Сансара

La tristesse durera toujours.
Vincent van Gogh

Алексея разбудили вороны, которым вздумалось развести свое карканье прямо напротив его открытого окна. В этот день он не выспался. Тяжестью отдавал день, наваливался, и заставлял тянуться к ружью, чтобы смертью усмирить этого медведя. Но ружье вымышлено, а день – медведь был. Пора вставать.
Алексей смотрел в черный потолок. Кругом все было в тени. Ночь опускается на южные берега быстрее и чернее чем на северные. И от этого Алексею казалось, что здесь смерть раскроется ему раньше положенного. Прошло три месяца как он поселился на берегу моря, ухватив у покойной бабушки домик и занимаясь делами скучными, но довольно интеллектуальными – чтением книг и писанием на обрывках бумаг своих мыслей и начала рассказов, повестей, романов, которые никогда не будут закончены. Любое движение по домику и берегу было продумано им до мелочей, а некоторые доведены до автоматизма. Глаза он открывал всегда в 8 утра. Скидывая с себя все, что можно было скинуть, он бежал в прохладное утреннее море – прозрачное, переливающееся солнцем. Голый, со стекающей по телу соленой воде, со спутанными волосами, он готовил себе завтрак и, постоянно, – утром, днем и вечером - ел инжир. Вся деятельность Алексея с момента его появления у моря и по сей день была направлена на познания себя. Когда он уходил ото всех – он произнес высокопарную речь: «Я встаю  на путь самосовершенствования. Этот мегаполис разбитых сердец и отравленных душ…Я презираю. Ухожу … Не знаю. Что меня ждет там. Но лишь бы не здесь». За слова столь романические ему со временем стало стыдно, и вспоминал он их в анекдотическом свете. Решительной походкой и устремленным к самосовершенствованию взглядом он прикупил билеты на поезд в южном направлении и отрекся от цивилизации. Как я мучился, и как мне хотелось последовать его примеру: бросить все и отправиться прочь от всех и только к себе, в себя, внутрь. Я видел его счастливое, слегка желтоватое лицо и понимал, что никогда мне не видать того, чего я хочу… Поначалу он писал письма. В них он рассказал про одного молодого человека, которого он встретил, пробираясь сквозь чащу леса. Как написал Леша, он встретил его приятным вопросом, который заставил обратить на него внимание. «Что беглец?» - вот этот вопрос. Письма приходили с опозданием и для меня остается загадкой, как он их отправлял вообще…Их набралось от силы штук пять. Он с восторгом прыгающих букв говорил о море и постоянно купающемся вечернем солнце; о животных и птицах, о Марке (тот самый человек, которого он встретил) которые приклеились к его одиночеству. Когда письма прекратились, я понял, что больше ему говорить не о чем, что брат занырнул к своему собственному «я». Что больше мне не увидеть и не услышать о нем. Все вставало на свои места и я зажил прежней жизнью…Которая шла параллелью жизни Алексея. Я завидовал ему, а между тем…
- Послушай, я вот, что хотел сказать… Ты вечерами сидишь и читаешь. Что-то там вырисовываешь на листочках… Ну и для чего? Вот прочитаешь ты уйму, тонну книг. Что тебе легче станет жить? Ты ответы на вопросы все свои отыщешь? По мне дак только больше запутаешься. Толку от этих книг? Вот все говорят культура, искусство ..воспитание? Да что мне до этого? Разве там – и Марк поднял указательный палец наверх – Там ты все это будешь рассказывать? Нет…Нет и нет!! В этом вся и соль! Наверху уже не надо будет ничего, не вопросов, ни ответов искать. Там все давно уже найдено и это найденное старой доброй истиной зовется! И все эти Чеховы, Толстые, Бунины останутся позади. А здесь…здесь они и подавно никому не нужны…Чувствуешь, к чему я это все говорю…А к тому батенька, что попали мы с рождения в яму, из которой выхода нет…И остается приспосабливаться и взращиваться в ямочке..Ну или…пуленька в височек…Да кому я это все говорю?! Прекрасно ты это понимаешь…
Марк сидел напротив Алексея и время от времени похлебывал терпкий чай, настоянный из разных кореньев и дурманящих трав. Марк всегда пытался достучаться до Алексея своей философией. Он навязывал и навязывал. А Алексей кивал и кивал головой, чтобы не сердить друга. 
- Ну и где твой инжир, который ты вечно жуешь? Что друга не угощаешь? – прогорланил ни с того ни сего Марк после молчаливой пятиминутки.
- Да вот же на столе стоит, Марк…Глаза раскрой…
Алексей протянул Марку миску с инжиром и затуманенным взглядом поглядел в окно. Уже с самого утра собиралась гроза и тучи постепенно, медленно-медленно заволакивали небо, растягивая и растягивая удовольствие напиться свежей водой просохшую за недельное солнце землю. Алексей и сам ждал дождя. Море не спасало от духоты. Сколько не купайся, а легче не становится. За сегодняшний день Алексей находился от одного конца берега до другого, в поисках ягод и целебных дурманящих трав. Мысли совсем оставили сидящего за столом друга и понеслись в мир, который когда-то он покинул. В нем не было споров о том что читать, а что нет, не было поиска и отчаяния от невозможности найти смысл. В том мире - в мире, где война велась на конфеты, а любовь имела привкус недавно съеденной смородины , где не было причин и смысла существования…Жизнь была  просто большим приключением, которое не заканчивалось даже со смыканием глаз… Комнату осветила вспышка и через несколько секунд раздался грохот тысячи скатывющихся камней. Полил дождь. Забарабанил по крыше, укрытой советским шифером. На подоконнике образовались капельки и казалось теперь все готовы начать заново. Из открытого окна Алексей увидел изрешеченное каплями море, и легкий ветер принес запах тысячи водорослей и освежающей воды. Марк совсем затих. Разговор постепенно сошел на нет.
Друзья рассеяли свое внимание по комнате и углубились в себя.
- Я пошел, – вылетело вдруг со стороны Марка. – Не могу больше сидеть вот так просто.
- А что ты хочешь делать? – спросил Алексей.
- Да не знаю я, Леш… Домой хочу.
- А это.. – Алексей охватил руками пространство дома – Это для тебя не дом?
- Дом. Только он твой. А я хочу к себе.
- Там дождь и не выбраться тебе сейчас так просто из леса. Оставайся. Поболтаем о том о сем. Тем более тебе заболеть как раз плюнуть. После такого ливня завтра я приду к тебе не с пустыми руками, а с медом и волшебными травками… - посмеялся Алексей.
- Вот приходи…Завтра…С травками и медом…А я под дождь хочу..Я может через капли дождевые с Богом общаюсь. – ответил Марк, немного скрасив губы улыбкой.
Марк протянул для прощания руку. Алексей в замешательстве ее пожал. Марк снял с вешалки свой плащ и накинул капюшон на свою лысую голову. Взгляды друзей встретились и Алексей рассмотрел в глазах его что-то похожее на взгляд собаки, которая уже поняла и приняла, да только гавкать и скулить может. Алексей не мог его так отпустить. Марк снял капюшон с головы (он понял, что разговор только начинается)… неожиданно для самого себя он начал первый:
- Леш, ну что ты смотришь? Что ты хочешь найти во мне? Раздолбая, философа-неудачника, который скрасит тебе твои вечерние скучные будни? Ты для чего от всего того, что у тебя было уходил?! Чтобы в другом, незасранном месте начать строить тоже самое. Ты посмотри как ты живешь. Да так же как все роботы там за тысячу километров. Ничего не заканчиваешь и даже начиная, знаешь, что не закончишь. Для чего начинать, скажи мне? Здесь же скука сплошная у тебя! Домик в деревне, твою мать! Сюда заходишь и вздернуться хочется прямо вот на этой перекладине…И так всегда. Вот что обидно. Из одного место в другое, только потому, что скука как-то прижилась и надо бы ей другое убежище найти.
Марк задавал вопросы, переходил на крик, вертел указательным пальцем прямо у носа Алексея. Алексей молча смотрел на него и слушал все то, что пытался донести до него его друг. Ничего не могло вывести Алексея из себя. Марк часто кипятился и быстро остывал. Точнее кипятился, хлопал дверью, а на следующий день приходил и говорил стандартное «Извини. Вчера погорячился»… Алексей готов был выслушать его до конца. До полного иссечения слов. Марк не умел много говорить и постоянно повторялся, но повторялся на определенных вопросах, которые били прямо в точку, словно специально…
- Я тебя, Леха, спрашиваю для ЧЕГО? Для чего ты читаешь все эти книги. На хрена ты их читаешь, если ты не веришь ни одному их слову. Ни одной запятой, что там стоит, ты не веришь, не говоря о главной идее и все такое. Но мы читаем. Читаем! Читаем! Читаем! Потому что нам скучно, и то, что там написано тоже скучно, но гораздо приятнее окружающего. Да ты здесь также изговнялся как когда-то там. Нееет, брат, это колесо сансары, точно тебе говорю, Леша! Тебе из него никуда не деться… Бывай!
Дверь хлопнула. Дождь прекратился.
Марк вышел на сырой воздух и пошел к морю по мокрому песку. Он пожалел о том, что сказал. Он всегда жалел, когда открывал рот. Ему казалось, что ничего достойного из его говорения никогда не выходит. И сейчас он шел, пиная песок ногой, и чертыхался, матерился и произносил вслух: «Дурак. Дурак. Дурак. И совсем не то хотел сказать… Совсем не то». Он проходил по берегу около часа и решил возвратиться к Алексею, чтобы извиниться. Марк направился к дому, но неведомая для него сила остановила его и разум прояснился: «А ведь это и хотел! Именно это!!! ХаХа! То, что думал, то и сказал… Зачем извиняться за свою правду»?! Домой он не хотел. Там не было ничего того, что не страдало бы тем же диагнозом, что и у Алексея. Некуда было идти. Будь в городе можно было бы напиться, или просто уснуть. Но здесь ни пить, ни спать не хотелось…
- Ну и что мне делать? – спросил он, устремив голову к небу. – Ничего.
Уход Марка успокоил Алексея. Избавил его от лишней траты энергии, которую он так берег. Не уйди Марк, Алексею бы пришлось оправдываться, говорить, что в основе своей Марк прав, что действительно все стало по-прежнему, только в одиночестве. Всего этого было жалко говорить. Жалко отдавать слова, их итак осталось мало. Он понимал всю свою сущность и не мучился от непосильной тяжести разрыва сердца и души. Не стоял у обрыва и даже не подумывал о самоубийстве. Он знал себя, как хотелось бы многим, но именно это знание отбирало у него последние силы на что-то святое и стоящее. Он и не помнил, зачем уходил. И для чего пил чай, писал, купался, ел, разговаривал. Все приходило само собой. Чтение его не утомляло, а успокаивало.
Алексей убрал чашки с деревянного стола, закрыл окно, и почувствовал, как ветер ударил в стекла. Он был уверен, что Марк уже у себя. Ходит по комнате и бормочет под нос разные гадости, ворчит и вскоре попытается уснуть. Алексей поднялся по лакированной, витиеватой лестнице на второй этаж, подошел к полке с книгами. Сумрак комнаты не давал прочесть ни одного названия. Он вытащил книгу на ощупь – первое, что попалось под руку. Подошел к вечно незастилаемой постели. Прилег на нее, опираясь на спинку кровати. Раскрыл книгу на середине и включил свет. Он находил в таком занятии нечто судьбоносное. Алексей выхватил строчку и на спокойном лице его показался страх, оскалив злобную и одновременно грустную улыбку. Глаза его абсолютно опустели, и он снова прочел: «Болезни нет никакой, а просто я попал в заколдованный круг, из которого нет выхода» . 
Не в силах оставаться один, Алексей вышел на улицу. Спина Марка встретила его на берегу. Звезды, звезды, звезды и бесконечный купол неба. По бесконечности тяжело было им ходить. Алексей подошел к другу и положил руку на плечо – костлявую на плотное плечо. Марк дышал ровно и спокойно. Все утихомирилось в нем. Спокойная поверхность моря и соленое пространство глубины превращали мысли в поток гнилого, никчемного мусора. Вечностью отливала луна, вечностью отольет с утра солнце. Лето – осень – зима -весна: оросите и вы вечностью головы будущих, не наших, людей; успокоите и взбудоражите и вы бегущих по колесу человечков.
Друзья не находили слов. Пора по домам – закрыв глаза предаться паточной, лазоревой неге, блистающей потом подсознания. Разговор исчерпан своей неисчерпаемостью. Завтра вновь встретятся они и вновь наполнят молчанием и бормотанием внутреннее пространство дома. И завтра выскочат на небе, словно ветрянка, звезды. А море, рассвирепев, или оставшись спокойным, будет морем. Природа обретает гармонию в каждой минуте… 
Алексей проснулся от мерзкого, врезающегося в уши крика чаек. Они орали и наматывали тысячи кругов вокруг его дома. Алексей вспомнил Чехова. Банальная ассоциация. «Но разве жизнь не менее банальна»?