Письмо из прошлого

На часах было три утра. В три утра она всегда читала книги, и пила уже остывший зеленый чай из большой сиреневой чашки с изображениями белых облаков. И не вспоминала ни о ком, просто читала и жила своей жизнью. Для нее все началось три года назад, когда она заново училась дышать, ходить, говорить. За год она прошла путь двадцатилетней, уже пройденный однажды. Страшная автомобильная авария сломала жизнь молодой девушки. Теперь она была прикована к инвалидному креслу и совсем ничего не помнила о своем прошлом. Кто-то ее любил, кто-то ненавидел, а она теперь отвернулась ото всех, заперевшись в квартире и целыми днями писала картины и читала. Точнее - перечитывала книги, которые стояли на полках в ее квартире, и рисовала будто бы воспоминания. По крайней мере, ей так казалось. Девушке не нужна была ничья помощь, она была всегда сама. Уже четвертый год сама. И вот, в эту холодную зимнюю ночь она получила письмо. Забрала его сегодня из почтового ящика, когда выбралась в магазин за сигаретами. Ей часто предлагают помощь, когда она неспешно катится в кресле по улице под проливным дождем, например, и наслаждается каплями дождя на своем лице.
Жаль, эти глупые люди не могут понять, что помощь нужна им, - подумала она, прикуривая сигарету и пододвигая пепельницу. Свободную от сигареты руку она протянула за конвертом, зажала фильтр губами, немного прищурила глаз, чтобы дым не попал, и открыла письмо. Сразу же запах табака смешался с запахом мужского одеколона. Человек, написавший ей, видимо, наносил ароматную воду и на "ребра" ладоней, чтобы бумага пахла, когда пишешь. Так всегда делала она. Поэтому страницы ее дневника и холсты постоянно пахнут "Шанель". Она сделала очередную затяжку и раскрыл лист А4, исписанный красивыми мелкими буквами с острыми краями. Любопытно, что же там написано...

"Привет, мое любимое двустороннее воспаление. Ну как ты там, вам там включили отопление? Тепло одета ли и окна ли заклеены?* В общем, здравствуй, Эмили. Я не думаю, что ты помнишь эти строки, которые я тебе уже писал, и не раз. Я знаю, ты не помнишь меня. Давай познакомимся заново, мое имя - Томас. И я любил тебя. На самом деле, до сих пор люблю, хотя не должен. И меня просили никогда не писать тебе, не напоминать, чтобы не делать тебе больно. Я знаю, Эмили, ты - сильная. Ты сможешь сделать все, чтобы вернуться к нормальной жизни. Я хотел заговорить с тобой, я видел тебя в коридоре больницы в тот день, когда тебя вывезли на улицу первый раз. Тогда я пришел с охапкой твоих любимых гербер, но никак не мог поверить, что эта девушка в кресле - моя Эмили. В тебе не было искорки жизни. Честно сказать, я подумал, что тебе сделали лоботомию. Но потом со мной поговорил твой отец, и велел ни при каких обстоятельствах к тебе не приближаться. Да я и сам тогда ужасно испугался. Признаю тебе, Эмми, я был в шоке. И смалодушничал. Я тогда убежал с позором и мне ужасно за это стыдно, ты даже представить себе не можешь. Я позволил себе усомниться в чувствах к тебе. Я знаю, что ты не будешь меня винить, так как понимаешь, что я - просто человек. Тогда я сбежал, да. Но я постоянно был рядом. Просто ты не замечала. Я помогал тебе с холстами, я подвозил тебя до дома однажды, я приносил тебе твои любимые конфеты в День Рождения, я оставил воздушные шары у твоей двери в День Святого Валентина. Но всегда я тщательно маскировался, чтобы не пробудить в тебе воспоминания той ночи. Но знаешь, сейчас я решил, что все тебе расскажу. Просто потому что больше возможности у меня не будет, я переезжаю в Польшу, улетаю послезавтра. Именно поэтому я решил написать письмо. Я не могу встретиться с тобой сам, просто не могу. Я не смогу заглянуть тебе в глаза, так как мне перед тобой ужасно стыдно. Проще убить себя.
Позволь мне рассказать, за что я тебя полюбил. За то, как ты ездишь в машине. Это было самой главной причиной. Я никогда не забуду, что в один вечер мы ехали из Бруклина в Вашингтон, солнце уже садилось, а ты открыла окно настежь. Ветер трепал твои длинные волосы, глаза сияли от предвкушения путешествия, а глаза смотрели куда-то вдаль, мечтательно так, знаешь. И губы, слегка изогнутые, и эта сводящая меня с ума родинка под губой. Эмили, я сейчас готов убить себя, но знаешь... Я понял, я дышу только потому, что ты еще на этом свете. Мне всегда нравилось, как ты куришь. Вдыхаешь дым, прикрываешь глаза, долго держишь его внутри и, наконец, выдыхаешь. Я всегда тебе говорил: не кури, пожалуйста. Счастливые люди не курят.* Я влюбился в то, как ты смеялась - звонко, запрокинув голову, как будто бы насмехалась над небесами. Мне нравилось, как ты готовила. Не сам результат, скорее, а процесс. Как ты убирала волосы в пучок, одевала фартук и пахла так по-домашнему, откидывая пряди волос со лба. Мне нравилось, как ты сковыривала лак с ногтей, когда нервничала. Как плакала над грустными фильмами, как крыла меня матом, напиваясь от ревности, как орала на меня за что-то... Я всегда любил тебя именно за все эти немного сумасшедшие мелочи.
В тот вечер я не справился с управлением, Эмили. Я был за рулем, но почему-то не особенно пострадал, пара переломов и обычное сотрясение мозга. Удар пришелся на твою сторону, любимая. Именно правой стороной машины я въехал в дерево. И я ненавижу себя за это. За то, что опять начал с тобой спорить, хоть и знал, что не нужно. За то, что от злости давил на газ все сильнее. За то, что выкрутил руль с желанием заткнуть тебя, наконец. Заткнул. Пока ты три месяца лежала в коме, я напивался. Начинал с самого пробуждения и так, пока не засну где-нибудь. Пока не отрублюсь. Наверное, именно так я пытался себя медленно убить. А когда я узнал, что ты очнулась - побежал на всех парах. Но потом понял, что не могу. Не могу влюбиться в чужую девушку. А ты мне чужая, теперь. Ты - не моя Эмили. Но я верю и надеюсь, что ты однажды выпустишь ее наружу. И будешь, наконец, счастлива. А я продолжу любить. Просто вспомни о том, о чем мы с тобой мечтали: квартира с окнами в всю стену, с видом на огромный город, двойняшки, две собаки и мы, счастливые и улыбчивые, в обнимку на диване смотрим "В джазе только девушки" и смеемся. Просто помни, что когда-нибудь так и будет. В следующей жизни, когда я искуплю свои грехи. Давай переродимся, встретимся где-нибудь и влюбимся друг в друга снова? И тогда у нас все будет, весь мир. А пока... Эмили, я начал курить. Я курю, как паровоз. А ты постарайся бросить.
Всегда твой, Томас.
17 декабря 2012 года»

***
Сводка новостей от 25 марта 2013 года:
Эмили Стивенс, художница из Бруклина стала самым талантливым молодым художником в этом году, собрав семь премий различных фондов с своей коллекцией "Моя прошлая жизнь". Двадцать картин, и невероятные эмоции. Если углубиться в жизнь мисс Стивенс, можно назвать коллекцию автобиографической...

Сводка новостей от 19 ноября 2017 года:
Тридцатилетняя известная художница Эмили Гольд и её муж Томас открывают первую в Бруклине клинику, специализированную на болезнях опорно-двигательной системы. Сама Эмили только два года назад встала на ноги, приехав к мужу в Польшу. Об их истории любви написана не одна книга, а сейчас полным ходом идут съемки фильма. Эмили и Томас уже три года как не курят...

Сводка новостей от 8 октября 2018 года:
Поздравляем семью Гольд с рождением двойняшек, Катрин и Макса. Счастливые родители уже приобрели квартиру в центре Лондона и сейчас ждут разрешения детского аллерголога на то, чтобы обзавестись парой собак...

_______
*(1,2) - строки из стихотворений Белинды Наизусть