Шестой

Сегодня Леха проснулся Четвертым. Хотел - Пятым, даже специально махнул лишний стопарь, чтоб наверняка. Но недобрал. Получился  Четвертый в последней стадии.  То есть почти уже, но все-таки еще не совсем.
У Четвертого всегда так. Неуверенный он какой-то, будто все время недотягивает.
Говорят, у каждого человека есть двойник - сидящий в подсознании перец, который то ли кровь тебе портит, то ли на путь истинный наставляет. Беспредельничает, короче, морок наводит. Так вот, у Лехи Пряхина двойников этих - немеряно.
Практически каждое утро он просыпается новым человеком.
Сначала это пугало. Потом как-то пообвык,  приноровился и даже начал различать своих основных. Тех, которые проявлялись чаще всего, на мозги капали более интенсивно и на поступки влияли кардинально.
Их оказалось пятеро.
Первый  -  слабак на тонких оленьих ножках, резво линяющий от ответственности, проблем, обидчиков, решений. В конце концов, от самого себя.
Второй  - безбашенный, но решительный, как локомотив. Лезет везде, сует свое рыло, вставляет никому не нужное мнение. Несется без остановок и прямо под откос. Зато как вдохновенно, с каким напором ебашит - ветер в ушах свистит, да сладко хрустят под колесами хрупкие окрестные баобабы.
Третий – примерный и покладистый. Чаще всего является, когда Лехе приходится общаться с женщинами. Ну, любит он баб, что скрывать. Особенно молчаливых и сисястых, так чтоб было за что подержаться и, уткнувшись в податливую мякоть, как страус, спрятать голову в теплое забытье.
Но самый замечательный из двойников Лехи  – Пятый. Ему все по фигу. Дождь, снег, дефолт, кризисы, выборы. Не парит его ничего. Ни проблемы, ни  тайфуны, ни время суток. Ему всегда хорошо. Весело. Даже когда кот в тапки нагадит.
Достичь такого градуса самочувствия Лехе удавалось не всегда. Но очень хотелось. Что для этого нужно, он пока не знал и догонял нужный эффект тупым повышением октанового числа.
Вот и в этот раз не вышло. Сегодня Леша проснулся с похмелья. Четвертым недоделанным, недобрым и неуверенным. «Жизнь - дерьмо», -  подумал тоскливо и поерзал ногой  по полу в поисках тапка. Заскорузлая ступня наждаком шаркнула по паркету и скользнула по гладкому. «Бля, что за хрень», - раздраженно посмотрел под ноги Леха.
Свернувшись калачиком у волосатой оглобли, нежно алел шелк легкой женской одёжки.
Парня как током шибануло. Наташка! Он резко развернулся к шикарному изгибу обнаженной женской спины. Молнией сверкнуло сладкое воспоминание, приведя в боевую готовность мозги, чувства, ощущения, и главное, все необходимые для действий органы. И вот уже, сметая, как щепку, неуверенного Четвертого, решительно двинулся в путь локомотив Второго, с наслаждением ворвался в расслабленное Наташкино лоно, увлекая её в утреннее кругосветное плавание. Спросонья она неуверенно сопротивлялась, потом поддалась  и  тоже поплыла, послушно и нежно обнимая его своими мягкими плавниками. От удовольствия в Лехе ослепительными вспышками взрывалась благодарность и доброта Третьего  и счастливая легкость Пятого. Он окончательно потерялся, ху из ху. И ху из он сам. «Пятый, пятый, пятый!» - шептал он сам себе и с увлечением верил, верил этому…
И, правда, вдохновенно отдав конец, он отправился в плавание не на буксире, но капитаном быстроходной яхты. А это что-то, да значило! И когда Наташа повернулась к нему и спросила: «Леш, ты меня любишь?» Не сумел ответить ничего, кроме «конечно». Потом напрягся, прислушиваясь к себе. Почувствовал, как внутри лениво зашевелился Первый, чтобы, как водится, слинять по-быстрому.
И вдруг неожиданно для себя щелкнул его по носу и громко сказал: «Наташ, и вообще, давай поженимся что ли? Я готов!»