Сказочная тайга 2

Или Комплекс Линейного Бурения в работе

Всем русским сказкам
посвящается…

Где же это произошло? Поди-ка сейчас вспомни» Маленький городок в стороне от железной дороги, но зато с аэропортом. Правда, последний раз сюда прилетал древний «кукурузник» АН-2 лет шесть назад. Усть-Сельма.
Единственная ниточка, которая соединяет этот городок с узловой станцией Умынкан и со всем миром — извилистая горная дорога, покрытая раздолбанным асфальтом. Порой по ней проезжают лесовозы. КамАЗы, гружёные «ассортиментом» — чистыми, торцованными брёвнами — гонят как бешеные, покачиваясь на поворотах. Тяжёлые КрАЗы пыхтят, тащат огромные вязанки только очищенных от ветвей ёлок и лиственниц — «хлысты». Порой проезжают мрачные фургоны под прикрытием двух машин с автоматчиками — везут на станцию урановую руду с «нового» рудника. Каждый день по этой дороге ездит старый ПАЗик — возит пассажиров из Умынкана и обратно или пробегает машина охотоведов и Лесиков из заказника. Но, бывают и исключения.
Пятый день уже не видно солнца. То появляется прозрачный, но очень влажный туман, то начинает сеять мелкая морось, а то вдруг польёт плотный, мелкий, холодный, северный дождь. Солнца нет. Всё пропиталось водой, тяжёлые, набрякшие влагой ветви лиственниц склонились к земле.
Разрывая пелену дождя, из-за поворота с рёвом вылетел Урал. Поплёвывая синеватым бензиновым выхлопом, форсировал подъём и, не глуша мотора, помчался вниз с горки. Сзади, как бешеная, металась цепь, едва коснувшись асфальта, она тут же с мелодичным звоном подлетала в воздух. Вместо кузова на грузовике была укреплена грязная и облезлая оранжевая бочка с надписью «ОГНЕОПАСНО». Бензовоз влетел колёсами в лужу и окутался водяной пылью. В лужу ещё не успела набраться вода, как следом, надрывно урча и хрюкая, промчался пузатый УАЗик без опознавательных знаков. Поворот, ещё поворот. Бензовоз вдруг резко свернул влево, с грохотом полетел по кочковатой грунтовке, обдирая своей бочкой склонившиеся к дороге ветви деревьев. Впереди, между кронами берёз, замаячила широкая долина Лайды, затянутая туманом и дождём. Бензовоз одолел в брод раздувшийся ручей, вылетел на поляну перед кордоном, разбрызгал грязь из лужи и заляпал ей окна у маленькой избушки. Рванул верх по дороге и своим тяжёлым носом, как спичку, сломал жердь шлагбаума. УАЗик сильно отстал, по кочковатой грунтовке он не мог тягаться с мощным бензовозом, но, пыхтя и подпрыгивая на ухабах, продолжал погоню.
Стало темнеть. Дорога пошла вверх, прилепилась к боку хребта, стала нырять и петлять. Бензовоз было убавил скорость, но сзади мелькнул луч фары-искателя с УАЗика и он снова наддал вперёд. Опять вниз, поворот, спуск, ещё поворот. Вот и развилка — направо брод, налево мост. Бензовоз рванул к броду, вправо. Подоспевший УАЗик замешкался было на развилке, затем по свежим следам кинулся за бензовозом. Бензовоз с разгона чуть не влетел в реку. Лайда, где обычно воды по колено, от долгих дождей вырвалась из берегов и выглядела страшно. Рыжая вода шла валом, с диким рёвом. По дну с оглушающим грохотом катила камни. Огромные сучья и целые деревья мчались по волнам с ужасающей скоростью, окутываясь жёлтой пеной. Вот показался настоящий великан-тополь. Словно вспоминая дни своего величия, он вдруг встал в воде во весь свой великанский рост, встряхнул длинными ветвями, с которых до самых кончиков река ободрала кору, с шумом рухнул в воду, скрылся в волнах с головой. Бензовоз дёрнулся, захрустел коробкой передач, сдал назад, сломал молодую берёзку и заторопился обратно к развилке. УАЗик на очередном повороте нос к носу столкнулся с проволочным радиатором Урала и, едва успев свернуть в сторону, протаранил осинник-жердяк.
Лайда — своенравная, как все северные реки, не терпит вмешательства в свою отшельническую жизнь. Она любит менять русло, любит тихо прятаться в молодых чозенниках, а после дождей звереет, буйствует и рушит всё на своём пути. Она привыкла к старому деревянному мосту, но он так ей и не понравился. Широкие ромбические срубы были поставлены самоуверенными людьми у её берегов, набиты камнями и щебнем для пущей устойчивости, а между ним протянулся широкий настил. Лайда попробовала на срубах свою силу. Срубы не поддались. Снова и снова Лайда атаковала эти уродливые башни и смогла подмыть и перекосить один из них. Но приехали люди на грузовике, выматерили реку и поправили тяжёлый сруб. Сейчас Лайда поднялась на два метра, почти добралась до деревянного настила, колотила брёвнами и камнями по срубам…
Бензовоз замешкался у моста, остановился в нерешительности. Осторожно спустился передними колёсами на скользкие брёвна настила. Постоял, потом медленно пополз на другой берег. Деревянный настил прогнулся под его тяжестью, заскрипели брёвна. Бензовоз полз дальше, вот уже достиг первого сруба. Впереди самый длинный пролёт. Теперь вперёд. Только вперёд…
УАЗик, тем временем, выбрался из кустов, взревел и кинулся к развилке. Рванул, было обратно, к трассе, заметил, что новых следов бензовоза на грунтовке нет, резко развернулся и поспешил к мосту.
Лайда била в срубы, кипела вокруг них, бесновалась. Разгоняла на перекате вырванные с корнем деревья и ударяла ими в рубленые опоры моста. Каждый такой удар сотрясал мост до основания и вместе с мостом вздрагивал бензовоз.
Удар! Ещё удар!
Один из срубов дернулся и осел. Деревянный пролёт выгнулся немыслимым образом, перекосился серпантином. Внутри сруба с грохотом стали пересыпаться камни. Мост завибрировал, затрясся. Бензовоз замер, цепляясь рубчатыми шинами за скользкие брёвна.
УАЗик подлетел к мосту и резко затормозил.
Снова удар!
Бензовоз упорно пополз к другому берегу.
Вот уже добрался до второй опоры. Ещё чуть-чуть! Но, под тяжестью бензовоза сруб уже начал проседать. Мощный поток воды подмыл основание, удары топляка расшатали его. Медленно, как в плохом кино, сруб провалился в бурлящую воду, увлекая за собой бензовоз. Грузовик подхватило волной, в бок ему ударило какое-то дерево, оранжевая бочка оторвалась от рамы и закувыркалась в потоке. Уже на повороте, на перекате, из воды показалась смятая в лепёшку кабина и всё было кончено.
Лайда обрадовалась, ухватилась за обрушенный пролёт, рванула его, потянула, легко опрокинула второй сруб, вырвала крайние пролёты с кусками берегов. Дорога, некогда забегающая на мост, теперь утыкалась во всё увеличивающийся овраг…
Ещё долго стоял на дороге УАЗ, упершись фарами в темноту. Но, лучи света выхватывали только край оврага и придорожные кусты, да над рекой проносились какие-то призраки. Струи дождя рвались в серые тряпки и бились об крышу маленького автобуса…

* * *

А всего одним днём ранее в Умынкане…
— Ну етишкин пистолет!!! Как эти твари умудряются свои бошки под колёса совать?!
— А ты ещё постой на железке, и твоя голова будет рядом валяться… С «ЖД» шутки плохи.
Между рельсами лежал обезглавленный труп кошки, голова откатилась по насыпи чуть дальше.
— Вот же гадина! Меня чуть не вывернуло наизнанку… Ну скажи, как можно подсунуть под паровоз голову?
— Они под вагоном пытаются проскочить. Одну рельсу перепрыгивают, а там вторая. Пытаются перепрыгнуть и её, да как раз следующее колесо подкатывается…
— Фу, гадость! Живые-то гадость, а дохлые…
— Да пошли уже. Похоже, солнца мы так и не увидим.
—Ага, приехали, блин… Что делать сегодня будем?
— Чёрт его знает. Поужинаем, да и бай-бай.
— Скучно…
— А кому сейчас легко? Завтра в Усть-Сельму попробуем прорваться. Слушай Ромка, сходи сегодня к мужикам в пожарку, спроси как у них с планами на завтра? А я пока в магазин сгоняю.
— Ага, схожу. Всё равно уже мокрый как мышь… Надо было нам автобусом ехать, как белым людям.
— Денег нету.
— Угу.
— Ты завтра ловушки снять успеешь с утра?
— Успею. Что их там снимать… Всё равно никто на них не идёт. Ты сегодня взял хоть что-нибудь?
— Смеёшься? Пинцетом с дерева драную Ютту снял и всё. Кстати, на песке возле руин, где школа недостроенная, шныряют скакуны. Как дождь утихает, они вылезают.
— Сильватики?
— Похоже… Большие, чёрные. Жрать хотят, никакой дождь их не может угомонить.
— Сильватики…
Две мокрые, усталые фигуры спустились с железнодорожной насыпи и пошли в сторону станции. Станционное здание, отделанное замечательными самоцветами, высокое и шикарное, резко контрастировало с окружающими его серыми пятиэтажками. Но внутри было холодно, промозгло, пыльно… Посреди огромного зала, одну стену которого занимала мозаика, изображающая молодых и жизнерадостных строителей железной дороги, расплылась лужа. С потолка капали редкие капли и звонко падали в лужу. В углу зала была дверь с надписью: «Только для персонала!», а за ней три маленькие грязные комнатёнки, куда пускали временных жильцов.
— Мышей здесь, миллион… Надо бы Попову наловить, — сказал Ромка, привычно ставя ударение в фамилии декана на первый слог. — Слышишь, Димон?
— У нас всё равно спирта нет. Хранить не в чем.
— Водки купим…
— На какие шиши? Да и слабая она, спирта в ней мало, всё равно протухнут. Да в конце концов, тебе что, так нетерпится мышей ловить?
— Задолбали они уже. Оставить ничего нельзя, всё перепортят.
— Дудочку вырежи из чозении и уведи их в Умын.
— А ты Умын видел? Переплюевка же была, а сейчас на него смотреть страшно. Мужики на станции боятся, как бы он железнодорожный мост не смыл… За сутки на полтора метра вода поднялась, а за вчерашний день ещё на метр. Так дело пойдёт, весь Умынкан смоет к бесу.
За разговорами и закончился день. По стеклу ползли капли дождя, а внутри гудела походная складная плита на газовых баллонах, и было тепло и уютно. Димка тщательно упаковал пойманную сегодня бабочку, хотя она ему была толком и не нужна. Вместе сходили к пожарным, потом в магазин. Поужинали, да и легли спать…

* * *

— А вы, мужики, зачем к нам приехали? — осведомился рыжеусый шофер пожарного ЗИЛка, выруливая через железнодорожный переезд на Усть-Сельминскую дорогу, — людей посмотреть или себя показать?
— Зверей посмотреть, — ответил Димка — А люди везде одинаковые…
— Охотники значит? В управление заказника вам надо, тут порядки строгие, где ни попадя стрелять не позволят. А ружья где же ваши?
— Да мы стрелять не будем. Мы на мелких зверей будем охотиться.
— На бурундуков что ли? — спросил шофёр и расхохотался.
— Ещё мельче! На насекомых.
Пожарная машина оставила за собой последние домики и побежала по широкой мари к тёмной тайге. Дождь на время прекратился и в воздухе повис довольно плотный туман. Шофер включил противотуманки и сбавил скорость. Дорога втянулась под своды прозрачных крон лиственниц, роняющих на дорогу крупные капли воды. С ветвей свешивались длинные бороды лишайников, отчего тайга выглядела загадочной и дикой.
— Насекомых… — шоферу было скучно ехать молча, а воевавшие всю ночь с мышами и не выспавшиеся студенты не отличались разговорчивостью. — Тут кроме насекомых… Вы к руднику, главное, не ходите. Подстрелят. На новом подстрелят, а на старом… К старому вообще лучше не приближаться.
— А что там?
— Да чертовщина какая-то там творится. Многие туда соваться пытались. Оно и понятно, добра там осталось много. Здание конторы-то уже разобрали на кирпичи, а внутри, в штольнях, ещё отбойные молотки остались, компрессоры, моторы… Рельсы остались, вагонетки. Куча железа, меди… Собрать бы всё, да сдать на металлолом. Усть-Сельминские пробовали туда пробраться, но дальше входа мало кто пошёл.
— Радиация сильная что ли?
— Удержишь Усть-Сельминских радиацией! Держи карман шире! Ходит там кто-то. Или живёт. И кто — непонятно.
— Медведь, наверное залез или другая зверюга…
— Много вы понимаете! Делать больше зверям нечего, только по урановым штольням шнырять.
— Значит, люди лазают. Как раз цветные металлы из моторов и трясут. Да и других распугивают.
— Эх… Привыкли вы ребята в городе жить! Да тут ведь все друг друга знают! Нешто, если бы сосед притащил с рудника моток проволоки, об этом никто бы не узнал?
— Всё равно ведь кто-то живой там обитает. Ну или вода капает…
— Живой? — шофер нахмурился — Да вовсе и не обязательно, что живой. Там заключённые работали. Им работу на руднике год за два считали. Или даже больше. Многие соглашались, да только там и года не протянешь, раньше сгоришь. Вот и бродят там теперь по штольням… — Шофёр понял, что заговорился и поспешно добавил, — Ну, местные говорят так. Ну, что это «зеки» мёртвые. Всё равно, страшно там… Да вам в Усть-Сельме ещё все уши прожужжат этими рассказами. Вот к примеру, живёт там такой охотник, зовут его Ефимом. Егерь Захаров у него был в больших друзьях, а с остальными он даже не здоровался. А посмотришь на него, так и рад, что не поздоровался. Рожа страшная, заросший весь по самые глаза. Волосы чёрные, нечёсаные сто лет. Каждый месяц ходит в тайгу и без добычи не возвращается. И никто не слышал, чтобы он стрелял! Нет, ружьё он с собой берёт, но выстрелов-то не слышно! Да и ружьё у него такое, что в стволе уже лягушата вот-вот выведутся, а однажды он сколько патронов получил на складе, столько и сдал. И как, спрашивается, он охотиться? Мужики думали, что башмаки или давилки ставит, но как-то раз, застукал его со свежей добычей приезжий охотинспектор. И в рапорте написал, что Ефим тащил часть туши лося-сеголетки, разорванного волками. А через месяц и самого этого охотинспектора волки порвали. Не до смерти, но хорошо погрызли. Ногу ему разорвали… Вот. Но сам-то охотинспектор как будто умом тронулся. Кричал, что это Ефим его искусал… Ему говорят, дескать, как же это Ефим-то мог ему ногу зубами разорвать чуть-ли не до кости, а тот помолчит и снова за своё. А после этого случая, вроде как разругались они с егерем Захаровым. Вот и думай, какая тут связь? Может это Захаров волков натравил на того охотинспектора?
Машину тряхнуло на ухабе и шофёр начал поносить лесовозников, раздолбавших дорогу. С лесовозников перешёл к дорожникам, от них к ГАИшникам, потом досталось Умынкану, Усть-Сельме, областному центру и стране с правительством.
— Нет, ну скажите мужики, разве можно так жить?! Сидят там, понимаешь, пузы отъели такие, что в телевизор не помещаются! — возмущённо спросил он студентов.
Димон, которого этот разговор уже основательно утомил, процитировал:
— Виват эт республика, эт кви иллам регит!
— Во! Точно! — вдруг согласился шофёр — Республика! А у нас анархия какая-то. У кого бампер шире, тот и прав.
Ромка от неожиданности открыл рот, и в ответ не нашёл ничего более вразумительного, чем продолжить:
— Виват ностра цивитас! Меценатум каритас, кве нос хик проте-е-егит!
— Давай уже с начала! — сказал Ромка и студенты фальшиво, но зато громко, запели свой древний гимн.
Пожарная машина пролетела мимо большого щита синего у поворота, на котором красной краской было написано про территорию заказника и какие-то запреты, но щит стоял в таких кустах, что прочитать текст было всё равно невозможно. Мерное щёлканье дворников и разговоры шофёра так убаюкали студентов, что они и не заметили, как уснули. А проснулись уже в Усть-Сельме.
— Всё, приехали! Экие вы засони! Я им рассказываю, а они уже задохли. — смеялся рыжеусый шофер. — Вылезайте ребята, вот вам управление заказника. Идите или сразу к Федорчуку, это начальник здесь, или к его заму по науке. Как его зовут?.. Смешная такая фамилия… Запамятовал… В общем, там вам подскажут. Ну, бывайте!
Хлопнула дверца и яркая пожарная машина покатила по улице городка. Студенты постояли у ворот, и пошли внутрь. Мужики возле дверей охотно рассказали куда идти и как зовут заместителя директора заказника. На втором этаже, на двери, обтянутой старым кожимитом, красовалась стеклянная табличка. Замечательная табличка! На обратной стороне её бронзовой краской было написано: «Заместитель директора Леших Владимир Сергеевич». Остальное поле было закрашено потемневшим суриком.
— Здравствуйте, ребята! — поднялся навстречу студентам невысокий чернобородый мужчина. — Я вас вчера ждал, думал на автобусе прибудете. Садитесь вот тут, стулья сюда двигайте…
— Здравствуйте, Владимир Сергеевич! — на правах старшего начал Димон. — Не хватило нам командировочных, чтобы на автобусах приехать. Вот и пришлось ждать оказии. Вам Никита Леонидович привет передаёт и вот… — Димка покопался в мешке, — Вот… Подарок просил передать.
— Вот спасибо ему! Вы столоваться где собираетесь? Комнату я вам прямо в управлении выделю, а столовая тут рядом есть, в НИИ.
— Ух ты… А что за НИИ? Я что-то первый раз слышу, что в Усть-Сельме есть институт…
— НИИЧаВо. — съехидничал Ромка.
— Почти, — ухмыльнулся в ответ Леших, — Филиал. Вернее, одна единственная лаборатория НИИ Точмашстрой АГП — Автоматизации горнодобывающих процессов. Институт разрабатывает новые методы добычи радиоактивных минералов. Раньше на руднике люди работали, а сейчас хотят научить в шахтах работать машины. Чтобы вообще исключить людей. Вот из института сюда возят всякие изобретения для обкатки в реальных условиях. Бросайте пока свои мешки, пойду вас познакомлю с тамошними белыми халатами, а заодно покажу и столовую.
— А нас туда пустят? — усомнился Димка.
— Пустят. У института сейчас даже на вахтёра ставки не хватает… А вот рудник — другое дело. К руднику не смейте даже близко подходить. И я прошу вас отнестись к моим словам серьёзно. Рудник хорошо охраняется и охрана имеет право стрелять в каждого, кто пересечёт границу территории. И на старый рудник не ходите — там довольно мощный фон. Года три назад в наших краях брусники насобирали и японцам продали. А японцы, говорят, пуганые уже атомом, всё дозиметрами проверяют. Ну вот, они бруснику и проверили, а там такая радиация, что хоть сразу в реактор засыпай. Так они целый вагон свинцовой фольгой обернули и обратно отправили.
— А байки, которые про старый рудник рассказывают — правда? — спросил Ромка.
— А какие байки?
— Ну, про заключённых, про каких-то покойников ходячих.
— Врут… Но вы туда всё равно не ходите. Там возле входа в штольню походишь полчаса, а через месяц облезешь и неровно обрастёшь. Здание института располагалось всего в двух кварталах от управления заказника. Безликое трёхэтажное здание из белого кирпича, с типовыми трёхстворчатыми окнами, забранными решётками, кое-как сваренными из арматурных прутьев. В пустом вестибюле было тихо, но откуда-то из конца коридора гулко долетали резкие голоса. Владимир Сергеевич повёл студентов по коридору, и вскоре стало понятно, о чём идёт перебранка: — Где? Где? — громко спрашивал один голос с кавказским акцентом.
— Да вот тут! Вот тут прямо! Откуда я знаю, куда он делся?! Я только батареи поменял и положил КЛБ на подоконник. Вот, на карту района его положил! Ну даже если он во двор свалился, он же должен остаться во дворе! Ворота ведь закрыты!!!
— Я тебя зарежу!!! Бегом искать!
— Да обыскали уже всё! Здесь он где-то, в институте! Если кто-то не стащил.
— Кому он нужен?! Ты думаешь, что говоришь?!
— Да хоть на металл сдать!
Леших бесцеремонно вошёл в комнату, двое спорщиков повернулись в его сторону. Один из них — пожилой, коренастый кавказец шагнул навстречу и крепко пожал руку Леших.
— Посмотри на этих кретинов, Володя! — громко стал он жаловаться, — Они куда-то дели самый удачный экземпляр модуля управления нашего КЛБ! Третья модель! Новейший комплекс линейного бурения теперь без головы! Я их всех зарежу!
— Найдётся твой комплекс, куда он денется…
— Да пойми, Володя, у нас три экземпляра таких модулей, абсолютно одинаковых, но только один из них дал просто потрясающие результаты! И именно его эти кретины куда-то дели! Я их съем!!! Вы слышите?! — он повернулся спиной к двери и заорал на весь огромный кабинет, заставленный чертёжными досками, ящиками, стеллажами и шкафами, — Я вас всех съем, если не найдёте мне КЛБ!!!
— Не кричи, Тигра, — засмеялся Леших, — знакомься вот, двух замечательных молодых людей тебе в гости привёл! Заходите ребята, не стесняйтесь, знакомьтесь… Тигран Магомедович Бабаян. А это… Дмитрий Гринёв и Роман Терпячий. Биологи. Работать сюда приехали.
— Здравствуйте ребята! — Бабаян крепко пожал студентам руки. — Неудачное время вы выбрали. Дождь замучил и у меня тут такая неприятность. Ни о чём думать не могу, кроме третьего КЛБ… Ещё послезавтра вечером Степан приедет, не знаю, как ему буду рассказывать.
— А что, Старченко уехал? — спросил Владимир Сергеевич.
— Уехал! Будет ему плохой сюрприз.
— А что это такое, КЛБ? — не выдержал Ромка.
— Комплекс линейного бурения. Разрабатывается нами на смену традиционному штоленному методу добычи. Полностью автоматизированный. Все машины управляются централизованно модулем управления, — кавказец, похоже, сел на любимого конька и понёс так, что скоро во всём кабинете его никто уже не понимал. Студенты с переменным успехом силились разобрать хоть что-то в потоке терминов, Леших просто смеялся, а сотрудники старательно делали вид, что их тут совсем-совсем нет. Из речи Бабаяна студенты поняли только то, что модуль отделяемый, способен передвигаться самостоятельно, если того требует ситуация, оснащён простеньким эхолотом, сенсорами, шестью выдвижными манипуляторами и двумя камерами.
— Простите, — осторожно перебил учёного Дмитрий, — а как он выглядит? Вдруг мы встретим что-то подобное?
— Стальной шар, размером примерно с футбольный мяч, — сказал Бабаян, — утыкан сенсорными датчиками… Да вот, смотрите, — он достал несколько фотографий. — Мы его делали максимально прочным, чтобы он мог уцелеть при обвале. Показал бы вам КЛБ-1 и КЛБ-2, но они оба сейчас на руднике.
— На морскую мину немножко похож… — тихо заметил Димка.
— Но намного сложнее! — гордо поднял голову учёный — Комплекс Линейного Бурения! КЛБ Бабаяна-Старченко! Ребята, этот экземпляр был уникальным. Два первых варианта оказались на редкость тупыми, но третий! Мы собрали его по той же схеме, что и первые два, но из последних остатков микросхем и где-то, видимо, допустили ошибку. Замечательную ошибку! Модуль показал чудеса сообразительности! Он грамотно перемещался по разработке, контролировал работу горных комбайнов, проверял прочность опор, несколько раз переводил комбайны из автоматического режима в ручной и корректировал их работу… Но главное! Главное то, что этот модуль обладал какой-то аномальной осторожностью — уворачивался от вагонеток, избегал обвалоопасных мест. Мы вложили в его память схему одного сектора разработки, но он очень быстро освоился, посещал соседние направления. Чудеса да и только! Мы с утра привезли его сюда и хотели разобрать до винтика, чтобы узнать, где же мы совершили такую замечательную ошибку. И эти болваны… — кавказец снова развернулся в сторону сотрудников и загремел как пустая бочка, — Эти болваны!!! Они его потеряли!
— Сбежал он от вас! — грустно ухмыльнулся Леших. — Не захотел, чтобы вы его разбирали.
— Ох… и не говори, Володя, я уже пожалел, что мы это всё затеяли.

* * *

Студенты покинули расстроенного учёного. Побывали в столовой, потом в своей комнатушке, распаковали вещмешки, достали газовую плитку, по полкам раскидали свои вещи. Одним словом, разместились с большим удобством.
— Так… Ну что, может окрестности осмотрим? Время всего-то десять утра.
— Десять утра, а как будто вечер уже. — мрачно ответил Димка и выглянул в окно. — Беспросветная облачность.
— Нимбус стратос кумулюс!
— Нет… Не так эти облака называются. Только я не помню как правильно.
— Я тоже не помню. Пошли, прошвырнёмся.
Дождь вроде перестал, но воздух был просто пропитан влагой. Товариши прошли по длинной улице, миновали две заброшенные новостройки и вышли к лиственничнику. Постояли на обочине — идти вниз, в болото, совсем не хотелось. Осмотрели промокшие зонтики борщевиков, перевернули кусок рваной камеры от грузовика.
— Пошли дальше. Хоть посмотрим что тут за места. Пока что я особых отличий от Умынкана не вижу.
— Расслабься. — ухмыльнулся Ромка. — Кончится это дождь. Не может же он две недели лить!
— Много ты знаешь! Ещё как может.
— Тьфу! Пессимист!
Дорога лилась перед ними ленточкой, поворачивала, петляла. Мокрые лиственницы стояли сплошной стеной. Беспросветная, промозглая северная тайга. Ромка нашёл кучу мусора, сваленную в небольшом карьере рядом с дорогой и погрузился в увлекательный процесс переворачивания досок, кусков шифера, обрывков рубероида и прочего мусора. Выудил из под одной доски мелкую синюю жужелицу, края надрыльев у которой сверкали, как бриллианты; из-под рубероида достал пяток мелких чёрных жучков; под куском шифера обнаружил юркого жучка-стафилина. Увлёчённый охотой он не заметил, как Димон ушёл дальше по дороге.
Димону было смертельно скучно. Если жуков хоть как-то можно собирать под дождём, то бабочки все поголовно прячутся, да так мастерски, что обнаружить их нет никакой возможности. Он шёл по дороге и привычным, цепким взглядом осматривал придорожные кусты. Дойдя до какого-то мостика он остановился и прислушался. В тайге царила тишина. Тишина полная, просто какая-то стихийная тишина. Словно в уши тебе напихали ваты. Видишь, как с ветки срывается тяжёлая капля, как беззвучно покачивается ветка и так же беззвучно капля опускается в толстый покров мха, теряется там, не потревожив тишины. Димка поёжился в мокрой камуфляжной куртке и пошёл обратно, навстречу Ромке. Так же внимательно осматривал кусты, ветки и цветы, но, натренированный на мелочь взгляд подвёл студента и он не сразу обратил внимие на более крупного зверя. Бросив взгляд на дорогу он остановился как вкопаный и крепче сжал дюралевую ручку рампетки. По середине дороги стоял огромный чёрный пёс и внимательно смотрел на Димона. Лохматый. Толстая морда с маленьким жёлтыми глазками переходила в широченные бакенбарды, а толстая шея и высокий загривок топорщились просто кабаньей щетиной. Димка прикинул массу собаки и решил, что одной дюралевой палкой с ней будет непросто совладать.
— Пшёл! Пшёл с дороги! — крикнул он, но пёс выглядел так угрожающе, что окрик у Димона получился не слишком уверенным.
Пёс чуть прижал уши и показал кончики клыков. Потом сделал шаг в сторону Димона. Студент выудил из кармана складной нож, быстро раскрыл его, перехватил тяжёлую рампетку правой рукой и приготовился к драке. Сзади что-то заворчало и Димка похолодел. Ворчание перешло в рёв, Димка обернулся и увидел вылетающий из-за поворота фургон. Снова глянул вперёд, но дорога уже была пуста — страшная собака исчезла. Огромный КрАЗ остановился возле Димона, фыркнул, выпустил из выхлопной трубы зловонное чёрное облако. Из кабины выглянул здоровенный шофёр в форме капитана внутренних войск. При кобуре и в фуражке он выглядел очень внушительно.
— Ты чего тут делаешь?
— Работаю… — неуверенно ответил Димка и оглянулся назад, — А что?
— Залезай! — скомандовал офицер и студент охотно подчинился. Фургон тронулся с места и покатил вниз по дороге.
— Нас двое. Мы сюда работать приехали… — нарушил тишину Димка.
— Где второй?
— Чуть дальше… Где карьер.
— Ясно. Ничего тут не видел?
— Я? Нет, не видел…
— Совсем ничего? — офицер скосил глаз на Димона
— Совсем… Ну… Только собаку видел чёрную и больше ничего.
— Чёрную? Большую?
— Да… Лохматую.
— Ясно.
На карьере подобрали Ромку и все вместе поехали в Усть-Сельму. По дороге офицер распросил студентов откуда они, что делают в Усть-Сельме и зачем ходят по дороге к руднику. Потом крепко отчитал их, пригрозил расправой, если они ещё раз сунуться в сторону рудника, а после этого очень подробно расспросил Димона о встреченной им собаке. Возле управления заказника он вышвырнул их из кабины и уехал на своём жутком фургоне. Димка потом так и не смог решить, чего он перепугался больше, огромной собаки или этого фургона.
Студентам пришлось вернуться в свою комнату. Тут же выяснилось, что у них даже нечего в рот положить. Начали тянуть жребий, кому под дождём идти в магазин. Выпало Ромке. Тот тяжело вздохнул, надел задубевшую камуфляжную куртку и вышел за дверь.

* * *

В воздухе висела мельчайшая морось, трудно было понять, падает она или поднимается вверх. Зонтик при такой погоде совершенно бесполезен, под зонтом промокаешь так же быстро, как и без него. Влага проникает сквозь одежду, окутывает всё тело. Собственным теплом разогреваешь одежду, и она прилипает к коже тёплым, влажным компрессом.
Магазин виднелся в трёх кварталах ниже по дороге. На перекрёстке Ромка зазевался и чуть не налетел на двух ППС-ников. Злые, промокшие и замерзшие охранники общественного порядка тут же остановили его:
— Старшина Зайцев. Предъявите, пожалуйста, документы.
К великому неудовольствию милиционеров, документы, извлечённые из полиэтиленового пакетика, оказались исчерпывающе в порядке. Милиционеры помялись ещё немного, задали несколько вопросов: «С какой целью?», «На какой срок?», «Где остановились?» и подобные им. Всем было скучно, милиционерам скучно было торчать под дождём на перекрёстке, Ромке скучно было пережидать дождь, который мешал ему работать в поле. Чтобы как-то занять паузу в разговоре, а заодно расположить к себе милицию, от которой постоянно ждёшь подвоха, Ромка начал рассказывать про посещение «НИИ Точмашстрой АГП».
— А… Это вот где ворота синие? — спросил второй милиционер с сильным украинским акцентом, проглатывая буквы «г».
— Ну да. Вон там, выше по дороге. Интересная у них работа.
— Последний раз привезли какую-то вышку на колёсиках, —
добавил Зайцев, — Увезли на новый рудник, потом там что-то так бабахнуло, что в городе слышно было. И больше её не видели. Там этот горец заправляет. Маклауд, блин.
— Бабаян?
— Точно. Как лето, он тут как тут. И ещё второй там есть. Мрачный, длинный и прямой, как монумент. Его не знаю, как зовут.
— У них там сегодня происшествие. Пропала какая-то деталь от новой машины. — Ромка многозначительно помолчал и вполголоса добавил, — Может, просто закатилась в тёмный угол, а может и стырил кто.
Зайцев приподнял бровь:
— Во как! Слушай, Медведко, — старшина повернулся к напарнику, — сгоняй в участок, предупреди оперов, раз такое дело. Они говорили, что надо предупреждать их обо всех происшествиях в институте.
Напарник быстрым шагом направился куда-то по переулку, а Зайцев начал допрашивать Ромку, как первого свидетеля. Тот был не против, потому как делать было всё равно нечего.
— Значит стальной шар? А, ну да… Так… Со слов по-стра-дав-ше-го… — писал старшина в блокнот, — и как он выглядит?
— Я же только фотовку видел, — не выдержал Ромка, — пошли к Бабаяну, он сам тебе расскажет.
— Что случилось? — услышали они голос Димона, — Проблемы какие-то?
— Это Димон, мы вместе приехали, — объяснил Зайцеву Ромка.
— Старшина Зайцев! — козырнул милиционер, — Вы вдвоём были у Бабаяна?
— Втроём. С нами был ещё начальник заказника, Леших Владимир Сергеевич. — Димон повернулся к Ромке — Ты что, в магазине ещё не был?!
— Вы видели пропавший аппарат? — настаивал Зайцев.
— Какой аппарат? А… Только на фотографии. Матовый стальной шар, на поверхности расположены… Не знаю, как объяснить… Пупырышки такие…
— Как у морской мины, — пришёл на помощь Ромка.
Милиционер сдвинул фуражку вперёд и почесал затылок:
— Та-ак… Какого он, говоришь, размера?
— Бабаян сказал, что примерно с футбольный мяч…
— Слушайте, мужики… А ведь я эту фигню видел! Она по улице прокатилась вниз. Я ещё поймать хотел, боялся, что машина на неё налетит, да она так быстро ушла… Медведко тоже пытался, но там кусты мокрые… По крайней мере, если её никто не увёл, должна эта штука валяться в канаве… Прибежал опер в штатском и с зонтиком.
— Допрашиваешь, Зайцев? В Шерлока Холмса играешь? Молодец!.. Что тут у вас? Тьфу ты… Опять у белых халатов проблемы… Халатно они к работе относятся… Так, меня зовут Сергеем, отца моего звали Петром, а фамилия моя Волков. Рассказывайте мне всё с самого начала, где что пропало и кто что видел…

* * *

В канаве КЛБ не нашли. Не нашли и ниже по дороге. Известили Бабаяна, что местные органы начали поиски, тот несказанно обрадовался, прибежал к рыскающим по мокрым кустам студентам и милиционерам и начал всех угощать коньяком. Его попытались прогнать, но он сам полез в кусты искать свой КЛБ.
С другой стороны дороги прибежал Ромка и сказал, что нашёл ещё свидетелей. Пацан из частного сектора сказал, что видел шар, который принял за красивый мячик:
— Меня? Меня зовут Коля! — говорил мальчишка, — Коля Макаров! Да, видел! Я на велике катался, смотрю, мячик лежит! Я к нему подъехал, а он покатился! Я его даже на велике догнать не смог! Он быстро катается!
— Куда? Куда он покатился?! — влез Бабаян.
— Туда! — махнул рукой вверх по переулку мальчишка. А там дядька злой живёт, я туда боюсь ходить, он собаку спускает большую.
— Лисевич? Он всё ещё спускает своего кабздоха?! — удивился Зайцев, — Сейчас я его…
— А дядька этот мячик поймал! Я видел! Мячик в канаву свалился, а тот его быстро схватил и во двор унёс!
— Бред какой-то, — сказал опер, — как тяжёлый стальной шар мог закатиться вверх по переулку?!
— Мог! Мог! — радостно воскликнул Бабаян. —Видите ли, система противовесов и маховик…
Но его уже не слушали, и вся группа двинулась по переулку вверх.
— Я его два раза предупреждал, товарищ лейтенант, — говорил Зайцев, — Если эта псина всё ещё бегает без привязи… Я её закопаю!
— Кого ты там закопаешь?! — визгливо закричал рыжий золотозубый мужичок, высовываясь из-за забора. Увидел двух милиционеров, смутился и спрятался. Из-за сарая с рычанием выползла здоровенная дворняга.
— Да вот её я и закопаю! — громко сказал Зайцев и достал служебный пистолет. — Слышишь, Лисевич? Две секунды у тебя, чтобы свою падаль привязать! Раз!
Договорить он не успел, рыжий мужичок бегом выбежал из калитки, схватил дворнягу за ошейник и на пинках загнал во двор.
— Здравствуйте, товарищ Зайцев! — захихикал он. — Как же тут без собаки-то? Шпана же замучила! То окна грязью забрызгают, то черёмуху порвут!
— Короче, Лисевич, ещё раз увижу твою псину вне двора…
— Конечно, товарищ Зайцев!..
— …шлёпну её, а тебя задержу. Будешь в обезьяннике сидеть. У нас там клопы оголодали.
— Товарищ Лисевич, — шагнул вперёд опер, — я так понимаю, что новейший модуль КЛБ вы убрали из канавы для того, чтобы он не испортился под дождём, планируя вернуть его в институт. Верно?
— Какой модуль? — забегал глазками по сторонам Лисевич.
— Ах да! Вы же не знаете… Тот стальной шар, который вы достали из вот этой самой канавы. Массивный стальной шар, усеянный… – опер вопросительно посмотрел на Лисевича, но тому не дали и рта раскрыть.
— Сенсорами! — влез Бабаян.
— Пупырышками! — одновременно с Бабаяном сказал Зайцев.
— Как мина морская! — добавил Ромка.
Опер грозно глянул на свою свиту, и воцарилась тишина.
— Нет, не видел такую штуку! — уперся Лисевич — Никаких стальных шаров не видел! Ни с пупырышками, ни без!
— Тогда открывай калитку, придётся тебя трясти…
— Без ордера не имеешь права, начальник!
— Ты Лисевич не наглей. На бензовозе катаешься без прав, мы на это сквозь пальцы смотрим, чтобы ты с голоду не подох без работы. Если хочешь, чтобы мы пошли за ордером, мы прямо сейчас захватим с собой на арестплощадку твой драндулет… Медведко, сходи в гараж рудника, пусть сюда машину пришлют! Скажешь, что я попросил. Ну что, Лисевич, давай нам шар или пеняй на себя.
Видно было, что Лисевич колеблется. Вроде бы и рад признаться во всём, но что-то мешает ему пойти на откровенный разговор. Опер ещё некоторое время разговаривал с Лисевичем, угрожал ему, уговаривал. Тем временем Ромка успел перевернуть в переулке все доски, все куски шифера и все фанерки, какие смог найти. Выудил из под одной из досок пару каких-то жужелиц, решил, что день прожит не зря и, весьма довольный собой присоединился к основной группе. В переулок с урчанием заехал УАЗ, из кабины выбрался массивный мужик в кирзачах, фуфайке и камуфляжных штанах.
— Здорово, мужики! — гаркнул он. — По какому поводу митинг?
— Тут и Митинг, и Петинг, — повернулся к нему опер. — Привет, Серёга! Ты тут за каким делом?
— Ты чего?! Сам же своего Медведку прислал! А кто у нас всегда крайний? Серёга Хрусталёв! Вот я и тут!
— Тьфу ты! Да мне же грузовик нужен, чтобы бензовоз отбуксировать, а не твой пупырь!
— Но-но! Полегче на поворотах-то! Мой пупырь троих грузовиков стоит!
Ситуация плавно перетекала из серьёзного расследования в какой-то дурацкий фарс. Хрусталёв начал острить и сам же громко смеялся над своими остротами. Студенты и Зайцев тоже стояли и улыбались. Опер нахмурился и хотел было уже призвать всех к порядку, как вдруг Хрусталёв спросил:
— Слышь, Лисевич, а что за хмыря ты привёз вчера? Я смотрю, едет, пипикнул ему, а он нос сторону воротит, со своим хмырём болтает. Кто это вообще такой, я его тут ни разу не видел!
— С каким хмырём? — вскинулся опер.
— Ну… Я не разглядел толком. Чёрный какой-то, усатый. А что?
Лисевич вдруг преобразился, глазки перестали бегать и впились в Хрусталёва. Движения его приобрели неожиданную упругость, он одним быстрым взглядом мазнул по переулку и юркнул в калитку.
— Зайцев! Оружие!
Высоченная калитка уже была заперта на засов, из глубины двора послышался металлический лязг открываемого люка бочки бензовоза. Что-то гулко упало на цистерну, с грохотом покатилось по её железному боку.
— Модуль! Модуль! — застонал Бабаян.
Послышалась возня, сдавленный вскрик, хлопнула дверка, взревел мотор…
— К стенам!!! — крикнул опер.
Компания едва успела прижаться к заборам и стенам, как прямо сквозь ворота в переулок вылетел мощный Урал, с визгом повернул на улицу и помчался вниз по дороге, оставляя за собой облака сизого бензинового выхлопа. Какие-то щепки и обрывки фанеры посыпались сверху. Зайцеву рассекло лоб, и он стоял, прижавшись спиной к забору, одной рукой сжимая пистолет, а другой пытался стереть кровь с глаз. Опер уже кинулся к УАЗу:
— Серёга! Заводи! Зайцев, за мной!
Все кинулись к уазику, только Медведко замешкался, а потом и вовсе остановился с раскрытым ртом. Опер крикнул ему, но потом, проследив взгляд милиционера, остолбенел и сам. В проломленные ворота выползал на четвереньках сам Лисевич. Какой-то усатый темнолицый мужик пытался помочь ему подняться одной рукой, вторая рука болталась как плеть.
— Что-то я не понял… — сказал Димон. — А кто уехал-то?
Опер тут же отрядил двух постовых на задержание подозреваемых, а сам со студентами кинулся в погоню.

* * *

Что было дальше, уже известно, но всё-таки имеет смысл вспомнить, что два ГАИшника, прятавшиеся у дороги в кустах, видели, как на огромной скорости, бешено газуя, промчался бензовоз с пустой кабиной, а за ним пролетел УАЗик с рудника, набитый народом. Пока ГАИшники выбрались из кустов, машины уже скрылись в лесу, и догнать их не удалось.
Уже через неделю, возле станции Лайда, под железнодорожным мостом были замечены останки какого-то грузовика. По номерам на двигателе узнали бензовоз, разбитый рекой об камни. Кабина была разорвана, словно сделанная из фольги. Даже если в кабине был шофер, его уже никогда не найти. Ни оранжевой цистерны, ни КЛБ-3 так и не нашли. Бабаян и Старченко сейчас работают над другими модулями, ведь если получилось один раз, должно получиться и снова. Хотя новые модули упорно отказываются думать, учёные не хотят возить их в Усть-Сельму для тестирования в руднике, боятся, что и их потеряют. Лисевич и его бывший подельщик, вор-домушник Цыган, одинаково, слово в слово рассказали, что они действительно поймали какой-то странный стальной шар, катающийся сам по себе в их переулке. Они хотели продать его знакомому барыге в Умынкане, который обещал большие деньги за любую железку с рудника. Но, когда они хотели забросить шар в цистерну и скрыться, шар вдруг выдвинул из себя какие-то металлические штыри, сломал Лисевичу два ребра, а Цыгану раздробил ключицу, после чего забрался в кабину бензовоза и уехал. Третьего члена их шайки никогда не было, со времени приезда в Усть-Сельму, Цыган был один и прятался у Лисевича. Расследовать дело приехал следователь из областного центра, а Умынканским перекупщиком заинтересовались такие серьёзные организации, о которых до сих пор принято особо не распространяться. Так, на всякий случай.
Что же касается КЛБ-3… Кто знает, где теперь этот стальной шар? После исчезновения модуля из лаборатории Бабаяна и Старченко, поймать его удалось лишь Лисевичу, но и тот не смог удержать странный механизм. Ясно одно, КЛБ-3 был в бензовозе, на момент его гибели. Может быть, его разбило об камни или закоротило водой схемы. Может быть, он выбрался из воды и попытался найти какую-нибудь технику, но заряда батарей не хватило на долгий переход через тайгу.
А может, и хватило…
Но, это уже совсем другая история.