Встреча

К Дмитрию Косову приехал погостить армейский друг. Четырнадцать лет не виделись. Правда, изредка переписывались, созванивались. Как дембельнулись, так и все…, каждый пошел своей дорогой. Дмитрий подался домой, в село, к матери. Построил дом, женился, обзавелся дочурками, работает на ферме. Обычная сельская жизнь – дом, семья, работа. Даже пару раз отдыхал с семьей на море, ездили в Краснодарский край. Генка, сослуживец, после армии подался в Москву. Поначалу работал на заводе, изготавливал мебель, потом, по хорошему знакомству, попал охранником в престижный ресторан, затем был телохранителем у одного бизнесмена. Сейчас у самого свой бизнес идет в гору. Жизнь, как теперь любил он говорить, мед с сахаром.
В канун Нового года на Геннадия вроде как бы нашла ностальгия – вспомнились армейские деньки. Обзвонил армейских дружков. До кого смог дозвониться, до кого нет, кто-то рад был поболтать, кто-то был занят, обещал перезвонить, так и не перезвонил. С Димкой разговаривали долго, вспоминали службу, обменивались новостями. А в крещенские морозы утром позвонил снова и сказал, так, мол, и так, готовь баню, к вечеру буду. И приехал. На серебристом Ауди, в пальто, короткостриженый, краснощекий, с маленьким животиком. Косов даже и не признал поначалу.
- Ну, ты, Генка, даешь! – развел от радости руками тот. – Ну, ты гусь! Во даешь. Ведь и не узнаешь сразу.
- А то! – улыбнулся приятель. – Вот что Москва с людьми делает. Мотай, братец, на ус.
Крепко обнялись, Геннадий достал из машины подарки, и направились в избу. Жене, Галине, подарил норковую шубу, дочерям привез хороший ноутбук со всеми прибамбасами, а  Дмитрию вручил видеокамеру.
- Извини, - пожал плечами, - не знал, что тебе купить. Думал, думал, так и не надумал. А камера хорошая. Будешь деток снимать.
- Геннадий, это же…, - Дмитрий растеряно посмотрел на друга. От таких дорогих подарков стало даже как-то неловко перед ним.
- Ой, да вы что, в самом деле, - Галина, сама не ожидая от себя, перешла на вы. – Господи. Извините, конечно, но это… через чур… это же…, - женщина промолчала, не найдя слов продолжить.
- Ничего-ничего, - улыбнулся Геннадий не без гордости. – Деньги это, тьфу, вжик, - щелкнул пальцем, - и нет их. А друзья на века. Да, Димка? Ну чего ты стоишь словно муху проглотил? Вот чудак-человек. Хех. Банька там как у вас, готова? С дороги надобно и кости немного отпарить.
Девчонки в отличие от родителей очень обрадовались подарку.
- Папа-папа, а мы давно говорили, купи, а ты не надо, не к чему. Ой, спасибо! – радостно лепетали они.
- Вот видите, как я с подарком угадал, - подмигнул Геннадий девчатам и улыбнулся. – Ну, ты, Димка, даешь! Сейчас современному ребенку компьютер необходим как глоток воздуха, без него, извини меня, никуда. Правильно? 
Девчонки кивнули головой.
- Вот именно. Ну, пойдемте, дядя Гена вам сейчас его подключит и все объяснит.
- А мы уже умеем. У Лизки Тимохиной тоже ноутбук. Мы у нее играем иногда.
- Ух, какие молодцы! Ну, пойдемте все равно, покажу как.
Геннадий с детьми ушел в комнату. Галина, недоумевая, посмотрела на мужа, мол, как так, зачем.
- Дим, это же какие деньги? Я даже не знаю прям.
- Тебе самой-то хоть нравится шуба?
- Спрашиваешь еще. Шуба прелесть. Дорогая уж больно только, вот что смущает.
- Ну и носи на здоровье, коль нравится. Чего уж теперь. Не отдашь же обратно? Не поймет, обидится, да и глупо, - Косову и самому было неудобно за подарки. Неудобно перед женой, перед дочерьми. Странно даже, но перед Геннадием сейчас было неловко не так, как перед семьей. Ну что он в самом деле-то, не мог купить дочкам этот «чертов» ноутбук?! И просили не раз. Что ты! «Зачем он нужен, зачем?»
- Ты вот что, Дим, он, кстати, надолго? – муж пожал плечами. – Ты поутру у Григорича на ферме свинку возьми. Тебе продаст. Заколим. Пусть в город возьмет, все же мясо, а то прям и неудобно с пустыми руками-то отпускать после таких подарков. Прям неудобно.
Вышел Геннадий.
- Ну, как там банька, готова?
- Давно готова, заждалась уж, - улыбнулся Дмитрий. – Давай, жена, полотенца, белье, пойдем мы. Ты гляди, все с шубой расстаться не может, - съехидничал муж.
- Так ведь это не фуфайка, а шуба. А ты, Галин, примерь, а мы посмотрим. Думаю, должна быть в раз.
- Тот-то я задумался, зачем тебе размеры моей жены понадобились? А ты хитрец!
- Ну, так что за подарок без сюрприза.
Галина надела на свое стройное худенькое тело шубу, покружилась пару раз у зеркала и замерла в ожидании. Дмитрий тоже молчал, то, что ему нравилось, было видно и по его глазам, но он хотел услышать друга.
- Настоящая королева, - после недолгих раздумий произнес Геннадий. – Даже и не верится, что такие красивые женщины проживают в селе, а не в Москве.
- Ой, да ладно, - махнула Галина рукой. Все-таки похвала ей была приятна, и потому она слегка зарумянилась. – Ну, а шуба как? Как сидит?
- Превосходно.
- Правда?
Дмитрий обнял жену, поцеловал и отправил за бельем, еще раз поблагодарив друга за подарки. В бане парились на славу. У Косова даже рука устала хлыстать друга веником, которому было все нипочем. Ни жаром, ни паром его не брало. Только ойкал, стонал да похрюкивал, как поросенок, но по лицу было видно, что хорошо ему.
- Поддай еще малость.
- Да куда еще-то? И так еле стою.
- Поддай-поддай, не жалей.   
Дмитрий поправлял на голове шапку, брал ковшик и плескал на каменку.
- Ой, хорошо, ой, хорошо, - блаженствовал друг.
Затем выбегали в предбанник. Димка открывал дверь, выходил во двор, обтирался снегом. Генка, распластав руки, прыгнул на снег и заматюгался.
- Ты чего, совсем что ли? – сквозь смех произнес Дмитрий. – Кто же на наст прыгает? Сильно оцарапался?
- Ниче, жить буду, - Генка оторвал корку и, отбросив в сторону, принялся тоже утираться пушистым снегом. – Благода-ать!
После бани сидели за столом. Галина положила по тарелкам картошки, курицы, разложила огурцов с помидорами, салатов всяких, присела сама. Дмитрий разлил водочки, чокнулись, за встречу и за знакомство выпили.
- Эх, хорошо у вас тут, хорошо, - Геннадий потер ладонью грудь, посмотрел на Галину, та улыбнулась. – Только банька, конечно, у вас старенькая. Полог прогнил местами, потолок низкий. Новую ставить не думал?
- Да собираюсь каждый год, да все руки не доходят.
- Денег что ли нет?
- Ну почему сразу денег? Времени. Работы кругом столько, хлопот, что и не до бани.
- Так нанял бы кого.
- Нанял. Кого? Все, кто с руками да с головой, у всех работа, кто в город за семьдесят километров ездит, кто вон, у Григорича на ферме пашет. А пьянчужки, так те поставят, потом сам рад не будешь.
- Это верно, - жена кивнула понимающе. – Да и не к чему пока новая баня, ей богу, и эта пока хороша, чем ни хороша? Еще простоит сколько…
- Ну, да ладно, - Геннадий махнул рукой, - давайте еще по маленькой.
Дмитрий принялся разливать.
- Ой, я не буду, - Галина отодвинула стопку в сторону.
- Давай еще одну, за знакомство, - Геннадий пододвинул стопку обратно.
- Ну, если только одну. Все-все-все, Дим. Ну, куда ты так налил, ай, ну да ладно. Давайте.
Чокнулись, выпили.
- А помнишь, как мы с тобой в казарме ночью выпивали, да попались?
- А то, разве забудешь, - Дмитрий улыбнулся. – Младший сержант Косов, да ты у меня в наряде сгниешь!
- Точно-точно, любимая фраза Бутырина. Это наш старшина, - объяснил Геннадий Галине и принялся рассказывать. – А дело было так, у меня, значит, увольнительная, я по городу погулял, в кино сходил, ну и в ларьке каком-то шесть бутылок портвейна взял. В магазин побоялся идти, могли бы не продать, я все-таки по форме. На КПП пришел, дежурного нет, молодые стоят, я им пакет отдал, говорю, припрячьте, сейчас из парка кого-нибудь пошлю, ему отдадите. Знаешь, Галин, честно говорю, пронести не трудно. Как два пальца…
- Вот тебе и служба, - улыбнулась женщина.
- Ну, суть не в этом. Значит, ночью отбой, все спят. Мы на задних рядах небольшой пикничок устроили, колбаски с хлебом нарезали и… кто там с нами третий-то был? Как его, ммм, блин…
- Лазарев, Тула.
- Точно, Тула! Такой парень угарный, во, а не парень. Выпиваем, значит, портвейн, а он до того противный, что пить невозможно. Такая кислятина, где его только разливали? До сих пор тот вкус помню. И ведь как ни противно, а пили.
- Потом потравились с него. 
- Ну да. И тут представляешь, Галин, уже последнюю бутылку допиваем, как словно из-под земли старшина появился. Мы сначала онемели даже, больше от удивления, чем от испуга. А он, бойцы, вы ить у меня ить, да я вас ить, я…, да вы у меня в нарядах сгниете! Мы в смех. 
- И что было? – Галина с любопытством посмотрела на мужа, ей было интересно.
- Да ничего, - отмахнулся рукой Дмитрий. – В ОЗК побегали немного, алкоголь, так сказать, выгоняли.
- И все?
- Хех, - Геннадий улыбнулся. – Легко сказать, и все, а побегаешь, всех святых вспомнишь. В армии свои законы. Да и старшине невыгодно доносить, если до комбата дошло бы, что в его дежурство солдаты напились, его бы самого наказали хорошенько, - взял стопку. - Давай еще по одной. – Дмитрий налил на двоих, выпили, закусили. – Я тебе не рассказывал, что Бутырина потом видел. Я в прошлом году в Брянск по делам поехал и случайно встретил у торгового центра. Тот обрадовался, увидел, тоже, говорит, не признал сначала. А я ему, что, говорю, все бойцов гоняешь. Смотри, осторожней наказывай, а то ведь могут и припомнить. Земля-то она круглая. Сейчас ты их, а потом тебя…. Это я, скажи, добрый, не злопамятный, а то бы…, только пальцам щелкну, звездочки полетят. Ты вот как был старший прапорщик, так и остался им, а я в люди вышел. С генералами коньяк пью. Хех, - Геннадий важно улыбнулся. – Тот покраснел, пару раз итькнул, видит, что тягаться ему со мной нечего, ничего не сказал, ушел.
- Ну, ты зря так, конечно, Генка, зачем?
- А чтобы знал.
- Что же вас теперь там не наказывать, раз вы хулиганите? Это что же за армия будет, коль офицеры солдат бояться станут, - сказала Галина. Ей тоже такой напор гостя не очень понравился.
- Эх, Димка, хорошая у тебя жена. Умная, красивая. Ты, кстати, как, в Москву не хочешь перебраться?
- А чего я в Москве забыл-то?
- На меня работать будешь. Приму как родного. Годик-другой, и жить припеваючи станешь. Давай в город, что тебе в этой дыре делать?
- Ну, а что хорошего в вашей Москве? Бандиты, наркотики, проституция?
- Ну, брат, без этого никуда. Ты подумай. Деньги лопатой грести будешь у меня. Пока поезжай один, конечно, семья пускай останется здесь, а там, глядишь, через годик и квартирку купишь.
- Ну, вот еще чего, - улыбнулась Галина, и слегка нахмурила нос, как бы в шутку, но давая понять, что идея эта ей не по душе. – Димка и тут хорошо зарабатывает. Да и зачем нам город? Ген, люди разные, кому-то нравятся суматоха, большие города, а кому-то приятно и в деревне пожить. Нет, город не для нас, спасибо большое, конечно, но все же здесь наш дом.
- Да разве это домом назовешь? Эх, народ-народ, до чего ж ты бестолковый. Им же помочь хотят, деньги в руки дают, не берут. Из дерьма пытаешься их вытащить, свет белый показать, нет, они еще глубже заныривают. Не понимаю я вас, не понимаю, - Геннадий налил себе водки, выпил один, замолчал. На минуту затаилась тишина.
- Пойду, детей уложу, поздно уже, - сказала Галина и покинула кухню.
Геннадий открыл новую бутылку, разлил на двоих, выпил, Дмитрий не стал.
- Чего так?
- Не хочется пока, пропущу.
- Я ведь о вас дураках забочусь. Помочь вам хочу. Тут в Москве Темку Зыбулина встретил, помнишь, из Рязани к нам пригнали? – Косов кивнул головой, с Артемом они так же хорошо дружили. – Сейчас к нам в Москву перебрался, жена, дети сопливые…, знаешь, где работает, ха, таксистом. Я его тоже к себе звал, у меня, говорю, лучше водителем работай, чем возить не знай кого. Уж с деньгами я его не обидел бы, не жизнь была бы, а мед с сахаром. А он, дурак и есть дурак. Сначала вроде бы хотел пойти, потом передумал, говорит, больно зазнался я. Ну не сволочь, а? Ему помочь пытаются, а он зазнался-зазнался. Да я чтобы в люди выйти, через такие унижения прошел, под кем только спину не гнул… Вам этого не понять. Как жили в гадюшнике, так и будите жить.
Геннадий открыл бутылку, отпил из горла, закусил салатом, замолчал. Дмитрий тоже молча смотрел на своего армейского друга. От обиды, от боли которую он сейчас испытывал, кольнуло под сердцем. Кто это сейчас перед ним? Неужто это и есть тот Генка Сунаев, с которым они два года бок о бок, плечо к плечу
 и радостью и горем делились, из одной тарелки одной ложкой перловку с сечкой ели, делились самым сокровенным, братьями называли друг друга. Неужто это он? Нет. Тот  Генка был другим, тот Генка ценил дружбу, уважал людей, любил жизнь и не был алчным, измеряя все деньгами. Неужто и правда, эти деньги так могли его погубить и сломать, превратить в неизвестно кого? Видно, смогли.
Вернулась Галина.
- Ну, все, уложила, давайте теперь только немного потише, хорошо?
Геннадий приподнял голову, посмотрел пьяными глазами на хозяйку, затем на Дмитрия и, шмыгнув носов, приподнялся.
- Эх, жизнь, нет в тебе ничего хорошего, - снова отпил немного из бутылки, занюхал рукавом. – Извините за концерт, - помолчал немного. – Дим, уложи меня, что-то с дороги устал я, отдохну малость.
Косов проводил товарища в комнату, уложил на диван, вернулся, открыл форточку, закурил. Галина потихоньку убирала со стола.
- Ты извини, в самом деле, за этот концерт, - тихонько сказал он. Сейчас перед женой ему было, как никогда, стыдно и неловко. – Черт знает, что за муха его укусила.
- Да что ты, перестань глупости говорить, - Галина подошла, обняла мужа, поцеловала в макушку. – Хороший у тебя друг. Ну, чего ты, в самом деле. Ну, устал человек с дороги, развезло малость, чего спьяну не скажешь? А ты завтра с Кузьмичом поговори, он на днях на охоту собирался, съездите с ним, еще, глядишь, и у нас понравится, бросит эту свою Москву и сюда переберется, - Галина улыбнулась.
Дмитрий печально вздохнул и обнял жену. Вот оно счастье, рядом стоит и еще в соседней комнате спят, и ничего ему не надобно больше. Ничего. Лишь бы у них все было хорошо. Вот оно счастье, вот оно богатство.







Антон  Лукин.