Курляндский плацдарм Глава 8

          В таких нехитрых развлечениях и прошел весь наш переход через Атлантику и хоть для отмазки маршрут нам, якобы, лежал на Тобаго, но туда мы даже заходить не стали – все три судна скоренько выгрузили весь свой живой груз на перешейке и, набрав пресной воды, сразу же легли на обратный курс. Конечно, горняков до Чили могла бы «Курляндия» и довезти, но Карибское море для одиночного плаванья не желательно. И так в дороге казус приключился. От нашего серпасто-молоткастого флага пираты старались держаться подальше, но так вышло, что один небольшой островок по пути огибать «Сокол» с «Мартелией» стали с северной стороны, а капитану «Курляндии» показалось, что с юга ветер покрепче. А там как раз и пряталась бригантина с борзой командой, и рванули они на сближение. Фрегат, разумеется, из пушек пальбу открыл, два других ее услышали и рванули на выручку. Наглеца зажали с трех сторон и пушками быстренько размолотили. Благо, что тонул он медленно – почти сутки, так и пушки, и паруса, и массу всякой прочей полезности поснимать успели, не говоря о почти сотне горе-пиратов, которых, кстати, на борт принимать не стали – и так перегруз у нас получился катастрофический и решились то на него только потому, что до конечной точки маршрута всего два дня пути оставалось. А шлюпкам с пиратами скинули конец и потащили их на буксире, постоянно дежурить у кормовых орудий канонира с зажженным фитилем поставив. Поэтому пытаться бежать на шлюпках так никто и не помыслил. А исправительно-трудовые учреждения зарождающего государства перекуют безобразников в правильном направлении. Отдал бы их на медный рудник, но там пока еще систему охраны не наладили. А у нас же сначала все четко определено было. Индейцам предлагалась премия – целый железный нож. За скальп беглого! Так что те взяли прииски в плотные кольца и всячески пытались выманить какого-нибудь глупыша за границы зоны – то скво раздетую зекам демонстрируя, то ароматом жареного мяса соблазняя. Но дураков не находилось, ведь скальпирование то каменном ножом проводилось, так ну их нафиг этих скво – и самоудовлетвориться тоже можно. А питание в учреждениях по калорийности было неплохим, ну а если вкусовые качества устраивали всех, то была уже проблема вкуса, японцы наверняка бы от зековской пайки балдели.

        Высадившись, трофейные пушки с пиратского судна сдали мы испанским властям, в счет уплаты за еще не начатую аренду меди в Андах, а вот ядра на горбах бывших хозяев бывшей бригантины поехал через перешеек. Причем очень своевременно. На верфи в Панаме как раз завершалась достройка нового судна. Вот на оснащение ее вновь прибывший груз и пошел. Команду на резко пахнущей магониевой стружкой новый фрегат навербовать удалось в Панаме – в приморском городке отставных моряков было немало и годик-другой подзаработать деньжат желающие нашлись. Заработок давали также и лесозаготовки для верфи, но тот, кто попробовал соленого ветра, нюхать застоялые миазмы джунглей будет только от большой нужды. Крестной новому судну была Гретхен, и имя ему было дано, разумеется, Якоб, а вот герцог или графинчик – пусть каждый гадает как хочет.

        Кстати, в пробный рейс трюм забили зеками, а палубу заполнили женская половина переселенцев. Им и детям следовало сократить муки нашего затянувшегося странствия, а мужики, дожидаясь следующей ходки, могли лес для судостроительной лесопилки позаготавливать. Шняги же, как наша, так и испанская, повезли рудокопов на юг – закладывать наш совместный медный рудник, а на обратный рейс забьют они трюмы селитрой, чтобы и у пороховой мануфактуры сырья в избытке было. Уж очень востребованной ее продукция была.
       Когда «Якоб» пришвартовался у причала нашего небольшого поселка, то встречать судно высыпало все его население. Флаг ведь, реявший на мачте, был им пока неизвестен, да и то, что территория теперь графством стала называться, пока еще никто не знал. Хотя для крестьян отношение к таким играм было простое: «Хоть горшком назови, только в печь не ставь». А вот к младенцу на руках у Гретхен все отнеслись с восторгом, кстати, и селянки если лялечек не на руках держали, то значит, они сами уже чуть подросшие держались за мамины юбки, причем весьма свободного покроя – по всему было видно, что волна бэби-бума спадет не скоро. Да и как иначе. Жизнь сытая, безопасная, так чем же еще заниматься, когда ни телевидения, ни интернета нет. Русских переселениц с детишками тут же разместили всех, но как прознали, что их мужья и отцы пока на перешейке лес рубят, курши почесали затылки и тоже отправились рубить лес – потребность в новых бараках будет немалой. Кстати, и моей сиятельной фамилии выделена в бараке всего одна комнатушка, в которую кроме супружеского ложа и сундука с нарядами графини ничего больше не влезло. Хорошо, что в Куршских традициях люльку младенца к потолочной балке принято крепить, а иначе трудновато было бы разместиться в нашей коммуналке. Но женушке после тесноты кубрика  предоставленная жилплощадь казалась верхом роскоши, а главное пол более не качался.

      И если графья лишения терпят безропотно, то уж всем, кто ниже званием и подавно вякать не след. Исключением явился только скрипач, и то не сам он на тесноту возроптал, а окружающие, когда он в бараке своим ученикам гаммы пиликать задал. В тот же день отселили его сначала в баню – все равно по ночам помещение пустует, а потом принялись чуть в стороне клуб рубить, чтоб при нем и жил. Кстати, там староверам и молельное помещение определили по совместительству. Привезенные ими с собой иконы древнего письма стены только украсили, да и свой богомаз среди прибывших нашелся, ему также общественное поручение сразу нашлось – рисовальный кружок вести, пусть пока в опиумном варианте, но где-то людям душу очищать требуется, иначе звереют очень быстро. Пока же, ввиду отсутствия красок (но это дело наживное) выделено самодеятельному умельцу было золото, чтобы он для всех древних икон оклады смастерил. Я даже сам показал ему как чеканку делают – в советской армии и меня за один вечер этому искусству обучили. Делалось это с двоякой целью. Прежде всего, я понимал, что золото дешевле этих икон, и хоть какое, а предохранение это древнего письма. Ну и староверам приятно будет от уважения их святынь.

       Раз о золоте вспомнилось, то и «фальшивомонетчика» навестил. Его мастерская располагалась при постоянно дежурившем наблюдательном посту, где пушки были постоянно заряжены, а огонь в тигеле, чтоб фитили зажечь, никогда не гас. Погребок, выкопанный под мастерской, пещеру Алладина превзошел! За год на приисках собрали более двух тонн песка и самородков. И к чести мастера, он всему успел придать товарный вид, деревенский управляющий только успевал заявки на древесный уголь исполнять – специально двух угольщиков выделить пришлось. Почти половину металла сумел мастер отштамповать в монету – знал бы герцог Якоб, что его лик так популярен в мире станет. А более тонны драгметалла покоилось в слитках, тоже, кстати, отмаркированных Курляндским крабом. Но это был наш последний поступок по восхвалению исторической родины, чеканщику были вручены новые пресс-формы, и теперь аверс монет будет украшать наш серпасто- молоткастый герб. Но прежде денег велел я набить медалей – Родина должна знать своих героев, а их образовалось немало – ведь в том, что молодой колонии не пришлось трупы раскапывать и есть, как было у англичан, была заслуга многих. Теперь земля обильно родила, особенно людям понравилась мамалыга из кукурузы, и вареный потатос. Последний с лучком, да маслицем действительно шел чудесно, причем даже сто грамм для меня под такое дело нашлось. Виноградник дал свой первый урожай, и полстакана молодого каберне очень поспособствовало аппетиту. Да и масло было своим – коровы на новых сочных пастбищах уже дважды телились, так что и детишки при молочишке и взрослым сметанка да маслице перепадало. Мне вмешиваться, да учить - значило только портить, и лишь пакетик с семенами хлопка управляющему передал с приказом высеять немедля, а как кусты вызреют, собрать с них коробочки с волокном, а вытрясенные семена все на следующий год сеять вновь. Объяснив, что содержимое коробочек нам на замену льну будет, так что можно потихоньку прялки ладить и станки ткацкие. Но, прежде всего жилье для новых переселенцев, которых число в год до тысячи будет доходить. И это цифра была ограниченна только моими техническими возможностями – раскольников с Руси бежало много больше, так что отбирались лучшие. А мне без разницы было двумя они пальцами лоб крестят или щепотью – дорогу к Богу каждый выбрать должен, и силком его гнать неправильно. Единственно только своей деспотичной властью алфавит намного подкорректировал, от ятей кириллицу избавив. Пока шли через Атлантику, сотворил букварь самопальный и женушку по нему обучил. Дама оказалась хваткая и к концу плаванья уже она учила меня как слово «орбуз» писать. Что же флаг ей в руки – пусть хоть как-то детвору грамоте да счету лучше плохо, чем никак учит – это будет ее общественная нагрузка.
       Разобравшись с нашей житницей, посадил я шестерых лучших стрелков на весла, и погребли мы наш ГУЛАГ ревизировать. Какого же было мое удивление, когда нашел первое наше месторождение уже брошенным. Пусть варварски, но сливки были собраны, и лагерь переместился дальше. Так задача поставлена и была, лучший способ избежать лихорадки в будущем – это довести добычу до нормальной рентабельности, чтобы ни у кого не возникло желания забросить отцову пашню. Пока переселенцы были моими крепостными (кстати и староверы «крепость» на десять лет подписали), регулировать процесс было несложно, но думать о будущем требовалось уже теперь. Вернувшись на большую реку, поставили мы на берегу крест – следующее поселение строить надлежит здесь. И земли недурны, и леса вокруг вдосталь, кстати не пустого – мишка встретился, так теперь и свежина в котле тушилась и шкура (почему то черная) солилась.

       Когда до действующего прииска дошли, чуть ли не полтуши съели, но оставшуюся часть старателям выгрузили. Пусть и они праздничным обедом себя побалуют, тем более что заслужили – работали хорошо, не волыня. Когда спросил у охранника, кого бы он на УДО рекомендовал, так вышло, что из дюжины – десяток подходил. О чем я на общем построении и сообщил осужденным – дать человеку надежду очень важно. После и двое отстающих подтянуться настроились. И таким образом обошла наша шлюпка все прииски. Уже открытых месторождений, включая и то, где добычу следовало бы вести шахтным способом, но на которые не хватало рабочей силы, была уйма, но форсировать процесс я побоялся – неуправляемая реакция – это взрыв. Кстати, открыто было и серебро. И на его разработку велел я задействовать первую же партию, что освободиться. Этот металл годился для торговли с Китаем, а до него было много ближе, чем до Европы, да и товар там в ту пору был отменного качества.

         Когда наша груженая тяжелыми мешочками шлюпка пришвартовалась у наблюдательного поста, и мы принялись перетаскивать груз в избушку «фальшивомонетчика», вахтенный заметил на горизонте парус – это «Святой Якоб» закончил, наконец, перевозку последней партии переселенцев. По этому случаю решено было устроить праздник. И «старожилы» и вновь прибывшие выслушали вначале короткую речь, которую повторить пришлось пока и на русском, и на латышском, с пожеланием, что делается это в первый и последний раз. Языки родственны, и барьером между народами служить не должен. Да и только в латышском сохранились только истинно славянские слова, ведь почему русские носителя говядины зовут корова? Когда по-латышски она говис. Или дом бога – божницу русские стали именовать церковью? Опять же самодурским указом повелел я немецкий впредь учить по желанию, а вот русский и латышский через год знать всем. А потом было чествование отличившихся. Чеканщик уже произвел медали, и я, втихаря сперев из сундука жены две шелковые ленты (новые привезу), на красную одел «За храбрость» и с удовольствием повязал ее на шею Айнису – давно я ему уже должен был за то, что пулю мне предназначенную он на себя взял, «За усердие» на голубой ленточке повязана была на шею управляющему поселка. После чего устроили футбольный матч между куршами и староверами. Мяч по форме получился скорее квадратным, чем круглым, игроки носились за ним всей толпой и с судейством мне пришлось поднапрячься, ведь в итоге получалась боевая ничья 0 : 0, но обе команды убеждены были, что в следующий раз победят именно они, и занятие это очень понравилось как игрокам, так и зрителям. Кстати, за время матча содержимое «пещеры Алибабы» незаметно перекочевало наместо балласта нашего нового фрегата, стыдливо прикрывшись сверху камушками. А после спортивного праздника была объявлена авральная подготовка судна к дальнему походу.