Малышка, Промыш и другие

1
                Кот уехал из дома на отдых за границу. Огромный дом, построенный на высоком берегу глубокого озера, остался сиротливо стоять за забором, который отделял его от остального мира. Большие, заплаканные дождём, глаза-окна провожали съезжавшую вниз по серой петляющей ленте дороги серебристую машину, пока она, мелькнув последний раз на пригорке, не растворилась  в накрывшем её лесу.
                Большой клён за забором вздохнул печально и уронил ярко раскрашенный лист. Стоявшая рядом с ним осина задрожала оголёнными ветками и стряхнула набежавшие на них капельки влаги. Лист, тормозя растопыренной пятернёй, сделал полукруг по воздуху и приземлился на большой валун, откуда, немного погодя, съехал на камень поменьше. Прошелестев почти неслышно по его шершавой поверхности, он удобно улёгся на мягкий ковёр из пожухлой травы и осиновых листьев.
                Возле узловатого корня, выпиравшего наружу из-под земли, как раз в том месте, где большие камни тесно прижимались друг к другу, виднелась маленькая нора, из которой пара крошечных тёмных глаз-бусинок внимательно наблюдала за всем происходящим на дороге. Молодая и шкодная мышь, стоя у самого выхода из норы, с ехидной улыбкой провожала тихо скрывшийся вдали автомобиль, на котором уехал кот. Очередной кленовый лист оторвался и, кувыркаясь, упал прямо перед носом мыша, перекрыв собой выход из норы. Сделав несколько торопливых шагов вперёд, мышонок схватил край заслонившего выход листа, и смело отодвинул его в сторону. Стоя на цыпочках, он внимательно вглядывался вдаль, и с каждой секундой его улыбка становилась всё шире и шире.
                - Так и есть, - прошептал он еле слышно, - уехал…  Надо срочно пойти рассказать своим.
                Слизнув каплю влаги с листа, который держал в своей лапке, он ещё раз посмотрел на дорогу, втянул носом влажный вечерний воздух, в котором немного пахло бензином, чихнул, и помчался в тёмную глубь норы, крича во весь голос:
                - Кот уехал! Ура, Кот уехал!

2

                Каменное семейство, хотя и было очень неподвижным, но славилось своим гостеприимством. Прижимая плотно всем своим весом корни деревьев к земле, оно приютило в своих уютных пустотах семейство полевых мышей. От домашних эти мыши отличались достаточно нарядной шёрсткой светло-коричневого цвета, украшенной на спинке тремя светлыми продольными полосками. Они были очень подвижны и трудолюбивы, и каждая ночь проходила у них в постоянных поисках пропитания и строительстве новых кладовок и ходов, по которым можно было добраться до них.
                По мышиным меркам, их семья была достаточно немногочисленная, всего-то - восемь хвостиков. Это были: Папа-мышь и мышь-Мама, пятеро их детей и старенький Дедушка-мышь, ворчливый, но очень добродушный. Старшие мышиные дети, брат и сестра, иногда были задиристы друг с другом, но среднему, медлительному, по мышиным меркам, брату, доставалось от них порой очень крепко. Предпоследним по старшинству в этом семействе был тот самый мышонок, который бежал сейчас по извилистому проходу и кричал что есть силы. Ему всегда доставалось от всех. Даже Дедушка-мышь больше всего ворчал на этого непоседу. Получая, порой незаслуженные тычки и подзатыльники от старшей сестры и братьев, младший научился всяким хитростям, которые помогали ему избегать нагоняя со стороны родителей и водить старших братьев и сестру за нос. Самая маленькая в семье была мышка-Малышка, она была такая маленькая, что её в семье все только любили и баловали, каждый по-своему.
                Кот уехал! – влетая в спальню, радостно пропищал мышонок.
                - Чего ты раскричался, - пришикнула на него мать, - спят ещё все! Смотри, младшую разбудишь, она и так отцу полночи спать не давала. У неё ухо болит. Говорила тебе, чтобы ты не таскал её по мокрой траве за канаву! Добегались, теперь она простыла, и вместо спокойного отдыха всем устраивает концерты! Вот где тебя весь день носило? Опять, не спавши, норку будешь копать? И не говори, что болят лапы, и с дедом вместе не просись!..
                - Чего вы расшумелись, спать не даёте? Ещё светло, а вы шумите, - раздался недовольный голос старшего брата.
                - Так, ведь, Кот уехал, - начал было опять младший, но сразу же осёкся. На постели из сухой травы заворочалась Малышка, и мать метнула строгий взгляд в его сторону.
                - Ложись спать, - подал свой голос Папа-мышь, - а сказки нам потом будешь рассказывать про Кота. Сколько я себя помню, Кот всё время жил в этом доме за дорогой и никогда никуда не уезжал. Ремня бы тебе всыпать, чтобы не болтался где ни попадя, - сказал он, засыпая снова.
                - Ложись, сынок, - тихо сказала Мама-мышь, и кивнула головой в сторону свободного места.
                «Ну и пусть не верят», - глотая обидные слёзы, думал мышонок. - «Я видел сам, своими глазами, и ворота с этой стороны закрыты, значит, дом остался пустой…»

3

                Всё-таки, этот непоседа прогнал сон из уютного мышиного гнезда. Первая проснулась Малышка, она открыла глаза и уселась в своей постели. Не обращая ни на кого внимания, малышка стала тихонечко напевать песенку на языке, который был понятен пока только ей одной, и немного маме. Закрутились, просыпаясь, старшие дети. Кряхтя, поднялся с душистой подстилки дед. Громко зевнул и, почесав в затылке, первый подал голос отец:
                - Вот, баламут! Опять не дал выспаться, - посмотрев на притихшего мышонка, он оборвал тут же захихикавших старших, - а ну, быстро моськи идите мыть! Мать уже завтрак, поди, приготовила.
                Скатившись кубарем со своих постелей, двое старших братьев и сестра, щекоча друг друга, пробежали мимо застывшего младшего брата, на ходу показывая ему свои длинные языки. В ответ Младший только смог состроить гримасу, которую увидела старшая сестра, как нельзя кстати обернувшаяся в этот момент. На мгновение она опешила, но тут же погрозила ему пальцем:
                - Ты ещё у меня получишь, – запыхтела она, как тесто в кадке, и добавила, - сказочник!
                Вся ватага шумно ввалилась в просторную столовую, где вовсю хозяйничала Мама-мышь, собирая нехитрый мышиный завтрак.
                - Быстро все умываться, - погнала она весёлую компанию в небольшую соседнюю залу, стеной в которой был тот самый большой камень, точнее, крохотная его часть с неглубокой вертикальной канавкой, по которой неторопливо, собираясь в капли, стекала влага утром и вечером. Там сначала хотели устроить кладовую, но из-за того, что из желобка постоянно капала вода, а в дождливую погоду даже текла тонкой струйкой, все решили там умываться. Кладовку сообща обустроили в другой стороне, выкопав сухое помещение неподалёку от столовой.
                Папа-мышь почесал шёрстку на груди, ещё раз зевнул и, взъерошив лапами свои усы, улыбнулся Малышке, которая продолжала сидя лопотать, перебирая сухие травинки в своих крошечных лапках.
                - Дед, - сказал он, обращаясь ко всё ещё кряхтевшему деду, - ты завтракать будешь?..  Дед, ты слышал, что я сказал? – повторил он несколько громче, при этом приблизившись к самому дедову уху.
                - Ась? – отозвался седой мышь. - Да, быть морозу, опять лапы ломит! Точно, погода поменяется…
                - Есть пошли! – показывая на Малышку, громко говорит Папа-мышь. - Бери младшую, и отведи её умываться. Да, - добавил он, скрываясь в норе, - обормота этого тоже возьми! 
                Скоро Дедушка, держа за лапку Малышку, подошёл к стоявшему с опущенной головой на том же месте мышонку и, наклонившись, попытался заглянуть в его спрятанные глаза. Обиженный мышонок отвернулся и ещё ниже опустил свою голову.
                - Почему мне никто не верит, - тихо сказал он себе под ноги.
                - Почему никто? – возразил Дедушка-мышь, - Я же тебе верю. Пойдём умываться, кушать, наверное, хочешь, опять бегал где-то ...  давай мне твою лапку!
                Потом, умываясь, они втроём ловили по очереди сбегающие сверху капли, шумно брызгались и громко хохотали, а громче всех, радостно перекрывая остальных, визжала самая маленькая. 
                - Что за праздник у вас там происходит? – крикнула им, обеспокоенная шумом, Мама-мышь.
                - Мы умывались с Дедом, - чуть не сбив Маму-мышь, с визгом влетела в столовую Малышка.
                - И то ладно, - успокоилась Мама-мышь, - а то я подумала, что, вдруг, кто чужой к нам забрался.
                Завтракали почти молча. Папа-мышь и старшие с удовольствием грызли продолговатые зёрна. Нагулявший за день огромный аппетит, мышонок старательно уминал за обе щёки. Только дедушка, мучаясь больными зубами, да самая маленькая, как всегда, капризничали.
                «Как быстро летит время»! – думала Мама-мышь, уговаривая съесть очередное зёрнышко Малышку. - «Кажется, совсем недавно я сама была такой крохой, и тоже плохо кушала, капризничала… А теперь у меня самой старшая дочь скоро вот свою семью заведёт…» Тяжело вздохнула Мама-мышь и погладила по головке младшенькую:
                - Кушай, моя радость, кушай… Ешь, тебе говорю! А то не вырастишь!
                - Всё, - сказал Папа-мышь и строго посмотрел на среднего сына, который набил полный рот, и ещё в каждой лапке держал по целой семечке подсолнуха, - достаточно набиваться едой! Нам ещё сегодня надо много работать, - будем ходы рыть новые.
                При слове «рыть», младшие мышата сразу повесили носы, уж больно скучная эта работа. Куда лучше ходить в поле за колосками, или в лес, где всё так интересно. Но с поля уже давно всё переносили, а в лес ходить стало опасно, неподалёку поселилась Лиса, встречаться с которой мыши совсем не хотели.
                - Чур, мы  будем  между камней копать! - выскочили вперёд старшие, - Мы там в прошлый раз начинали.
                - Хорошо, - согласился Папа-мышь. – Дед, ты бери с собой Обжору и постарайтесь к утру прибраться в старых проходах, а то там уже полный беспорядок образовался. Дед! Ты понял, что я тебе сказал?
                - Конечно, всё понял! – отвечает старый мышь, - Как не понять, нам с младшим за сухой травой сначала идти, потом  запасы в кладовке перебирать до утра, всё понятно…
                - Нет! Не с младшим, а со средним, и не за сухой травой, а с вениками на уборку! Младший сегодня будет под моим присмотром новую нору копать!
                «Ну вот, старшие - самые хитрые. Опять будут хвастаться, какую они лёгкую работу себе нашли», - думал младший, серея от мысли, что ему всю ночь придётся таскать землю, и даже ни разу, может быть, не удастся высунуть нос на улицу. - «И с Дедом всегда так интересно! Вот повезло Обжоре, столько всего интересного Дед рассказывает! Правда, толстяку всегда интереснее пожевать чего-нибудь, что ему рассказки дедовы, Папа-мышь их, вообще, седыми и ненужными называет…»
                - Смотри, сын, - сказал Папа-мышь, когда они прошли длинным извилистым проходом и остановились у недорытого места, - я стану спереди и буду показывать тебе, как удобнее отрывать комки побольше. Вот, видишь, вот так вот лапками передними,.. а теперь задними отбросим подальше! Видел? Правда, здорово? Ну, ты отгребай, отгребай в сторонку там… Получается?
                - Получается, - отвечает мышонок, закрывая мордочку лапами от летящей в него земли.
                - Ты, главное, старайся. Ведь, если ты будешь прилежно трудиться, из тебя вырастет толковый мышь! Смотри, вот так лапками подрываешь, и назад её посильнее, знай, откидывай! Видишь, как ловко? Ты, что, уснул там, что ли? – Папа-мышь обернулся и, к своему удивлению, никого сзади не обнаружил. – Вот сорванец, опять удрал куда-то! Ну что за шалопай, хоть привязывай его к себе. Погоди, вернёшься, всыплю тебе хворостиной! – прокричал он в темноту круглой норы.

4
                Мышонок не слышал, что кричал ему вслед Папа-мышь. Он быстро бежал, на крутых поворотах вылетая на стену норы и делая по ней несколько широких прыжков, опускался вниз и снова летел по хитрой извилине подземного мышиного хода. Ещё несколько сильных рывков, и вот уже под лапами громко зашуршали листья ковра, расстеленного хозяйкой-осенью перед входом в нору. Малыш так сильно торопился выскочить из норы, что, позабыв про всякую осторожность, на полном ходу вылетел из неё на добрых полметра, и оказался стоящим посредине лежащего на земле кленового листа.
                На огромном и высоком чёрном ночном небе высыпало множество больших и малых звёзд. Задрав голову, мышонок завороженно разглядывал и огромные, и совсем крошечные яркие точки, вдруг внезапно заполнившие всё до самого горизонта. Часть звёзд сорвалась с неба и упала в край спокойного озера, который был виден с высокого пригорка. Звёзды лежали на поверхности воды и, переливаясь, светили оттуда наверх своим подружкам. У мыша перехватило дыхание, и он только прошептал, боясь спугнуть нечаянно увиденное:
                - Вот это да!
                Кругом было слишком много света, и мышонок почувствовал себя немножко неуютно. Он осторожно попятился назад и присел возле только что покинутого им хода в нору. Еще раз посмотрел на купающиеся звёзды, на деревья, в макушках у которых запуталось несколько звёздочек поменьше, на яркую дорогу вверху, и тихо повторил:
                - Вот это да… 
                А за дорогой чернел забор, и отливал белизной его длинный фундамент, на котором, словно часовые, застыли кирпичные столбы. Они, белыми полосками, тянулись вверх, и в свете звёздного неба, вместе с тёмными досками забора, чётко показывали запретную границу, куда мышам ходить было нельзя. Из-за забора на мышонка с опаской поглядывал дом. Его, уже просохшие глаза-окна, всё ещё были полны тоски и печали. Но в маленькой голове проказника уже сверкнула очередная отчаянная идея. Привстав на передних лапах, он застыл, внимательно прислушиваясь к звукам, раздававшимся в прохладе яркой ночи. Собравшись в маленькую, тугую пружину, он рыжей молнией метнулся через дорогу в сторону запретной границы. Три продольные полоски на его спине слились в одну длинную, которая мелькнула в звёздном свете, и пропала где-то в тени страшного забора.
                Звёзды удивлённо смотрели со своей высоты на маленького бесстрашного героя, исчезнувшего в высокой траве за чёрным забором. Промелькнувшая в их свете, спина мышонка больше не показывалась, и под утро, когда уже начали пропадать сначала маленькие, а потом звёздочки и покрупнее, все, уже было, решили, что маленький мышонок пропал. Мог же он ошибиться и попасть в лапы коварного кота? «Вполне»,  - расстроились звёзды, и стали медленно гаснуть одна за другой, - наступало утро... Когда уже свет зари прогнал темноту с неба, последняя уходящая звезда увидела блеснувшую в траве крохотную звёздочку. Она то вспыхивала, то опять угасала, но всё же торопливо катилась от большого дома к забору, поблёскивая в траве разноцветными огоньками. Через дорогу, звёздочка, засияв ярче, перекатилась быстрее, и скоро исчезла у подножия двух добродушных округлых валунов и их многочисленного потомства поменьше.
                Сбросив со спины свою блестящую ношу, довольный мышонок вытер вспотевший лоб и перевёл дух. «И не так всё страшно было, но провозился я, однако, там…», - думал он, оглядываясь на дом, который опять осторожно выглядывал из-за забора. Схватив свою ношу, неторопливой походкой мышонок отправился вглубь хода.
                Малышка долго таращила на него свои глаза-бусинки:
                - А ты де был? – только и смогла она пролепетать.
                - Никому не скажешь? – держа что-то интересно блеснувшее за спиной, спросил младший.
                - Нет, - закрутила головой Малышка, с интересом вытягивая шею и пытаясь разглядеть, что же там так красиво переливается у него сзади?
                - За забор ходил! – гордо выпятив грудь, сказал мышонок. - Только ты никому не говори, а то я тебе это не дам.
                - А сё это? – вытягиваясь в ниточку за своим носом, спрашивает Малышка.
                - Это очень вкусно, на, держи!
                Не веря своим глазам, маленькая мышка двумя лапками схватила блестящий, вкусно п
ахнущий предмет и, зажмурив глаза, вонзила свои зубки в шуршащую обёртку:
                - Вкусно, - сказала она, старательно пережевывая откушенный конфетный фантик, - спасибо.
                - Подожди, чудо, - мышонок ловко разворачивает шоколадную конфету, которую тут же цепко хватает младшая.  – Ладно, ты давай, лопай, но не торопись, а я здесь немного прилягу, устал хуже землекопа.
                Едва малыш прилёг на душистую подстилку, как сразу же провалился в глубокий сон.

5
                Запах шоколада и ореховой начинки быстро разнёсся по всем ходам подземного жилища. Первым его почуял средний мышонок, который сидел на венике в дальней норе и жевал кончик высушенной травинки. Вот тут-то его нос и повернулся в ту сторону, откуда потянуло вкуснятиной. Закрыв глаза, Обжора, попытался представить то, что на этом свете могло так вкусно пахнуть. Перед его глазами возникла картина чего-то очень большого и вкусно-притягательного. Встав на задние лапки, он пошёл на запах с закрытыми глазами, но скоро шмякнулся головой о торчащий из стены камешек. В голове сразу закружилась весёлая карусель, зажужжали, летая туда-сюда, дикие пчёлы, но запах не пропадал. Наоборот, он только усиливался. Потирая лапой ушибленное место, мышонок, с громко урчащим животом, быстро потрусил навстречу запаху.
                Как не торопился бежать средний мышонок, ему, всё же, не удалось оказался первым возле вкусно пахнущей Малышки. Обладателя замечательного нюха, уловившего издалека дивный запах, немного подвела неповоротливая фигура. С разных сторон в просторной столовой одновременно появились почти все обитатели мышиного жилья. Они энергично вращали носами и внимательно оглядывали друг друга, стараясь понять, от кого исходит такой вкусный, до головокружения, запах? Наконец, все носы повернулись в сторону входа в спальню. Вытянувшись в струнки, мыши напряжённо принюхивались – сильный  запах, щекотавший им носы, шёл именно оттуда!
                Расталкивая всех застывших, первым туда ринулся запыхавшийся средний мышонок, за ним, словно опомнившись, поспешили все остальные. Последним неторопливо проследовал Дедушка-мышь, который последним появился в столовой и просто пошел следом за толкающим друг друга семейством.
                Перед большим фантиком, больше похожим на блестящее одеяло, сидела, вся перепачканная шоколадом с головы до пят, малышка. В своих лапах она держала ещё приличный кусок конфеты, из середины которой торчали кусочки настоящих орехов. Не в силах справиться с оставшимся куском, она счастливо улыбалась и осоловело смотрела на всю вбежавшую компанию. 
                Обнюхав пустой фантик, к ней приблизился Обжора и стал подбирать рассыпанные вокруг неё шоколадные крошки, каждый раз замирая и закрывая в блаженстве глаза, когда очередной кусочек, попавший к нему в рот, вкусно там таял.
                - Это как?.. Откуда?.. Кто?.. Где ты взяла такое? – подал свой голос Папа-мышь.
                - Он дал, - кивнула головой Малышка в сторону спящего младшего мышонка.
                - А где?! Где он это взял? – загалдели уже все разом. – Он сказал тебе, откуда он это принёс?!
                - Не знаю, - жеманно пожимая плечиками, ответила Малышка. Её глазки сузились, и из них брызнули разноцветные хитринки. – Не знаю, - повторила она, довольная собой, и захихикала.
                - Эй, эй, эй, - закричали старшие на маленького обжору, который быстро собрал все рассыпанные внизу крошки и уже облизывал перепачканную шоколадом малышку. – Отойди в сторонку, а то твой зверский аппетит и от сестры ничего не оставит!
                - Да, это вкусная еда, -  сказал дедушка, - я, пожалуй, такой никогда не пробовал!
                - На, деда, кушай, - Малышка протянула ему оставшийся большой кусок конфеты.
                - Спасибо, - ответил Дедушка-мышь, принимая угощение. – Мы разделим этот кусочек поровну, чтобы все смогли попробовать.
                Ни громкие разговоры, ни попытки растормошить и добиться ответа, - откуда младший взял лакомство, ни к чему не привели. Мышонок спал без задних лап, да и без передних, наверное, тоже.  Ему снился тёмный купол неба, по которому он летел и который он прокалывал, как тонкую бумагу, своими пальцами. В местах проколов тут же вспыхивали яркие звёзды. Вот из под процарапавшего небо коготка, искрясь, вылетела целая россыпь. Там, где оттолкнулся лапой - засветилось целое созвездие. Самые яркие звёзды у него получались от больших пальцев. Они так слепили, что ему приходилось сильно зажмуриваться перед тем, как воткнуть большие пальцы в небо.
                Глядя на его подрагивающие лапы и крепко закрытые глаза, Мама-мышь погладила его голову и сказала:
                - Набегался, бедняга. Сорванец ты мой…
                Немного пошумев, все решили сначала дать ему выспаться, а уж потом расспросить, как следует…

6
                - Стой смирно, и не крутись! – строгие слова Папы-мыша были адресованы успевшему немного отдохнуть младшему мышонку. Он был поставлен посредине спальни, и ещё не совсем проснувшийся, всё время закрывал глаза и норовил юркнуть в сторону нагретого местечка на постели.
                - Скажи нам, только честно, где ты был сегодня ночью? – спросила Мама-мышь, наклоняясь вперёд и пытаясь заглянуть во всё время закрывающиеся глаза младшего сына.
                - Отвечай, когда тебя мать спрашивает, а то получишь хворостиной! Ты меня знаешь! – Папа-мышь даже немного привстал со своего места.
                - Я гулял, - отвечает начавший просыпаться мышонок.
                - Где?! – в один голос воскликнули оба родителя.
                - На улице, - закатив кверху глаза, ответил малыш.
                - А откуда у тебя это? – показывая на блестящую конфетную обёртку, спросил Папа-мышь. – Только не говори, что это ты нашёл на дороге!
                - Не на дороге, конечно. Вы же сами знаете, где…
                - Неужели ..? – со страхом в голосе спросила старшая сестра. – И ты туда ходил?!..  Один?!!
                - Ну и что такого? Ничего страшного в этом доме нет! Он только с виду такой, а внутри у него всё по-другому, - отвечал мышонок, - хотите, я вас туда всех отведу?
                - Нас – туда? – дрожащим голосом переспросила Мама-мышь. - Ты забыл, что твой старший брат чуть было не попал в лапы этого страшного Кота? А что сделала эта страшная и громко гудящая машина с твоим папой?! Тебе напомнить?
                Мама-мышь схватилась лапами за голову, и ей сделалось дурно. Метнув грозный взгляд на сразу же опустившего вниз голову отпрыска, Папа-мышь, поддерживая маму, даже подул на неё несколько раз. Остальные сидели притихшие. Каждый из мышей, вспоминая недавние события, переживал их по-своему…
                Дело было этим летом. Тогда Папа-мышь только что привёл всё своё семейство из ближайшего леса, где их стала донимать своим вниманием Лиса, к этому чёрному забору. Протиснувшись в маленькую щель под треснувшим бетонным фундаментом забора, мыши поселились в густой траве участка и достаточно длительное время жили спокойно. Они наделали множество проходов, заплетая вверху вытянувшиеся травинки. Переносив множество колосков с ближайшего поля, устроили хорошую кладовую, выкопав её в корнях молодого дерева, посаженного в рыхлую землю. И всё было бы хорошо, если бы в один прекрасный день часть забора не распахнулась, и во двор перед  домом не въехала машина.
                Поначалу мыши даже не обратили особого внимания на неё. По дороге за забором целый день сновали туда – сюда машины и мешали отдыхать семейству. Так что, на въехавшую машину и небольшую суету во дворе никто из мышей, кроме маленького пролаза, не обратил внимания.
                Всю ночь мыши занимались своими обычными делами: делая запасы, таскали с поля колоски и складывали в кладовку, которую приходилось каждый раз увеличивать всё больше и больше. Все, конечно, устали за ночь, и днём всё семейство спало богатырским сном.
                Шум, который издавал ящик на колёсах, все услышали слишком поздно. Ящик двигался прямо на мышей мирно спящих в своём гнезде, жутко пах бензином и гудел внизу как самолёт. Позади него оставалась дорожка коротко подстриженной травы. В последний момент мыши дружно проснулись и так же дружно бросились в разные стороны от надвигающейся на них опасности. Правда Папа-мышь проснулся только после того, как по нему пробежала половина семейства. Секундная заминка стоила ему кусочка кожи с шёрсткой на макушке, по которой прошёлся пропеллер этой страшной машины.
                Несмотря на свой почтенный возраст, Дедушка-мышь выбежал за забор самым первым. Он пронёсся над дорогой и влетел в густую зелёную траву, окружавшую один из больших камней за дорогой. Там же он и нашёл эту укромную расщелину, с которой начали позже строить теперешнее жильё. Вообще, Дедушка-мышь - большой мастер насчёт того, из чего можно было сделать жильё. Любой кусочек доски или камушек, который подбирал, он пытался приладить в хозяйстве. Правда, многие считали эту его привычку чудачеством и втихую посмеивались над ним, но тогда ему, собравшему ночью их всех у подножия этих валунов, они все были благодарны.
                Весь остаток ночи мыши тряслись от страха и горевали по потерянным запасам. Действительно, надвигалась голодная пора и времени на то, чтобы сделать новые, уже не оставалось. Вот тут-то старший брат и вызвался перетаскать старый склад из-за дороги на новое место. Поскольку, со стороны участка всю ночь не было слышно страшного звука работающего ящика, то порешили идти на разведку старшим брату и сестре.
                Разведка длилась недолго. Прошло совсем немного времени, и старшие вернулись обратно. Мокрые от страха, они рассказали, что на участке теперь совсем нет травы, а возле раскопанной старой кладовой сидит огромный Кот.  Он только чудом не заметил их, прижавшихся к забору.
                - Кот так страшно сверкнул в темноте своими глазищами, что теперь наш старший, похоже, иногда будет заикаться, - добавила старшая дочка, еле сдерживая вырывающуюся наружу дрожь. – Он прошёл совсем рядом и чуть не задел меня своим полосатым хвостом! Я больше никогда не пойду за этот страшный забор!
                - И я, - сказали средний и старший.
                Папа-мышь в знак согласия тоже закивал перевязанной головой, а Мама только охнула и опять схватилась лапами за голову. Малышка ещё была маленькая, и поэтому она ничего не сказала. Дедушка-мышь всё так же смотрел перед собой и только произнёс своё протяжное: «Дааа!»
                Маленький мышонок прижался к деду и молчал. Он был немного напуган дневной суматохой, и совсем не понимал, почему так расстроены старшие. Он ещё ни разу в жизни не видел Кота.
                «Что за зверь такой, этот Кот страшный? И почему я должен его бояться?» - думал маленький мышонок тогда…

7
                И прошло, вроде бы, немного времени с той поры, но, зато, сколько событий произошло за это время в жизни маленького мышонка! Теперь он не такой растерянный, как тогда, в начале лета. Конечно, он подрос к этой осени, окреп, и теперь стоит перед всеми прямо, даже чуть привстал на цыпочки, чтобы казаться немного выше. Его тоненький, неокрепший ещё голосок, повторяет в повисшей тишине:
                - Я отведу вас туда. Правда, я много раз ходил в большой дом, даже когда там был Кот, которого вы все так боитесь!
                - Неужели, ты настолько храбрый, что не боишься кошачьих когтей? – скорчив гримасу, спрашивает старшая сестра, – Или бегаешь быстро?
                - Ага, ишь, какой герой! Никто не может бегать быстрее Кота! А его когти – просто с-с-страхх! – поддакнул сестре старший брат.
                - А, может быть, он  несъедобный? – робко подал свой голос средний мышонок.
                - Кто? – воскликнули сразу несколько голосов. - Кто, кот несъедобный? Что ты придумываешь, Обжора!
                - Зачем кот? - отвечает средний, – Наш герой. Он, может быть, несъедобный, и поэтому Кота не боится.
                - Глупости, - возразил глава семейства, - мы все съедобные, к сожалению…
                - Ох, - печально вздохнула Мама-мышь.
                - Ладно вам, - сказал дедушка.– Вас послушать, так вокруг нас сплошные неприятности. Хватит лишнего страху нагонять! Не котом нам жизнь отмеряна…
                Снаружи подул ветерок. В нору потянуло свежим сквознячком. Перед входом зашуршали опавшие листья, послышалось стрекотание сороки. Все подскочили. Мышиные головы, как по команде, повернулись в сторону хода, ведущего наружу. Даже Малышка поднялась на задние лапки и, вытягиваясь, осторожно заводила носом по струе свежего воздуха. У всех уши стояли торчком. Стараясь уловить малейшие звуки опасности, мыши замерли… Но снаружи всё стихло, так же внезапно, как и началось. Кроме звука ветра, поющего свою песню в голых ветках осины и клёна, больше никаких звуков не раздавалось, и все, вздохнув облегчённо, вернулись на свои места. 
                - Что хотите со мной делайте, но я в этот дом ни одной лапой не вступлю! – заявила Мама-мышь. В её памяти ещё была свежа картина бегства с прекрасной поляны перед  домом от той ужасно ревущей коробки, – Не пойду и всё! Кот такой хитрый, наверняка, это его очередная уловка!
                - Да нет же Кота! Говорю вам, - уехал он! Сел в машину, и был таков…
                - Тебе хорошо так говорить и делать. Может быть, ты и быстрее Кота, а как быть толстяку и Малышке? – спросил Папа-мышь.
                - Их можно оставить здесь, а всем остальным спокойно в дом забраться, - сказал малыш и подмигнул младшей, - правда?
                - Эй, я не хочу оставаться здесь с маленькой! Я хочу вместе со всеми! – запротестовал средний.
                - А, если, вдруг, Кот? – спросил старший брат, глядя на него в упор.
                - А я, а я… - замялся средний, но вдруг взял и выпалил, - а я убегу от него со всей силы!
                - Ха, ещё один герой нашёлся! Смело бегать наутёк! Да ты Кота-то живого видел вообще? – набросилась старшая сестра на Обжору.
                - Не видел, но дома оставаться не хочу!
                - Ну что вы все заладили: Кот, Кот… подумаешь! Я вот видел, как один мышонок гонял кота по дому…
                - Мышь Кота гоняла? – от неожиданности Мама даже села. – Где ты такое только мог увидеть, великий придумщик?
                - Там, в большом доме, есть плоская коробка, в ней и видел, - не моргнув глазом, ответил мышонок.
                Все замерли, ожидая, что сейчас, точно, грянет гром после такого. Но прошла секунда, за ней вторая, гром не гремел, все только тихонько сопели и поглядывали друг на друга. Вдруг раздался первый робкий смешок. Чей он был – неизвестно, но кто-то первый не выдержал и прыснул. За ним подхватились все, и вот уже всё семейство, заливаясь смехом, хохочет без остановки. Дети повалились на пол и, катаясь по нему, держат в лапах прыгающие животы. Старших просто согнуло пополам. Засмеялся и малыш, заразившись от всей компании.
                - В какой коробке? – вытирая слёзы, и всё ещё сотрясаясь от приступов смеха, говорит Папа-мышь, - в плоской?
                - В большой такой коробке, к ней ещё такие невкусные шнуры идут из стены… - отвечает мышонок, - иногда она светится и показывает всякие живые картинки. В ней маленький мышонок гонял такого страшного кота, по сравнению с которым наш - просто цветочек!
                - Опять сказки начинаются, - говорит старший брат. – Скажи честно, что тебе одному туда страшно идти.
                - Хитрец ты, маленький братец, - как всегда, сестра поддержала старшего брата.
                - И ничего мне не страшно! Я могу и без вас, если сами боитесь! Не верите мне, ну и не надо! – обиженный мышонок отвернулся и стал смотреть в стену, по которой, извиваясь, ползли корни растущей наверху травы.
                - А я тебе верю, - не отрывая взгляда от лежащего на земле блестящего фантика, сказал средний. У него даже что-то уркнуло внутри живота, и он тихо вздохнул…
                В наступившей тишине больше никто не смеялся. Стало слышно даже, как упала капля, сорвавшаяся с каменного умывальника. Молчавший до сих пор Дедушка-мышь, тихо сказал:
                - Давно это было. Очень давно. Тогда я был, наверно, помоложе, чем наш мышонок… Тоже был шустрый, - дедушка улыбнулся, – Сладу со мной родители не знали… эх, давал я им перцу!
                - Слушай, Дед, да знаем мы, что и ты был когда-то маленьким! Слышали уже много раз, ты давай - по делу, - попытался перебить его старший.
                Дед, не слыша, однако, продолжал дальше:
                - Тогда я со своими родителями жил на берегу большого, до самого неба, водоёма. Там, однажды, мы встретили самого Старого мыша. Он говорил, что родился очень далеко отсюда, в крае, где много интересных и диковинных вещей. Правда, его рассказам никто из наших не верил, все тоже над ним только смеялись, считали чудаком, придумывающим странные сказки, – дедушка замолчал, то ли вспоминая что-то, то ли просто задумался… - Странное дело, но иногда то, про что рассказывал этот Старик, происходило со мной… вещи, о которых он рассказывал, попадались мне… Так вот,  он говорил, что ящик, по которому показывают интересные живые картинки и много всякой ерунды, называется телевизор. По нему можно увидеть не только, как мышь гоняет кота, но и другие истории, похлеще!
                Дедушка замолчал, поднял голову и посмотрел на притихшую семью: младшие сидели, все, как один, с открытыми ртами. У старших вытянулись мордочки, Папа-мышь замер с поднятой лапой. Он так и сидел, забыв почесать свой затылок, а Мама, боясь сказать что-нибудь не то, замерла, схватившись лапами за свой рот. В звенящей тишине было слышно, как где-то далеко роет землю сосед-крот, да каркают в дальнем лесу вороны.
                - Надо идти. Всем, - подвёл итог Дедушка, – Сегодня же ночью…
                - Чего застыли? – опомнился Папа-мышь. - Быстро все спать! Ночью будет приключение! – прикрикнул он на детей, и тихонько добавил, -  надеюсь, не опасное…
                Ну, какой там сон, когда такое предстоит! Мыши изворочались все, не находя себе удобного места. По-разному зарывались они в постели из сена и свежей травы, но сон всё никак не приходил. Даже самая маленькая, и та долго таращила свои глаза-бусинки, не мигая, всё смотрела в земляной свод спальни. Все вертелись молча, только Мама-мышь протяжно и тяжело вздыхала, временами тихонько всхлипывая.
                Неслышно в спальню вошёл сладкий, как конфета, сон.

8
                - Вставай, малыш, пора! – мягкий голос Дедушки вытянул мышонка из глубины
тёмного небосвода.
                - Сейчас, Дедушка, мне осталось совсем немного… погоди, вот здесь мне немножко осталось… - сонно отвечал младший, подрагивая во сне лапками, - сейчас…
                - Просыпайся, звёзды на улице…
                - Как, на улице? – подскочил мышонок. Ему только что приснилось, что он смахнул в большой мешок с неба все звёздочки, для того, чтобы было темнее, и чтобы никто не испугался идти через поляну, на которой совсем нет травы. Видимо, в мешке оказалась прореха, через которую всё и высыпалось прямо на улицу… - Звёзды прямо на дороге? – переспросил он дедушку.
                - Почему, на дороге, - сказал седой мышь, - они там, где и положено им быть, - высоко на небе.
                - Очень высоко?
                - Очень.
                - Очень, очень, и лапой не достанешь?
                - Высоко, никак не достанешь.
                - Странно… - маленький мышонок задумался и опустил голову. – Странно… - повторил он.
                - Пойдём, посмотрим, как там, а уж потом разбудим всех остальных, - протянул малышу свою лапу Дедушка…
                Огромная круглая луна висела прямо напротив входа в нору. Она зацепилась за высокую трубу дома своим боковым карманом и там застряла. Её яркий свет выхватил из тёмного проёма норы фигурки двух беспокойных непосед. Длинные тени, которые тянулись за ними, ёжась от холода, норовили спрятаться в тёплой темноте норы. Снаружи всё было покрыто белым инеем, который сверкал и переливался множеством рассыпанных звёзд.
                - Как бы все наши не испугались такой прогулки, по такому опасному полю, - сказал Дедушка.
                - У нас трусиха  - только Мама… Я пойду один, если они сильно испугаются…
                - Я постараюсь их подбодрить, как смогу, конечно.
                - Спасибо, Деда. Сегодня мне нельзя отступать! Пойдём их будить.
                Они повернулись и пошли в спальню, а тени, широко шагая на длинных ногах, спешили впереди них.
                К их удивлению, в спальне уже никто не спал. Все тихо сидели и ожидали прихода шептавшихся на входе заговорщиков. Шесть пар кругляшек чёрных глаз внимательно смотрели на вошедших. Никто не проронил ни звука, но и так было понятно, что в воздухе висел вопрос: «Ну, что там?»
                - Не бойтесь! Всё нормально! Там немного света от луны и трава инеем присыпана.
                - Ой, как же мы пойдём? Мы же не зайцы! У нас гардероб, как у ёлок, - круглый год одного цвета! – запричитала Мама-мышь, показывая на свою тёмную шерстку. – Белых полосок всего три, но они такие тоненькие!
                - Не бойтесь, это же не снег, на котором всё тёмное далеко видно. Здесь только чуть-чуть инеем травку прихватило. Мы будем совсем незаметны, - начал уговаривать всех Дедушка.
                Все посмотрели на свои коричневые одёжки, потом на деда, на опять ойкнувшую маму, и снова на деда. Чувствовалось, что они начали сомневаться в успехе обещанного приключения, и надо было срочно что-то делать. Всё мероприятие повисло на волоске…
                - А ну, - громко сказал тогда маленький мышонок, - кто из вас хочет сегодня есть сладкие конфеты и смотреть, как в ящике гоняют страшного кота, айда со мной!
                Он повернулся и вышел из спальни. Его маленькое отважное сердце перехлестнула обида за трусоватых родственников. Все надежды сегодня доказать свою правду разбились о то, чего совсем не было видно и никак нельзя было потрогать! «Они никогда, никогда не смогут переступить эту черту…» - только было успел подумать он, как сзади на него налетели и, чуть было, не сбили с ног побежавшие за ним следом братья, дед, отец и старшая сестра, в лапу которой крепко вцепилась Малышка.
                - Мы с тобой, сынок, - сказал Папа-мышь.
                - Эй, подождите! – раздался мамин голос из спальни. 
                - Мама, и ты пойдешь? – удивился мышонок.
                - А как же я теперь вас одних отпущу?

9

                Луна отцепилась от трубы и откатилась немного в сторону, освещая большие окна дома, теперь сбоку. Два громадных полукруглых вверху окна, светились из-за забора жёлтым светом и мышам напоминали собой что-то очень нехорошее.
                - Теперь не отставать! – тихо и чётко сказал мышонок, и первый прыгнул на громко зашуршавший под его лапами кленовый лист. Все дружно метнулись за ним следом и неслышными тенями перелетели серое дорожное полотно. В один прыжок перескочили канаву с водой и прижались к белому бетонному низу забора.
                - Куда теперь? - спросил Папа-мышь.
                - В углу больших ворот есть маленькая щель между столбом и нижней доской, туда!
                Прижимаясь к земле, семейство мышей цепочкой просочилось под воротами и оказалось перед большим полем, покрытым короткой белой травой. Дом скосил на мышей прожигающие отчаянным светом огромные окна-глаза.
                - Я не пойду дальше! Мне уже очень страшно, - сказала Мама и прижала к себе Малышку. – Эти глаза, как у Кота страшные, ой, проглотит нас этот дом! Пойдёмте обратно…
                - Не трусьте, мы подойдём к нему сзади. Там у него ничего нет, кроме трубы и маленькой норки, - подбодрил поникшие головы мышонок. Услышав про норку, семья немного повеселела и снова была готова двигаться дальше. Впереди был отчаянный бросок по открытому месту, посередине которого росло одинокое низкое деревце с тонким стволом, за которым не спряталась бы  и Малышка.
                - Ребята, - сказал Папа старшим, - посматривайте внимательно наверх. Сову не прозевайте!
                Высоко подпрыгивая над белым полем, мышиная лава покатилась от забора в сторону одинокого деревца. Короткая пауза, и через несколько прыжков все благополучно нырнули в лежащую на белой траве тень, от высокой крыши дома.
                Дальше прижались к круглым камням фундамента дома, и опять цепочкой прошли вдоль него, где скоро свернули за угол. Немного вскарабкались наверх и скрылись за пластиковой обшивкой, которой был зашит весь дом и его высокая труба, стоявшая внизу на фундаменте.
                - Ну, как, все здесь? – спросил Папа-мышь, вытирая катившийся с него крупными каплями пот.
                - Все, - ответила Мама и добавила, - я чуть было не умерла от страха!
                - И я, - сказала Малышка, - чуть не умелла.
                Все улыбнулись и начали вытирать мокрые лбы.
                - Куда теперь? – спросил Обжора. Он порядком перетрусил, пока бежал полем, но виду не показывал, хотя был самым мокрым.
                - Сюда, - малыш показал на небольшую металлическую, чуть приоткрытую дверцу, и первым скрылся за ней.

10

                Дом, в который забрались мыши, настороженно встретил незваных гостей. Ему, как он не старался, не удалось напугать их и не подпустить близко к себе. Ни грозное сверкание окнами в ночи, ни скрипы уставших балок, ничего не смогло их остановить. Конечно, если всех сюда привёл этот сорванец, ведь он ничего не боится! Раньше достаточно было лёгкому ветерку пробежаться по пластиковой одёжке дома и заставить её только чуть-чуть погреметь звуком, так здорово похожим на стук костяшек, как трусливые мыши надолго исчезали в своих норах. И откуда только взялся этот маленький мышонок с таким огромным любопытством? Уж как только дом его не пугал! И гремел, и скрипел, и гудел в трубе громко, а ему - всё нипочём! Присядет только, уши прижмёт и опять лезет! Даже плотно сдвинутые камни старого фундамента его не остановили. Этот пролаз нашёл-таки брешь в кладке!
                «И вот теперь привёл с собой ещё мышей, как будто мало щекотки досталось мне от его лап. Будут теперь всей оравой бегать между моих стенок, совсем защекочут»! – думал дом, сожалея о том, что все его крепкие двери и надёжные запоры оказались совершенно бесполезными перед обыкновенными мышами. - «И Кот уехал, как специально… Интересно, кто мышам-то рассказал? Наверное, сороки… Не дам им теперь сидеть на своей крыше! Вот, трещотки болтливые…»
                - Что здесь такое? Фу-у-у! И пахнет невкусно, где обещанные угощения? – голос всегда голодного Обжоры прозвучал неожиданно, и мыши зашикали на него:
                - Тише, ты, раскричался! Осмотрись сначала, потом еду требуй! И вообще, куда подевался малыш? Мы уже целый метр по этой трубе идём, а его и след простыл! Малы-ы-ы-ш, - тихонько позвали они шёпотом, - ты где-е-е? 
                - Чего вы там застряли? – раздался сверху голос мышонка. - Залезайте наверх ко мне!
                - А где этот «наверх»? – закрутили головами старшие.

                - Здесь, - ответила появившаяся прямо над ними голова сорванца. – Вы, что, потерялись?
                - Нет, мы здесь… это… греемся! – сообразил Папа-мышь. - Вот только запах здесь не очень… Правда, Дед? Эй, Дед, ты смотри, не трогай там ничего!
                - Не беспокойтесь, я не свалюсь, - отвечал Дедушка, обнюхивая и трогая металлическую трубу красного цвета. – Ух, ты, горячая!..
                - А сё это? – спросила Малышка, показывая на огромный зелёный шкаф, из которого выходили красные трубы.
                - Это такая штука… - мышонок задумался, вспоминая… - Она иногда шипит, потом долго гудит в высокую трубу и ест вон из той большой белой бочки гадкую жидкость. Она называется, по-моему, кот-ёл! – мыши отпрянули и сразу сбились в кучу. – Да не бойтесь вы, она только  дом греет и стоит всегда на одном месте! Она не страшная, я проверил!
                - А почему ты нам никогда про неё не рассказывал? – спросила старшая сестра.
                - Да, почему? – округлил глаза старший брат.
                - Вы и так мне не верите… смеётесь всё время… Ладно, полезли за мной. Вкусное - там!
                - Эй, пропустите меня вперёд, - средний брат уже карабкался по чьей-то спине наверх.
                - Дедушке помогите, и не толкайтесь!..
                - Кто поставил свою лапу мне на нос?..
                - Эй, внизу, а ну, отпустили мой хвост!
                - Где Малышка?
                - Здесь она… да дайте же мне кто-нибудь лапу!
                Стояла тихая светлая ночь. Луна уже прокатилась по лесу и теперь красовалась в  зеркальном овале озера. Дом замер, напряжённо прислушиваясь к возне, происходящей где-то у него внутри…
                А мыши осторожно поднимались по каменной трубе вентиляции на второй этаж дома. Там они оказались под камином, где было много пыли. Путь им преградила решётка, сплетённая из тонкой прочной проволоки в виде крупных пчелиных сот. Выход впереди виднелся только один, и он, казалось, для мышей был перекрыт...
                - Вот, - показывая лапой на проволочную преграду, сказал Папа-мышь, - я так и знал, что этим всё и закончится. Нам здесь не пройти! Ещё ни одна мышь не смогла одолеть железную решётку!
                - А зачем её одолевать? Можно же и по-другому, - мышонок подошёл ближе к переплетённой проволоке и спокойно пролез в её большую ячейку.
                Папа-мышь хотел крикнуть, но вовремя спохватился и только тихо проговорил:
                - Постой, постой… Как ты это сделал? А ну-ка, повтори!
                Мышонок вернулся обратно и, ничего не понимая, посмотрел на отца.
                - Ты спокойно прошёл через железную решётку? Я что, вижу сон? Ущипните меня кто-нибудь… Ай, не так больно! Спасибо тебе, Дедушка, - сказал Папа-мышь, потирая сразу заболевшее место. – Так, как же тебе это удалось?
                - Очень просто, - сказал мышонок и снова юркнул за решётку, - здесь все пролезут спокойно.
                - Ничего не понимаю, - Папа-мышь почесал затылок. - Зачем тогда Кот поставил здесь эту решётку, если она нас спокойно пропускает?
                - Это Кот новой породы, он думает, что мыши гораздо крупнее, - Дедушка подошёл к решётке и тоже спокойно прошёл сквозь неё. – И вообще, новые коты не строители, они живут в готовых домах и порой сами не знают, кто для них эти дома строил… Ну, малыш, давай показывай, чем здесь Кот живёт!

11

                Парочка скрылась из виду, и скоро их голоса  перестали доноситься до мышей, оставшихся под камином. Папа-мышь осторожно приблизился к решётке и медленно просунул кончик носа за неё. Принюхался.
                Пахло уютным чужим жильём, с массой запахов – вкусных и ещё каких-то, совсем незнакомых.
                В соседней ячейке показался ещё один нос, принадлежавший старшей сестре. Он тоже завращался, втягивая с разных сторон интересные запахи. Робкий мамин нос тянул за собой упирающуюся и дрожащую хозяйку.
                - Куда! – Папа-мышь едва успел схватить быстро высунувшуюся Малышку, – Назад! Там кругом полно опасностей!
                Мыши, наверно, ещё долго бы сидели за красиво сплетённой в виде сотов проволочной решёткой и блестели оттуда своими маленькими глазками. Их очень беспокоило огромное пространство, открывавшееся сразу за сплетённой проволочной преградой. Пугал своей сверкающей гладью полированный пол.
                - Да ну вас всех, - расталкивая неуверенных родственников, пролез в решётку Обжора. – Пока вы тут носами водите, там всё закончится и будет совсем нечего нюхать!
                Его уверенное цоканье коготками по звонкому полу эхом отдавалось от высокого потолка. Ещё немного, и Обжора пропадёт вдали!
                - Пап, ну пойдём, - стали уговаривать главу семейства оставшиеся мышата. – Пойдём, ну, Папа!
                - Хорошо, только потихоньку, и никому никуда далеко не уходить! – согласился Папа-мышь. – Ищи вас потом в этой громадине.
                А дом, действительно, изнутри казался ещё больше, чем снаружи. Огромный зал второго этажа был одним целым с кухней, заставленной мебелью, и столовой, с большим, овальной формы столом. Вокруг него были расставлены  десять стульев с высокими резными спинками.
                В зале, рядом с камином, из-под которого вылезло мышиное семейство, стоял маленький стеклянный столик перед большим диваном, и огромный плазменный экран напротив. Поставленные в угол, тихо шли напольные часы. Окна были плотно занавешены тяжёлыми портьерами, а на стенах висело великое множество старинного оружия. Кроме повисших в воздухе широких ступеней лестницы, исчезающих где-то за потолком, и огороженных перилами по кругу  других ступенек, падающих куда-то вниз, в зале больше ничего не было.
                Растерявшиеся мыши, сбившись в кучу посредине зала, разглядывали свои отражения в блестящем полу, как вдруг опять откуда-то сверху, раздался радостный голос маленького мышонка:
                - Эге-гей! Смотрите, где я! – кричал мышонок из-под потолка, с самой верхней ступеньки. – Залезай ко мне, кто не трус!
                Все, задрав головы кверху, посмотрели на него. Малышка шагнула в его сторону, но её сразу строго одёрнула сестра: «Ты ещё куда»?
                - Слезай оттуда немедленно! – сказала Мама – Я не могу на тебя спокойно смотреть, у меня голова начинает кружиться!
                - Смотрите! Обжора уже на стол забрался! – не слыша маминой просьбы, кричал мышонок сверху. – Сейчас всё съест и лопнет! Берегитесь!
                Вместо того, чтобы спрятаться, мыши быстро побежали в столовую, где начали карабкаться по точёным ножкам стульев наверх, откуда шёл очень вкусный запах. С широкого сиденья стула даже Малышке не составило большого труда уцепиться за свисающую скатерть, и по ней подняться на стол.
                На белоснежной скатерти на тонких ножках стояли две широкие стеклянные вазы. С одной из них свешивался хвост обжоры, и оттуда было слышно, как шуршали под ним блестящие конфетные обёртки.
                - А что во второй посудине? – спросил Папа-мышь, когда забрался к нему наверх.
                - Я ещё не проверял, - громко чавкая, ответил Обжора.
                - Эй, внизу, прыгайте во вторую, попробуйте, что там! – поставив лапу на гору конфет, отдал приказание Папа-мышь ожидавшей его внизу своей неполной семье. – Хватит набиваться, Обжора, лучше кидай конфеты вниз, запас будем из них делать!
                Из второй вазы на скатерть полетело печенье разной формы и цвета. Целая гора! Последним на эту гору сверху грохнулся тяжёлый коричневый пряник.
                Намаявшись в пути, оголодавшие мыши сели перекусить прямо на столе.
                - Кто-нибудь видел, куда подевался наш Дедушка? – спросил Папа, принюхиваясь к странному запаху конфеты. На обычном бумажном фантике была нарисована какая-то бутылочка, и папу, почему-то, очень тянуло попробовать на вкус именно эту конфету.
                - А Дедушка решил построить здесь дачу, - ответил старший мышонок и хихикнул.
                - Какую ещё дачу? – папин нос уже вплотную прилип к странной конфете.
                - Обыкновенную, в цветочном горшке, и уже начал копать первую нору!
                - Ой, - закатила глаза Мама-мышь, - как я всю свою жизнь хочу иметь дачу!
                - Зачем нам дача? – Папа прокусил шоколадную оболочку конфеты и начал вылизывать её содержимое.
                - Как это зачем? – обиделась Мама. – Что такого я вижу в своей норе? Одна сплошная кухня и уборка, уборка и кухня. И так каждый день… Имею я право на отдых?
                - Имеешь. Мы все имеем право на отдых,- проговорил, отваливаясь от опустевшей конфеты Папа.
                - Вот я слышала, что бывает такое место, - курорт называется. В общем, там совершенно ничего не надо делать, - Мама-мышь сидела на душистом овсяном печенье, и спиной опиралась на ножку опустошённой вазы.
                Она закатила наверх глаза и мечтательно продолжила:
                - Здесь получился бы отличный курорт!
                - Да, да, а кот, когда приедет, будет в нём швейцаром, - непонятно откуда вдруг из Папы выскочило такое заковыристое словечко.
                Хрустящие печеньем мыши замерли и посмотрели на раскрасневшегося родителя. Их, почему-то, нисколечко не напугало напоминание «про Кота», с его острыми когтями, скорее их удивило такое странное слово, как швейцар! И откуда он его только достал? А Папа-мышь вдруг почувствовал себя совершенно молодым и наполненным какой-то сверхъестественной силой.
                - Малыш! – закричал он что было силы. – Где обещанные развлечения? Заводи музыку, танцевать будем!
                - Правда, правда! – закричали все. – Давайте кота в коробке смотреть!
                - Подать сюда этого Кота! Я ему сейчас все усы повыщипываю! – сказал Папа-мышь, размахивая лапами.
                - С чего это ты такой смелый стал? - подозрительно посмотрела на него Мама.
                - Да я всегда такой смелый! Ты разве не знала?
                - Что-то раньше не замечала…
                - Кота, кота в коробке! Малыш, давай кота! – кричали мыши, прыгая на столе.
                - Сейчас, - отвечал он им, склонившись над продолговатой коробкой, которая лежала на стеклянном столе перед диваном. – Что же здесь сначала надо нажать, чтобы всё заработало? –бормотал он себе под нос, нажимая на разноцветные кнопки.
                - Сё, никак? – спросила его Малышка, и присела  рядышком.
                - Не получается, - огорчённо ответил мышонок.
                - А ты сталайся!
                Устав ждать, мыши перестали прыгать по столу и разбрелись в разные стороны. Мама-мышь ушла качаться на оконной занавеске, и скоро её радостный писк разнёсся на весь дом. Старшая сестра не смогла пройти равнодушно мимо стоявшего на кухонном столе небольшого зеркальца. А старший из детей всё время крутился около большого белого шкафа, от которого тянуло съестным. Примеряя к нему всевозможные ложки и вилки, он пытался открыть тяжёлую дверь. На обеденном столе остался только средний мышонок, лениво что-то жующий, и Папа-мышь, которого теперь клонило в сон. Папа всячески сопротивлялся этой напасти: тряс головой и даже пытался петь какую-то малознакомую всем песню, но вскоре, сидя, затих, опустив на грудь свою голову.

12

                Если бы эти мыши были в африканской саванне, то они, наверняка, смогли бы с чем-нибудь сравнить внезапно раздавшийся, как гром среди ясного неба, звук из большой залы. Конечно, они никогда не слышали грозного львиного рыка, раскалывающего тишину густой африканской ночи пополам. Но то, что они услышали в тот момент, им показалось много страшнее, чем голос голодного царя зверей во всей далёкой Африке.
                Грохнуло так, что зазвенела посуда в высоком кухонном шкафу, за стеклянными дверцами. Следом раздался пронзительный, самый страшный для мышей звук: «Мя-а-а-а-у»! Мыши прыснули в разные стороны, торопливо забиваясь в разные углы кухни. Дедушка-мышь нырнул под корни цветка в неглубокую норку, и там притих. Со стола, за холодильник, как ветром сдуло поправившегося Обжору. Папа-мышь открыл глаза и помчался, не разбирая дороги. Свалившись со стола на скользский  пол, он посмотрел в сторону внезапно появившегося яркого прямоугольника, и оцепенел. Прямо на него из зала смотрела не просто ужасная, а огромно-ужасная, просто жуткая физиономия разъярённого кота. Папа-мышь мгновенно потерял сознание.
                Опустевшая занавеска ещё раскачивалась, а малыш уже нажимал лапкой длинную клавишу, с хорошо запомнившимся ему значком.
                В зале стихло. На большом экране беззвучно гонялся нарисованный кот за нарисованной мышью. Блики света метались по просторному помещению, заставляя мышей плотнее сжиматься в маленькие комочки.
                - Не бойтесь, там всё понарошку! Кот не настоящий, да и бегает он там, за стеклом. Выходите, вы же хотели посмотреть кота в коробке! Давайте сюда, - сказал мышонок, доставая из-за своей спины спрятавшуюся там Малышку.
                Да, такого безобразия, что творил с котом маленький отчаянный мышонок, мыши себе не могли представить даже в самых сладких снах. Пришлось даже добавить немного громкости, а то некоторые моменты совсем не было слышно из-за шумных восторгов. Рассевшись на диване, они грызли печенье и бесились в перерывах между сериями. Потом опять, затаив дыхание, не отрываясь, смотрели на завораживающий своим волшебным светом экран.
                Посмотрев немного со всеми, малыш потихоньку спрыгнул с дивана и направился в дальний угол, где на полу стояли высокие, под самый потолок, часы. Там, внутри них, за огранёнными вытянутыми стёклами, отгороженный от суеты, жил маятник. Пролетая справа налево, он плавно отмерял время, разделяя его на секунды. Мышонок сел перед часами и стал наблюдать за похожим на маленькую круглую луну серебряным диском.
                К нему сзади подошёл Дедушка и тихо спросил:
                - Ты чего не смотришь вместе со всеми?
                - Так я уже всё это сколько раз из-под камина видел, да и неправда там всё. Кот не такой глупый…
                - Да, - грустно согласился Дедушка, - к сожалению… А что ты здесь делаешь?
                - Хочу увидеть, кто там толкает маятник?
                - Время его толкает…
                - Так значит, это время заминает в гармошку его края? Видишь, когда круг  уходит в сторону, у него края мнутся, а когда посередине – разглаживаются. Значит, время его изменяет?
                - Да. Всё в этом мире изменяется, как и само время.
                - И я?
                - И ты тоже.
                Дедушка ласково погладил маленького мышонка по голове:
                - Тебе надо развиваться дальше, потому, что ты настоящий про-мышь.
                - А что это такое «промыш»? – Мышонок не сводил своих глаз с маятника, внимательно провожая его из одной стороны в другую.
                - Это значит – самый умный.
                - А остальные, что же, не умные? – обиделся мышонок.
                Немного подумав, Дедушка-мышь произнёс:
                - Наверное, я немножко не так выразился… Они тоже умные, но… понимаешь, твой внутренний мир намного больше, и если ты будешь его развивать, то он станет совсем большим.
                - Дедушка, а какого размера этот внутренний мир? – поворачивая голову за серебряным диском маятника, спросил малыш.
                - У всех он разный… У кого-то он - до горизонта, у кого-то дальше… Есть и поменьше, размером с этот дом или не дальше забора...
                - А какой самый большой?
                - Этого никто не знает…
                Мышонок перестал водить головой следом за маятником, и внимательно посмотрел на Деда.
                «Ой, какой хитрый Дед! Сам, наверняка, знает, но почему-то не хочет говорить»! - подумал он. – «То, что я – Промыш, наверное, я соглашусь с ним, но вот насчёт того, что внутри меня… сомневаюсь»!
                Вдруг, в его глазах вспыхнули две маленькие звёздочки-хитринки:
                - Деда, а как может и лес, и озеро, и всё небо со звёздами поместиться у меня, такого маленького, внутри?
                - Видишь ли, на этот вопрос ответ знаешь только ты…
                Сидевшим поодаль от остальной компании, двум мышам не мешали взрывы хохота и громкий храп Папы-мыша, доносившиеся со стороны дивана. О чём беседовали остаток ночи, покрытый серебряной сединой старик и молодой мышонок по имени Промыш, никто, кроме них, не знает. А они уж такие! Никому своих секретов не рассказывают.
                За окном, чуть слышно, большими хлопьями падал снег. В эту ночь небо покрыло белым одеялом весь огромный мир маленьких мышат… 


                21 апреля – 2 мая 2012г.