Баранина к празднику

Александр Пивоваров считал себя слугой трех господ. Приписан был со своим «бобиком» - ГАЗ-69 отделу главного механика совхоза, мелиоратору, и бухгалтерии.
Как они его делили, он не знал. Придет утром, берет путевку по району, готов в полет. Кто первый захватит или договариваются, кому нужней и - поехали, Санек. Больше всего ему нравилось прислуживать бухгалтерии. Там были все молодые женщины. Да и сам себя не считал стариком. Еще не дожил до сорока. Любил женщин. Пел в станичном хоре, где все хористки от двадцати до семидесяти любезно называли Саней. Женат был второй раз и считал, что неудачно.
Новая его половина уже имела взрослую дочь с нагуленным внуком. Постепенно он осознал, что заблудился в эту семейку. Единственный человек, который его здесь уважал, это четырехлетний внук его жены. Когда видел на лице его огорчение, говорил:
- Дедушка, ты не сисяйся.
- Да не стесняюсь я, дружок, - отвечал Саня, изображая улыбку. – Я просто устал. Ездил далеко-далеко, аж в самую Москву за песнями.
- Привез? Покаж.
- Как же я тебе покажу? Их можно только спеть.
- Спей, а я потанцеваю.
И тут уж начиналось представление: дед пел «..ох вы сени, мои сени…», и на тот же мотив другое «Я не знаю как у вас, а на хуторе у нас, Акулина Николаевна, вышла замуж пятый раз». Внук усердно прыгал, но ни бабушка, ни мать не разделяли с ним радости. Саня понимал, что они не желали появления его на свет, и ставили это внуку в вину. Иногда неприязненно называли вылупком. От того такое прохладное отношение.
Не знал он отцов, ни падчерицы, ни внука. Не спрашивал у жены не потому, что не желал, а не  хотел трогать больную тему. В хоре он и подхватил себе эту женушку. Петь она и ходила затем, чтоб показать себя и подстрелить мужика. Вот и попался Санек на прицел. На том и была песенка спета. Вскоре она и покинула это искусство. Саня чувствовал ее холодное отношение к себе, прекрасно понимал, что первая любовь всегда дороже, если, конечно, она была не обманом.
Старался угодить. Выполнял все, что и положено мужу. Работу по дому, отдавал зарплату и халтуру, какая попадалась, но лед не растаивал. Иногда улавливал из разговоров жены и падчерицы их ненависть ко всему мужскому роду. Но влиять на их мнение не решался. Могли упрекнуть, что не впервой женатый – де у самого хвост замаран. Так и смирился жить в примаках. Кто знает, какое оно настоящее семейное счастье? Есть постель и женщина рядом, хоть и нелюбимая. Накрыт стол, обстиран, в доме чисто. Что еще надо?
Наверно, многие так живут и мужчины, и женщины, на большее не претендуют. Куда деваться? Надо жить. Так размышлял часто в поездках Александр.
Однажды возвращались они с завгаром из города. Уже темнело. Может, он как водитель не обратил бы внимание на небольшое стадо овец, голов из двадцати, рядом с дорогой. А завгару они бросились в глаза как нажива. Возрадовался, потребовал остановиться.
- Стой, Сашок. Шашлыки рядом, кажется, беспризорно разгуливают. Грех такое упускать, бог не простит. Около них никого нет, - он вышел, осмотрелся, действительно, никого не было видно. – Это заблудшие овечки. Давай ловить, брат, грузить в зад машины, сколько влезет.
Овцы оказались сиренные, наверно, домашние. Четыре головы втолкали елочкой вместо пассажиров и поехали. Завгар рад, смеется:
- Все хорошо, прекрасная маркиза.
- И что ты будешь с ними делать?
- Не ты, а мы. Не выйдет, Пивоваров, из тебя хорошего хозяина. Отвези к моей теще, у нее пустой сарай. Вот на носу праздник 7 ноября, разве помешает на столе свежая баранина? Второго пустим на съеденье к Рождеству Христову или на маслину. И православные праздники надо отмечать достойно, благоговейно. Мусульмане вон режут овец, то есть приносят в жертву, едят, искупают грехи перед Аллахом. А мы чем хуже? И нам зачтется Всевышним. А ты, что делать? Живи смело. Не зевай. Такие времена пошли, ни то, что когда-то было при Сталине.
Саня никогда не воровал вот так по-крупному. Если главбуху дадут мешок-два зернопродуктов, то и он не побрезгует, нагребет себе оклунок. А тут четыре овцы, могут и срок намотать. Да и как-то стыдно. Вдруг у человека сперли. Колхозных как-то спишут. Там это могут.
Отвезли эту худобу к теще завгара. Вымел аккуратно из машины овечьи «орешки», замел следы, а на душе было неспокойно. Жену решил не посвящать в эту авантюру, чтоб не проболталась кому, а то разнесется слух недобрый, дойдет до хозяина, не избежать тогда суда.
Трудно, наверно, живется ворам, - размышлял Пивоваров, - постоянное ожидание разоблачения, преследование страха, угрызение совести. Или она у них атрофировалась?  Говорят, что они раньше времени отбрасывают копыта. Инфаркт, инсульт или сердечная недостаточность способствуют околевать. Вот и я встал на стезю преступления.
Спал эту ночь тревожно. Проснулся в шестом часу все с той же беспокойной мыслью. Услышал, как у дома остановилась машина и прозвучал короткий сигнал. Встал и поглядел в окно. Хоть было еще темно, а по отражению света от фонарей и подфарников было ясно видно, что машина милицейская. Непроизвольно сел на диван. Вот она расплата за баранину и шаш-лыки. Быстро же сработали наши доблестные сыщики. А, может, это случайность?
Через несколько секунд раздался стук в калитку. Случайностей не бывает, надо идти встречать гостей. Это по твою грешную душу, Санек. Мужайся, брат, пошел на поводу у плута, значит, и ты плут. Умей держать ответ. Обул на босу ногу сапоги, накинул в впотьмах какое-то женское пальто, в трусах, стараясь не шуметь, вышел во двор. У калитки стоял участковый. Коротко сказал:
- Одевайся, поедем к завгару, мы тебя ждем.
Саня молча кивнул. Язык почему-то не повернулся что-либо ответить и пошел в дом, невольно подумалось, сухари сушить.
Собирался не спеша, но основательно. Обулся в сапоги на два носка. Дело-то идет к зиме. Лезли в голову какие-то литературные фразы: «Куда спешить, добро бы на свадьбу», «Держись, мальчик, на свете два раза не умирать». Это паника, наверно, теряю разум. Отрезал кусок колбасы и хлеба. Вот и все сухари. Все домочадцы спали. Будить никого не стал. Подошел на цыпочках к внуку, тихонько поцеловал в носик и удалился из дому.
Скоро ли придется вернуться сюда, и придется ли вообще? Уселся на заднее  сиденье и поехали. Он даже забыл поздороваться. За рулем сидел сержант. Знакомая личность. Бывал в гараже во время техосмотра автотранспорта. Тоже совал свой нос в каждую дырку автомашин.
Тут всплыло в памяти, как завгар собирал по пятерке с каждого водителя на банкет гаишникам. И это бессовестное крохоборское  мздоимство укоренилось у блюстителей порядка, будто так и должно быть. Участвовали в пьянке участковый и сам завгар. Этот борзый проходимец живет с ментами рука об руку. Может, уже обстряпал так дело, будто я один совершил эту баранью кражу, а он сидел, дремал. От таких хамов можно ждать чего угодно, любой подлости. Иногда вот такие простофили тянут срок, а главари гуляют на свободе. Обещают помогать семье, родным. Многое промелькнуло в голове новоиспеченного преступника за короткое время, пока ехали в гараж. Представилось в воображении, как будет проходить, может, даже показательный суд во дворце культуры. Судебная коллегия – заседать на сцене, с которой многократно он пел хором. Окажут честь, поприсутствовать  и уча-стники самодеятельности, полюбоваться  позорным судилищем. Побалагурят вот, мол, тебе и Саня, прикидывался порядочным, а на деле оказался вор. Хорошо, что не дожила мать, царство ей  небесное, до такого позора сына. Прости меня, мама! Как выйду на свободу, каждый раз в твои дни рождения и смерти буду ходить в церковь и ставить свечки. Я за тебя молиться буду и там в неволе.
С такими клятвенными мыслями он вошел в кабинет завгара. Тот сидел за столом, улыбался милицейскому майору. Тут же присутствовал и капитан то же в форме.
Саня нарочито громко поздоровался. А мысль мелькнула: скалит зубы хам, ментам. Наверно уже придумал сучий сын версию, как свалить всю вину на меня. А тот принял серьезный вид, играя под большое неподступное начальство, заговорил:
- Тут, Пивоваров, вот такое дело. Сегодня выходной, а пришлось тебя побеспокоить. Непредвиденный случай: надо отвести товарищей в Минводы, в аэропорт к десяти утра. Нужно успеть. Хватит ли у тебя бензина до госзаправки. На тебе талоны, а то наша заправщица придет только к семи утра.
Саня был изумлен. Ничего не понимал о чем речь. Только уловил, что все страхи о краже отпадают. Рад был ехать хоть на край света. От растерянности не мог сообразить о чем его спрашивает завгар. Наконец, нашелся, что ответить:
- Да, да, хватит, все в порядке, машина на мази. Пошел я. Надо спешить. Им же нужно хоть минут на двадцать приехать раньше.
И спешно вышел. В коридоре осенил себя крестным знамением, хоть уже давно считал религию опиумом для народа. Еще недавно, едучи в гараж, как он полагал, под конвоем, клялся: если Бог даст, случится непредвиденное, эта беда минует, то заберет этих овец и увезет на то место, где взяли. Хозяин, наверно, ходит, ищет их. Найдет и заберет. А теперь это решение как-то отошло и стало забываться. Выжимал из машины максимум движения, чтоб скорей избавиться от этих нежеланных пассажиров. Их присутствие неприятно давило на психику.
Хотелось остаться одному, радоваться благополучному исходу и петь.