Еврейская сказка

                Еврейская сказка



Живущий на окраине  Иерусалима ребе, пошел как-то раним утром на рынок. Солнце уже  сильно жарило своими лучами песок на улицах. Принесенный ветром  с пустыни он хрустел под подошвами дорогих туфель спешащего за покупками Ицхака. Черная шляпа с огромными полями,  новый костюм, что справила Цыля - все придавало ребе солидного вида. Заметив его, люди кланялись, он кланялся им в ответ. Так важной походкой и вошел на рынок. А там чего только нет - и кошерная еда, и сладости, и зелень, и финики, и орехи разных видов лежат, собой манят. Как будто говорят «Возьми нас, не пожалей шекеля человек прохожий». Все продавцы торговлей заняты, на него внимания не обращают. Удивился ребе. Не было еще такого, чтобы в его еврейском квартале никто ему не поклонился. Но говорить об этом никому не стал. Начал как все ходить, толкаемый в спину, между торговых рядов, пачкая в пыли новые штаны, да туфлями своими на ноги босые наступать. Ходит, торгуется - где монетку сэкономит, где пол. Купил и лука, и морковки, и курицу, и рыбу - все как просила Цыля. Сложил все в корзину, повесив на руку и готов было идти в обратный путь.
Как тут  на рынок прибежал мальчишка, то ли по делам, то ли мать послала, толи просто так. Звали его Мойша,  ребе знал об этом. Он был сыном крестьянина, что жил на перекрестке дорог возле самого города Иерусалима. Как только зашел мальчишка на рынок, тут же вдруг торг  прекратился.  Увидев пришедшего все вежливо поклонились ему, а он поклонился им в ответ. Один удивленный ребе нагнулся, да так и остался стоять с корзинкой в руках, пока Мойше не пробежал мимо.
- Добрый день ребе, - сказал вежливо мальчик.
- Добрый день милый юноша. Отчего, скажи, все тебе кланяются, а мне, важному  в городе человеку - нет. Я святой человек, а ты просто сын  бедного крестьянина. В чем сила твоя? Расскажи секрет, не противься.
- Хотите знать, от чего все мне поклонились, а вам нет? Тогда пойдемте со мной.
- Постой только корзинку Цыле занесу, да поновее костюм надену.
- Хорошо, - ответил Мойша - я тут пока на рынке буду, а вы поторопитесь, пока я не уехал. А то потом, что бы познать науку, вам придется пешком к моему отцу идти.
Мальчишка улыбнулся толстому ребе и побежал среди рядов. А Ицхак, чтобы познать науку важную для него, ничего не сказав жене, снял запыленную одежду и велел принести новую.  Одел её и вышел на знойную улицу. Там его уже мальчишка дожидался в тележке, запряженной старенькой  лошадкой.
- Ну что, поехали ребе Ицхак науку познавать?
- Да, - важно буркнул себе под нос ребе, прячась под парусиновым навесом тележки. Корзинку с едой, что Цыля в дорогу собрала, к себе прижал. Едут они улицами по пути легкому, камнем вымощенному.  Встречают народ, спешащий по своим делам. Здесь, в святом городе, и бедуины, и арабы, и евреи -  все живут вперемешку, равные между собой. Да и в обыденной жизни не богатые люди,  друг другу всегда в помощь.
Долго ехали по дороге, вышедшей за город, и только когда солнце стало спускаться за тонкую линию горизонта, приехали к дому,  стоящему среди оливковых деревьев и финиковых пальм. Кругом простиралась бескрайняя пустыня и  лишь здесь ажурная зелень деревьев дарила прохладу. Из дома вышли отец и мать Мойши и остановились у порога. Дети, кто постарше - тот в поле работал, кто помладше - по хозяйству возле дома помогали. Хоть и темнеть  уже стало, но душащая жара все не спадала. Вышел Ицхак, уселся усталый на лавочку под пальмой и так,  с полной корзинкой в руках, уснул крепким сном.  Мать  Мойши, вместе с  дочкой старшей, пробовали корзинку у сонного забрать, да все напрасно. Крепко схватил и не отпускал ребе свою ношу. Отец почесал затылок  и велел женщинам принести одеяло с подушкой сюда на улицу. Положив под  голову мягкую подушку, закутав ноги в теплый плед,  оставили его спать на улице. Так просидев до утра на лавочке, Ицхак не видел, как приезжали и отъезжали со всех сторон люди: православные паломники и торговцы арабы на своих скакунах. Каждый получал то, что хотел от гостеприимных хозяев и, прославляя род крестьянина, шел прочь. Проснулся ребе от крика петуха. Открыл глаза весь занемевший, пошевелиться не может. Видит все та же запряженная лошадью тележка стоит, а в ней все дети сидят, да крестьянин вместе с женой.
- Ребе, остаешься сегодня за хозяина, да смотри, не обижай никого. Мы же в
поле, а вечером вернемся.
Не ожидал такой науки Ицхак. Но делать нечего, остался. Ходит по двору туда-сюда, а вокруг павлины - хвосты распустили, ищут что-то в песке. В пальмах попугайчики шумной семьей кричат, спорят о чем-то. Вошел в дом, комнату осмотрел. А в ней ковры везде расстеленные лежат. Вспомнил про корзинку с едой, на лавочке оставленную. Выбежал на улицу, да так поспешно помчался к ней по дороге, что в пыли шляпу потерял. Подошел к лавочке, и видит корзинку окруженную птицами. Привыкшие к доброте людской сидят себе на спинке и ждут, когда же хозяин вкусными крошками поделится.
- Кыш летучие бездельники! Это мое! - крикнул ребе, схватил корзинку и в дом воротился. Разложил еду перед собой, удобно уселся между подушек на ковре. Налил из огромного кувшина  родниковой воды. Посмотрел на солнце и стал с аппетитом есть. Только откусил кусочек сырной лепешки, что приготовила Цыля, как стук в дверь заставил положить её обратно в корзинку.
- Входи путник, не заперто, -  крикнул ребе.
А там не один, а целая семья кочевников бедуинов подбежала и, привыкшая к доброте хозяев, уселась рядом. И давай ломать лепешку из корзинки.
- Пошли прочь, гости незваные. Нечего вам мои лепешки есть. Вот вам вода прозрачная из кувшина и ступайте себе дальше, пока я на вас гнева божьего не накликал.
Выслушав ребе, гости ничего не ответили. Встали, словно обиделись, и, наполнив бурдюки водой, ускакали прочь пыльной дорогой. Оставшись один, ребе сложил брошенное кочевниками в корзинку. Попил воды, успокоился. Да только хотел корзинку спрятать, как вновь стук в дверь остановил святого
человека. Поставил корзинку перед собой.
- Открыто, - крикнул.
И тут же говорливая стайка арабских детей, уже долго находящихся в пути, вбежали в дом.  Зная  доброту живущих здесь хозяев, они кружочком уселись пред корзинкой  и, увидев в ней сырные лепешки и виноград, стали брать их грязными ручонками и делить между собой. 
- А ну, пошли прочь. Вот вам вода в дорогу. А то сейчас позову гнев божий на вас, если не уйдете.
Вслед за детьми вошли араб с арабкой. Удивились они такому гостеприимству, но посмотрели на ребе и ничего не сказали. Набрав в бурдюки воды, поехали дальше в сторону Иерусалима. Ребе было абсолютно все равно, что с путниками случится в пути. Уже порядочно проголодавшись, он достал лепешку  и стал её есть, заедая  спелым виноградом. Набив свой толстый живот и попив козьего молока, захотел поспать. Но очередной топот ног не дал ему это сделать. Увидев  крестьян  паломников с дальних мест, начал ругать их на чем свет стоит. Грозясь, что накличет на них гнев божий, проводил за порог и со спокойной душой  уснул. А потом, проснувшись, стал и вовсе продавать воду гостям  за деньги.  Счастливый таким замечательно прожитым днем, в котором не дал никому ничего своего, а еще и денег заработал, ребе стал дожидаться с поля хозяина дома. 
Поздно вечером вернулся с поля крестьянин с семьей и видит - на ковре возле дома монетки разбросаны, много следов вокруг, да только в доме кроме Ицхака нет никого. Как-то непривычно было без обычного шума гостей. Улыбнулся крестьянин ребе, ничего не сказал. Поев, лег вместе семьей 
спать, а утром, разбудив всех чуть свет, поехал с ребе в город. Едут на тележке, людей на улице встречают, а те их злыми взглядами провожают. А  на рынке  и того хуже – закидали  торговцы  ребе песком и заставили убежать.
- Ну что, понял ребе что натворил?
- Нет, ничего не понял, - ответил, еле дыша,  Ицхак.
- Тогда, если хочешь понять, почему нас так встретили, давай вернемся из
Иерусалима обратно ко мне домой. Только сделаешь все так, как я велю. А остальное пусть люди сами решают.
- Хорошо крестьянин. Пусть так и будет.
Оставив город, воротились в оазис только к вечеру.  Жена крестьянина вместе с дочкой омыла ноги пришедшим, накормила вкусными лепешками и те, наевшись, легли спать. Проснулся утром ребе от стука захлопнувшейся двери. Поспешно вскочил с ковра, на котором спал, и выбежал  на улицу вслед за крестьянином.
- Я с вами хочу, - крикнул и сонный стал влезать  в повозку.
- Нет. Ты святой человек остаешься в оазисе за старшего.
Слова крестьянина заставили  Ицхака слезть и нахмуриться.
- Но я не желаю опять оставаться.
- Ты ребе с гостями поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Это ты должен  хорошо запомнить. Это единственное и главное правило. Сними свой важный костюм, да шляпу  черную спрячь. Одень в место них простой  чистый халат и жди гостей.
Послушал Ицхак науку крестьянина, посмотрел вслед уезжающим и вошел в дом. Там в  вещах хозяина нашел халат чистый, снял свою одежду и только одел его, как в дверь постучали. Вспомнил он науку, что не богатство и важность делают человека уважаемым, а его поступки. Усадил вошедших кочевников бедуинов за стол, воды холодной налил, сыра козьего положил. Накормил, напоил, денег не взял. Поговорил с ними о жизни мудрый еврей, еще мудрее от того разговора стал. Детям кочевников рассказал, откуда все взялось на земле нашей. Те в ответ ему поклонились и, сказав спасибо, ушли прочь со своей отарой коз. Только уставший  присел,  слышит, за окном стук копыт приближается.  Вышел на улицу, видит -  гордые арабы в Иерусалим едут. Не испугался, а остался стоять и смотреть что будет. Подъехали к дому, вежливо попросили еды да питья. Измученные с дороги, они нуждались в помощи. Ребе из колодца воды достал, коням налил. Мальчику маленькому поцарапанную руку перевязал, а гостей в дом пригласил. Там отдохнув и набравшись сил в тени под крышей, арабы вскоре ускакали, поклонившись перед уходом и сказав спасибо. Так в заботах и пролетел целый день будто птица. Ребе  видя, что вечер спускается, замесил муки с водой, добавил сыра да изюма и испек лепешек. Птицам крошек вкусных насыпал. Уселся под навесом пальм и, слушая как щебечут попугайчики усталый уснул.
Утром третьего дня своего пребывания у крестьянина, ребе проснулся заботливо укрытый одеялом. Рядом хозяин сидит, на восход смотрит. Увидел его Ицхак, испугался, что отругает его за то, что халат  испачкал в оливковом масле, когда еду паломникам готовил. Мудрый еврей крестьянин улыбнулся ребе.
- Ну что, понял науку, которую хотел познать? Сейчас поедем на рынок зерно
продавать.
- Не нужна мне теперь та жизнь, которой я раньше жил. Не для людей, для себя
все делал. Отвези меня лучше домой к Цыле. Соскучился я по любимой жене
своей.
Приглашенный к столу поел лепешек сырных с виноградом. Халат долго не хотел себе брать просто так, все деньги давал.  Крестьянин, в конце концов
видя, что не переспорит упрямца, взял монеты. А ребе не одел шляпу и костюм дорогой, не одел туфли черные, а босой, одетый в измазанный маслом халат, поехал в город. Там, попав в объятия любимой жены, стал рассказывать о науке. Говорил, как соскучился, что жизнь без Цыли пуста. Чем очень обрадовал жену. Усталый от приключений, помог жене в доме от песка принесенного убраться. То, что раньше никогда не делал - теперь, закатав рукава, сделал с удовольствием. Так день прошел, за ним ночь закончилась, и
вышло с рассветом солнце.
Цыля дает корзинку, на рынок посылает. Не одел ребе костюм новый, чтобы как раньше показать свой достаток, а пошел в халате крестьянина стиранном. Не одел туфли кожаные, чтобы босые ноги не оттоптать простым людям, а сам разулся. Идет по улице, а богатые евреи сторонятся Ицхака, не узнают в нем своего ребе. Да только их мало было, потому что еврейский народ трудолюбивый и добрый. Есть среди них и жадные конечно, да, слава Богу, мало их. И только вошел ребе на рынок в халате,  простой люд его сразу приметил. Гордые арабы поклонились при всех. Бедуины, торгуя сырами и молоком
козьим - угостили его самым вкусным и денег за это не взяли. А паломники,
сидевшие в тени оливкового дерева, разнесли по всему свете историю о
добром ребе, который стал славен не богатством своим, а поступками добрыми.