к ней в прошлом. Звонки и цветы в последний год были данью привычке. А теперь, в таком виде, она не вызывает у него ничего, кроме жалости.

- Эх, Марина, не на того ты поставила! – думает он. – Но Литвиненко дорого
заплатит за все!
      
Тем временем перепуганный банкир мечется, пытаясь найти выход из создавшегося положения.  Что, если Марину вылечат? Тогда всему конец. Что делать? Он вспоминает об аппаратуре, найденной в ее квартире. Его помощник сказал, что такую на рынке не купишь. Наверняка Генерал постарался для своей подруги. Скорее всего, и пленка у него. Иначе откуда в печати появились намеки? Хорошо, что они нашли аппаратуру. Теперь есть, чем надавить на Генерала.

Литвиненко звонит ему и договаривается о встрече. Генерал сначала отказывается от сделки, но банкир объясняет ему, что Марина теперь представляет опасность и для него, так как именно он установил в ее квартире подслушивающую и подглядывающую аппаратуру совершенно незаконно. Более того, скрывал от органов результаты своих наблюдений. Может быть, он хотел заняться шантажом?

Генералу сейчас скандал совершенно не нужен. Он должен вскоре занять новую должность, которая впоследствии позволит получить следующее звание. Он теперь не готов идти ради Василевской на риск. Литвиненко предлагает ему крупную сумму за сотрудничество, и тот соглашается.

- Только с этого момента молчание Марины – ваша забота.

- Я с этим справлюсь, - хмыкает Генерал.

Он устраивает в клинику своего сотрудника под видом санитара. Тот уверен, что
выполняет задачу государственной важности. Задавать лишние вопросы в их ведомстве не принято. Теперь Марина почти постоянно под его контролем. Он докладывает лично генералу, никто из его сослуживцев не знает, чем он сейчас занят.

Сначала Марина находится в заторможенном состоянии, никого не узнает и все время твердит о гастролях. Потом память начинает к ней возвращаться. Она вспоминает о потерянном ребенке и Литвиненко.

- Он – убийца, - твердит она. – Я найду на него управу!

Когда информация об ее выздоровлении доходит до Генерала, он говорит своему подчиненному: «Делай, как договорились». Санитар инсценирует самоубийство.>>>>>


- Ура! – вслух воскликнула я.

Самое сложное позади. Сюжет выстроен. Осталось только разобраться с убийцами. Что с
ними сделать? Заставить их покончить с собой? Посадить в тюрьму? Или оставить их наедине с совестью? Только вот, есть ли она у них? Ладно, концовка придумается потом. Если, работая над сюжетом, я сама вела по жизни своих героев, то потом, при написании рассказа, они вели меня за собой.

Для этого надо их оживить. Каждый должен иметь свою историю и характер, которые и заставят их действовать тем или иным образом.

- Главное сделано, а основное – впереди, - так я подытожила выполненное.

Я подружилась с девчонками. Мы везде ходили вчетвером. Нам было весело и интересно,
только времени для написания рассказа мало оставалось. Обычно я работала до двух часов ночи, а потом в полном изнеможении добиралась до подушки.

- Женька, ты чем по ночам занимаешься? – как-то спросила Катя. – Как будто по
клавишам стучишь.

- Так и есть, - признала я. – Шеф работенку подкинул.

- За отдельную плату? – поинтересовалась Настя.

- Естественно.

- Тогда стучи, - разрешила она.

        <<<<< Жизнь моих московских героев стремительно развивалась. Певицу я назвала Анастасией Павловской, банкира – Дмитрием Остапенко, а Генералу досталось имя Федора Иннокентьевича Лукьянова.

Анастасия Павловская была окружена толпой друзей и знакомых. У нее была близкая подруга – тоже певица, хотя и не такая популярная, из-за чего их отношения были очень не простыми. Кроме того, она близко общалась со своим парикмахером и портнихой. У них были тяжелые судьбы, и Павловская им помогала, чем могла. Они искренне переживали, когда у нее появились проблемы с голосом. Связь с Остапенко они не одобряли.

Продюсер, построивший свое благополучие на ее карьере, стал испытывать финансовые затруднения. У него возникли проблемы в семье, которые он заливал спиртным. В общем, ее окружали живые люди.

Нашлось место и для фанаток. Две женщиын, которых я встретила у ее подъезда в день похорон, стали вхожи в ее дом. Они были чем-то средним между подругой и прислугой.
Их такое положение, такая близость к кумиру устраивала, ее – тем более.

Итак, в печати сообщается о самоубийстве Павловской, следствие подтверждает эту версию. На кладбище собирается много народу – друзья, коллеги, поклонники и просто те, которые появляются повсюду без всяких приглашений. Банкир и Генерал на похороны не приходят. Для этого они недостаточно циничны.

В тусовке обсуждают, кому достанется наследство, так как завещания не было. По слухам денег она оставила немного, но просторная квартира в престижном районе и то, что в ней, представляют немалую ценность. Только через месяц объявляется двоюродная сестра Анастасии – простая деревенская женщина.

Я помнила свои поездки на Брянщину и вполне достоверно описала жизнь и быт родственницы певицы. Ей я дала имя своей тетушки – Варвара.

Варя узнает о смерти сестры случайно. Она смотрит какой-то концерт по телевизору и с ужасом слышит, как известный певец посвящает свою песню безвременно ушедшей певице Анастасии Павловской. Она испуганно замирает, потом бежит на почту – звонить в Москву, но Настин телефон не отвечает.

Двоюродные сестры редко общались, но Настя всегда говорила, чтобы Варя к ней обращалась, если понадобится помощь. Варя привыкла сама обходиться и не докучала богатой родственнице.

Варвара приезжает в Москву и от консьержки узнает подробности  последних месяцев жизни Анастасии. Потом та сводит ее с парикмахершей певицы. Вскоре все узнают, что объявилась наследница.

Приближаются сороковины. Варя хочет провести поминки сестры в ее квартире.

- Надо, чтобы все по-людски было. Какие поминки в ресторане?

Фанатки помогают готовить и обслуживать гостей. На следующий день приходят
убирать квартиру. Одна из них занялась стиркой. Что-то падает за стиральную машину. Она зовет подругу, и они вместе с трудом отодвигают здоровенный агрегат. Упала всего-навсего пуговица, но они там обнаруживают пластиковый пакет с пленкой.

- Что это? И как там оказалось? – спрашивает одна.

Они испуганно переглядываются, так как до сих пор не верят, что Анастасия покончила с собой.

- Может быть, из-за нее ее и убили? – шепчет вторая.
Первая прячет пленку в карман.

- На досуге подумаем, что с этим делать.

Они, как ни в чем ни бывало, продолжают уборку.>>>>>

Пусть дальше читатели сами додумывают, как поступят фанатки. Мне кажется, что они должны докопаться до правды и наказать убийц. Но это – уже совсем другая история.

Я перевела дух и, не перечитывая, отправила свой очередной шедевр Наталье Васильевне. Через день должен был состояться экзамен, а я еще не начала к нему готовиться.

Весь следующий вечер мы с девчонками провели в моем номере, экзаменуя друг друга и используя мой ноутбук в качестве тренажера. У Кати и Насти было высшее образование, обычное дело для нынешних секретарш, Вера окончила финансово-экономический колледж. Я среди них была самая необразованная, но ни в чем им не уступала.

- Женька, правда, что ты только школу окончила? – спросила любопытная Вера.

- Правда.

- Наверное, ты давно с компьютером работаешь?

- Несколько месяцев, - немного преувеличила я.

Они переглянулись, и расспросы прекратились. Позвонил Андрей. Он вернулся из
командировки и предлагал встретиться. Я уже не скрывала от девчонок, что мы перезваниваемся, на самом деле звонил только он.

- Мы сейчас к экзамену готовимся. Обойдусь без поблажек. До завтра, - вот что
ответила я на все его предложения.

- Здорово ты его отшила! – восхитилась Вера.

- А он все равно липнет, - заметила Настя. – Почему?

- Может быть, мужикам нравится, когда их отшивают? – предположила Катя.

- Уж точно не всем, - не согласилась Настя. – Я тут одного отшила, так он сразу исчез. Навсегда.
      
Мы посмеялись и продолжили занятия. На следующее утро дружной четверкой отправились на экзамен. Комиссия в составе трех человек – седовласого Константина Ивановича, тучной Маргариты Петровны и ослепительного Андрея была уже на месте.

Первая часть экзамена была отдана на откуп компьютеру, то есть тестированию. Я
тщательно обдумывала ответы, но справилась быстрее всех, получив наивысший балл. Затем подошла к столу и вытащила билет. Посмотрев вопросы, я решила отвечать без подготовки. Преподаватели хищно накинулись на меня. Я отвечала вполне прилично, во всяком случае, ни одной очевидной глупости не сказала. Они поставили мне пятерку и отпустили с миром.
Я перевела дух. Вот бы так сдать экзамен в институт! Я сидела на диванчике в коридоре и ждала своих подруг. Вышел Андрей и, подойдя ко мне, наклонился и поцеловал в щеку. Не знаю, что я почувствовала, но явно не восторг.

- Здравствуй, Женечка! – оказывается я для него уже Женечка, - Молодец, очень
хорошо отвечала. Теперь о главном. Дождись меня, пожалуйста. Я не смогу уйти, пока весь этот цирк не закончится. Сходим куда-нибудь, отметим твой успех.

- Мы с девчонками в кафе собираемся. Хочешь, иди с нами, - любезно предложила я.

Он недовольно поморщился и заявил, что ему хочется побыть вдвоем.

- Ну, уж нет! Потом опять скажешь, что я тебя «продинамила». Если ты на что-то
рассчитываешь, я тебе сразу могу сказать, что зря.

В это время из кабинета выскочила Настя и с криком: «Пять!» принялась меня обнимать.

- Я как раз об этом и хотел с тобой поговорить. Пожалуйста, дождись меня. Или
устройтесь в кафе неподалеку, я за тобой зайду.

- Хорошо, иди – работай! Если меня здесь не будет, позвони.

Он с явным облегчением вернулся в кабинет. После некоторого затишья девчонки стали
выскакивать друг за другом. Все были в отличном настроении, получив за экзамен пятерки и четверки. Только Аня – рыжая толстушка из Калининграда рыдала навзрыд. У нее единственной была тройка.

- Неужели Андрей «срезал» ее, как и обещал? Вот сволочь! – гневно думала я. –
Ничего, я ему еще задам!

Он догнал нас у выхода, когда мы обсуждали, куда податься.

- Андрей, а вы завтра придете на вручение дипломов? – спросил кто-то.

- Обязательно, в первых рядах, - заверил он. – А теперь разрешите похитить Женю, нам с ней надо поговорить. - Несколько человек выразительно хмыкнули.

- Пока, девчонки, - бросила я.

Андрей был без машины, так как собирался пригласить меня в ресторан со всеми
вытекающими отсюда последствиями. Я подозрительно посмотрела на него:

- Говори сразу, что я тебе буду должна за это? Боюсь, что мы не столкуемся.

- Ничего не должна. Это совершенно бескорыстное предложение, - заверил он. –
Посидим, поговорим. Остальное от тебя зависит.

Вскоре мы оказались в небольшом уютном ресторанчике, который, как нельзя лучше,
подходил для приватной беседы. После того, как был сделан заказ, я сама завела разговор.

- Андрей, скажи честно, ты гипнотизер?
Он усмехнулся:

- Откуда такие мысли в твоей прелестной головке? Давай лучше выпьем за успешный
экзамен.

Мы подняли бокалы. Я только чуть-чуть пригубила вино, прислушиваясь к себе, не
появятся ли первые признаки помешательства. Нет, все было нормально.

- Ты все-таки ответь. Никак иначе я не могу объяснить свое поведение. Поверь, для
меня это очень важно. Если ты не хочешь говорить откровенно, я уйду. Не могла я ни с того, ни с сего на тебя наброситься! – Я стала подниматься, но он усадил меня.

- Я не гипнотизер. Виновата маленькая белая таблеточка, которую я бросил в твой
стакан.
      
Казалось, эта фраза добиралась до моего мозга окольными путями, так как ее смысл дошел до меня не сразу.

- Зачем ты это сделал? За что?

Он мрачно усмехнулся и подозвал официанта, попросив принести сигареты.

- Два года не курил, - сказал он, оттягивая объяснение.

Я не стала читать лекцию о здоровом образе жизни, а продолжала таращиться на него:

- Зачем?

Он сделал пару нервных затяжек и все рассказал. За несколько дней до нашей встречи
приятель дал ему четыре таблетки, посоветовав их при случае использовать. Он пообещал незабываемые впечатления, особенно, если принять сразу две таблетки. У Андрея проблем с девушками и эмоциями не было, и он почти  забыл о подарке. Тут ему подвернулась я – серьезная, умная и симпатичная, так он охарактеризовал свое первое впечатление.

Сначала он думал, что я близко к себе не подпускаю из кокетства, но на второй день понял, что ему действительно ничего не светит. Такого с ним почти никогда не случалось. Его это задело, и он вспомнил о таблетках. То, что последовало за этим, превзошло все его ожидания.

- Ты тоже выпил таблетку? – еле слышно спросила я.

Он в очередной раз усмехнулся:

- Если бы я это сделал, мы с тобой эту гостиницу разнесли бы к чертовой матери!-
В груди у меня все сжалось, но слез не было.

- Подонок! – бросила я ему в лицо и направилась к выходу.

Он догнал меня в вестибюле, и мы молча шли по улице. Я была ошеломлена, раздавлена
и уничтожена.

- Ты хуже насильника. Тогда бы у меня был хоть какой-то шанс, - сказала я.

Он пытался убедить меня в том, что раскаивается и теперь испытывает ко мне самые
искренние чувства. Он, якобы, понял это, будучи в командировке и не мог дождаться встречи. Меня его переживания не волновали.

- Ты мне всю жизнь испортил! Макс позвонил ночью, когда ты уже ушел, и я все ему
выложила. Он не поверил и примчался в Москву. Я все подтвердила. А что я могла ему сказать, когда сама ничего не понимала?

- Расскажи ему правду. Он простит, - буркнул Андрей.

Я пренебрежительно взглянула на него:

- Как у тебя все просто! Наверное, никогда настоящих чувств не испытывал, все
суррогатами обходишься. Ладно бы, был уродом, а так – зачем? Зачем? – Он молчал. – В спорте за употребление допинга дисквалифицируют. Тебя бы следовало за это вывести из большого спорта на пару лет. – Он усмехнулся, но опять ничего не сказал.

Мы еще немного побродили по улицам, потом я подняла руку и остановила машину. Не было сил идти к метро, а потом еще полчаса трястись в автобусе.

- Я провожу, - он разместился рядом со мной на заднем сиденье. – Женя, прости меня!

- Бог простит, - ответила я. Не знаю, откуда у меня появилась страсть к театральным эффектам.

Когда я вернулась в гостиницу, в соседнем номере было тихо. Девчонки, наверное, еще
сидели в кафе. Я легла, не раздеваясь, и сразу же уснула.

Утром я сказалась больной и попросила Веру получить за меня диплом. У нее поезд уходил, как и у меня, ночью, так что она собиралась вернуться в гостиницу. Настя с Катей отправились с вещами. Мы расцеловались и обменялись телефонами и электронными адресами. Они пообещали выслать мне фотографии.

Когда все ушли, я отправилась в магазин и запаслась провизией на день. Не так я мечтала провести последний день в столице. Потом включила ноутбук и прочитала электронную почту. Мне пришло два письма – от Тани и Наталья Васильевны.

Танька расписывала свою поездку в Калифорнию, в следующий раз обещала прислать фотографии. Похоже, ее муж не слишком там надрывался. Они все время куда-то ездили отдыхать.

Наталья Васильевна сообщала, что с интересом прочитала мою повесть. Повесть! Решили ничего не сокращать, так что ее будут печатать в нескольких номерах. Она просила сообщить название, так как я забыла его указать. Действительно, это просто вылетело у меня из головы. Вообще удивительно, что я смогла что-то написать, когда сердце разрывалось на части. Как же мне назвать свою повесть? Все казалось банальным и тусклым. Ничего не придумывалось. Я прибегла к методу Ниро Вульфа, но в последнее время он мне не помогал. Ладно, с этим успеется.

Я ответила на Танькино письмо, потом от нечего делать стала перебирать скопившиеся газеты. Часть из них решила взять с собой. Как знать, может быть, я решу продолжить цикл московских рассказов. А что, если так и назвать свое творение – «Московская повесть»? Если ничего лучшего не придумаю, то пусть так и будет.

До прихода Веры я сидела, тупо уставившись в телевизор, но мои мысли все время возвращались к Максу. Может быть, позвонить ему и все объяснить? Тут вспомнилась его последняя фраза: «Женя, я устал от тебя. Очень устал». Он не захочет со мной разговаривать. Нечего пенять на Андрея, сама во всем виновата. Зачем поехала с ним кататься? Ладно, не пустить его в туалет я не могла, но зачем стала пить с ним вино? Хотела увлечься и отвлечься? Вот и отвлеклась.


Я с удовольствием разглядывала принесенный Верой диплом. Корочки были солидными, за них мы заплатили по семьдесят рублей. Настя возмущалась:

- Они оплачивают нам гостиницу, командировочные, бесплатно учат, а тут – такое
крохоборство!

Но за удовольствие их созерцать я заплатила бы и дороже. Надеюсь, это не последний
диплом в моей жизни. Учиться мне нравилось.
И
з гостиницы мы с Верой вышли вместе, так как наши поезда уходили почти в одно и то же время, хотя и с разных вокзалов. Неожиданно появился Андрей.

- Женя, я провожу тебя! – он выхватил мою сумку.

- Нас двое, - я попыталась вернуть свой багаж.

- Значит, я провожу вас двоих.

Вера с удовольствием направилась к машине. Мы отвезли ее на Павелецкий вокзал, затем
поехали на Ленинградский. До отхода поезда оставалось около двух часов, мы добрались слишком быстро. Андрей предложил зайти в кафе.

- Нет, хватит! Я с тобой уже напилась и наелась. Спасибо, что проводил, хоть какая-то от тебя польза. Нечего зря время терять, в поезд я и без тебя сяду. – Он не ушел.
Мы долго слонялись по вокзалу, затем вышли на перрон. Андрей часто курил, я ничего
не говорила ему по этому поводу. Слава Богу, если его совесть мучает.

Позвонил Алик. Мы с ним давно договорились, что он меня встретит, он уточнял детали.

- Я уже на вокзале. Двенадцатый вагон. Прибывает в восемь пятьдесят, - отвечала я на его вопросы. – Пока. До завтра.

- Ты помирилась со своим Максом?

- Нет, но тебя это не касается. Надеюсь, мы больше не увидимся.

- Женя, прости меня! – Он сунул руку во внутренний карман куртки, и у него на
ладони я увидела три маленькие белые таблетки. – Обещаю, что это не повторится, - сказал он и выбросил их на рельсы.

На меня его поступок не произвел никакого впечатления.

- Ты поступил опрометчиво. А вдруг кто-нибудь еще не влюбится в тебя с первого
взгляда? Что ты будешь делать?
Он ничего не ответил.


                Глава десятая



Москва осталась позади, окутанная, как и моя повесть, серой дымкой тоски, разочарований и несбывшихся надежд. Алик встретил меня с цветами и проводил до дому. Я пригласила его на чашечку кофе и рассказала о своей учебе и новой повести. Он попытался обнять меня, но я в таком ужасе от него отшатнулась, что он только обреченно вздохнул.

В поезде я решила, что ни с кем встречаться не буду. Моей душе требовался отдых, может быть даже на пару лет, как раньше. Иначе в расцвете лет инфаркт заработаю.

Следующие две недели я работала, не покладая рук. В офисе накопилось много работы, на курсах я была вся в долгах и куча домашних дел. Я навестила родственников, забрала квитанции, съездила в библиотеку и еще много чего. Все-таки один свободный вечерок я выкроила и пригласила своих друзей – Алика, Нинку с Рафиком и Ваську с женой в кафе, вручив им по экземпляру «Криминального чтива» с автографом, в котором начали печатать «Московскую повесть».

Мужчины не дали мне расплатиться за ужин, взяв все расходы на себя. Мы провели прекрасный  вечер, только Алик был мрачнее тучи. Он проводил меня до дому, но в гости напрашиваться не стал.

- Женя, я не смогу завтра отвезти тебя на курсы, - заявил он.

- Какие проблемы! Сама доберусь.

- Ты не поняла. Я вообще больше не смогу провожать тебя на курсы.

Я изумленно уставилась на него:

- Я тебя чем-то обидела?

- Нет, просто я, как ты выражаешься, завел себе девушку. Не хочу давать поводов для ревности.

- Что ж, поздравляю!

- Тебе все равно?

- Нет, я очень за тебя рада, - почти искренне сказала я.

- До завтра, - кивнул он на прощание, - и ушел.

Так я лишилась последнего поклонника. Ничего, спокойнее будет, утешила я себя.
Иногда повышенное внимание Алика докучало мне, но терять его как друга не хотелось. Однако и на работе он стал обращаться ко мне исключительно по делу. Я свыклась и с этим. Меня теперь трудно было чем-нибудь прошибить.

Черный монолит, возникший в душе после разрыва с Максом, исчезать не хотел. Иногда он немного съеживался, чтобы потом вновь разбухнуть. Сейчас он имел средние размеры, и это почти не мешало мне жить.

Я начала работу над новым рассказом – спокойно и с удовольствием, совсем не так, как писала первые рассказы. Никто меня не торопил, так как мою повесть еще не допечатали. Московский цикл я решила пока не продолжать. Местный материал был мне ближе.

Весна полностью вступила в свои права, что не могло меня не радовать. Я сменила старую Нинкину куртку на легкую замшевую. Она мне очень шла.

В эту пятницу я пришла на работу позднее обычного, так как нужно было купить канцелярские товары для офиса. Раньше Алик помогал мне и довозил тяжелые мешки на машине. На этот раз я не стала к нему обращаться.

Еле дотащившись до офиса, я остановилась перевести дух. На площадке второго этажа весело болтали двое. Один голос принадлежал Алику. А кто второй? Неужели Андрей? Я немного помедлила, но они не уходили, и я стала подниматься по лестнице. Андрей, по-видимому, вернулся к старой привычке, так как курил, а проповедующий здоровый образ жизни Алик просто болтал с ним. Андрей заметил меня первым.

- Какие варвары работают в вашей конторе! Использовать такую умную и
очаровательную девушку в качестве тягловой силы! – он бросил сигарету и взял у меня сумки.

- Почему ты мне не позвонила? Я бы довез, - буркнул Алик.

- Ничего, сама справилась.

- А вы разве знакомы? – вдруг озадачился он.

- Еще как! – начал Андрей, но я его перебила:

- Андрей преподавал у нас на курсах.

Алик перевел взгляд на него:

- Когда это ты учителем заделался?

- Я же эту систему разрабатывал.

- Раньше ты говорил, что адаптировал американскую, - встряла я.

- Хорошая у тебя память, но это почти одно и то же. Куда нести твои мешки?

Наша фирма занимала пять помещений. В трех больших комнатах располагались
сотрудники, которые создавали сайты и программный продукт, как было принято говорить. Оставшиеся две комнаты были смежными. Первая использовалась в качестве приемной, в ней мы  были вдвоем с Зиной. Из приемной был вход в кабинет Веника. Еще у нас имелась кухня и санузел.
      
Андрей донес груз до приемной.

- Я к тебе немного позднее подойду. Нужно посмотреть систему в работе, может быть,
у тебя найдутся какие-нибудь замечания и предложения.

Я кивнула ему в знак согласия. После его ухода Зина оживленно заметила, что Андрей
такой красавчик, и в прошлый приезд все девчонки были от него без ума. Я в этом нисколько не сомневалась, но мне его приезд был совсем не кстати. Вспоминать о прошлом не хотелось, а ведь придется. Я чувствовала, что он в покое меня не оставит. Он несколько раз звонил мне. Я отвечала односложно, но все-таки отвечала. Сама не знаю, зачем. Не люблю разборок и скандалов. Надеялась, что все затихнет само собой. Ничего, прорвемся, успокоила я себя.

Веник явился на работу только к двенадцати. Андрей почти сразу прошел к нему. Тут же высунулась голова начальника:

- Женя, организуй, пожалуйста, нам чайку.

- С печеньем или бутербродами?

Голова исчезла, потом появилась вновь:

- Андрей любит чай с печеньем.

- И красное вино с таблеткой, - подумала я.

Зина отправилась в налоговую инспекцию, а я в обеденный перерыв потихоньку
улизнула. На работе я успела перекусить, поэтому просто гуляла по улицам. Незаметно я оказалась у ресторана «Фонтан». Он работал. Неужели всю вину свалили на охранника? А как же Хозяин? Нотариус? Неужели они выкрутились?

Я рассмеялась. Нельзя так глубоко погружаться в вымысел! Может быть, все обстояло иначе. Тогда почему нападали на меня? Кстати, в суд меня не вызывали, значит, Охраннику предъявили только убийство студентки. Конечно, следователь говорил, что они не были уверены в том, что нападения на меня были совершены именно его ножом. Всего лишь похожим.

Я сделала шаг по направлению к ресторану, но потом остановилась. Обеденный перерыв заканчивался. Пора возвращаться на работу.

После обеда мы с Андреем два часа просидели за компьютером, обсуждая достоинства и недостатки новой системы. Он то и дело отвлекался:

- Давай, вечером куда-нибудь сходим!

- Нет.

- Почему?

- Не хочу.

- Но почему?

- Просто не хочу. Неужели это так трудно понять?

В его присутствии я чувствовала неловкость и раздражение. Черный монолит разбухал
так, что было трудно дышать. Из-за этого подонка мы расстались с Максом. Андрей продолжал настаивать на том, что встретиться и поговорить нам просто необходимо. Он специально приехал в пятницу, чтобы остаться на выходные.

- Запасся новинками фармакологии? – поддела я его. - В ответ он выдал возмущенную тираду.

- Не надо строить из себя оскорбленную невинность. Кстати, почему Аня тройку
получила, единственная из всех?

- Какая Аня?

- Рыжая толстушка из Калининграда.

- Ах, эта… Действительно, тройку она получила незаслуженно, потому что надо было
ставить два. Тест вообще завалила, и беседа с ней никому удовольствия не доставила.

Я ему почти поверила, но от встреч с ним в нерабочее время наотрез отказалась. Между нами никогда ничего не может быть. Не все можно забыть и простить. Как он этого не понимает? Заглянул Алик, и Андрей, в самом мрачном расположении духа, покинул меня. Я облегченно вздохнула.

Сегодня после работы собирались отмечать день рождения Даши. Она работала в группе Алика и была к нему явно неравнодушна, вследствие чего ко мне относилась довольно прохладно. Впрочем, наши чувства были взаимны. В некотором смысле я вела себя, как собака на сене. Сама с Аликом встречаться не собиралась, но мне было бы неприятно, если бы он выбрал кого-нибудь из нашей конторы, ту же Дашу, например. Хорошо, что он нашел себе девушку на стороне.
Я встретила именинницу в коридоре и, поздравив ее, извинилась, что не смогу принять участие в празднике, так как мне нужно на курсы. Ее это известие не огорчило.

- Все понимаю. Ученье – свет, - радостно напутствовала она меня.

Отпросившись у Веника, я смылась немного пораньше. Позвонила Нинке и попросилась
к ней на ночлег. Она сказала, что все выходные будет у Рафика, так что я могу располагать ее комнатой. Я забежала к ней за ключами.

Покупатели не спешили освободить Нинку от оставшихся пирожков, и она уныло стояла, с тоской глядя на проходивших мимо людей, время от времени выкрикивая: «Горячие пирожки! Кому пирожки?» Меня мороз по коже продрал, когда я увидела эту картину. Совсем недавно я тоже так стояла, мечтая побыстрее отделаться от своей аппетитной продукции.

На моем месте, рядом с Васькой, торговала худосочная бледная девица.

- Ничего, скоро округлишься и разрумянишься, - подумала я, в очередной
раз порадовавшись, что теперь никакого отношения к торговле пирожками не имею.

Мы с Васькой перекинулись парой фраз. Он сказал, что уже подыскал себе работу в
конструкторском бюро. Теперь будет торговать только по выходным, пока не распродаст все запасы. Я искренне поздравила его с переменами в жизни.

- Эта Людка – такая дура, - кивнул он на мою преемницу, - с ней не о чем говорить.

Наконец, я подошла к Нинке.

- От кого на этот раз прячешься? – поприветствовала она меня.

- От московского знакомого.

- От того ублюдка?

- Да.

Нинка единственная из всех была в курсе моих московских приключений. Она протянула
мне ключи, после чего мы договорились встретиться в воскресенье вечером.

Я не была уверена, что Андрей станет преследовать меня и ждать под дверью. Но на всякий случай решила подстраховаться. Вдруг Алик скажет ему мой адрес? Мне не хотелось его видеть. Я потихоньку залечивала раны, а сегодня Андрей опять взбудоражил меня, и тоска по Максу стала нестерпимой. Я даже на курсы не пошла, так как не могла ни на чем сосредоточиться.  Забежала домой, взяла бумагу и кое-что из вещей и отправилась к Нинке. Немного подумав, отключила телефон.

Реальная жизнь меня опять не устраивала, и я погрузилась в атмосферу очередного рассказа, за работой не заметив, как промелькнули выходные.

В понедельник со всех сторон на меня посыпались новости. Зина рассказала, что мое отсутствие на праздничной вечеринке не осталось незамеченным. Андрей и Алик подняли настоящий переполох, стали мне звонить, но не дозвонились, и вскоре оба ушли, чем нанесли тяжкую обиду имениннице. Потом и Алик пожаловал и накинулся на меня с вопросами.

- Почему меня не было на курсах? И где я ночевала? И что с моим телефоном?

Зина тактично вышла из комнаты, и я честно ему ответила, совсем, как раньше:

- Не хотела встречаться с Андреем, о чем ему прекрасно известно, но он очень
непонятливый. Пришлось принять меры.

- Что он тебе сделал?

- Он тебе ничего не рассказывал?

- Нет.

- Тогда при случае спроси. В общем, я ничего не хочу о нем слышать.

Алик сел рядом и погладил меня по голове.

- Женька, я никак не пойму, кто ты – невинное дитя или роковая женщина?

Я непроизвольно хихикнула.

- Скажешь тоже! Если я роковая, то прежде всего для себя. До того тошно, что жить
не хочется.

- Давай сегодня куда-нибудь сходим! – неожиданно предложил он.

- А как же твоя девушка?

- Сердцу не прикажешь! А уж как я старался! – Он рассмеялся. – Посидим, поплачемся
друг другу в жилетку, все лучше, чем изображать то, чего не чувствуешь.
      
Я испытала к нему нечто вроде нежности. Как хорошо я понимала его, а он меня.

- И все же, что сделал тебе Андрей? – опомнился Алик.
Ответить мне помешал приход Зины.

- Хватит любезничать, мне работать надо.

С этого дня наша дружба с Аликом возобновилась. Он расстался со своей девушкой, я
так и не узнала, что она  из себя представляла, и где он с ней познакомился. Даша смотрела в мою сторону явно недоброжелательно, но мне до этого не было никакого дела.

После того, как полностью напечатали «Московскую повесть», опубликовали еще два моих рассказа, но они особой популярностью не пользовались, чувствовалось, что писала я их без вдохновения. Я решила, что пора написать что-нибудь более вразумительное.

Алик вез меня на курсы, когда позвонила Наталья Васильевна и сказала, что «Московскую повесть» хочет опубликовать один столичный журнал. У меня с «Криминальным чтивом» не было никакого письменного договора, о чем они сейчас сожалели. Она просила завтра подъехать в редакцию и обо всем договориться. Алик тут же встрял с советами, беспокоясь, что дельцы из «Криминального чтива» обведут меня вокруг пальца.

- У тебя есть знакомые юристы? – спросил он.

Я вспомнила Рому Ракитина, но ход в ту компанию и в ту жизнь был закрыт. Алик пообещал обратиться к отцу, у того есть всевозможные знакомые. А пока, строго сказал он, в редакцию не езди и никаких бумаг не подписывай. На том мы и порешили.

Через неделю я появилась там в сопровождении седовласого солидного мужчины, Ивана Ильича, хорошего знакомого отца Алика. Он вел переговоры с главным редактором, после чего я поставила свою подпись на многочисленных бумагах, и моя повесть отправилась в столицу, а потом и я вслед за ней.

Чтобы отпроситься с работы, мне пришлось рассказать Венику о своих литературных подвигах, а вскоре и вся контора гудела, обсуждая эту новость. Большинство искренне меня поздравляли, но были и такие, кто кидал в мою сторону недоброжелательные взгляды. Даша – лишь одна из них.

Веник расчувствовался и расщедрился. Мою поездку он решил оформить как командировку, дав мне пустяковое поручение в главный офис. Алику очень хотелось сопровождать меня, но как раз в эти дни к нему должны были приехать заказчики, и его отсутствие было невозможно.

- Держись подальше от Андрея, - предостерег он, хотя до сих пор не знал, что
произошло между нами.

- Надеюсь, что вообще его не встречу, - буркнула я. – У меня дел в главном офисе
всего на пятнадцать минут.
      
Но я его встретила. Он  окликнул меня, когда я направлялась к выходу из здания. Я ускорила шаг, каблук зацепился за железную решетку в полу, и я во весь рост рухнула на каменные ступени. Ладони и колени были разодраны в клочья. Я еле сдерживалась, чтобы не завыть от боли. Андрей подскочил и помог мне подняться.

- Очень больно? – поинтересовался он.

- Нет, приятно, - буркнула я, уже оправившись от шока.

Я осмотрела следы разрушений. В таком виде появляться в издательстве нельзя. Зачем я
в поезде переоделась – сменила джинсы на юбку и колготки? Раны нужно было обработать и надеть джинсы. Но где?

- У меня в машине есть аптечка, - сказал Андрей.

Пришлось вслед за ним, прихрамывая, направиться в машину. Стиснув зубы, я смазала
ссадины йодом и, поблагодарив его, стала выбираться из машины.

- Куда  ты пойдешь в таком виде? – он взял меня за руку.

- Вернусь в офис и надену джинсы, - ответила я и остановилась.

Сумку с вещами я оставила в камере хранения на вокзале. Вроде бы головой не
стукалась, а сразу сообразить не смогла. Я опять села в машину и попросила довезти до магазина, чтобы купить новые колготки, а еще лучше – до вокзала, чтобы переодеться в джинсы.
      
Через час в джинсах и кроссовках я ехала в издательство, назвав Андрею адрес.

- Что ты там собираешься делать? – небрежно поинтересовался он.

- Заключать договор, - брякнула я, – только я уже опаздываю.

Он явно заинтересовался, но больше ни о чем спрашивать не стал. Быстро довез меня до
нужного места и предложил подождать, пока я освобожусь.

- Разве тебе не нужно вернуться на работу?

- Перебьются, - мрачно ответил он.

- Спасибо, что довез. Не жди меня, не знаю, когда освобожусь.

Мне хотелось выпорхнуть из машины легкой птичкой, но колени сильно болели, и я,
припадая на левую ногу, поковыляла к входу.

Я пробыла в издательстве около трех часов. Меня, видимо, решили наказать за опоздание, а может, случайно так получилось, но нужных людей на месте не оказалось. В конце концов, все вопросы были решены. Сумма обещанного гонорара так меня впечатлила, что я еле сдерживалась, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Надо держать лицо! На более буйную радость сил не было, да и компания не та.

Аванс обещали перевести на мою карточку в ближайшие два дня. Я решила, что первым делом куплю ноутбук. Надоело заниматься двойной работой – сначала писать, а потом по вечерам печатать в офисе. Наталья Васильевна больше рукописные тексты не принимала. Видимо, у писателей закончилась зимняя спячка, и их редакционный портфель был набит до отказа. Правда, мои рассказы шли вне очереди, но если я буду халтурить, как в последних двух случаях, то мои творения будут подолгу лежать в пресловутом портфеле.

Мне хотелось с кем-нибудь поделиться новостями. Жаль, что Алик не смог со мной поехать. Мы бы зашли в кафе и отметили мой выход на столичный уровень. Охваченная такими мыслями, я вышла из издательства, собираясь направиться в сторону метро, но Андрей перехватил меня. Моя блуждающая улыбка тут же исчезла. Опять, глядя на него, я думала о Максе. Мне хотелось воскликнуть: «Максик, милый, ну где же ты?» Но его не было, а был Андрей – молодой, красивый и сильный, явно испытывающий ко мне какие-то чувства. Впрочем, вряд ли к нему можно применять такие слова. Человек, способный сделать то, что сделал он, по моему мнению, ни на что высокое не способен.

- Куда поедем? – поинтересовался Андрей.

Я посмотрела на него, и неожиданно мне стало его жаль. Вдруг он искренне раскаивается
в содеянном и хочет все исправить? А я лишаю его шанса.  «Стокгольмский синдром», - припечатала я себя, но, тем не менее, села в машину со словами: «Я ужасно есть хочу». В издательстве я выпила три чашки кофе, он уже лез у меня из ушей, но надолго обмануть желудок не удалось.

Андрей заметно повеселел и пообещал накормить меня до отвала в одном симпатичном ресторанчике.

- Учти, я сама за себя расплачусь, - заявила я.

- Ты, что, феминистка?

- Нет, но твоих благодеяний с меня достаточно. К тому же, выражаясь твоим языком, я собираюсь «прокрутить тебе динамо», так что еще не поздно отказаться от совместного ужина. Он усмехнулся:

- Можешь «динамить» меня сколько угодно, только не исчезай. В Питере я убедился,
что ты умеешь это делать.

Я смотрела в окно и радовалась жизни. Москва опять очаровывала меня. Я познакомилась с ней, когда на ее улицах весна сражалась с зимой за свои права, а сейчас ласковое майское солнышко подсвечивало зеленое кружево деревьев и яркий изумруд газонов. Жизнь продолжалась, пусть и без Макса. Я прислушалась к себе. Черный монолит был на месте, съеживаться он не хотел, но я так притерпелась к нему, что почти его не замечала.

Покружив по каким-то переулкам, мы оказались на симпатичной тихой улочке и остановились у недавно отремонтированного старинного здания.

- Старая Москва, - прочитала я название ресторана.

Судя по всему, это заведение было не из дешевых. Я с трудом выбралась из машины и
посмотрела на свои колени, которые казались мне деревянными, так как не хотели сгибаться. Сквозь джинсовую ткань просочились бурые пятна. Красота!

Андрей поддерживал меня под руку, пока я с трудом преодолевала три ступени. Мне показалось, что швейцар посмотрел на моего спутника с сочувствием. Еще бы! Такой красавчик возится с какой-то хромоножкой. Мы разместились за столиком у окна.

- Что закажем? – спросил Андрей.

- Салат, горячее, где мяса побольше, я сейчас могу одолеть целого барана, и
шампанское.

- А по какому поводу шампанское? – поинтересовался он. – К сожалению, я за рулем,
так что пить не могу.

- Ничего, я и одна справлюсь. Повод уж больно хорош!

- Ты имеешь в виду нашу случайную встречу? – улыбнулся он.

- У тебя мания величия. Из-за нашей случайной встречи я руки и ноги покалечила, это не стоит шампанского. Повод другой. Так и быть, скажу. Сегодня я заключила договор с издательством. В следующем номере журнала «Щит и меч» начнут публиковать мою «Московскую повесть», которую я написала, когда училась здесь на курсах.
      
Андрей был не просто удивлен, он был ошарашен.

- Ты пишешь книги?

- Нет, это слишком сильно сказано. Я написала всего несколько рассказов и одну
повесть. Раньше меня печатали в Питере, в «Криминальном чтиве».

Он еще долго не мог прийти в себя.

- Я сразу понял, что ты – неординарная девушка, но чтобы до такой степени!

Я выпила два бокала шампанского. Мне было легко и весело, мы с Андреем болтали обо
всем, как два старых приятеля.

- Ты когда-нибудь простишь меня? – он испытующе смотрел на меня.

Мое благодушие вмиг слетело.

- Это вряд ли. Из-за тебя я рассталась с любимым человеком.

- Ты до сих пор его любишь?

- Да.

Мое настроение вдруг стало мрачным.

- Но ты хотя бы попыталась ему все объяснить?

- А нечего объяснять. Я своей вины не отрицаю. Незачем было пить с тобой вино в
моем номере. Прав Жеглов, наказания без вины не бывает.

Ресторан вдруг перестал казаться милым и уютным, захотелось выйти на улицу и вдохнуть полной грудью. Опять, возникшая было симпатия к Андрею, исчезла. Я протянула ему тысячерублевую купюру: «Думаю, этого хватит». Он отстранил мою руку:

- Не делай меня еще большим подонком, чем я есть.

бстановку разрядил звонок Алика. Он интересовался, как все прошло, и обещал утром
встретить с поезда и довезти до работы. У Веника на завтра были намечены переговоры, и он хотел, чтобы я была на месте. Пришлось рассказать о своих травмах и о том, что придется заехать домой, переодеться.

- Ты опять влипла в какую-то историю! – проницательно воскликнул он.

- Ничего страшного, - заверила я, - во всяком случае, намного лучше, чем нож в спину.

- А это кто?

- Алик Медведев.

Андрей внимательно рассматривал меня, будто впервые увидел.

- Я заметил, что он к тебе неровно дышит.

- Мы с ним – просто друзья, - зачем-то стала оправдываться я.

До отхода поезда оставалось два часа. Мы расплатились и вышли на улицу. Садиться в
машину не хотелось. Теплый ласковый вечер манил прогуляться по тихим московским переулкам, да и ноги хотелось размять. Я взяла Андрея под руку, и мы отправились в короткое путешествие.

- Женя, - очень серьезно начал он, - я никуда не тороплюсь и подожду, пока ты
избавишься от своих чувств к Максу.

Мне вдруг стало смешно.

- Тогда занимай очередь. Только ты в ней будешь последним. – Шампанское стало
выходить из меня беспричинным смехом. – Впрочем, не люблю зря обнадеживать. Лучше забудь меня. Я еще никому счастья не принесла.

Он вдруг резко развернул меня и поцеловал. Был момент, когда мне захотелось ответить. «Стокгольмский синдром», - опять промелькнуло в голове, и я оттолкнула его.

- Это уже слишком, – пробормотала я и, почти не хромая, повернула назад.

Андрей проводил меня на поезд и стоял у окна до тех пор, пока он не тронулся, даже шел
рядом с ним и отстал только тогда, когда он набрал скорость. Ему удалось взять с меня обещание, что я буду отвечать на его звонки. На душе было тревожно и безрадостно. Зачем я дала ему надежду? Ведь всегда, когда я его вижу, думаю о Максе. Нет, если я в кого-нибудь и влюблюсь, то это точно будет не Андрей.
      
Алику я рассказала о нашей встрече, опустив кое-какие подробности.

- Он ничем тебя не обидел? – поинтересовался он и подозрительно посмотрел на меня.

- Нет, нет, все в порядке.

Жизнь шла своим чередом. Работа, курсы, написание новой повести. Меня заинтересовала небольшая заметка в «Криминальном чтиве». Парня и девушку нашли в подвале старого дома на Васильевском острове. Парень умер от отравления  каким-то экзотическим ядом, а девушку убили ножом. Почему погибли два столь юных существа? Неужели несчастная любовь? Но ведь они были вместе. Какие барьеры могли быть между ними в наше-то время?

Парень был из приличной семьи и учился на третьем курсе университета, девушку пока опознать не удалось. Откуда она появилась? Нет, подражать Шекспиру и писать очередную повесть о Ромео и Джульетте я не собиралась. Не тот профиль.  По моему мнению, тут дело было совсем в другом. Их убили. А вот, кто и зачем, тут нужно подумать. А, может быть, парень убил девушку, а сам отравился? Убийство и самоубийство? И впрямь, шекспировские страсти. Чем бы я ни занималась, во мне шла внутренняя работа по воссозданию истории двух молодых людей, которая привела их к гибели.

Алик терпеливо нес бремя верного друга, только один раз взбрыкнул, заявив, что он не монах. Пришлось в очередной раз ему напомнить, что он совершенно свободен, и может располагать собой, как ему заблагорассудится.

- Когда ты его, наконец, забудешь? – не выдержал он. – Твой Макс тебя не стоит.

Я не стала с ним спорить, но и своего поведения не изменила. К Алику я относилась
почти, как к брату, в общем смысле, Лешка здесь ни при чем. Однажды я ему намекнула на это, но он сделал вид, что ничего не понял, так как меня своей сестрой не считал.

Андрей сначала звонил каждый день, потом звонки стали реже. На его предложения встретиться я непреклонно отвечала, что не стоит. Похоже, скоро ему надоест изображать бескорыстного рыцаря. И Бог с ним.

В начале июня в очередном журнале «Щит и меч» появилась первая часть моей «Московской повести». Отметили мы это радостное событие в той же компании – мы с Аликом, Нинка с Рафиком и Васька с Наташей. На этот раз автографы ставить было негде, так как «Щит и меч» в Питере не продавался, а мне прислали всего два экземпляра.  Да это и не требовалось. Мои друзья уже прочитали повесть в «Криминальном чтиве».

Праздничное мероприятие по моей настоятельной просьбе проходило в ресторане «Фонтан». Не знаю, почему меня тянуло туда, ведь соотношение цена – качество там было не самым лучшим. Мне хотелось воспользоваться отдельным кабинетом, сколько бы это ни стоило. Нельзя сказать, что на меня пролился золотой дождь после заключения договора с московским издательством, но кое-какие вольности я могла себе позволить. Однако меня разочаровали, сказав, что оба кабинета на ближайшие дни забронированы. Мне почему-то в это не верилось, но видимо доступ туда был только для своих.

Швейцар, предполагаемый шантажист, проводил нас в зал, затем и Геннадий Алексеевич Фонвизин пожаловал  собственной персоной. Мы с Аликом переглянулись. Я подумала, что этому хитрецу удалось выкрутиться, и тут же усмехнулась своим мыслям. А вдруг на самом деле Нотариус белый и пушистый? Хотя, вряд ли. Он – враг Генки, но в ту историю мне впутываться не хотелось.

Вечер, как и ожидалось, прошел в теплой и непринужденной обстановке. Мы даже немного потанцевали. Во время танца Алик прижал меня чуть ближе, чем того требовали приличия, но я не отстранилась, мне было приятно. Шампанское, летний вечер, его верность и мое одиночество делали свое дело. Я решила, что сегодня больше пить не буду, а то наделаю глупостей.

Когда дошло до оплаты счета, мужчины опять решили взять расходы на себя, но я воспротивилась.

- Ничего себе, я вас пригласила, а платите вы! К тому же, я на этой повести неплохо заработала.

Сошлись на том, что я оплачиваю половину, а остальное они.

- А то тебе больше не захочется нас приглашать, - предположил Рафик. – Слишком
дорогое удовольствие.

Все, кроме Алика, жили в этом районе, так что по домам отправились пешком. Я
предложила Алику прогуляться, и он с радостью согласился. В моей голове уже прояснилось, и я не знала, радоваться этому или нет. С какой стати я храню верность Максу? Он, может быть, уже забыл обо мне. Алик же рядом и ждет от меня хоть какого-нибудь знака. Я привычно прислушалась к себе. Черный монолит был на месте, правда, уменьшился в размерах. Что ж, когда его совсем не будет, тогда другое дело, с облегчением подумала я. А так – ничего, кроме раскаяния и угрызений совести я не почувствую.

- Женька, ты чего замолчала? – Алик попытался меня обнять, но я отстранилась. –
Неужели ты и сейчас о нем думаешь?

- Нет, - без зазрения совести соврала я, – просто не хочу давать тебе ложных надежд. Прости, если сможешь, и проводи меня домой.

- Мне показалось…, - нерешительно начал Алик.

- Мне тоже показалось, - перебила я его, - но это не то. Прости!

- Да прекрати ты извиняться! – он сделал шаг в сторону. – Я же не милостыню
у тебя прошу. Если ты к этому не готова, то так и скажи, но только не жалей меня и не извиняйся.

Вопреки его словам мне еще раз захотелось извиниться, я еле сдержалась. Потом встала
на цыпочки и поцеловала его в щеку.

- Мы с тобой – самые близкие друзья, и это здорово!

- Да уж, лучше не придумаешь, - хмыкнул он.

Я взяла его под руку, и мы направились в сторону моего дома.


Продолжение следует...