Маня и Люля

   
         Они жили в нашей семье в разные годы. Память о них сохранилась до сих пор.
      
     Маня  и Люля  – девочки одной расы, породы, одного происхождения. Только от разных матерей.  Может, поэтому они такие разные?  Кошки отличались друг от друга окрасом, размером, формой  морды  и тела, цветом глаз, структурой шерсти. Тактика поведения, выбранная обеими, полностью зависела от  их характера.  Хотя некоторые черты характера обеих  наших любимчиков совпадали. Кошки быстро уловили, что они попали в благодатное для них место, где живут заботливые, готовые всегда придти им на помощь члены  семьи. Но отношение к ним у кошек разное. Кто-то создан для ласк и игр, а кто-то для получения пищи. В этом вопросе обе были единодушны: хозяйка дома – кормилица, голодными никогда не оставит; с младшими членами семьи (детьми) церемониться особо не нужно, ибо в этих отношениях царит равенство. Главное лицо в семье – хозяин дома. Ему подчиняемся, его уважаем и ценим. Основное, что определили для себя кошки – они являются полноправными членами семейства.

       Обе любили наш дом и его обитателей.  Едва унюхав или услышав наши шаги на лестнице, и Маня, и Люля выбегали в коридор и ждали появления прибывшего. И начинали любовно, мурлыкающе тереться у ног.

     Правда, мурлыкать умела только Маня. Будучи еще котенком, ложилась ко мне в постель, хватала ртом мочку моего уха, сосала ее (видимо, подозревая, что это сосок матери) и мурлыкала. Маня мурлыкала нежно и мелодично, весьма искусно выдавала  разливистые  трели, песни пела, не мурлыкала. Люля  же была вся в себе. Не считала нужным выразить свое отношение к жизни и семейным обстоятельствам кошачьими мелодиями. Однако не во всех ситуациях она  была молчалива. Когда к Люле обращался хозяин дома с вопросом «как дела», она отвечала ему односложным «муррр».   

     Работающий  пылесос – грозное, устрашающее орудие для обеих кошек. Понятно, что они боятся не сам прибор, а тот шум, который он издает. Когда пылесос не включен, кошка может спокойно улечься рядом с ним.

     Совершенно беспородная кошка, рожденная в подвале Дома-интерната для  престарелых, появилась у нас в качестве подарка ко дню рождения  пятилетней дочери.   Маня   красотой не блещет. Соседка Татьяна, глядя на нашу любимицу, частенько повторяла: «Не родись красивой, а родись счастливой».  У кошки – туловище удлиненное, мордочка  слегка  вытянута, розовый носик вздернут.  Окрасом Маня тоже не удалась:  черные  и белые пятна шерсти раскиданы по ее телу в непонятном  беспорядке. В общем  не фотогенична!  Маня – барышня с виду неказистая, но неуемно энергичная, независимая, ловкая и проворная в своих  проявлениях, а  при необходимости находчивая и изобретательная. Иногда – вспыльчивая, несдержанная и своенравная. Маня – большая аккуратистка. Кажется, гигиена  для нее - постоянно больная тема. Она  слишком озабочена чистотой своих ушей, мордочки и вообще всего туловища.  Я в жизни не встречала более чистоплотной кошки, которая бы с таким рвением работала языком, лапой, слюной, досконально вымывая, вычищая  самые сокровенные уголки собственного тела.  Белоснежные части ее шерсти всегда блестели, как кипень.

       Мане не просто было держать тело в образцовом порядке. Девушка любила погулять. Она могла пропадать на улице целыми днями,  приходя  домой только  поесть, попить и выспаться. Иногда для гуляний кошка выбирала сутки напролет. И тогда мы всей семьей дружно искали ее по всем дворам, чердакам и подвалам нашей небольшой улицы.  Появляясь после таких затяжных периодов дома, Маня выглядела  ужасающе ободранной, грязной, иногда даже в боевых шрамах; она мгновенно бросалась к миске с едой, жадно проглатывала все ее содержимое, сворачивалась калачиком  и засыпала. Отоспавшись, принималась зализывать грехи – оживленно и энергично умывалась. Маня была вечно беременной.
      
       Котят Маня приносила с удивительно  временной точностью: 4 раза в год. И плодовитой была вплоть до старости. Котята рождались с окрасом от  черно - белого до пепельно-рыжего, очевидно, отцы были разными. Та же соседка Татьяна прозвала Маню проституткой. Правда, позже мы убедились, что кошка разборчива и предана только своему другу Ваське.
      
    Жил  этот кот в соседнем доме у одинокой старушки, был  ею любим и  обласкан.    Васька был намного крупнее и упитаннее Мани, с прочно посаженной большой головой, пепельно-рыжим окрасом  и хорошо развитой  мускулатурой. Однако его  морду  уродовало отсутствие одного глаза, на месте которого зияло отверстие.  Что случилось с глазом, мы не знали, но Маня этого уродства в Ваське не замечала; ей он казался идеалом красоты. Васька был достаточно ленивым, добродушным котом. Может, за эти черты характера Маня его и полюбила?  Когда кошка, допустим, нежилась на балконе под весенним, летним солнышком, а во дворе появлялся друг, который манил ее своим ором и мужскими запахами, то удержать дома влюбленную было невозможно. Манино половое возбуждение достигало кульминации.  Она готова была прыгнуть с высоты второго этажа, чтобы встретиться с Васькой.
    
     Интересно было наблюдать, как происходила такая встреча. Кот, нежно мяукая, вальяжно восседал около Мани. Вся инициатива исходила от нее. Бессовестно заигрывая с котом, Маня предлагала себя первая: сначала она,  растянувшись на всю длину, забавно  задрав лапки кверху, ложилась на спину,  и  терлась ею о землю. Затем, привстав,грациозно вытянувшись,   мурлыча и ласкаясь,  начинала подвигаться к коту задом, тереться головой об его голову, почти упираясь ему в нос.  Васька, позевывая,  притворялся  безразличным, нехотя отворачивал морду  в сторону, как бы показывая,  что подобное кокетство ему претит. Такое поведение компаньона  только еще больше подзадоривало партнершу.
   
      Матерью она была удивительной. Может, все кошки хорошие матери? Не знаю. Но  наша, отмучившись и  родив 4-5 котят, нежно всех любила, непрестанно облизывала каждого, подставляла им свой живот с налившимися молоком грудями, обхватив деток лапами и благостно закрыв глаза, мурлыкала  свои кошачьи песенки. Если чувствовала какую-то опасность, тревожилась, хватала каждого за холку и прятала чаще всего в нашу кровать под одеяло, где мы их и находили. Котят мы раздавали. И в такие минуты, оставшись без детей, Маня была  как не своя: выла страшным голосом, обнюхивала все углы квартиры, словно звала: «котятки, детки,  где вы?» Но страдания длились недолго,  через несколько дней Маня, отчаявшись их найти, забыв о материнских чувствах и обязанностях, вновь отправлялась на улицу по своим кошачьим делам.
   
       Гулять она просилась обычно у входной двери, мяукая и поглядывая на дверную ручку. И если ей  не открывали, она прыгала на ручку, тяжестью тела наваливалась на нее и дверь открывалась. Нагулявшись в свое удовольствие, домой кошка  тоже приходила достаточно оригинальным, но и опасным способом. Со двора запрыгивала на раскидистое алычовое дерево, которое росло под балконами. Затем с дерева перескакивала на соседский балкон первого этажа, а оттуда по длинному шесту карабкалась на балкон второго этажа, где мы жили.  Лапой царапала окно кухни, просясь впустить ее в дом. За все 12 лет Маня ни разу не ошиблась в своих тонких расчетах по преодолению высоты.  Этот Манин  путь, очевидно, проследили чужие коты. И когда у кошки были критические дни, некоторые уличные ловеласы  неожиданно появлялись на нашем балконе.

      Известно, что охотничий инстинкт у каждой кошки в крови.  Маня была страстной охотницей.  Ловко ловила  мух и тут же их съедала. Потребность в охоте  остра даже тогда, когда необходимость ловить уже отсутствует. Это тот же механизм, который заставляет кошку бежать к открытому холодильнику, даже если в этот момент она сыта. Завидев сидящего поблизости голубя или воробья, Маня вздрагивала всем телом, издавала писклявые, повизгивающие звуки, приседала и вдруг резко вскочив, опрометью набрасывалась на жертву. Мышей Маня душила, но не ела. Свои трофеи в качестве подарка охотница приносила  к входной двери.
      
     Манины  развлечения  были разнообразными. В этом кошка оставалась маленьким котенком до глубокой старости. Бегать за бумажкой, привязанной на веревочку, за мячиком – всегда  пожалуйста.
А когда я садилась за вязание, тут уж и Маня, и Люля пристраивались поудобнее  и наблюдали за мельканием спиц, лапками пытаясь их поймать и поиграть. Если бы Маня умела разговаривать, она  была бы  незаменимым собеседником хозяину дома и серьезным ценителем футбольных игр по телевизору. Если была дома, старалась не пропускать ни одного матча.  Садилась на ковер перед ящиком и, вертя головой направо и налево, смотрела,  как футболисты  гоняют  мяч по полю.

        Боялась ли Маня чего-нибудь или кого-нибудь?  Да!  Страх на нее нагоняла только наша соседка, жившая на третьем этаже. Когда та приходила к нам в гости, Маня тут же  молниеносно  пряталась  либо под стол, либо  под диван.  И никакие силы не могли ее оттуда извлечь до тех пор, пока соседка не уходила. Мы подозревали, что женщина, недобрая по своей натуре, могла ударить кошку где-нибудь на лестничной площадке, поэтому у Мани и возникала такая отрицательная реакция. Хотя к другим гостям кошка относилась дружелюбно и вела себя адекватно.
   
    Люля - большая противоположность Мане. По  сравнению с Маней– обаятельная красавица с большими зелеными глазами, роскошным песочно-коричневым окрасом. Насколько Маня была чистоплотна, настолько Люля оказалась жуткой   неряхой. Она могла ходить с грязным хвостом после дефекации и не обращать на это никакого внимания.  Кошка была полностью лишена чувства  брезгливости ! Лоток не признавала, хотя ее и приучали к нему с детства,  опорожнялась где угодно, оставляя везде свои пахучие автографы. Ее лужи я опрыскивала уксусом, посыпала перцем, но это помогалo мало. Тогда я решила приучить кошку к фаянсовому предмету цивилизации.   Ставила дощечку на  унитаз и  как только видела, что Люля  готовится удовлетворить свои естественные потребности, сажала на дощечку.  Мне  было важно, чтобы кошка поняла, что от нее требуется. Наши занятия продолжались долгое время,  иногда успешно, но чаще неудачно. Люля  оставалась плохой ученицей.
      
       Отличительной чертой  Люли была ее способность лазить по верхам. Мы называли ее верхолазом. Как ни зайдешь в комнату, - Люля  висит на ковре под самым потолком.  Иногда зовешь,  ищешь кошку по всем комнатам, а она притихла на одном из шкафов. И для  нее   неважно, что пыль собирается, что чихать приходится, но молчит, знает, что ругать будут.

      На улицу Люля не выходила. Свежим воздухом дышала только на балконе. Выманить ее в сад можно было единственным способом: вынести на руках.  Несколько раз мы это и проделывали.  Но оказавшись в новой обстановке, кошка испытывала ужасный стресс. Ее пугали незнакомые шумы, звуки. Даже  от шелеста травы она шарахалась в разные стороны. Вскоре от затеи с прогулками  Люли по саду мы отказались.В сравнении с Маней Люля котов не признавала и оставалась девственницей до конца своей жизни.
    
     Интересно было наблюдать,  как  Люля  уживалась с грудным младенцем, появившимся в нашем  доме. Красавица долгое время не могла смириться с тем, что ей приходится делиться моею любовью еще с кем-то. Когда я брала малышку на руки, Люля с шипением выскакивала из-за угла, передними лапами обхватывала мою ногу и кусала ее. В доме назревал конфликт из-за ревности и дележа территории.  Пришлось долго показывать, что наше внимание не переключилось полностью на новичка.  С этой целью я садилась на диван, в одну руку брала малышку, в другую – кошку.  И пела обеим колыбельные песни. 
 
     Вскоре Люля примирилась с новой обитательницей и, не поверите, превратилась в заботливую маму-кошку. Малышка лежала в своей люльке, кошка сиднем сидела над нею, уставившись на ребенка, будто охраняла его. И как только ребенок  начинал вякать или плакать, Люля тут же мяукала, звала взрослых. Мы боялись, как бы кошка не прыгнула в люльку и не навредила малышке. Старались надолго   не оставлять их наедине. Как только мы забирали ребенка, чтобы покормить или погулять, кошка тут же удобно устраивалась в люльке, очевидно, считая себя равной детке.  К счастью, в этом случае кошка проявила рассудок и ни разу не обидела Сонюшку. 

     Две кошки – две судьбы. Бывали с ними и проблемы, и сложности. И печальное, горестное расставание.  Они были привязаны к нам, а мы их любили.