Зажрались, однако

     Эти два приятеля, Иван Иванович и Борис Борисович, знают друг друга с самого детства. Они уже в солидном возрасте и нередко встречаются, так как судьба распорядилась проживать им по соседству. Обычно, в дружеской философской беседе за бокалом вина они обсуждают события в стране: политику, экономику, последние громкие новости. Но о чём бы ни шёл разговор, всё и всегда им не нравится, на всё находится зуб.
    – Зажрались, однако! – перемывая кому-то косточки, возмущается Иван Иванович.
    – Зажрались... – непременно соглашается Борис Борисович.
    И, опорожнив бокалы с пожеланием здоровья, они приступают к другой теме – ностальгической.
    – Нам-то с тобою не то, что нынешнему поколению, – не сладко пришлось! Помнишь, Борисыч, как в детстве на второй год в третьем классе оставили? Эх, братишка, хлебнули мы от жизни!.. А как жили скромно?.. Одеть порой нечего было, ели всё, что под руку попадёт. Маргарину рады были! Спали, где придётся: на чердаке, на раскладушках! Помню, даже у тебя дома на полу с клопами! Разве они могут представить, что так возможно? Эх...
    – Да, досталось нам... А им сегодня компьютеры, машины, доллары подавай! Как жируют! Тьфу!
    – Зажрались, однако!..
    – Зажрались...
    Иван Иванович глубокомысленно замолкает, потом продолжает:
    – Мда... А духовно развиваться совсем не хотят!
    – Это точно, не хотят, – подхватывает Борис Борисович, поглаживая брюшко. – Мы-то с тобой, Иваныч, хоть Пушкина в школе читали. Как там у него? Щас вспомню… И днём и ночью кот сиамский...
    – Постой, кажется, был персидский?..
    – Ну! Может, сибирский?.. Короче – был пушистый, и всё ходил по цепи бегом... кругом... или вокруг?.. Но это не важно. А какие фильмы смотрели?.. Помнишь, как Вицин у бочки с пивом сказал: «Жить – хорошо!»
    – Ещё бы! – восклицает Иван Иванович. – Моргунов ему тут же: «А хорошо жить - ещё лучше!»
    И оба приятеля заливаются смехом. Потом Иван Иванович опять на минуту задумывается. Встав с кресла, он начинает взволнованно ходить.
    – Девяностые вспомни. Вот где страха довелось натерпеться, через что пройти! До сих пор кошмары во сне достают! Тебя раза три на тот свет чуть не справили. А я, сколько раз под мушкой ходил?..
    – А сколько под мухой? – улыбается Борис Борисович.
    – Тоже верно – немало… Немало мы хлебнули… А как нам денежки-то доставались? Не то, что нынешнему поколению! Теперь эти белоручки сидят в белых воротничках, всё за компьютерами, в тёплых офисах, чего-то там мудрят, сами себе на уме, в глазах одни цифры, а денежки им прямо с неба в карман так и сыплются! Зажрались, ой, зажрались!
    – Зажрались... – вздыхает Борис Борисович. – Ты вот о духовном, Иваныч, упомянул. Даже не представляешь, как я за это тебя уважаю, завидую...
    – Брось, Борисыч... - скромничает Иван Иванович, отмахиваясь. – Об этом не принято вслух… А ты с чего это вдруг о духовном?
    – Давно мне понятно, почему ты церковь начал сооружать. Знаешь, хочу признаться: глядя на тебя, я тоже решил построить.
    – Похвально. Знал, что ты без бога не можешь.
    – Но… не придумал пока с чего начать, не подобрал подходящих материалов. Подскажи, посоветуй, братишка. Не хочу повторять твой проект из бронзы и греческого мрамора.
    – Правильно, что своим путём идёшь. А то машину, помнишь, тоже однажды хотел такую, как у меня? А потом передумал и купил ещё круче! Вот что тебе, братишка, посоветую: обратись-ка к нашему местному архитектору. К нему очередь, но поговорить можно. Он здесь один специалист по русским церквам. У каждого нашего брата перед виллой стоит церква или часовенка по его проекту. На испанском берегу все наши к нему обращаются – всем кусочек родины на своем участке земли хочется видеть. Без церкви – тоска. Колокола, бубенчики... эх, Россея, матушка!
    – Иваныч, потом ведь где-то батюшку надо будет искать?.. С поварами нам было проще: ты из Италии, я из Франции выписал, прямо со звездой от Мишлен. А русского батюшку с крестом, где здесь сыскать? – Борис Борисович напряжённо думает, чешет под мышкой и тревожится: – Неужели снова в Россею за ним ехать придётся?
    – Зачем в Россею? Найдем... здесь вся Россея, – успокаивает Иван Иванович.
    – Что ты! – ещё сомневается Борис Борисович. – Сколько я помню, тут одни католики, протестанты, да ислам.
    – А пусть хоть иудеи будут! Бог для всех один!
    Борис Борисович, размыслив, соглашается:
    – Верно сказал – бог один…
    Но опять начинает напряжённо думать. Через минуту, измученный каким-то внутренним сомнением, он вкрадчиво и неуверенно спрашивает:
    – А не слишком ли это, а?..
    – Что, не слишком?..
    – Что у каждого на участке своя церква?.. И батюшка для каждого – только свой, один?.. Что ты, Иваныч, по этому поводу скажешь?
    – Что я скажу?.. Хочешь моё мнение…
    Иван Иванович неторопливо разливает Шато Рояль, долго и хитровато щурится. Потом поднимает бокал, улыбается и произносит:
    – Думаю я вот что – зажрались, однако!
    На лице Бориса Борисовича крайнее недоумение. Но оно сменяется улыбкой просветления. Улыбка расползается все шире и шире, и он тоже берётся за бокал:
    – И тут верно подметил – зажрались!
    Раздаётся звон хрусталя и оба приятеля взрываются громким хохотом.