Женщина из Чёрного леса

В большом уютном помещении, называемом столовой, происходит сегодня богослужение. Вернее,  прощальный праздник,  организованный силами персонала. В таких случаях столы накрыты белыми накрахмаленными скатертями, салфетки, новый кофейный сервис. Всё как в лучших домах Германии.
 
Около тридцати посетителей присутствуют на панихиде. Все спокойны, уравновешены, если не считать криков двух или трёх тяжелобольных жильцов и бесшумно снующего  среди  всего и всех персонала.

Человеку со стороны, думаю, тфрудно разобраться в том, что здесь происходит, что привело всех в эту комнату, где происходит таинство во главе со священником. Не все присутствующие  тоже понимают, почему они здесь. Да и никто  не ожидает понимания и концентрации от обитателей этого дома.

Открою секрет. Это традиционный ритуал прощания, который повторяется здесь после смерти каждого исчезнувшего жильца.  Да и название какое этому ритуалу придумано: траурный праздник, праздник прощания с соседом по комнате, по месту в столовой.

На этот раз мы прощаемся с доброй "ведьмой" из Чёрного леса. Так окрестила я эту женщину в момент нашего  знакомства. Первая встреча у меня с ней произошла  года три назад во время ночного дежурства в соседнем отделении,  а впечатление от неё я пронесла через годы.

Виной тому были её большие чёрные  глаза, излучающие сильный поток энергии. Она смотрела прямо и проницательно, выворачивая меня наизнанку. Её тёмные густые волосы ниспадали почти до колен в каком-то творческом беспорядке. От небольшого ветерка из приоткрытого окна они разлетались во все стороны. В эту  незабываемую сказочную ночь с дождём, громом и молнией она предстала передо мной  реальным образом из незнакомой сказки.
   
Захотелось узнать всё о пожилой красавице, встретившейся мне на жизненном  пути в эту необычную ночь, полную незнакомых  шорохов и звуков.

Впрочем,красавица была немногословна. С ней невозможно было установить словесный контакт. Она заинтересовала меня не на шутку. Пришлось обратиться к изучению  её биографии в личном деле. .
Моя новая знакомая родилась в знаменитом  Чёрном лесу на юге Германии.  Родители были владельцами  известного в этих местах отеля. Отец был творческой личностью. Он плотничал да и был отменным стеклодувом. Гостиница привлекала гостей сказочностью и необычностью интерьера. Отец  любил дочь,  баловал безмерно и возлагал на неё большие надежды. Сам обладал добрым уравновешенным нравом. Всё изменилось в один день. Отец попал в автомобильную катастрофу. Он не мог больше быть опорой для семьи, страшно это переживал, стал требовательным, раздражительным, грубым.

Девочка росла послушной и внимательной к происходящему вокруг, помогала матери по обслуживанию гостей. Она получила восьмилетнее образование.  Так как  была единственным ребёнком в семье, её не посылали  учиться в город, оттягивали, отодвигали это решение, хотя понимали, что без этого не обойтись.
 
Она любила всех и верила в свою счастливую звезду.  Пришло время влюбилась с первого взгляда в посетителя гостиницы. Любовные отношения закончились законным браком. Как всегда чрезмерная любовь родителей к дочери привела к ревности с их стороны по отношению к её мужу. Они считали его недостойным дочери, что создавало напряжённую обстановку в семье.

В тридцатипятилетнем возрасте женщина сама обратилась к врачу-психиатру, поведав ему, что в течение последних десяти лет она много нервничает из-за того, что живёт с мужем и двумя детьми в родительском доме. Муж предлагал ей неоднократно поменять место жительства, но она не могла найти в себе внутренние силы, чтобы разорвать пуповину, связывающую её с родительским домом. Она испытывала сильное чувство вины только оттого, как  скажет об этом  родителям, не то что  уйдёт от них.  Для неё это называлось бросить, предать. Она не могла оставить родителей в беде.

Мужа перевели по службе в другой город. Он предпринял ещё раз попытку найти квартиру, подписал договор о её снятии, но жена оказалась в очередной раз против. Ему ничего не оставалось делать, как бросить семью и съехать из
родительского дома жены, убивающего их светлые чувства друг к другу.  На это он тоже не мог сразу решиться. Только высказанная им вслух  мысль  об уходе из дома, оказалась дополнительным ударом для мятущейся души женщины.

ОНА стала чересчур беспокойной, появились страхи за себя, детей, судьбу родителей.  Это стало заметно и в её поведении, образе жизни. Она перестала следить за собой, кусала беспрестанно ногти, чесалась, стала обидчивой до агрессивности.  Мысли мучили её, не давали спать, не оставляли в покое. Началась депрессия, выражающаяся в нервных срывах.  Молодая женщина не могла найти выход из сложившейся ситуации, но нашла в себе силы  обратиться к невропотологу.

Пробыв в психиатрической клинике два месяца, вернулась домой такой же нервной, как и была до обращения к врачам за помощью. Жизненная ситуация не изменилась, приступы бешенства стали  повторяться чаще без особых на то причин.После того как она облила мужу плечо соляной кислотой, её определили в клинику на повторное лечение. Она не могла больше сдерживать свои эмоции да и не хотела. Опускалась духовно всё ниже и ниже, перестав следить за своей внешностью, прекратив заниматься домашним хозяйством, перестала  обращать внимание и на детей.

В день перевода в клинику в третий раз она пыталась себя зарезать. Была остановлена с ножом в руках. Врачи не считают, что причиной этого акта было желание уйти из жизни.  Geltungsbed;rfnis , das sie masochistisch veranlagt ist, –  так определили они её состояние в этот момент.Женщина стала разрушительницей в прямом смысле этого слова. Потребность всё уничтожать, ломать, крушить, бить – стала свойством её натуры. Она была страшна в гневе, в порывах бешенства.
 
Врачи затруднялись поставить диагноз. Женщина билась в истерике. Трудно было подобрать медикаменты для её успокоения.
Через год нахождения в психиатрии она была выписана с диагнозом глубокая депрессия.
Благодаря пройдённому курсу лечения, на время успокоилась и даже родила вторую дочь. Через пять лет  сама пришла в клинику, рассказав, что муж исчез, и она не знает, что ей делать дальше.
 
Развод состоялся через год. Старшую дочь отдали в чужую семью на воспитание, младшая осталась с отцом. Сын решил в пользу матери. Такова картина крушения семейного очага, семейного благополучия.  Понятно, что всё произошло не в одночасье..
 
Жизнь продолжалась дальше. Родители женщины, состарившись, умерли. Сын перенял дом, ведение хозяйства. Моя "добрая ведьма" успела в тёмном лесу ещё раз выйти замуж за испанца. Впоследствии она сильно переживала их развод.
 
В пятидесятилетнем возрасте она поселилась в психиатрическом отделении клиники на постоянное место жительства. Ей разрешалось на территории парка находиться в течение дня. Свободный образ жизни не сковывал свободу действий. Она стала спокойнее, увереннее в себе. Иногда взрывалась как вулкан, сметая на своём пути всё, мешающее ей жить. В последнее время участились попытки самоубийства. Однажды она была найдена в укромном уголке парка с верёвкой на шее около большого ветвистого дерева.

Горе не приходит одно, оно продолжает добивать мучающуюся душу этой женщины. В клинике она получает известие, что убита её старшая дочь. Она отказалась принять за действительность эту страшную весть. Остаётся только удивляться внутренней силе этой страдалицы.

Правда, психика отказывалась ей подчиняться. Она стала бояться какой-то внешней  силы, которая проявлялась для неё в реальных образах. Она вслух неоднократно выражала мысль, что Они придут, чтобы сжечь её. Они выколют ей горящим факелом глаза, потому что они считают её виноватой в страданиях человечества. Она стала своего рода поджигательницей, играла с огнём, совершала акты подготовки к самосожжению.

В последние годы жизни женщина стала ещё более опустившейся, неопрятной, прокуренной. Одежда была вся прожжена неаккуратным обращением с сигаретами. Она всегда  ходила босая, в зимнее время – в стоптанных башмаках, не признавала нижнего белья, не допускала помощи со стороны персонала. Голос с годами стал резко-крикливым, возбуждённым, требовательным, громким.  В отношении к персоналу женщина могла подстраиваться, подлизываться, грубить, разводить интриги, обманывать.  Всё человеческое было ей не чуждо. Она могла отличать приятные запахи, радоваться стакану молока, любоваться цветами.
 
Моей пациентке ещё не было семидесяти лет, когда её не стало. Депрессия полностью сковала мысли и тело. Она не хотела и не могла больше радоваться жизни. Главное слово, подходящее к её образу жизни, было в последние годы НЕЖЕЛАНИЕ.
Нежелание подняться с постели, нежелание посещать туалет, нежелание застелить постель, нежелание саму себя помыть, нежелание что-то сделать для себя через не хочу.  Иногда поднимая голову от подушки, она спрашивала надтреснутым голосом:  "Кто я? Почему я здесь?" О детях не вспоминала никогда. По крайней мере так казалось персоналу.

Такова жуткая правда ещё об одной человеческой  жизни, итог которой был подведён сегодня в этом празднично - подготовленном помещении в кругу обитателей, постоянных жильцов дома, не способных уже сопереживать и  воспринимать случившееся как трагедию.

Май, 2012