Башня - семейная хроника, заметки

О Вавилонской башне (кто Библию открывал) - те все знают. А кончилось чем?
Смешением языков, непониманием, недостроем.
В моей родовой "башне" тоже не все понимают и помнят друг-друга, брат-брата, сестра сестру, отец-сына, сын отца.
Но вот ведь диво: она продолжает строиться! Эта башня из кирпичиков-поколений.
"Авраам родил Якова, Яков родил Исаака..." Закон задан. Человек создан. Жена ему дана.
Кто они, мои предки? Были ли грамотны, проявили себя чем и записаны ли имена их в городские и земские, церковные книги?
Тамбовщина. Токаревскй район.Компьютер легко открывает карту, а я направляю стрелку поиска то влево, то вправо, ищу.
Телевизоры взорвали семейный уклад и традиции.До них - бубнил в уголке настенный репродуктор(черная бумажная тарелка), где новости о политике, ходе посевной, погоде сменялись песнями Руслановой, Шульженко. 50-е годы - на столе хлеб, картошка, квашеная капуста, винегрет. Отец наливает стопку, выпивает, хрустит огурцом и вдруг: "...а вот помню,сморило меня, уснул, а коровы в Романовку ушли - я ночь не спал, искал, бегал, следов не видать, а как-то чутьем вышел - вон куда подались.Развернул их утречком и в Семёновку. А что мне было-то, 12 лет. Пригнал - кто с кнутом, а кто с блином, да с яйцом. Весь народ так поделен.
Я сижу и слушаю эти повести о неведомых Семеновке, Романовке, Воронцовке(откуда родом моя мать - Клавдия Васильевна Моисеева).
Перевожу картинку компьютера левее. Да! Вот они - живые, никуда не делись: Семёновка(отцова родина - Кузина Михаила Алексеевича), а тут и Воронцовка рядышком. Плотно жили селяне на тамбовщине. Велико было людское населие. В семье деда - Кузина Алексея Даниловича - было 9 детей: Александр, Григорий, Михаил(отец мой), Любовь, Мария, Леонид, Иван, Владимир, Лидия.
Подрастали и разлетались детки: Григорий воевал с бело-финнами, получил ранение в ногу, стал инвалидом. Пропал без вести танкист Сашка, последнее письмецо было из г.Дзержинска, Горьковской области - то ли на переформировании, то ли в госпитале был там. О нем - отдельный очерк "Кузин Александр Алексеевич".
Отец(Михаил) в конце 30-х по комсомольской путевке уехал "на Магнитку", где выучился на помощника машиниста паровоза. Занимался в клубе ОСАВИАХИМА лётному делу. С тех пор техника стала его профессией-кормилицей.
В 1942 году был(по возрасту) призван в действующуяю армию, сначала под Москву, в учебку, а через 3 месяца отправлен на Волховский фронт, водителем ракетной установки "Ванюши". О "Катюшах" знают все. Но "Ванюши" были новыми аналогами "Катюш".
Стреляли они ракетами-головастиками, с необычной траекторией: взлет под заданным углом, а через некоторое время - остановка двигателя и отвесное падение на голову противника.Дальность полета меньшая, но заряд повышенной мощи для разрушения укреплений и поражения скопления вражеских войск и техники.
 Да, немало техники прошло через руки Михаила - тогда еще не отца моего и не мужа Клавдии, будущей матери троих детей - Виталия, Александра, Татьяны. Сохранились его военные фотографии у полуторки, был он и водителем "Эмки" - офицерской легковушки, на которой он снялся на площади перед обгоревшим Рейхстагом. Есть и фотка, где отец катит на трофейном немецком мотоцикле.Об отце ость отдельный очерк "Кузин Михаил Алексеевич".
А мама, как складывалась ее судьба? Клавдия была дочерью Анны и Василия, овдовевших и женатых вторым браком.
У Анны были дети: сын Алексей, и две дочери,Екатерина(старшая) и младшая - Прасковья, все по отцу Николаевичи.
У Василия Моисеева от первого брака - сын Михаил. И вот эти две семьи в своем соединении, оказались скреплены новым ребенком - Клавдией, родившейся в 1924 г.
Нелегко сложилась судьба новой семьи. Рано умерла мать Анна - отказало сердце, Василий подался в Москву. Забрал туда своего сына Михаила, потом помог переехать и устроиться там Алексею и Прасковье.
А Екатерина(старшая) будучи уже замужем за Леонидом Крыковым, взяла на воспитание малышку Клавдию. Коллективизация, голодовки 30-х годов - все пришлось пережить. Ели лебеду, крапиву, перемешанную с мякиной(отходы обработки проса на пшено),
собирали мороженную картошку в полях, да со своего огородика капустку квашеную, да огурцы соленые припасали к зиме. А тут еще приключилась с Клавдией малярия - распространенная в те годы болезнь. Лето, на улице жара, а она укрыта одеялам, на печке - знобит и ломает. Отпустит на время, а через 72 часа - новый приступ. "Дошла, не жилец она", поговаривали соседи.
Врач прописал пить хинин, горькое снадобье, противное, но помогало. Шли месяцы.Запрещалось есть и то и это, но так хотелось квашеной капусты."Вишь, как мается,
а дохтор не велел" - молвил Леонид, раскуривая "козью ножку", крепко набитую табаком -самосадом."А что, Катерина, пусть хоть напоследок капустки то поест. Будь что будет. Все от Бога!"
Золотистой, ядреной набрала Катерина из бочонка квашеной капустки, и так, без заправки(где ж его весной маслица постного сыскать?)сунула Клавдии на печку - в глиняной миске с деревянной ложкой. А сама к образам в углу и зашептала: "Пошли , Господи, здравия болящей рабе Клавдии и прости нам грех, коли что не так". Поклонилась и вышла из хаты.
Вот с этой миски квашеной капусты и пошла Клавдя на поправку, стала с печки чаще во двор выползать, сидеть на заваленке. Кулеша запросила, да картохи стала есть поболе.
То ли хинин свое дело верное сделал, то ли витамин капустный, а жизнь наладилась,и появились в доме еще одни рабочие ручонки - на посадку, на прополку, на полив огуречных и капустных грядок. Училась всегда хорошо, со старанием, писала красивым почерком, грамотно. За это и была взята после 7-летки в колхозную канцелярию, учетные книги вести.
Не сохранилось(да и были ли они?)тех лет фотографии - до райцентра не близко, а фотографы не жаловали наездами сельскую глубинку.