Олигарх незакончено

- Я вас помню.
Человек в робе шевельнулся, вгляделся в журналиста и добавил.
- Восемь лет назад. Вы ко мне на интервью набивались.
- И, наконец, получилось.
- Получилось.
Заключённый устало вытянулся на табурете.
- Спрашивайте.
- Валентин Николаевич, - журналист оглянулся на дверь и забарабанил по столу пальцами, - скажу сразу. Меня жёстко предупредили – цензура будет. И поэтому я прошу вас – власть пока оставим в покое.
- А что же вас, в таком случае, интересует?
- Ваши планы, Валентин Николаевич.
- Мои? Легко! Ближайшие восемь лет я буду шить рукавицы и участвовать в художественной самодеятельности.
- Ох, Валентин Николаевич, не шутите так, - журналист зябко передёрнул плечами, - о вашем помиловании в Москве говорят как о почти свершившемся факте.
- Интересно. Я не в курсе.
- Что вы можете сказать относительно слухов о том, что вас неделю тому назад возили в Москву, где вы, так же по слухам, встречались с руководством страны.
Худой как палка зек улыбнулся и журналист центрального канала с содроганием заметил, что половины зубов у него нет.
- Нет. Это всё ерунда. Никуда не ездил, ни с кем не говорил.
- И всё же. Ситуация с вашей компанией и вашими контрактами просто катастрофическая. Ваши заводы простаивают, рабочие регулярно перекрывают Транссиб, а ваши партнёры на западе организовали сущую истерию. Бог с ней, с цензурой. Скажите, Валентин Николаевич, вы сами кем себя считаете? Политическим заключённым или, всё же, история с неуплатой налогов имела место.
Зек тихо смеялся, надсадно кашляя и содрогаясь всем телом.
«Туберкулёз?»
- Валентин Николаевич? - Корреспондент немного отодвинулся. – С вами всё в порядке?
- Оооо, - зек сплюнул на пол розовую слюну и утёр рот рукавом, - я в полном порядке. Мои счета растут. Дети учатся в Лондоне. Бывшая супруга снимается в Голливуде.
Всё зашибись. Я ж, мать твою, олигарх!

- Всё началось, когда я упросил маму отвести меня в кружок авиамоделирования. Находился он чёрт знает где и нам, из нашего окраинного микрорайона, пришлось ездить туда в битком набитых автобусах да ещё с двумя пересадками. После первого же занятия, которое я просидел с открытым ртом, пялясь на висящие под потолком планеры, мама сказала мне, что ездить в такую даль мне быстро надоест и эту блажь я скоро выброшу из головы.
Разумеется, так оно и произошло. Ездить действительно было тяжело, но крылья планеров навсегда поселились в моей душе.
- То есть, уже в детстве вы знали, что будете строить самолёты…
- Тьфу ты! Слышь, журналист. Да ни черта я не знал. У меня по математике вечные трояки были, а про физику я вообще молчу!
- Ради Бога, простите, Валентин Николаевич, но вы поймите. О вас и о вашей жизни почти ничего не известно. Вы ни разу за все двадцать лет своей бизнес карьеры не дали интервью. Вы ни разу не появились на светских мероприятиях…
- Да понял я, понял. Скажу так – небо меня всегда манило. Но… не свезло… пробовал я поступать в лётное – не взяли. Медкомиссию не прошёл. Сказали – дальтоник и велели держаться от авиации как можно дальше.
- А вы?
- А что я? Перекантовался у тётки в деревне годик и на авиатехника документы подал. Срезался. На первом же экзамене срезался. Это в школе я легко учился… списывал. Всё подряд. Кроме географии и истории.
- Смелое признание…
- Да чего там! У Олега Анатольевича всё и списывал. Пять лет подряд.
- П-простите? У какого Олега Ана… у ГЕНЕРАЛЬНОГО КОНСТРУКТОРА?!!
- Ну да. Я с ним с детсада знаком. Да прекрати ты строчить! Строчила…
- Простите, Валентин Николаевич, но биография Генерального является государственным секретом и…
- Тьфу ты! Прокол. Ладно. Вычеркни это. Я пошутил.
- Э…
- Вычеркни, понял?!

- А что дальше? Ушёл в армию. Попал в БАО. На самолёты насмотрелся – во! Глаза б мои их не видели… Отслужил, демобилизовался, вернулся домой, а потом… а… ладно, корреспондент, пиши – поехал я братку проведать. В Москву. А он тогда как раз на третий курс Бауманки перешёл. Да. Нажрались мы тогда у него в общаге знатно. Да чего там – зверски нажрались. С пацанами соседскими познакомился. Казак помню был, терской. И Путца ещё помню. С Белоруссии парнишка. Вот с него всё и началось…

- То есть, вы утверждаете, что права на патент вами были выкуплены совершенно законно?
- Блин, корреспондент, ты тупой, да? Да мне похер, что эта сука сейчас плетёт. Тогда она сидела в полном дерьме. Муж, светлая ему память, помер. Сынок, уродец, на наркоте сидел, а её хата в центре Москвы, кстати говоря, в залоге была. А сейчас представь – сливает этот Путц по пьяной лавочке инфу о своём дальнем родственнике и что я делаю?
- Что?
- Что, что… я б тебе… ладно. Я мамину квартиру продал. А это всё, что у нас было, понял? Продал. Мама три года в приживалках у дальней родни жила. В деревне. Ты, блять, представляешь, что это значит? Корреспондент?
- Валентин Николаевич, я бы вас попросил…
- Ой, да заткнись ты… пиши дальше. На эти деньги я выкупил из ментовки сынульку-наркомана. Ему десятка светила за сбыт. И пристроил его в больничку. Ну и долги мамашки закрыл. А она мне – все права на патент. Спасибо Путцу – подсуетился и всё по уму оформил. Ну а дальше – ты знаешь…
- Разумеется, Валентин Николаевич. История корпорации «Добролёт» это, фактически, единственная успешная история становления с нуля инновационной компании в России и я, как и…
- Эти пресс-релизы я уже читал! Дятел! Самолёты – это так… для души всегда было. В девяностые я, как и все, торговал. Ну и плёночки эти… молекулярные. Хороший прибыток дали. С них то я и поднялся.
- А… простите, а что бы вы о тех смутных временах…
- Хм. Да чего там… смутного? Все сму… мутные, у кого ума не хватило от меня подальше держаться, по оврагам лежат. Да не ссы ты. Чё позеленел? Я по тем делам давно уж чист. Все суды прошёл – оправдали.
- Валентин Николаевич. Самолёты…
- Да. Самолёты. Я поначалу, как деньги появились, в аэроклуб приехал. Мечту детства осуществлять. Сначала восемнадцатый освоил, потом пятьдесят второй. Потом денег дал на ремонт. Разваливалось же всё. Государству на авиацию свою насрать было, ну я и… сначала пилотажники ремонтировал, потом на Ан вторые перешли. А там уж и за поставки запчастей взялся.
- И тогда вы и решили…
- Чё ты всё поперёк батьки лезешь? Ничего я не решил. Бизнес у меня был. Завод в Эстонии, в Нарве и транспортное предприятие в Кургане. Перевозки, то, сё. Про буржуев ничего не скажу – как работал заводик, так до сих пор и работает. А в Кургане та ещё история вышла. Ты пиши-пиши. Кхм, кхм… мне то терять уже нечего…  Губер меня вызвал и говорит – надо бизнес делать. Производство поднять, а то, мол, у нас регион дотационный, депрессивный и из Москвы разнарядка пришла… сам понимаешь. Говорит – купи завод. Съездил – посмотрел я на этот завод. Мама дорогая! Девятнадцатый век. Повальное пьянство. Воровство. Цеха разваливаются. А самое главное – делают то никому не нужные вещи. Ты понимаешь? И за всё это дело с меня требовали каких-то сто лимонов баков. Прикинь?
- Э. Для такого обеспеченного и, несомненно образованного человека, вы, Валентин…
- Странно изъясняюсь? Ха. Насмешил. Ты бы слышал как Борька Абрамцевич десять лет тому назад с министрами разговаривал. Так вот. Посчитал я, посчитал и понял, что транспорт на Транссибе мне нужен и значит выполнять указ губера надо. А тут постановление вышло о поддержке авиапрома. Понятное дело – фикция. Показуха. Но я под это дело деньги и вложил.
- Почему же вы решили поднимать дело с нуля? А не купить действующий авиазавод. Самара, Саратов, подмосковье… они же все, фактически, умерли. А ваше предприятие только в этом году выпустило более пятидесяти среднемагистральных лайнеров. Это в шесть раз больше чем весь авиапром России вместе взятый!
- В шесть? А в семь не хочешь? Воруют, суки. Страшно воруют. Даже не буду говорить, начиная с какого уровня… и так доболтался уже. На восемь лет. А почему с нуля? А что б не пили. Вывез всех лучших специалистов с Ташкентского завода. Поставил в чистом поле корпуса и за дело… честно – не думал, что получится.
- Давили?
- Ты не представляешь как. Дай, дай, дай. Веришь – нет, за пятнадцать лет, что завод работает ни один чиновник ни разу ни позвонил спросить – чем помочь. Зато… а… позвони моим безопасникам. Там плёнок с записями – на десять пожизненных.
- Я прошу вас! Не надо о политике! Прошу. Меня отсюда выведут. Вы даже не представляете, как нашему каналу пришлось попотеть, чтобы попасть сюда!
- А ты в политику подайся! Хе хе хе… сразу загремишь. Ладно. Поболтали и будя. Пора мне. Не хочу обед пропустить.

- Эрнест?
- Да, кто это?
- Эт Валик. Не помнишь? Прошлое лето, Чита…
- Кхмм! Ва… Валентин Николаевич? Это вы?!
- Да. Привет, Эрнест. Хочешь интервью? Хе хе хе… бесплатно…

- И всё же… вы сдались?
- Смелый ты. Но дурак. Ладно, не обижайся…
- Валентин Николаевич, вы может быть не заметили, но я…
- Привык? Давай на ты. И по имени.
- Давай.
- Ещё раз…
- Ты сдался?
- Нафига такие вопросы задавать? Я же по глазам твоим вижу? Что ты сам в это не веришь!
- Не верю… Валентин.
- Валик.
- Кхм! Валик. Я не верю в то что вы сдались, но как объяснить тот факт, что вы продали… не буду вслух называть имена, свою компанию?
- Эрни, во-первых, я продал компанию не Кремлю. Сорок процентов акций купили инвесторы с Запада. Во-вторых, чего уж тут скромничать, пять процентов компании отошло моим детям. Ну а остальное…
Знаешь, «Добролёт» это курица. И её резать ума не хватит даже у наших властей.
- Хм… о, да! Это лидер российского авиапрома…
- Эрни, ты умный и смелый мужик, но иногда бываешь – дурак дураком! «Добролёт» - это и есть весь российский авиапром. Современный, мощный, с перспективой…
- Валик! Тогда – ЗАЧЕМ?
- А… надоело.
- ?
- Надо расти, двигаться дальше. «Добролёт» - это тупик. Мои добрые, в кавычках, друзья на Западе не позволят мне выйти на рынок широкофюжеляжных машин. Они просто их не сертифицируют.
- О как! Заговор?
- Всё давно поделено. Не будем об этом…
- Поговорим о ваших планах на будущее.
- Давай, поговорим. Эрни, я тут прочитал твои рассказы… публицистику твою читал. Ты хорошо пишешь.
- Спасибо.
- И позиция у тебя по жизни есть. Меня, честно говоря, от либерализма блевать тянет, но то как ты отстаиваешь свою точку зрения внушает… внушает. Так о чём это я? А! Широкофюзеляжники… построить что-то вроде трёхсотвосьмидесятого было моей мечтой. Но увы…
Да и чёрт с ним!
Эрни, мне недолго осталось. Надо что-нибудь после себя оставить. Хоть память какую. Напиши мою биографию.

- Да мне похер, что ты не можешь! Сделай я сказал! Не можешь сделать – купи. Кто сказал, что нельзя? Министр? Я с ним поговорю. Всё, делай!
Привет, бумагомарателям!
- Я клавабитель!
- О как? Крут перец… прикинь, тоошку хочу зарегить – не дают!
- Вам?!
- Мне. Уррроды. Как на олимпиаду миллиард – так давай-давай, а как печать шлёпнуть… говорят, в законодательстве не прописано. В штаты что ли эмигрировать? Да погоди ты с интревью! Ща ещё один звоночек сделаю. Тихо сиди.

- Валентин Николаевич… это был… Президент?
- Угу. Ща. Обожди. Семёнов! Пошли своих дармоедов – все бумаги сейчас подпишут. Бля! Я тебе яйца оторву! Сроку – час!
Ппц. Дебилы… Достали уже! Ну и чё ты вылупился? Хочу космодром построить свой – не дают! Говорят в космос только через РЖД. Шучу. Через Роскосмос.
- П-простите?
- Ты чё, глухой? Космодром. Завод мне нужен. На орбите.
- Валик! Расскажи!
- Диктофон выключи. Писссатель.

- Инженегры мои придумали как плёночки почище сделать. Я как от самолётов избавился – так денег – во! А для очистки – невесомость нужна. Сам понимаешь. Сам завод уже строится. Я даже документацию на «Энергию» купил, всё равно её сейчас ни на одном госзаводе сделать не сумеют.
- А ты?
- А я – сумею! Я ж говорил тебе – расти надо… Нехрен моим конструкторам над маломерками сидеть. Я лучшую половину КБ заранее уволил и новую контору открыл. Хе-хе…
- А я то думаю – куда Олег Анатольевич пропал!
- В шарашке он… хе-хе-хе… сам ржёт – говорит в застенках лучше думается.
- Какие планы?
- Богатеем стать хочу! Самым-самым!
- Валик… лимон съешь.
- Гы-гы-гы!
- Ха-ха-ха! А если серьёзно? У тебя и так тридцать миллиардов евро. Нахрена тебе ещё?
- Эрни, ты тупой! Деньги – это средство, а не самоцель.
- Ну?
- Авиапром кое-как поднял. Щаз параллельным «Роскосмосом» займусь. Сначала микроспутники. Потом лёгкие ракеты-носители. А там уж и… ого-го с эге-геем!
- Гагарин, часть вторая?
- Да ну. Говорю же – завод запущу. Автоматический. Деньги рекой потекут. Дело – верняк.
А ежели серьёзно говорить… Ты же знаешь… пара лет… три года – максимум. А так – хоть дело какое после меня останется.
- Детям?
- Нет. Им похрен. Им кроме серфинга ничего не нужно.
- Тогда кому?
- России.

«… он работал не ради денег или прибыли. Ради идеи, мечты. Ради жажды новых открытий. Он не пропускал ни один запуск, всякий раз с жадным интересом провожая в небо ракеты…»

- Алё? Валька? Привет!
- Привет, Эрни! Кхм-кхм…
- Поздравляю тебя! Олегу тоже мои поздравления! Ты извини, что я не смог приехать лично…
- Да ты что! Аня как? Как ребёнок?
- Всё хорошо. Послезавтра уже выпишут.
- Я тебя тоже поздравляю, брателло. Как назвал?
- Думаю пока… Ладно тебе… у меня это уж третий сын, а у тебя первый запуск…
- Ха-ха-ха! Точно! Ладно, Эрни, мне пора. Рад был тебя слышать!
- Взаимно. Пока, Валька. Береги себя.

- Слухай, ну ты и козёл! Ты чего понаписал?
- Сам пошёл! Мне твоя мама всё порассказала… и как ты с Олегом по проезжающим машинам кирпичами швырялся и как по чужим садам лазил… Кстати, Генеральный эту инфу подтвердил. А ещё заметил, что ты удрать от водилы успел, а он – нет. И его за уши к родителям отнесли.
- Мда. Вообще-то… было дело… признаю.
- Ты неважно выглядишь, Валька. Что врачи говорят?
- Да что эти коновалы сказать могут?! «Лежите. Не вставайте. Не нервничайте…» А у меня выкатка на стол послезавтра! Поедешь со мной?
- Конечно! Это ж такое событие.
- Двадцать пять лет прошло с последнего запуска… боюсь я, если честно. А вдруг…
- Валька. Не трынди. Ты мне лучше скажи – не жалко? «Энергию» да на пробу! Миллиард на воду извести.
- Миллиард сто сорок два лимона баков. А чего… вода – тоже штука полезная. Пусть степь цветёт, гхм, гхм… ничего.

«… кашлял он страшно. Взахлёб. Без остановки. Он не делал секрета из своей болезни и не принимал, в связи с этим, особого к себе отношения…»

- Я-то думал – мы друзья… Валя, зачем ты так?
- Не знаю что сказать. Извини?
- Я не красна девица, Валик, и не устраиваю истерик, но чувство – гадостное. Ты ж меня поюзал, словно… Блиииин!
- Алло? Эрни! Алло! Алло!

- Валька, что я могу сказать… ну ты и типок!
- Хе-хе-хе-грхмм! Да ладно тебе дуться. И так три ндели не звонил. Приезжай. Всё расскажу, покажу и дам попробовать!
- В смысле?
- В прямом. Ты ж лось здоровый, я специально узнавал. Хочешь с монтажниками на три дня ТУДА смотаться?
- Валька… а…
- Алло! Эрни? Ты, твою мать, куда вечно отваливаешься? Живой? Слушай, я ж тебя так и не поблагодарил. За то, что в тёмную тебя использовал – прости, дружищще. Так было надо. Видел бы свою морду по телевизору… хе-хе-хе – сам маленький, но ваааажный. Эксперт, растудыть, по опальному олигарху! Хе-хе-хе!
- Валька, да забудь ты про то интервью. Скажи, про космос ты…
- Короче, послезавтра приезжай, врачи тебя ещё разок посмотрят. И если всё путём, то через недельку ты с этого куска грязи свалишь. Кхм. Кхм. Кхм.
- А ты?
- А я – тут посидю. В лаптю подудю. Олежка тоже летит. Что-то он там лично проверить хочет.

- Только честно, Валентин Николаевич. Как на духу. Эта цель стояла с самого начала?
- Ого, Эрнест Вацлавович, мы снова на вы и по имени-отчеству?
- Чё за еврейские штучки! Отвечай!
- Нет, Эрни, грхм… нет. Три года упирался. На самом деле думал отрасль поднять. Науку двинуть. Не смог. Все деньги спустил я, братка. Банкрот я полнейший.
- Ну а завод? Он же уже на орбите… может, ещё не поздно всё переиграть и запустить дело? С этими… с наноплёнками.
- Поздно. После интервью, когда ты выразил убеждённость, что завод вот-вот заработает я всё продал. Всё. Даже право на патент. И все ноу-хау – тоже… На год фунциклирования всего этого бардака денег хватит, а там – хоть трава не расти…
- Выше нос! Это врачи тебя так настропалили?
- Нет, Эрни…
- Хули ты лыбишься?! И чего ты так хитро смотришь? А?
- Слышь, писсссатель, ты ишшо помнишь, что кроме того, что ты один из двух моих друзей, ты ещё и на меня работаешь?
- Ну.
- Пойдём. Пообедаем. Заодно и пошепчемся.

«… моё участие в программе дезинформации инвесторов было тщательно спланировано, этим, с виду, казалось бы, простецким мужичком из народа. Официальные лица корпорации умудрились ни разу ни обмолвиться о планах Босса, но стоимость акций после запуска и усешной стыковки на орбите, выросла в восемьнадцать раз…»

- Олежка, ты не против мы тут присядем? Эрни, тащи свой поднос сюда!
- Здравствуйте, Олег Анатольевич!
- Ты ещё в пояс поклонись!
- И поклонюсь! Генеральному-то Конструктору! Бо не зазорно сие.
- Клоун. Ладно. Жрите. Уплочено.

- Эрни. О том, что я тебе сейчас скажу знает только Олег, я и ещё три человека из КБ. Как ты уже понял – та бандура весом восемьсот тонн, что болтается у нас над головами – заводом уже не будет.
- Я знаю.
- Не перебивай. Бери пример с Олега. Сидит себе – рубает. Комплекс «Куб» не станет первым отелем на орбите. И научной станцией под эгидой НАСА тоже.
- Не продашь?
- Нет. «Куб» я не продам. Космодром и город с АЭС – продам. Через полгода. А «Куб» - нет.
- …
- Ты помнишь, зачем я тебя нанял?
- Помню. Ты хочешь оставить после себя… ааааааах тыыыыы ёб твою за… бляяяааааа! Валик! Тыыыыы… сукааааа! Ты чего, блять удумал?!
- Догадаааа… Вишь, Олежка, а ты говорил – он тупой. Гони рупь. Ты продул.
- Мужики. Я пойду, в гостинице посижу. Мне надо мозги в кучу собрать.
- Иди, Эрни, иди.

«… я думал, что знаю его хорошо. Валентин стал за эти годы мне настоящим другом. Близким человеком, с которым хотелось общаться и которого я мог смело назвать частью моей семьи. Я думал, что я его знаю…»