Зуб за зуб

Николай Антонович Аплемах у руководителей был в чести. Член партии. Был старшим в звене монтажников. Умел себя подать перед начальством: серьезничать и надувать щеки. Чем и заслужил авторитет. Надо сказать, что звено его получало самые выгодные объекты, почти всегда числилось в передовых.
Пришла разнарядка кого-то наградить медалью, начальство решило, что Аплемах этого заслужил. Николай Антонович воспрянул духом, возомнил, что он стоит чего-то еще и большего.
Уже два года работает на новом тяжелом автокране. Передовик, удостоен государственной награды, коммунист. Научился умело держать на собраниях речи. Повышения, так он полагал. А какого? Специального образования не имел. Только семилетка, курсы шоферов и автокрановщиков. Но есть практика, организаторская работа в звене, жизненный опыт. Вон механик по кранам Сазонов, так он мыслил, днями протирает штаны в кабинете. Почему бы ему ни занять эту должность? Вот такая мыслишка – злодейка все чаще точила его сознание. И скоро представилась такая возможность. Произошла перемена власти в ПМК. Сверху прислали нового начальника, который в своем докладе на первом же партсобрании выявил много недостатков в том числе в дисциплине у предшественника на производстве. Выступил и Аплемах.
Будучи в отпуске, он пришел в праздничном костюме с медалью. Критикнул слегка Сазонова-механика по крановому хозяйству за недостаточно грамотное техническое обслуживание механизмов. Собрание было бурное. Коммунисты поддержали нового шефа активными выступлениями. Надеялись на перемены в лучшую сторону. Доклад его многим пришелся по нраву.
- Голова, - иронически заметил один после собрания. – Далеко пойдет. А второй дополнил:
- Новая метла всегда метет по-новому, аж пыль – столбом. А Аплемах похлопал Сазонова по плечу, сказал:
- Ты не обижайся за критику, Петр Никитович, надо же было что-то говорить.
- Да ну что ты, первый раз, что ли меня стригут? Надоела мне уже эта должность. Пойдешь на мое место? Я видел, как босс внимательно тебя слушал. Приглянулся ты ему. Пойдем завтра к нему, поговорим на эту тему?
- Да ты что, Петя, - залебезил Аплемах, - а ты ж куда, увольняться что ли будешь?
- Бегать бы не хотелось из хозяйства в хозяйство. Здесь уже привык к людям. На днях придет по разнарядке новая походка с электроустановкой и ремонтным оборудованием. Попрошусь на нее шофером и слесарем по совместительству. Если начальник удовлетворит просьбу, останусь. А уйдешь, не то найдешь, не то потеряешь. Петр Никитович не стал посвящать Аплемаха с какой целью он решил перейти на шоферскую работу. А цель простая – знал, что машину будут больше использовать для перевозки рабочих по строительным объектам, где можно подразжиться всевозможными материалами для строительства собственного дома: цементом, гвоздями, арматурой для перемычек и др. Свои помогут.
Новый начальник – Иванов Самуил Аронович получил хороший карьерный скачок со старшего прораба отделочных работ на руководителя ПМК.
В объединении ему объяснили о недостатках в работе его предшественника, которого без огласки за халатность отстранили с должности и перевели на другую. А Самуилу пожали мужественную руку и пожелали успехов.
Он много размышлял над новым назначением. Тщательно готовил доклад перед партийцами. Думал, какие внести элементы научной организации труда в новую специфику. Считал необходимым перетряхнуть кадры. Избавиться от обленившихся. Пригласить энергичных товарищей из преданных друзей.
Видимо поэтому Самуил Аронович отозвался положительно на просьбу Сазонова, перейти на работу шофером с исполнением обязанности слесаря 6-го разряда по совместительству, а Аплемаха – занять его должность.
Шло время, недели, месяцы. Самуил Аронович объезжал объекты. Не находил ничего существенного, чем можно было дать рывок производительности труда. Тот же кирпич, те же прочие строительные конструкции, те же люди и механизмы, а план ежегодно увеличивается, это он знал и никуда от этого не деется. Оставалось одно: умело обходить закон и заниматься при-писками. С ним иногда ездил Аплемах. Они нашли общий язык. Но что мог он, малограмотный, непосвященный в эти плановые хитросплетения посоветовать?
Большую часть времени Аплемах сидел в кабинете при галстуке. Если кто входил к нему, он делал озабоченный вид, перекладывал папки с техническими паспортами механизмов с места на место. В общении с механизаторами как-то незаметно у него прорезались нотки высокомерия. Один из монтажников бывшего его звена, заметив в нем сее пижонство с иронией спросил:
- Что это ты, Антонович, стал глаголить на «вы», будто забыл, как ски-тался с нами по командировкам в вагончиках и глушил водку? Порча на тебе. Срочно надо походить по бабкам-знахаркам, а то засосет болезнь. Аплемах предполагал, что кто-то задаст ему такой вопрос. Заранее приготовил ответ, тут же отпарировал:
- Жизнь, обстоятельство, положение обязывает.
- Ах, вон что, а нам темным невдомек.
Он даже стал чуждаться Сазонова, которого, казалось, должен быть благодарить за должность. Ему мерещилось, что по служебной лестнице он стал на ступеньку выше. И считал, общаться с ним ниже своего достоинства. Но гордыня властолюбия вскоре подвела его. А случилось это так. Повез Сазонов монтажников в с. Нагуты. Отправились из Ставрополя в 10 утра и до вечера не вернулся. Утром его тоже не оказалось в гараже. Аплемаха оный случай раздражал. Он находил это самовольством и разгильдяйством.
Уже в первом часу дня попросил у начальника служебную «Волгу» и поехал к нему домой. А у Сазонова машина стояла во дворе. Двигатель работал, вращал электроустановку, к которой была подключена циркульная пила. Хозяин пилил дрова. Аплемаха это взбесило, он решил проявить характер, строго спросил:
- Что за самодеятельность?
- Да вот, Николай Антонович, пока перерыв, решил напилить дровишек. Я только что приехал. Позавтракал и заодно пообедал. Вчера да и сегодня на кавказской гряде такой непросветный туманище, еле добрались к вечеру до места. Хотел я пуститься в обратный путь по-темному, а ребята меня отговорили: куда тебя понесет, на ночь глядя. Опрокинешься где-нибудь в кювет, угробишь машину, а то и сам пострадаешь. Я и согласился, пришлось у них переночевать. И утром почти три часа волокся бычьим шагом в полосе тумана. Вот такое дело.
- Всё ясно, - закончил Аплемах, - фантазии русских композиторов. Хлопнул дверкой и уехал.
Следом подался Сазонов. Но не успел въехать во двор, как его тут же захватил начальник снабжения и прокатался с ним до вечера.
Когда он появился в гараже, один из рабочих шепнул ему: полюбуйся на доску объявлений, какой приказ на тебя накатали братья во христе. Сазонов прочитал, глазам своим не поверил. Еще раз внимательно вник в содержание приказа, что вызвало в нем возмущение. Как же так, выходит, Аплемах не поверил моим объяснениям? Донес начальнику ПМК, якобы я полдня использовал машину в личных целях? Какая глупость. За три года работы механиком подобного ничего не было, кроме благодарностей. Но критиковали иногда, так ведь такое ответственное хозяйство, что же я ему плохого сделал? Ну не поверил, так можно же спросить у рабочих бригады, которых я вез на объект.
Сдерживая негодование, направился в кабинет начальника. Стараясь не возмущаться, без приглашения уселся не стул и повел разговор:
- Добрый вечер, Самуил Аронович. Ознакомился я с приказом, считаю его сущим недоразумением, клеветой и глупостью. Без разбирательства и объяснения понизили на два разряда тариф заработной платы. Это недоразумение смахивает на головотяпство. Прошу отменить данное распоряжение.
- Я глупостей никогда не пишу и не допущу никакого головотяпства. Приказ составлен на основании докладной записки механика по кранам. Там достаточно ясно сказано, что сегодня первую половину дня использовали машину в личных целях.
- Да, я пилил дрова. Живу во времянке с печным отоплением. У меня двое малых детей, им нужно тепло и готовить питание. Их надо кормить и обстирывать. И этот  случай с приготовлением дров не стоит выеденного яйца, чтоб меня публично охаять как злоумышленника и ущемлять в зарплате. Обратите внимание, у меня до сих пор синяки под глазами от того, что я вчера и сегодня вылупился на дорогу в тумане, чтоб довести благополучно людей до места и вернуться, не влететь в аварию. Поэтому прошу и требую от-менить этот нелепый приказ. Он и вас не украшает из-за показанного самодурства механика.
- О-о, вы еще и грубиян! Эксплуатируете машину в личных целях и еще смете требовать отмены наказания. Не много ли на себя берете?
- Я не грубиян и не беру на себя много, а требую справедливости. И ес-ли не ликвидируете по-хорошему эту галиматью, именуемую приказом, неприятностью вас обеспечу. Обращусь в рабоче-конфликтную комиссию разобрать факт недоразумения с участием свидетелей в поездке. В писании есть изречение: зуб за зуб, око за око. Не советую. Невежество в обращении с рабочими не добавит вам авторитета.  Некомпетентность ваша с механиком в деле, за которое вы взялись, может выйти боком. Испортите себе карьеру.
- Вы, никак, мне угрожаете?
- Нет. Призываю к благоразумию. Остепениться. Прошу сбавить обороты властолюбия, иначе, вы себе навредите.
- Знаете что, Казанов, или как вас там, Сазонов? Мне надоели ваши нравоучения и угрозы. Пошли вон из моего кабинета!
- Сазонов я, Сазонов. Запомните, убежден, что отныне вы запомните мою фамилию на всю жизнь, коли останетесь при своем мнении о пресловутом приказе. А в кабинет «ваш» я буду вхож, а вам, если не поступитесь своей настырностью, возможно, придется навсегда его покинуть. Думайте, товарищ. Целая ночь у вас на размышление. До свиданья.
- Черт знает, за что Аплемах взъелся? - стараясь успокоиться, размышлял Сазонов, направляясь домой. – Пожалел на распиловку дров бензин? Так его у нас не меряно, как заявил один заморский политикан: в СССР горючее дешевле воды. Или захотелось ему проявить себя во власти и подвернулся подходящий случай? Может,  решил таким способом «счесть», уволить, избавиться от конкурента? Так я им обоим головотяпам могу представить такую подножку – мало не покажется. Хоть это и низко, не по совести, под-ленько. Но если меня шлепнули по щеке – вторую подставлять не намерен.
За три года работы механиком Сазонов уже знал по памяти все неисправности и слабые места на  грузоподъемных механизмах. Без графика, наизусть помнил сроки динамических и статческих испытаний. Старался проводить все вовремя и оформлять документацию. Требовал постоянно от крановщиков вести сменные журналы, а также неукоснительно соблюдать все правила техники безопасности.
Все краны их мехколонны подведомственны Госгортехнадзору, инженерия которого знает и выполняет скрупулезно свое дело. При проверке обязательно находит какие-нибудь неисправности, неполадки и нарушения. Сазонов находил с ними общий язык. Когда они наезжали, он, в первую очередь, справлялся: обедали ли вы? Приглашал в столовую. А вечером – в ресторан. Они не долго скромничали, соглашались на предложения.
Средства на эти расходы начальство изыскивало. А руководители на поездки по объектам предоставлял свою служебную «Волгу», а сам обходился другим транспортом. Такое внимательное отношение к ним на деле складывалось весьма благоприятно. Все их замечания выражались без особой строгости.
Аплемах же за полгода своей деятельности на должности механика, может по незнанию или по халатности и барскому отношению к делу, не уделял должного внимания, пускал на самотек технику безопасности.
Сазонов наметанным глазом видел эти неполадки, показывал, что надо устранять, во избежание неприятных последствий. Но Аплемах неприязненно отмахивался, мол, ерунда, сами с усами. Не лезь де не в свое дело.
И когда на второй день Самуил Аронович категорически отказался отменить приказ о наказании Сазонова, то тот не без угрызения совести пошел на ответный ход: Тут же написал в Гостехнадзор донос о том, что краны эксплуатируются в аварийном состоянии, что может привести неизбежно к несчастным случаям и отослал почтовой связью адресату.
Не прошло и недели, как налетели «орлики» так называли их крановщики. За два дня нагнали шороху: опломбировали три башенных крана со строгим требованием в предписаниях: выполнить немедленно. На одном – заменить грузовой канат, на втором – запретили работу с одним ходовым электродвигателем.
Третий – записали – срочно обеспечить контрольным грузом, противоугонными захватами и тупиковыми упорами. Нашли еще немало отклонений от правил эксплуатации. А так же опломбировали четыре автокрана. Нашли уйму неисправностей: ограничители грузоподъемностей и вылета стрелы. Отсутствие у строполей удостоверений, записей в сменных журналах о частичных обследованиях механизмов, бирок на такелажных приспособлениях и многое другое. Остановились работы на строительных объектах, что вызвало в объединении нешуточную тревогу. План под угрозой срыва. Могло дойти до крайкома партии. Кому-то не поздоровится. Аплемах метался в панике, не знал, за что хвататься, где искать детали: канат нужного диаметра, электродвигатель и другие части и приборы. Самуил Аронович осознал, каков вырисовывается результат, когда на ответственное дело назначают дилетанта и болтуна.
Время бежало неумолимо, а механизмы простаивали. Лишь на четвертый день были запущены в работу один автокран, и один башенный.
Снабженцы и ремонтники работали напряженно световой день. Сазонов регулировал ограничитель грузоподъемности автокрана, когда к нему подошли начальник ПМК Иванов и инженер Госгортехнадзора Семен Иванович Кочкин, которого он знал по былым встречам по работе и застольям. Поздоровались.
- Ну что, Сазонов, скоро выпустим машину на линию?
- Да, Самуил Аронович, уже практически готова. Сейчас испытаем контрольным грузом и завтра – в полет. Хотел спросить, запомнил уже мою фамилию, благодетель, но посчитал сее неуместным, добавил, - Машинистам понадобилось поднять какой-то груз тяжелей сверх положенного и накрутили прибор в сторону увеличения. Хотелось ребятам захватить побольше, жадность могла фраеров сгубить.
Кочкин засмеялся:
- Ты, Петр Никитович, уже начал по фене ботать. А я пришел к тебе с предложением. В нашей конторе есть вакантное место. Наш шеф поручил мне подыскать здесь, на месте специалиста на должность инженера Госгортехнадзора. Я имел ввиду тебя, думал завербовать. Согласишься? Оклад жа-лованья 160 рэ. За безаварийность подбрасывают квартальные премии. Ну как?
- Но ведь у меня нет высшего образования, только среднее техническое.
- Ну и что ж. Я это знаю. Твою кандидатуру мы с начальством своим обсуждали. В нашей системе это допускается. Зато у тебя отличная практика. Тебе нашей профессии почти не надо обучаться, кроме бумажной формальности. За время твоей работы механиком не было такого запустения. Надеюсь, дашь согласие? Через пару дней запустим механизм. Думаю, Самуил Аронович не будет против твоего перевода. Придется тебе для оформления поехать в нашу контору в Пятигорск. Думай, головушка, шапку купим.
- Конечно, для дела государственной важности о переводе и не должно быть возражения, - согласился начальник ПМК.
- Ох-о-хо, голова кругом идет от такого предложения. Я так прижился, модно сказать, сросся за последние полгода с работой. Расставаться жаль, особенно с руководством. Подумать только, сейчас две должности: шофер и слесарь четвертого разряда. И тут такое повышение прямо само в руки плывет. А в быту «перспектива» этому новоиспеченному инженеру: в ручную ножовкой пилить дрова для отопления хаты.
- Боже, какая печать! – посмеиваясь, заговорил Кочкин. – У тебя вырастет такой авторитет, тебя так зауважают, как важного государственного чиновника, что привезут прямо во двор сколько надо готовых к употреблению дров. А то и угля, даже кокса.
- Вот это да. А мне и невдомек, - притворяясь серьезным, вымолвил Сазонов. – Отсталое мышление. В новой должности придется учиться многому. Раздумывать долго не приходится, а то ведь такая возможность может и ускользнуть.
И Сазонов дал согласие.
Почти недельная остановка строительных кранов неблагоприятно сложилась на работе ПМК. Было сорвано выполнение месячного и квартального планов. Аплемах был отстранен от должности. Обидевшись, уволился. Самуила Ароновича перевели на другую работу, а на его место назначили нового товарища.
Встретил я как-то Аплемаха. Разговорились как бывшие коллеги по работе. Вспомнили это каверзное производственное событие. Он обвинил Сазонова в отстранении от должности себя и Самуила.
- Сволочь он. Подложил нам свинью. Написал донос в Госгортехнадзор. Это уж точно, его работа. Так я думаю. Сейчас там мерзавец служит. За это его, наверно, туда и пригласили. Ходит по предприятиям, поскудничает, пишет предписания. Ну ладно, черт с ним. Я сейчас устроился не дурно: слесарем на мяскомбинат. Ни клят, ни мят. Ни командировок, ни скандалов. Постоянно с семьей. И холодильник забит до отказу высококачественным мясом. Приходится сбывать подешевле, - и Аплемах ехидно хихикнул. - Вот так живу без нужды и без горя. Все благополучно.
А мне, казалось, что не все благополучно в партии, когда в ее рядах такие члены как Николай Аплемах и Самуил Иванов.