Ночь третья. Вибрации космоса

"Hаше братство без клятв, а в родство не загонишь и силой под похмельное утро все спят, не сойти бы с ума.
И к войне или миру , но строй пахнет братской могилой одному - долгий путь, тяжкий посох, пустая сума.
Кто прибил наши стрелы гвоздями к немым циферблатам ?.. Пожелтеют страницы по всем золотым городам,
Я несу это время в себе оловянным солдатом, без приказа - ни шагу назад, а вперед - никогда!"
Сплин-Бездыханная лёгкость моя

Трепещущее от чужих слов сознание. Как будто в коме вдвоем. Узкий борт ванны и чужие колени, упирающиеся в мои.Ощущения-единственное, что осталось от реальности, все остальное за гранью добра и зла. Твои слова-истина донесенная от губ бога до моих ушей. Наверное я не заслужил эту благодать, не имею права вот так вот сидеть и внимать. Откровения безостановочно, как будто в моем мозгу начинается ядерный взрыв, температура повышается и остатки старого мира плавятся. Это больно. Это страшно.

Подрываюсь с криком, несусь туда, где лежал ее труп, распахиваю дверь. Она стоит у окна, живая, целая, невредимая, с грустной полуулыбкой, поворачивается через плечо, тревожит мою искалеченную душу своим знакомым до боли голосом.Слов не разобрать, шок, я ничего не понимаю. Ты должна быть мертва, а вместо этого так грустно и спокойно говоришь, шевелишь отвратительно теплыми губами и розовым языком, проводишь им по своим ослепительно белым, как в рекламе, зубам.

Этого не может быть. Отхожу к двери, пячусь назад, не позволяя себе остановиться и броситься на тебя опять. Это морок. Бегу в комнату, где обычно лежат на старом, ветхом матрасе мои кости, тот, где фаланги пальцев ерошат волосяной покров на голове, поглаживают лобную кость... Отталкиваю скрипящий каркас постели в сторону, рывком распахиваю ящик комода, но там нет ничего. Ничего. Нет твоих глаз, вырванных, заботливо завернутых в тряпочку глаз. Зато есть вещи. Не мои. Не твои. Чужие вещи.

Я возвращаюсь в ванную комнату. Он улыбается плотоядно заглядывая в мои глаза; по спине мурашка, и, обессилевший, залезаю в холодную, абсолютно сухую полость ванны, упираясь в колени его коленями. Мир пляшет перед глазами строками из "Катехизиса Революционера". Голос убаюкивает, каждое прикосновение обнаженной спины к стенке ванны пробуждает. Дергаюсь, как на электрическом стуле. Туда-сюда. Конвульсия бреда. Туман развеивается.

Он обнимает меня за плечи, прижимает к своей груди. Я упираюсь в дно ногами, а тело невесомо в его руках. Или он держит только душу? По крайней мере ощущения пропали.Может потому что у него такие сильные руки, может потому что его не существует, а то, что существует, лишь плод моего воображения. Если он пропадет, мое сознание развалится на атомы, серость бытия поглотит меня. Это его вещи в нашем с ней комоде. Я откуда-то знаю его размеры, его любимый цвет, запах, вкус. Он страстный поклонник моря, серовато-серебристой пены, свежего морского воздуха, крика чаек.Я откуда-то знаю все это, но вот откуда...

Так вот он держит меня в своих руках, как перышко, не отпускает, не роняет, не прижимает, не обнимает-все сплошное не, но я чувствую тепло его напряженного тела, задаюсь новыми и новыми вопросами, на которые не найти ответов. Она открывает дверь в комнату, видит нас, но мне все равно. То ли от твоих рук, то ли от того, что мозг не воспринимает ее в как живого человека. Что-то говорит, но я опять же не могу разобрать слов, а он нашептывает мне что-то свое, безумное, но нежное.повинуюсь ему, его словам. Делаю все так, как хочет он. Это так просто, так сладко.

Я видел ее еще раз, когда шел по центральной улице города за руку с ним. Ее губы отвратительно красного цвета, вымазанные помадой, будто моей кровью, хищные глаза...Он даже не удостоил ее вниманием. Когда нож вошел в сердце, его рука сжала мое запястье.