Поклонник

Одиннадцать часов вечера. Небо как всегда красиво, плавно становится все темнее и темнее. Дорога в объезд Затона почти пуста. Мощные фары небольшого, но все-таки БМВ, красиво освещали путь.
 
Виктор Звиздецкий, молодой писатель, ехал к себе домой, в свой уже ставший родным новый микрорайон коттеджного типа.

Он вообще принадлежал к поколению молодых. Молодых всех. Молодых музыкантов, режиссёров, дизайнеров, фотографов и так далее.

В свои 26 он написал кучу рассказов, которые издались 3 сборниками, и один роман, который имел сумасшедший успех, на который и был куплен этот очаровательный небольшой, но всё-таки БМВ, и дом в новом микрорайоне. Сейчас полным ходом идет работа над новым романом.

Критики его любят. Ругают, но любят.

Потому что невозможно не ругать парня, который пишет такие отвратительные вещи. Различного рода извращения, межвидовой секс, маньяки, резня, мистика, апокалиптические темы, космогонические истории. И всегда с пошлой сексуальной подоплекой. Клайв Баркер из центральной России.

 «Так, Аднрей с гвоздем в колене ползает в подвале. Как ему выбраться? Что же ему такого подбросить?», - рассуждал Виктор по дороге домой. Сам не заметил, как заехал в свой двор.

Автоматика подняла дверь гаража.

Как-то Виктора спросили, чем на его взгляд он обязан своему успеху.

«Своей жене, Светлане. Это самый мой родной и любимый человек. Без неё не было бы меня. И не будет», - улыбаясь перед телекамерами ответил он.

С двумя пакетами из супермаркета он вошел в дом через внутреннюю дверь.

- Свет? Ты дома?

В ответ только тихое бурчание телевизора в какой-то из комнат.

«Наверное, в зале?»

Виктор поставил пакеты на кухне, схватил рогалик, отломил кусок и начал жевать.

На столе стояла электрическая  мясорубка, рядом тарелка с фаршем и еще одна, с не провернутым мясом.

Пустота, судя по всему, спонтанная пустота, не могла не вызывать вопросов. Но он же не в кино?

Вспомнил, как однажды разыграл Свету, когда они еще только начали встречаться. Это было у него дома. Он проворачивал мясо через старую советскую мясорубку, у которой нужно было крутить ручку и толкать продукты рукой, потому что толкателя отродясь ни у кого не было. В процессе проворачивания мяса, он рассказывал ей историю, которую узнал по телевизору, о том, как мама, отвлекшись, провернула половину кисти руки своего сына. В какой-то момент у Андрея вылезли глаза на лоб, рука, толкающая вырезки мяса в лоток, напряглась и сильно просела внутрь. Он страшно заорал. На Свете лица не было.

Он быстро выдал себя и мило улыбаясь успокоил её, мол, пошутил. Она его поругала, они посмеялись. Всё это время он продолжал крутить ручку и, дождавшись момента, когда она только-только расслабится, снова все повторил. На этот раз она испугалась гораздо сильнее.

Конечно, все опять закончилось смехом.

Телевизор в зале действительно горел. Но Светы там не было.

- Свет?

«Может, наверху?»

Виктор поднялся на второй этаж. В их спальне что-то глухо упало.

С такого же глухого стука начинался его второй розыгрыш. Он пошел в душ, закрылся. И помывшись, когда вылезал из ванны, изобразил падение. Заранее приготовленным кокосом сильно саданул по кафелю. Звук был очень похож на удар головой.

Это уже было у неё дома. На 7 этаже. Свой  телефон он предварительно спрятал, домашнего не было, у её мобильника посадил аккумулятор и позаботился о том, чтобы зарядник от него она не смогла найти. Как и ключ от двери.

Бедная металась по всей квартире, не знала, что делать. Пять или десять минут, которые он дал ей для импровизации, показались ей адом.

Андрей всех разыгрывал. И друга Пашу напугал однажды, что его дочь придавило машиной, и много вообще разного было.

Такое чувство юмора у человека было. Что поделаешь. Все в нем хорошо, вот только шутки уж больно острые, с привкусом крови.

- Света?

С булкой во рту он открыл дверь спальни и тут же перестал жевать.

Света, любимая жена, сидела в кресле с заплаканными глазами и разбитым носом, а за её спиной находился какой-то человек (на вид, слегка за тридцать) и держал огромный мясницкий нож, острота которого почему-то сразу не вызывала сомнений, у её шеи. На коленях Светы лежал его рабочий ноутбук.

Отдельная крошка медленно поползла по нижней стенке глотки и норовила попасть в бронхи. Глаза мигом заслезились, и организм погнал её прочь через вот-вот нарастающий приступ кашля. Пока Виктор вынимал кусок булки изо рта, мужчина сказал Свете:

- Поздоровайся с мужем.

У него был спокойный, мягкий, бархатный голос.

- Привет, - проскулила Света.

- Здравствуй, родная. – Практически шепотом ответил Виктор. Все внутри вдруг сжалось. Он полностью оцепенел.

Голос гостя был спокойным:

- Мы не хотели прерывать твою трапезу.

- Что вам нужно? У меня есть наличные.

- Да что ты со своими наличными? Здоровье главное. Нельзя голодным оставаться. Ты доешь, что изо рта вынул.

В голове Виктора крутилось много мыслей. «Что происходит?» «Кто это?» «Что ему нужно?» «Булку? Ему нужно, чтобы я ел булку?»

Конечно, он заподозрил, что это розыгрыш. Он давно ждет, что кто-то из близких ему отомстит. Освещение в комнате плохое. Тут и не разберешь, загримирована жена или действительно избита.

- Положи кусок обратно в рот. И съешь его. – Жестко проговорил гость. Напряжение отразилось и на руках, которые сильнее сжали Свету, от чего та пискнула.
Виктор неуверенно ухмыльнулся:

- Что?

Гость развернул нож и тупым ребром стукнул по голове Светы. Неприятный звук удара. Света сдавленно замычала от боли.

Виктор просто стоял и тупо смотрел на это, думая о том, что жена в принципе могла пойти на такую постановку и потерпеть чуть-чуть ради того, чтобы он во все поверил и сдался розыгрышу.

Видя бездействие Виктора, гость с нарастающей силой еще два раза стукнул по голове Светы, понятно было, что это уже очень больные удары, поднял нож и развернул лезвием вниз:

- Щас вообще рубану, если так стоять будешь.

Виктор быстро положил кусок булки в высохший рот. И начал жевать. С натугой, медленно. Жевал и смотрел то на Свету, то на мужчину, который внимательно за всем этим наблюдал.
Можно, конечно, сказать: «Да вы разыгрываете меня», развернутся и выйти из комнаты и посмотреть, что они будут делать, но… что если все в серьез?

Какого цена такого неверия? В его розыгрышах никогда не было физического воздействия. А Света с её тонким умом и гуманитарным образованием, наверное, придумала бы что-то хитроумное, оригинальное.

Да и способна ли она так блефовать? Когда даже для фотографии улыбнуться не может и всегда по жизни скована, как будто перед учителем на уроке стоит, не зная что ответить на поставленный вопрос.

Этот псих может её и зарубить. И за него потом приняться. Да, такое впечатление он производил. Виктор был не самым легко манипулируемым человеком, но тон гостя легко подавлял волю.

Он жевал и жевал, а слюны так ни капли не выделилось. Булка обтерла и облепила всю полость рта.

Сколько еще можно жевать?

Он чувствовал, как стремительно утекает ощущение нереальности, шутливости и остается только полная растерянность.

Глоток дался ему очень тяжело.

- Съел. – Подытожил он.

- Теперь остальное доешь.

- А можно мне воды?

- Ты взял с собой воды?

- Ну там, внизу.

- Нет, не пойдет. Так ешь.

Несколько мучительных минут Виктор унимал половину булки. Проглотил все, но, кажется, что еда так и осталась на пути к желудку, изнутри распирая глотку.

- Ну что вам нужно?

- Меня зовут Евгений. Я ваш поклонник.

В одно мгновение Виктор решил больше никогда ничего не писать. Вспомнил о своем образовании электромеханика. А потом решил писать под псевдонимом. Ну и более избирательно относиться к содержанию. Ему вдруг стало страшно от своих историй, он вдруг совершенно иначе на них посмотрел и ощутил давление темной стороны этих историй, ощутил силу потустороннего. Разрушающую силу.

- Отпустите Свету… пожалуйста.

- Куда? – Удивился тот.

- Ну… Отсюда. Она же ни в чем не виновата.

- А кто виноват?

- Ну… я? – Растерялся от дотошности гостя Виктор.

- В чем?

- Не знаю.

- Ну а что ж ты мне тогда втираешь тут, собака? Мозги забиваешь всякой херней? Привык срать на бумагу и людям в мозги тоже срать теперь??? – Он так разорался, что у Вити коленки затряслись. От вида того, как у гостя, Евгения, в истерическом припадке нож дрыгается у шеи Светланы, которая к слову в этот момент сдавленно вскрикивала от страха, он упал на колени:

- Боже, я просто боюсь за неё, ну отпустите её, делайте со мной что-то хотите!

- Что??? ЧТО ты сказал?!!

- Делайте со мной что хотите.

- Я и так с тобой буду делать все, что захочу. – И вместо точки смех сумасшедшего человека.

- Ну что вам надо?

- Во-первых, давай на ты. Ты же писатель здесь, интеллигент. Это я к тебе на вы должен, но так как я держу нож у шеи твоей жены, думаю, можно и без этого обойтись. Ты как, согласен?

- Согласен?

- Тьфу, мать твою, обосанная дворовой собакой ты тряпка. Ты вообще способен сейчас волю свою проявлять, скотина?

Виктор что-то хотел сказать. Вернее, часть его сознания гнала его язык что-то говорить, а другая еще не решила, что именно. В результате получился какой-то непонятный бубнеж.

- А?!

- Нет.

- Узнал из кого рассказа про обосанную тряпку?

- «Кровавая оргия в на кладбище в Сочельник».

- Ааа, хорошо ты свои тексты помнишь, да?

- Ну не особо.

- На самом деле я очень разочарован тобой, друг мой. Я разочарован аморальностью, бесстыдством твоего поколения. Безрассудностью. Сегодня ты за все заплатишь. За всех.

- Почему именно я?

- Ну потому что живешь в моем городе. А во вторых я знаю твое слабое место. Как-то раз смотрел интервью, где ты про свою жену говорил. Что без неё тебя не будет. Вот. Хочу проверить, так ли это. За одно, предоставлю тебе шанс хоть что-то достойное в своей жизни сделать.

Виктор подумал, что он сегодня умрет. Взгляд его упал на тесак гостя.

И вполне вероятно, что умрет, не досчитавшись каких-то частей тела.

«Лишь бы Света жива осталась».

- Для начала ты напишешь рассказ.

- Какой рассказ?

- Кто из нас писатель? Сам решай, что писать. – Он чуть подтолкнул Свету. Та взяла ноутбук, который все это время лежал на её коленях и протянула Виктору. Виктор сначала затравлено глянул на Евегния, как бы спрашивая или уточняя, можно ли ему взять ноут.

- Ну бери, бери.

Виктор тут же осторожно потянулся к компьютеру и забирая его коснулся руки Светы.
Евгений это заметил. Раздраженно:

- ААА, щас расплачусь, ****ь. И это сделал человек, написавший стойлько всякой жести.
Витя сел напротив, прямо на пол. Раскрыл ноут, включил. Услышал привычное тихое гудение. Оно чуть-чуть успокоило. Как будто даже ничего и не происходило.

Создал новый файл, ввел привычное название в таких случаях «очередной рассказ» и открыл документ. Текстовый курсор мигал. В голову ничего не лезло.

Курсор то исчезал, то появлялся. Виктор только тупо смотрел на экран и боялся поднять глаза. Хотя ему хотелось смотреть на Свету, он боялся встретиться взглядом с Евгением, боялся что тот опять взбесится и сделает какую-нибудь дурость.

… то исчезал, то появлялся.

- Не слышу процесса!

- В голову ничего не лезет?

- Щас я тебя прости-МУ-ЛИ-РУ-ЯА!!! – он жутко разорался, поднял за волосы Свету и сильно дернул её в сторону. Её ноги запутались в стуле, и она упала. Гость начал возить её вместе со стулом по всей спальне. Света орала. От ужаса и боли.

Мысли о том, что это мог быть розыгрыш, давно улетучились. 

Витя на полусогнутых сделал движение в сторону Евгения, но тот махнул своим огромным ножом перед его лицом:

- Стой, сука!! Пиши, сука, я её вообще щас прирежу. Пиши, сука, ПИШИ!!! Я хочу гениальную историю!!!

Витя быстро вернулся к ноуту. Весь трясся, руки неимоверно дрожали. Он смотрел, как Евгений возит жену по полу и вот они уже оказались за кроватью. Он начал её пинать. Бил ногами. Куда попадали удары, Виктор не видел, но безобразный шмякающий звук и крики жены превращали даже костный мозг в вибрирующее желе.

- Все, пишу, пишу. ПИШУ, ****Ь, МАТЬ ТВОЮ, ПИШУ!!!! СУКА, ОСТАВЬ ЕЁ!!! – Виктор разнервничался и перестал следить за языком.

Витя выстукивал по клавишам. Из-за дрожания, за раз нажимались 2-3 кнопки, все слова были не разборчивы.

Скоро удары прекратились.

Витя чуть-чуть успокоился и решил, что не стоит останавливаться. И начал писать что-то, что даже сам не особо осознавал.

Главное, что Свету больше не били.

Пока Виктор печатал, Евгений поставил стул на место, поднял тихо всхлипывающую Светлану и усадил её обратно.

- Ну-ка прочитай, что ты там написал.

- м-м-м-м-м. – Витя дрожал. Слова не разобрать, слезы размывали все окончательно. Он судорожно вытер глаза, боясь промедления, боясь снова спровоцировать гостя.

  Сильно заикаясь, он начал читать: «Одиннадцать часов вечера. Небо как всегда красиво, плавно становится все темнее и темнее. Дорога в объезд Затона почти пуста. Мощные фары небольшого, но все-таки БМВ красиво освещали путь».

 - Хватит, хватит. Знаешь, не торт. Не торт.

Он и сам знал, что не торт. Что все криво и нелогично. Но что тут поделаешь? Попробуй напиши что-то вразумительное в такой ситуации.

- Дальше читать?

- Так расскажи.

Витя пытался обуздать свою дрожь. Он не мог не только говорить физически, в голове мысли таки же заикались как и во рту слова.

- Минет дьяволу будет? – по-детски спросил гость.

- Н-н-н-нет.

- А что будет?

Витя развел руки: «Это. Вс-с-ё этт-о.»

Евгений улыбнулся.

- Ну, кстати да. А история-то неплохая. Сам-то как думаешь?

- Отличная… история.

- А закончится чем?

- Не знаю.

- Сколько твоих историй закончились хорошо?

Этот вопрос огромным роялем-убийцей навис над сознанием Вити.

Божественным эхом каждое слово старательно вычерчивалось в сознании.

«Сколько» - как кислый лимон сжало все его лицо.

«твоих» «моих» - пулями влетали в его голову. Витя понял, что это он, он написал все эти жуткие истории с их печальными концовками. Ему вдруг показалось, что все его персонажи были живыми людьми. Что он лично сознательно убивал каждого из них. Убивал мучительными смертями. Он. «Моих». «Они мои». Шматок нагретого воздуха вылетел из сдавленного горла.

«историй» - он вспомнил все те случаи, когда не обязательно было быть жестоким. Когда можно было и не убивать, а просто сделать поучительную драму. Не ради ли красного словца, дополнительной капли пиара, глотка сладостного ворчания критиков, он жестоко расправлялся с героями? Да. В какой-то момент эта игра в хулигана-писателя и гавкающих критиков втянула его и он стал писать для своих любимых собак, и ради них. Ради всего этого эпатажа.

«закончились» - фатально зашивало сознание плотными стежками, чтобы оно больше не открылось. Так и похоронят. Когда же все это закончится? Неужели я виноват? Господи, Света, Светонька. Концовка – всегда самый горький глоток в его историях, где много не растворенной кофейной гущи, которая непременно позудит неприятным осадком в горле.

«хорошо» - ни одна. Ни одна история не закончилась хорошо. Он зарыдал, стоя на коленях уперся в лбом в пол, и зарыдал.

«Сколько твоих историй закончились хорошо, Витя?»

- Ни одной. – Проревел он. – Ни одной.

Он рыдал с женой в унисон, а Евгений не отвлекал.

- Но я не должен за это платить. Я же художник. Плохой или хороший, но художник. Без злого умысла всё писал.

- Ого-го-го-го!! У Виктора появились яйца!! – Тряся ножом восторженно проговорил Егвений. - Света, у твоего мужа все-таки есть яйца!! Ха-ха-ха. Я даже рад! Честно, рад.
Виктор уже давно перестал понимать, что здесь происходит.

- Знаешь. Я не буду убивать твою жену. Но над тобой  я все-таки поиздеваюсь. Рассказ у тебя все равно сегодня не напишется. Так хоть я покуражусь. Вон комод. Открой верхний ящик.

Витя подполз к комоду и открыл верхний ящик. Там лежали наручники. Вдруг страх ушел. «Началось», подумал он.

С неопределенной интонацией он произнес:

- Здесь лежат наручники.

Евгений:

- Черт, я знаю! Доставай!

Вздохнув, Витя сделал, что ему велели.

- Теперь иди на кровать.

Осторожно, но довольно быстро, мелкими шагами Виктор направился к другой стене комнаты, где стояла кровать. Света сильно и совсем ненормально дрожала, не переставая всхлипывать.

- Солнышко, все хорошо, всё хорошо. – Пытался подбадривать её муж, хотя у самого все тряслось уже даже не от страха, а от напряжения.

Усевшись коленом на постель, он озадачился:

- На спину или на живот.

- Сядь жопой к спинке, руки за спину, и прикуй себя к стойке.

«Господи». Стараясь уже ни о чем не думать, он поудобнее устроился в этом некогда гнездышке тепла и спокойствия. Если бы он использовал свой мозг, тот неизбежно привел бы его к рассуждениям того, что будет дальше. А об этом думать совсем не хотелось. Зачем, мучить себя заранее? Итак, всё будет плохо.

- Всё.

- Ну-ка покажи.

Витя кряхтя, нелепо наклонился и поднял повыше наручники. Те проскрежетали о железную стойку и показались из-за спины.

- Хорошо. Щас я тебе отрежу член и закончим на этом.
Неизвестно, что в действительности затевал Евгений, но, судя по интонации, это была шутка. Но для Светы с её напрочь выжженными нервами к этой минуте, было сложно разбираться в подобных тонкостях. Она сдалась, опять как-то завыла и, вытянув руки перед собой, всем телом подалась вперед, в сторону Вити, что-то неразборчиво говоря, из чего понять можно было только «Витя» и «не надо».

Евгений взрывной натуры. Давно уже все поняли.

Он сильно рванул её на себя и снова, как несколько минут назад начал таскать её за волосы туда-сюда.

- Сука, думаешь тут шутки тебе?!?! Щас я тебя проучу.

Подтащил её к тумбочке.

- Клади палец на тумбочку!!!

- Аа-а-а-а-а-а, - завывала она.

Паника пульсировала со страшной силой и залила кровью все сознание Виктора. В голове огромными буквами мерцало культурное: «НЕТ, НЕ НАДО», но напряженный рот выдавал: «НЕТ, ****Ь, НЕТ, НЕТ!»

Света все еще выла.

- Ставь, свой долбанный палец на тумбочку, а то рубану по шее, СУКА!!!

Виктор: Отруби мой!

- Какое благородство!

Наконец Света выговорила:

- Какой?

- Любой, золотце.

Он положила мизинец. С фотографии на этот палец смотрели счастливые обнимающиеся Света и Виктор. Этот снимок был сделан во время свадебного путешествия, четыре года назад. В России свадебные путешествия не такая уж и распространенная практика, но Виктор тогда получил свой первый большой гонорар, так что они могли себе это позволить. Отдыхали в Крыму, в живописном месте под названием мыс Фиолент.

Евгений приложил тесак посередине второй фаланги, куда собирался бить.

Света всхлипывала, уставившись в пол. Виктор вытаращенными стеклянными глазами смотрел в центр событий, шепотом умоляя, не рубить её палец.

Евгений сделал несколько плавных движений, имитирующих удары. Прицеливался.

Виктор перестал дышать.

Евгений уверенным, как будто он сотню раз уже так делал, лаконичным движением рубанул по пальцу, как будто кончик у морковки отсек.

Кровь брызнула на тумбочку и на фотографию. Света заорала. У Евгения закатились глаза, он почти терял сознание.

Это не шутка. Это не шутка, господи, это не розыгрыш. Нам ****ец. Нам ****ец. Нам****ецГосподинам****ец.

Гость взял палец и поднес его к лицу Евгения отрубленным концом:

- Возьми сигарету в рот.

Тот, не понимая, что происходит, сжал палец губами.

Евгений усадил Свету по правую сторону от Виктора. Сам обошел кровать и уселся слева, приставив тесак к его шее, сказал:

- Улыбайтесь!

Из шкафа выскочил Паша с фотокамерой и зажатой кнопкой спуска затвора. Камера делала длинную серию снимков.

Один из снимков был особенно удачным (который позднее и оказался на стенке среди других семейных фотографий). Когда на базе опустошенного лица Виктора, начало проявляться выражение, сильно терзаемое внутренними переживаниями, когда поверх этого глаза начали округляться от удивления и внутренний уголок левой брови (который был у Виктора особенно подвижен) потянулся вверх, когда палец с наманикюренным ногтем торчал прямо по середине тупо механически улыбающегося рта, из которого вытакала кровь Светиного пальца. Все это растушевано слезами и потом.

Света улыбалась страдальчески, сжимая обрубок мизинца.

Евгений улыбался добродушно.

Дальше все как в тумане.

Они быстро собирали вещи, объясняя, что скорая уже давно заранее ждет у дома, что надо срочно ехать в больницу и пришивать палец. Что, да, да, любимый, это был розыгрыш.

- Как, как так?

  И все так смеялись, все были счастливы, наперебой сообщая Виктору много разной информации, под руки спуская его на первый этаж и запихивая его в машину скорой помощи.

Сейчас и потом еще повторили, что Евгений – актер какого-то московского театра.

- Виктор, мне было очень приятно с вами поработать. – Пожимая вялую руку, сказал Кирилл Смоленский, таким было его настоящее имя.

- Да, я тоже. – Пространно ответил Витя.

- А все это срежиссировал Алеша. Это все его постановка. – Алексей, друг Вити. Режиссёр. Первый в России, кому удались нормальные триллеры.

- Скотина.

- Дорогой, я 3 месяца ходила на актерские курсы. Мы так долго репетировали!

- Палец-то?..

- Ну я же знала, что ты без пальца не поверишь!!

Витя заулыбался и заплакал.

Они уже ехали в скорой. Над Светой возились медики.

И тут он смог чуть-чуть расслабиться. Сейчас он осознал безопасность произошедшего, он понял, что вся его жизнь по-прежнему в порядке.

- Ну скажи же было круто?!?

И он улыбнулся, насколько смог.

- На всю башку ты ****утая, Света. Боже, моя любимая жена ебанута на всю башку.

- Круто же было!

- Ага.

Сидя в больнице, пока в операционной пришивали палец Светлане, за пластиковым стаканчиком ванильного капучино он думал о рассказе, который начал писать эти вечером. Конечно, он не автор сюжета…

«… но история может выйти интересной?»

И начало. Кому из писателей выпадала возможность писать в настоящей экстремальной обстановке? Это слова искренней истерики и паники. В них что-то есть.


Да, начало таким и оставлю.