Батюшка Дон кн. 2 гл. 17

В ясную погоду немецкие бомбардировщики нескончаемым жутким потоком проносились в небе, направляясь в тыл ощетинившегося врага. Русские самолёты новых типов тоже часто появлялись в небе, но редкие бомбы падали на сторону противника. Линия фронта всё время двигалась, и с воздуха было трудно точно определить кто есть, кто на земле.
- Как лётчики, вообще, определяют, где кто? - недоумевал Пилле, глядя в бездонное небо. 
- Никак.
- Они не обращают на это никакого внимания?
- Им лишь бы сбросить бомбы, - согласился Иоганн Майер и перевернулся на бок, - да записать боевой вылет…
Однажды появился немецкий биплан, который летел необыкновенно низко. Вилли дружелюбно помахал рукой самолёту, когда тот пролетал над ним, крича шутливые замечания пилоту, но вдруг прокричали предупреждение:
- В укрытие!
В следующий момент вниз с воем полетели бомбы. Все мгновенно бросились на землю. Один за другим последовали три взрыва, и вверх взметнуло огромные комья земли. Солдаты быстро разбросали жёлтые и красные опознавательные знаки.
- Слепая сволочь, - выругался Франц Ульмер. - Кто этот гений?.. Дайте, я пожму ему горло.
- Скорее тупая… - заметил кто-то.
Некоторые пребывали в таком бешенстве, что открыли огонь по бомбардировщику. Иоганн тоже был настроен выдать ему по заслугам.
- Не слишком трудно сбить его, - предположил он, но сдержался.
- А стоило бы…
Невнимательный лётчик выпустил световые сигналы, чтобы показать, что он опознал своих. Это был жест извинения, но трое солдат третьего взвода были убиты.
- А ещё семеро тяжело ранены этими бомбами, - сообщил санитар.
- Точное бомбометание!
После случайного болезненного налёта лейтенант Штрауб приказал роте построиться:
- На закате мы выступаем.
- Опять бои местного значения?
- На этот раз нет, - лейтенант недовольно поморщился. - По данным нашей разведки русские отступают по всему фронту... Походная кухня предоставит вам горячее питание, и будет выдан двухдневный паек.
- Не будет горячей еды?
- Оружие почистить. Командирам взводов проверить неприкосновенный запас. Прежде чем двинемся, вам выдадут дополнительный запас ручных гранат и боеприпасов... И помните: ни при каких условиях не пейте колодезную воду. Большая часть колодцев в этих местах отравлена. Раз-зойдись!
Солдаты вышли со своих позиций в сумерках, и действительно окопы противника оказались пусты. Свободно шли около трёх часов, затем раздалась команда окапываться.
- Русские танки перешли в контрнаступление, - шёпотом передал последние новости Вилли. - Мы находимся на направлении главного удара.
- Может, пронесёт? - загадал Майер и одел каску.
- Вряд ли, видишь, как лейтенант суетится…
Бойцы растянулись по широкому фронту со своими сапёрными лопатками и стали рыть одиночные окопы для укрытия от танков. Как всегда, Иоганн работал вместе с Францом.
- Сапёрная лопатка удобный маленький инструмент, - сказал он, когда очередь копать перешла к напарнику. - Ты почти не чувствуешь её вес, когда она висит на поясном ремне, но часто она важнее, чем каска…
- Ведь, нам почти ежедневно приходится вгрызаться с её помощью в землю для защиты от пуль и осколков шрапнели.
- Точно! 
- Некоторые умудряются повсюду таскать с собой даже лопату с длинным черенком, - ответил Иоганн и сплюнул чёрную от пыли слюну. - Давай покопай ты, я от чёртовой пыли совсем задыхаюсь.
 Мало-помалу друзья наловчились копать как силезские шахтёры. Теперь у них уже не появлялись мозоли, как это было первое время. Они отлично знали, как пользоваться своим инструментом, не уставая, чтобы вырыть наилучший из возможных окопов. Через полчаса Ульмер предложил:
- Давай увеличим темп.
- Куда торопиться?
- Скорее бы покончить с этим, прошлой ночью я почти не сомкнул глаз.
Их маленький окоп был уже почти готов, когда подошёл командир взвода и возмутился:
- Что это вы тут затеяли?
- Получили приказ окапываться здесь.
- Вы слишком оттянулись назад. Вылезайте!.. Копайте на сто метров вперёд!
Когда Штрауб отошёл на безопасное расстояние Франц выругался:
- Чёртов кретин!
- Он мог это сказать с самого начала? - поддержал его Майер. - А теперь нам всё нужно делать заново.
Второй окоп вырыли лишь наполовину, когда опять пришёл этот негодяй.
- Никуда не годится! - сказал он и поправил фуражку. - Для того, чтобы выровнять фронт, вам придётся продвинуться немного вперёд.
Солдаты чуть было не взорвались от негодования, но благоразумно сдержались. Чертыхаясь, они заняли новую позицию и стали копать третий окоп.
- Этот будет не особенно глубоким, - совместно решили друзья. - Мы уже совершенно выдохлись и не хотим новых сюрпризов от Штрауба.
Повсюду высоко в небе вспыхивали разноцветные огни. Русские пускали красные осветительные ракеты. Теперь над очень широким пространством возникло такое смешение огней, что было практически невозможно различить место пролегания линии фронта. Вдалеке в небе вспыхнула белая вспышка, за ней ещё одна.
- Пока противника нет, можно отдохнуть! - сказал Франц и принял позу зародыша, удобную для сна в окопе. - Наши товарищи внимательно наблюдают за русскими.
- Тебе лишь бы спать.
 Как только начало рассветать, внезапно над ними взорвался осколочный снаряд, наполняя воздух адским грохотом. Суровая сталь вонзилась прямо в землю возле их мелкого окопа. Осколки просвистели в нескольких сантиметрах над головой Иоганна, он как раз высматривал соседей.
- Просыпайся, соня, - Майер ошалело покрутил головой, будто проверяя, крепко ли она сидит на шее. - Кажется, начинается…
Другие снаряды продолжали падать с частотой летнего града. Осколки быстро возвращались к притягательной почве и, как попало, сыпались с большой высоты. Они подозрительно весело бренчали по защитным каскам, ящикам с боеприпасами и пулемёту.
- Заснёшь здесь! - заскулил напарник и спросил: - Когда только я высплюсь вдоволь?
Сухая земля комьями взлетала вверх и падала почти без звука. Солдаты зажали уши грязными кулаками и широко открыли рты, чтобы не повредить барабанные перепонки и, напряжённо прислушиваясь к следующему ближнему удару.
- Неужели вот этот снаряд мой?.. Или этот? - холодел от тягостного предчувствия Иоганн. - Ведь, здесь просто нереально выжить.
Массированный заградительный огонь артиллерии и тяжёлых миномётов продолжался почти час. Затем адский грохот вдруг стих. Почти оглохшие бойцы подняли головы и вытянули затекшие конечности.
- Неужели, мы пока живы? - как один думали они.
Вдруг послышался испуганный крик справа. Ульмер с тревогой посмотрел на Иоганна.
- Я что-то слышал про танки! - сказал он и перекрестился.
- Не дай, Бог!
Майер вскочил и стал вглядываться в направлении русских позиций.
- Вот они, танки, - обречённо прошептал он. - Движется на нас по широкому фронту целая фаланга чудовищ Т-34.   
Справа, слева - повсюду появились фиолетовые вспышки.  Взорвавшись, они падали гирляндами разноцветных огней.
- Фиолетовые, значит, вражеские танки и знак общей тревоги!
- Внимание! - закричал командир взвода.
Затем вспыхнули зелёные огни, что означало просьбу о поддержке артиллерии. Фиолетовые, зелёные, фиолетовые, зелёные и так без конца. 
- Боже мой! - проревел парализованный ужасом Франц. - Их, должно быть, штук сорок!
- Теперь можно составлять завещание…
Танки быстро подошли ближе. За ними плотными сомкнутыми рядами пряталась опытная русская пехота. Казалось, вся местность вокруг была заполнена коричневыми фигурками.
- Сколько же их?!
- Если бы мы окопались поглубже! - поздно пожалел Майер. - Они выбьют нас отсюда, как мух.
- Теперь уже поздно копать, - спокойно заметил Ульмер.
Как будто желая убедить напарника в этом, он достал свои ящики с боеприпасами и уверенно вставил ленту в прожорливый пулемёт.
- Нам нужно отсюда уйти, - подчиняясь внутренней панике, размышлял Иоганн... - Пока ещё есть время.
Выглянув, он не увидел ни единого солдата, который бы покинул свой окоп. Ни один не побежал назад. Майер тоже отбросил эти порождённые страхом назойливые мысли, подготовил пулемёт и установил прицел.
- Ну, держитесь, сволочи! - он заводился от предчувствия боя. - Мы вам покажем…
Пара противотанковых пушек подкатила на большой скорости и быстро - залп за залпом, обстреляла огромные боевые машины. Заговорили дружные немецкие пулемёты. Иоганн тоже обрушил густой дождь трассирующих пуль на массу прущего вперёд металла.
- Хрен их остановишь! - выдохнул в паузе между очередями Майер.
- Давят как черти в преисподней… - выругался Франц.
Русские, которые не ожидали такого упорного сопротивления, ответили мощными ударами. Загремели пушки сорока танков, их поддержали миномёты, и стрельба из множества автоматов слилась в одном смертоносном хоре. Солдаты Вермахта заползли глубже в свои спасительные окопы.
- Теперь уже бесполезно обманывать себя, - подумал обречённо Иоганн. - Этот бой мы проиграли. 
Немцы могли бы потягаться с русской пехотой, но были бессильны перед этими ужасными непобедимыми Т-34.
- Какая польза в наших маленьких орудиях против таких гигантов? - с ужасом думал Майер, вжимаясь в землю. - Эти стальные монстры, абсолютно уверенные в своей неуязвимости, сотрут нас с лица земли.
Чем ближе подступала стальная лавина, тем сильнее становилось нервное напряжение. Иоганн от отчаянья встал во весь рост, поднял свой пулемёт и открыл огонь.
- Сдохните, твари! - кричал он, пока не закончилась лента с патронами. - Ненавижу!
Поблизости лежала одна из противотанковых пушек, смятая прямым попаданием, в плотном облаке дыма и пыли. Случайный осколок шрапнели отскочил от каски Майера, громко звякнув. Оглушительный удар ошеломил его, и он опустил пулемёт к низу. Постепенно возвращаясь в реальность, он увидел рваную дыру в одном из ящиков с боеприпасами.
- Дружище, остынь, - Ульмер потащил товарища обратно в окоп. - Тебя сейчас подстрелят.
Только чудо могло спасти немцев от полного разгрома, и это произошло. Небо вдруг наполнилось рокотом, быстро перераставшим в угрожающий рёв, который из-за того, что не прерывался, казался более внушительным, чем хаотичные свист и грохот ведущей огонь артиллерии. Почти потерявший надежду Иоганн выглянул и увидел, как пикирующие бомбардировщики волна за волной, строем в виде клина устремлялись вниз.
- Наши штурмовики! - воскликнул обрадованный Франц. - Как раз вовремя!
- Наконец-то.
Прежде, чем они полностью осознали реальность происходящего, самолёты резко наклонили правое крыло и с бьющим по нервам пронзительным воем своих сирен ринулись вниз на советские танки.
- Никогда не видел более привлекательной картины, - развеселился Иоганн и крикнул: - Да здравствует, люфтваффе!
- Ура Герингу!
Чёрные, как дёготь грибовидные клубы дыма, крутясь, поднимались в небо. Один из танков-чудовищ после точного попадания авиационной бомбы разорвался от детонации боекомплекта на куски. Ещё один перевернулся на спину, как гигантский жук, а его гусеницы беспомощно крутились и лязгали в воздухе, словно беспомощные лапки. 
- Ага, не нравится! - выкрикивал возбуждённый пулемётчик и стрелял длинными очередями по отходящей пехоте. - Куда прётесь?
- Они запомнят этот день.   
Прибывали всё новые эскадрильи бомбардировщиков, и они тоже один за другим кренились и с рёвом неслись к земле. Самолёты останавливали пике как раз вовремя, чтобы не врезаться в грунт, а затем свечой взмывали в воздух.
- Вот мастера! - радовались солдаты.
Стальные птицы замирали на несколько мгновений, выбирая очередную жертву, затем опять шли вниз. Их выдвинутые шасси напоминали когти хищных птиц в поисках добычи.
- Наши ребята чертовски меткие, - восхитился лётчиками Ульмер. - До конца жизни я буду благодарить Бога и Геринга…
- Я тоже. 
Громады танков при всей их устрашающей внешности разъезжались вправо и влево, пытаясь спастись постыдным бегством. Стена металла в панике распадалась на части. Тучи истребителей «Мессершмит» и «Хейнкель» теперь атаковали с бреющего полёта очумелую пехоту. Они проносились всего в нескольких метрах над головами русских, которые разбегались во всех направлениях, объятые ужасом.
- Мы победили! - облегчённо сказал Иоганн. - Как там другие ребята?
- Сейчас посмотрим.
Все выбрались из своих индивидуальных окопов и смотрели на это грандиозное представление. После нервного напряжения последних нескольких часов, которое пронизывало до самых костей, солдаты ощутили изумление и некоторую эйфорию.
- Задайте им жару! - крикнул в небо один солдат.
- Давайте, давайте!.. Сбросьте эти «яйца»! - воскликнул потный Вилли. - Дайте им прикурить!
Солдаты, закалённые во многих боях, обнимали друг друга и смеялись до слёз. Другие пританцовывали и хлопали себя по бокам в полном восторге. Вилли кричал от избытка чувств. Франц вдруг сильно ударил напарника по рёбрам.
- Глядите! - он возвращался в своё обычное состояние сварливости. - Вон пара этих чертовых «жуков» пытаются смыться!
- Вот так, обломайте им рога!
Это была уже не война. Просто захватывающая дух демонстрация разгрома, контролируемого и управляемого. Лишь в некоторых местах отдельные группы солдат противника пытались оказать какое-то слабое сопротивление. Русские сдавались толпами. Многие из них дрожали и заикались, почти рыдали.
- Я не понимаю ни слова, - сказал Майер, разглядывая поверженных врагов. - Но ужас в их глазах говорит о том аде, который они пережили.
- Пускай радуются, что живы!
- А мне их даже жалко…
Вся местность была усеяна обломками танков и скрученными почерневшими кусками металла. Русская артиллерия стыдливо молчала. Их батареям, очевидно, тоже досталось. Когда этот наполненный событиями день прошёл, все веселились, несмотря на накопившуюся усталость.   
- Не думаю, что в этот момент найдётся хоть один из нас, - с пафосом сказал Вилли, - кто не был бы уверен в том, что мы побеждаем в войне.
- Мы пребываем в состоянии какого-то опьянения, - задумчиво сказал Иоганн, не разделяющий всеобщего веселья. - Мы совершенно забыли о предыдущих часах, проведённых под жутким огневым валом и тех минутах отчаяния, когда столкнулись с тем, что казалось неотвратимым нашествием брони и стали… 
Ему никто не ответил, все сделали вид, что плохо расслышали слова боевого товарища. Солдаты с наслаждением снимали мокрую от пота амуницию.
- Откуда у тебя такой огромный синяк на спине? - спросил Майер у собирающегося ложится спать Пилле.
- В начале боя убило единственного связиста, и лейтенант Штрауб велел меня нести на себе телефонный аппарат и катушки с кабелем, - охотно откликнулся тот. - Карабин пришлось закинуть за спину. Вдруг рядом разорвался снаряд, и один из осколков угодил мне в спину. Не будь карабина, осколок пронзил бы мне сердце. Он попал не просто в круглый ствол, с которого он легко бы мог соскользнуть мне в спину, а в плоскую грань патронника. Скорость осколка была так велика, что он на целый сантиметр врезался в стальной патронник.
- У тебя отпечатался целый карабин, - дико заржал Ульмер. - По негативу можно обучать новобранцев…
- Дурак! - беззлобно заметил счастливчик. - Лучше жить с синяком, чем валятся с дыркой от осколка…   
 На следующий день, когда грузовики готовились вести их к следующему месту боевых действий, солдаты ощутили внезапный ужас. Прямо на дороге валялась оторванная кисть руки, белая, словно искусственная, а метрах в пятидесяти, на обрубленном снарядом стволе дерева висел изуродованный мертвец, заброшенный туда взрывной волной вчерашнего боя.
- Теперь, наконец, достаточно свободного места, чтобы удобно устроиться… - ощущение безысходности вернулось к ним, когда какой-то придурок заметил, что стало заметно просторней.
- Заткнись! - одновременно закричали разозлённые ветераны.
Только тогда Иоганн вдруг впервые осознал, что никогда прежде их рота не была такой малочисленной.

***
Весной 1942 года всех оставшихся жителей Криниц немцы собрали для зачитывания объявления о добровольном отъезде в Германию на платные работы. Никто не проявил явного желания.
- Дураков нет! - усмехались хитрые селяне.
- А, кто ж тогда поедет?
Спустя пару недель помощник старосты стал разносить по домам повестки, в которых говорилось, что от села требуются для отправки в Германию 3 человека.
- Должна ехать ваша Машка! - к Сафоновым пришли представители общины.
- Чего так?
- Ты староста, тебе отвечать…
- Одну не отпущу!
- Хай она едет со своими подругами, - посоветовал старик Анохин. -  Будут там друг дружки держаться.
Жившие неподалёку подружки Марии и их родители не были оповещены о коллективном договоре. Трём подругам было приказано явиться в Комаричи в районную больницу - для прохождения медкомиссии, определяющей пригодность к угону в Германию. Мария и её подруги - крепкие, сельские барышни были признаны годными.
- Кровь с молоком! - определил немецкий врач.
На месте им выписали повестки:
- «Через 10 дней прибыть на железнодорожную станцию. В случае неявки - лицо будет подано в розыск, а наказание ждёт его семью».
Вагоны для перевозки оказались набиты настолько плотно, что можно было лишь стоять. В каждом вагоне было одно маленькое окошко, с предусмотрительно впаянной железной решёткой.
- Едем, как в сейфе, - недовольно заметила Мария.
- А, куда нам отсюдова деваться? - не поняла соседка. - Да и зачем?
… В городе Биелефильде находился один из пересылочных пунктов. Сюда съезжались местные бауэры покупать себе за копейки живой товар для домашних и сельскохозяйственных работ.
- Хотя бы хорошие хозяева попались! - молилась в душе Сафонова.
Тех, кто оставался - распределяли по заводам. Одними из первых посетителей прибыли супруги Шуман, искали себе домработницу. Среди многих девушек им почему-то приглянулась именно Мария - милая блондинка с нежным лицом и косой вокруг головы.
- Какая красавица! - восхитилась со вкусом одетая немка.
- А нам по радио говорят, что русские недочеловеки, - сказал её муж, профессор местного университета.
Испуганная работница с новоявленными хозяевами осторожно села в шикарную машину. Около 40 минут они ехали по сонному зелёному городу.
- Будто в мире совсем нет войны… - удивилась она.
Мария не без удивления смотрела на гуляющих по городу ухоженных немок с нарядными детьми. Подъехали к трёхэтажному частному дому почти на окраине.
- Зачем людям такая громадина? - изумилась дрожащая работница.
За воротами виднелся сад, примыкающий к крыльцу и чистая аллея, ведущая к входу. Немцев, на работу к которым вывезли Марию оккупанты, звали Петер Отто Шуман и Лило Шуман.
- Вот наши дети, - представила мать своих чад: - 12-летний Фолько, восьмилетняя Берта и трёхлетний Петер Николас, его нянькой тебя и взяли.
- Я буду стараться…
Хозяева выделили Марии отдельную комнату в уютной мансарде. Лило спустилась вниз и, улыбаясь, сказала:
- Она очень испугана.
- Я бы в подобной ситуации тоже боялся! - сказал читающий газету муж.
Фрау заранее приготовила новой работнице ванну и свежие вещи. На Марии было старое латаное платье.
- Завтра мы сошьём тебе пару платьев, - пообещала внимательная хозяйка.
- А, так можно?
- Конечно, ведь ты теперь член нашей семьи.
Спустя пару дней через дружелюбные располагающие жесты всех членов семьи было установлено взаимопонимание. Лило была тронута тем, как нежно Мария заботится о её маленьком сыне.
- Чудесная девушка! - сказала она супругу.
- Нам действительно повезло с ней…
- Лишь бы русская не воровала, - задумался скупой Отто, - я ненавижу воров.
- Об этом не может даже идти речь!
Мария, чувствуя расположение хозяев и, ощущая их заботу о себе, как могла, старалась помочь в домашних делах. Для неё потекли сытые и спокойные дни. Лило и её дети всем сердцем полюбили Марию. Мальчики были доброжелательны, а девочка мила. Она имела привычку, когда звонил телефон, поднимать трубку и с гордостью говорит:
- Дочь профессора Шумана - Берта Шуман!
Мама заметила это и решила поговорить с дочерью, мол, не нужно всем так хвастаться, а достаточно просто сказать имя и фамилию. На одной вечеринке, куда пришли друзья и коллеги профессора, кто-то подошёл к девочке и спросил:
- Так это ты и есть дочь профессора Шумана?
- Я тоже так думала, - ответила смелая девочка, - но мама так не считает…
К этому времени Маша довольно сносно понимала немецкий язык и, услышав такое, убежала на кухню, давясь от смеха. К Пасхе она всех удивила испечённым куличом в виде гриба.
- У нас всегда пекут в жестяных банках, - объяснила она и покраснела.
- Выглядит красиво! - одобрила Лило.
Маша была необыкновенно счастлива, когда при разборе рождественских подарков под наряженной ёлкой обнаружила изящный зонтик.
- Как я счастлива! - закружилась по комнате девушка.
Иногда по вечерам Мария выходила встречаться со своими двумя подругами. Она знала, в каких тяжёлых условиях живут заключённые, работающие на заводах. Их почти не кормили, все люди были истощенны морально и физически, не имея ни условий, ни отдыха, ни нормальной еды.
- Мои подруги попали одна в услужение к местному священнику, - призналась она хозяйке, - а другая - служанкой к одному фермеру. Им повезло меньше.
- Им действительно не повезло… - согласился профессор.
Там семьи были большие, многодетные, и господа надрывали девушек непосильным трудом, держали впроголодь, часто били и всяческих издевались. И Мария стала тайком носит им пакеты с едой. Фрау Шуман вначале закрывала глаза на исчезновение продуктов. Но, посоветовавшись с мужем, все же решилась на разговор с Марией:
- Ты не знаешь, куда это у нас все отходы от еды и вся еда девается?
- Нет фрау!
- Не успеваем купить, а кладовка пустеет за пару дней...
- Извините, - расплакалась Маша и призналась: - Я отношу продукты своим подругам… Я больше не буду!
После непростого разговора Лило сама стала собирать пакеты с едой и давала их Марии:
- Неси своим девочкам.
Вскоре такие же пакеты с едой стали просачиваться и в бараки работников при фабриках. Благодаря этому не умерли голодной смертью многие люди.
 
***
Материнские молитвы, очевидно, дошли до адресата, так как в конце мая Евдокия Кошевая получила долгожданное письмо с фронта. Вопреки военной цензуре и всеобщей неразберихе, царившей в советских войсках, приёмный сын и племянник Михаил написал, что, скорее всего, будет отступать от Харькова в направлении родного Дона.
- Вероятно, - написал мелким неразборчивым подчерком Михаил. - Наша часть будет проходить через Миллерово, а затем будем двигаться в направлении станицы Цимлянская.
Получив радостные известия, Евдокия немедля засобиралась в дорогу. Оставив тщетные попытки пристроить на время непредвиденной отлучки годовалого внука дальним родственникам, она решила взять его в дорогу.
- Коленька подрос, - размышляла растерянная женщина. - Дорогу перенесёт, лишь бы у меня хватило силов нести его…
Она начала торопливые сборы и решила собрать сыну передачу, внезапно поняв:
- Только выпить Мишеньке взять нечего...
Хуторяне самогон гнали кто из картофеля, кто из сахарной свёклы. Прежде, чем вожделенная влага закапает из трубки самогонного аппарата, приходилось немало для этого потрудиться. Гнали, как правило для своих нужд, а не на продажу. А у неё, как на грех ни капли.
- Займу у соседки... - решила Дуняшка и пошла к Семёновне.
У хорошей хозяйки меньше трёх чугунов самогонки не водилось, поэтому на свадьбы или большие праздники завсегда брали взаймы у родственников и соседей. Пока хлопотала – разболелось сердце.
- Всё ж таки пойду, - решилась она и сложила гостинцы в заплечный сидор. - Может, в последний раз увижу Мишеньку, видать пора мне на тот свет… И он сам впервые поглядит на сына!
Ей несказанно повезло - в сторону станции Миллерово шли последние колхозные подводы с хлебом. Начальник обоза сжалился над ней и пристроил мальца на телеге.
- Вот, спасибочко, - Евдокия горячо благодарила хромого возничего за оказанную милость, - а я уж как-нибудь рядышком потопаю.
- Чего уж там, груз не велик…
На третьи сутки пути обоз таки добрался до узловой станции. Попрощавшись с хуторянами, которые завернули понурых лошадей в сторону районного элеватора, Евдокия с внуком на руках начала искать боевую часть Михаила. Она останавливала подряд всех встречных людей и жалобно спрашивала:
- Мил человек, ты старшего лейтенанта Кошевого не знаешь?
- Нет! - отвечали некоторые, а большинство просто шарахались от растрёпанной деревенской тётки с крупным мальчиком на руках.
- А, какие части проходят через станцию? - не унималась Евдокия. - Вы же здеся живёте!
Ей почему-то казалось, что городские жители должны знать всё на свете, по крайней мере, больше неё.
- Откудова мне знать? - огрызались местные жители. - Вон сколько народа прёт через нас, поди разберись…
На второй день ей несказанно повезло. Ночь они провели на грязной привокзальной площади, рядом устроился на тёплой брусчатке одноногий солдат.
- Как же тебя угораздило ногу потерять? - пожалела Дашутка инвалида.
- Дура ты, тётка! - беззлобно ответил солдат. - Мне ещё повезло…
- Как так?
Как выяснилось в долгом ночном разговоре, инвалид был немолод, за сорок лет. Он имел большой жизненный опыт: в тридцатые годы занимался раскулачиванием на Украине, долго председательствовал в колхозе под Таганрогом и прямо оттуда угодил в бойню под Мясным Бором.
- Досталось нам там, мама, не горюй! - делился пережитым солдат. - Окружённая 2-я ударная армия погибла почти вся около Новгорода… Люди падали убитыми под осколками и пулями, как мухи мёрли от голода.
- А ты, как вырвался?
- Мертвецами гатили болото, делали из них укрытия, отдыхали, сидя на изуродованных телах, - не слышал её рассказчик, - а ты говоришь нога…
- Страсти Господни! - перекрестилась в ужасе женщина.
- Когда удалось пробить проход из окружения к своим, вывозили раненых по узкоколейке, а так как шпал не хватало, клали под рельсы мёрзлых покойников, - продолжал пугать собеседницу инвалид. - Лежит солдат, в затылок ему вбит костыль, сверху рельса, а по рельсе, подпрыгивая, бежит вагонетка, толкаемая полудохлыми окруженцами…
- Царица небесная! - не выдержала напряжения Евдокия.
Она ярко представила, что всё это может произойти с её Мишенькой, и в сердце вошла раскалённая игла.
- Куда ж ты теперь? - только и смогла она выдохнуть.
- Моих эвакуировали в Барнаул, вот еду к ним…
- Тяжело эдак жить?
- Лишь бы жена приняла!
- Сердце же у неё есть…
Дашутка оставила спящего внука на попечение инвалида и бросилась расспрашивать людей о части Михаила. Какой-то хмурый солдат сообщил ей, что интересующая Евдокию воинская часть, вроде, бы ночевала на другой стороне железнодорожной станции и с утра должна была выдвигаться в сторону большой излучину Дона.
- Беги, тётка, - улыбнулся напоследок военный. - Может, догонишь своего сына.
- Благодарствую, соколик!
Дуняшка на бегу схватила спящего Коленьку, поблагодарила случайного знакомого и двинулась в направлении тревожных паровозных гудков. Там оказалось весьма многолюдно. Какие-то разрозненные части грузились в эшелоны, толпы фабричных рабочих заканчивали погрузку разнопланового оборудования.
- Скока тута народа! - хаос, крик и беготня людей повергли Евдокию, прожившую всю жизнь в маленьком хуторе, в подлинный ужас.
Она уже не спрашивала встречных, где сын, только беспомощно ходила по перрону и беспомощно вглядывалась во все встречные лица.
- Где ж тут найдёшь его? - ужасалась она, едва успевая успокаивать ревущего от испуга и голода внука. - Народу набилось многие тыщи…
Однако, ей снова повезло. Женщина случайно увидела хвост уходящей вдаль колонны военных. Она по инерции сделала десяток шагов в их сторону и, присмотревшись, вдруг узнала мосластую фигуру сына, шагавшего рядом со строем.
- Господи! - взмолилась Евдокия и побежала. - Неужто он?
Сил, чтобы догнать быстро марширующих солдат, почти не осталось. К тому же очень мешал хныкающий внук. Только, когда колонна уже выходила из посёлка в открытую пыльную степь, Кошевая смогла приблизиться к ней на расстояния крика.
- Мишенька, сынок! - выкрикнула она из последних сил. - Остановись, я больше не могу…
Человек, шедший сзади строя, сначала оглянулся, а потом бросился к опустившейся на горячую землю женщине.
- Маманя! - удивился он, подбежав ближе. - Как вы здесь оказались?
- Пришла тебя увидеть.
- А, это Коля?
- Да, - выдохнула уставшая мать. - Это твой сын.
Михаил взял на руки испуганного малыша, прижал к груди и замолчал. Евдокия тоже молчала, во все глаза, разглядывая похудевшего и возмужавшего сына. Помолчав пару минут, Михаил твёрдо сказал:
- Нужно идти.
- Об чём ты гутаришь?.. Как можно?
- Мне нужно догонять товарищей, я теперь командир сводного батальона.
- Как же это, ить только увиделись?
- Понимаете, маманя, - оправдывался смущённый сын. - Я получил приказ прибыть с вверенной мне частью в станицу Цимлянская к определённому часу... Мы и так опаздываем.
- Ну, хучь минутку, сынок…
- Нельзя, понимаете, не могу!
Он передал матери притихшего сына, с тревогой оглянулся на удаляющихся солдат и заверил:
- Я вернусь… обязательно вернусь!
- Вот возьми, - мать, суетясь, вытащила из заплечного мешка кисет с домашним табаком и бутыль самогона. - Гостинец тебе приготовила.
- К чему это? - начал отнекиваться Михаил. - Не нужно…
- Возьми, возьми! - настаивала Евдокия и совала подарки в руки сына.
Он неловко засунул пузатую бутыль в командирский кожаный планшет и на бегу крикнул:
- Езжайте с Колькой по железной дороге в Сталинград.
- Как же нам там жить?
- Устроитесь как-нибудь, а здесь немец через пару дней будет.
- О, Господи!
- До Сталинграда он наверняка не дойдёт, а там я вас найду…
Евдокия стояла и смотрела, как её любимый сын догонял шедших к Дону солдат и горевала.
- За что нам такое горе? - спрашивала она Бога. - То одна война, то революция… Теперича энта напасть!
Дуняшка долго сидела посреди пыльной посёлочной дороги и плакала. Она вновь и вновь обращалась с вопросами к небесам и не слышала ответа…
- Неужели сызнова идти в отступ?
Только под вечер женщина смогла вернуться на вокзал. Вокруг так же бестолково суетились люди. Она прислонилась спиной к кирпичной стене и медленно сползла вниз. Последним движением она сняла с груди старинный крестик, который принадлежал её матери, одела на тоненькую шейку внука и прошептала:
- Прости... 
Через час проходивший мимо начальник станции обратил внимания на малыша, который громко плакал и теребил сидящую спящую женщину:
- Кто там валяется?
Он по долгу службы подошёл к ним и сразу понял, что женщина мертва.
- Отдайте мальца в детский дом, - велел он подчинённым, - вон ростовский как раз грузится в эшелон на эвакуацию.
- А бумаги?
- Бумаги тебе немец выправит.
Прибежавшая заведующая детдома неохотно приняла нового подопечного и зло спросила напоследок:
- Какая хоть у него фамилия?
- А чёрт его знает? - равнодушно ответил задёрганный служащий железной дороги. - Запиши Безродный.
- Никого из родных нет?
- Бабка его умерла под вокзалом, - сообщил хотевший до смерти спать мужчина. - Деньги и документы у мёртвой видать спёрли.
Уже по дороге на Сталинград заведующая рассмотрела на распашонке мальчика вышивку, сделанную заботливой женской рукой:
- «Коля».
 
Продолжение http://proza.ru/2012/05/11/442


Рецензии
"Вопреки военной цензуре и всеобщей неразберихи(е)"

Владимир Прозоров   17.12.2017 21:23     Заявить о нарушении
Спасибо!

Владимир Шатов   17.12.2017 22:48   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.