Посвящается А. Сапковскому

Предисловие
Уже писала пародии на поэтов (вы можете их прочитать на моей старанице на Стихи ру)в стиле "Красная Шапочка". Добралась до прозы. Конечно, мне бесконечно далеко до Анджея Сапковского, а полностью копировать его стиль мешает внутренняя цензура. Вообщем, что получилось.

Уже смеркалось, когда Мирослава в алом плащике с капюшоном, с большой плетеной корзиной, накрытой темным шерстяным платком вышла из дома.
 - Куда это ты,  девочка? – удивленно спросила ткачиха Берта.
 - Бабушку навестить,- как ни в чем не бывало, ответила Мирослава и зашагала дальше.
Берта испуганно перекрестилась, но ничего не сказала: она знала, что старушка живет за Черным лесом.
 - Куда ты так поздно идешь, девочка? – спрашивали редкие прохожие у Мирославы, когда она смело пробиралась по узеньким кривым улочкам города.
 - За Черный лес, навестить бабушку, - отвечала она.
 - Разве ты не знаешь, девочка, что в лесу завелся страшный волк-оборотень?
 - Знаю,- отвечала Мирослава и шла дальше.
Вскоре показались городские ворота с вечносонными стражниками.
 - Куда ты собралась на ночь, глядя? – спросил один из них, зевая.
 - За Черный лес, навестить бабушку,- серьезно повторила Мирослава.
 - Сидела бы дома,- проворчал сонный стражник,- что за дети пошли! Вечно ищут приключения на свою… голову!
 - Пропустите, мне очень надо! – взмолилась Мирослава.
 - Иди домой, девочка! В Черный лес не то, что детям, взрослым ходить опасно!
 - Но мне очень-очень надо! – продолжала Мирослава.
 - Да пропусти ты ее! – вмешался другой стражник. – Пусть ее волк сожрет – не наша забота!
 - Да как же так,- развел руками первый,- жалко девчонку.
 - Пусть идет! – повторил второй. – Что мы, няньки? Следить еще за каждым!
С этими словами он приоткрыл ворота ровно настолько, чтобы маленькая худенькая Мирослава смогла пролезть.
Дорога шла через поле к черневшему вдалеке лесу. К счастью, здесь никого не было. Мирослава вздохнула с облегчением, потому что некому стало задавать дурацкие вопросы. Какая вам разница, куда идет маленькая девочка, одна, да еще и в сумерках?!
Лето шло к концу, и темнело быстро.  Мирослава куталась в плащ и дрожала от ночной прохлады. «Ничего, ничего,- бормотала она,- вот доберусь до избушки – там и отогреюсь!»
Дорога уперлась в лес и, как крот, столкнувшийся под землей с камнем, круто вывернула влево. Мирослава постояла с минуту в нерешительности, но потом уверенно зашагала дальше.  Вскоре девочка вышла к просеке. Здесь, среди деревьев, было еще темнее. Словно две стены, загораживали свет ряды вековых елей. В небе появились первые звезды, когда девочка услышала за спиной стук копыт и скрип колес. Мирослава обернулась и увидела белого жеребца, запряженного в совсем простую телегу. Правил крестьянин, высокий и тощий, как жердь. Рядом сидел другой, похожий на бочонок, и держал фонарь.
– Что ты здесь делаешь, девочка? – спросил тощий. – Здесь гиблые места!
– Раз они такие гиблые, то что вы тут делаете? – раздраженно спросила Мирослава.
– Мы – другое дело,- ответил толстый, когда они поравнялись с девочкой,- мы с братом на ярмарку едем в Зачернолесье! Завтра все туда только потянутся, а мы – тут как тут! Лучшее место займем, начнем раньше и больше всех наторгуем! Хорошо как, а?..
– Язык – что  помело! – прикрикнул тощий. – Болтун ты этакий! Девочка, возвращайся лучше домой! Ночью в лесу опасно…
Он недоговорил, потому что вдалеке раздался пронзительный волчий вой. Толстый задрожал, как осенний лист на ветру. Мирослава замерла, как вкопанная, ощущая, как по спине бегут мурашки. Жеребец дернулся и чуть не стал на дыбы, но тощий чудом удержал поводья.
– Садись! – закричал тощий Мирославе. – Быстрее садись в телегу!
Девочка не пошевелилась. Конь заржал и понесся так, что толстый свалился на землю. Жеребец с повозкой и тощим крестьянином растаял в темноте лесной ночи. Снова завыл волк, но теперь уже совсем рядом. Толстый с перепугу пополз в кусты. Мирослава прислушалась. Через минуту – опять вой, но еще ближе.
– Это там! – уверенно сказала девочка и свернула с просеки.
– Куда ты, дура?! – закричал было толстый, но раздавшийся на этот раз вой был еще ближе и крестьянин невольно умолк.
Мирослава подняла руки и закричала: «Я здесь!».  Толстый зажмурился от страха. Сердце у него бешено колотилось. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось, и волк прошел мимо, но было тихо. Зловеще тихо. Лишь шаги и… Он прислушался. Голоса! Шепот девочки: «Он там, в кустах!» В ту же секунду сильная рука схватила его за шиворот, как котенка, и вытащила на дорогу. Лишь тут он решился открыть глаза. Это был высокий человек могучего телосложения. В темноте нельзя было его толком разглядеть, но волчья шкура, накинутая на манер плаща, бросалась в глаза. Голова зверя служила незнакомцу капюшоном. «Оборотень!» - подумал толстый и захрипел от ужаса.
– Чего это он?
– Отец, ты же его за горло держишь! – сказала девочка.
– Точно! – сказал «оборотень» и отпустил толстого так, что тот рухнул на землю, как мешок с картошкой.
«Вот чертово племя! – с ужасом подумал крестьянин, растирая шею. – Девчонка в засаду привела! Сейчас оба и сожрут! Да чтоб вы подавились!»
– Выворачивай карманы,- приказал человек в волчьей шкуре.
– Так это… нет у меня ничего!
Нож уперся ему в горло.
– Есть или нет – я решать буду. Выворачивай!
Крестьянин дрожащими руками достал тощий кошель и протянул разбойнику, тот перебросил его девочке.
– Посчитай, дочка.
Мирослава на ощупь открыла кошель и достала несколько медных монеток. Все это время толстый вглядывался в разбойника и вдруг узнал его. Лет десять тому назад этот человек спас город во время осады. Сам толстый был тогда мальчишкой и не видел, но слышал  о великом воине, который с двумя мечами входил во вражеское войско, как нож входит в масло. Потом его позвали в город начальником стражи, но он отказался, а потом… потом он просто исчез. Поговаривали, перешел дорожку самому князю. Ходили слухи, что теперь его разыскивают.
– Сорок семь,- сказала Мирослава.
– Медных? – уточнил разбойник.
– Да уж не золотых! – проворчала девочка.
– Положи обратно и дай сюда! Держи,- разбойник сунул кошель за пазуху толстому,- а теперь чеши отсюда!
Толстый вскочил и пустился бежать по лесу, не разбирая дороги. Разбойник обнял девочку. Мирослава прижалась к нему.
– Замерзла?
Девочка отрицательно покачала головой.
– Я соскучилась. И мама тоже.
– Молодец, что плащ не забыла одеть. Иначе как тебя ночью в лесу…
– Я тебе все принесла,- перебила девочка, снимая платок с корзинки,- Хлеба, мяса, вина… ночи сейчас холодные.
– Спасибо, заботушка моя,- разбойник чмокнул ее в лобик,- а платок кому?
– Это плед,- пояснила Мирослава,-  мама его так хитро свернула – не догадаешься! Говорю же: ночи холодные!
– И то верно, холодные,- кивнул разбойник,- ну пойдем, посмотришь на мое логово.
Разбойник поднялся, взял девочку за руку и они вместе зашагали по лесу.
– Как там моя княжна?
– Мама хорошо,- ответила Мирослава и вдруг задумалась,- отец, а ты теперь всех у дороги грабишь?
– Нет, только тех, кто меня тогда предал. Мщу, так сказать… Тебя там не хватятся?
– Нет, я сказала, что к бабушке иду,- засмеялась девочка,- к той, что за лесом живет!
Разбойник тоже улыбнулся.
– К этой старой клюшке?..
– Отец, она же тебе матушка!
– Хороша матушка! – хмыкнул разбойник. – Другие матери ради своих детей жизни не жалеют, а она продала меня за горшок золота!
Мирослава молчала, пока они не остановились перед низенькой избушкой в самой глуши лесной.
– А вот и  мое логово,- он толкнул дверь,- сейчас я печку растоплю. Ты садись, не стой.
Мирослава уселась на чурбан у печки.
– Вот так вот. Что там князь-то?
– В девятый раз прочесывает все земли,- весело ответила девочка, болтая ногами.
– О как! А зачем? – разбойник закинул в печь несколько поленьев.
– Тебя ищет… и маму… - Мирослава задумалась, глядя в пол.
– Ну пусть ищет,- усмехнулся разбойник, растапливая печь,- что найдет, то его!
– Отец… - Мирослава подняла на него глаза,- так он что… про меня не знает? 
– Наше счастье, что не знает! – проворчал разбойник, но осекся. – Ты что, плачешь? Доченька, солнышко мое! – он обнял ее и почувствовал, как волчья шкура промокает от слез. – Такая большая, а ревет! Сколько тебе уже?
– Девять исполнилось,- хлюпая носом, ответила она,- три месяца назад.
–  Ну вот! Совсем взрослая... Постой-ка,- он вдруг задумался,- три месяца, говоришь? Так у нас, выходит, юбилей! Ровно десять лет, как мы… женаты с твоей мамой!
Разбойник откупорил бутылку вина и налил в два бокала.
– Отец! Мне же нельзя! – удивилась Мирослава.
– Ничего,- ответил он,- сегодня можно!