А в памяти осталось лихолетье...

               
До войны мы жили в станице Краснодонецкой, что на Северском Донце. В прошлом она называлась  Екатерининская, в честь российской царицы: по её указу и была основана
станица. До войны с фашистской Германией станица имела приличный речной вокзал.
Северский Донец здесь широк и делает излучину. Правая сторона вся была в садах, и
у нас там был свой сад, помню яблоки. Говорили, что был и мост, но на моей памяти
остался лишь паром на « ручной тяге». Левая сторона на холмах. Зимой катались по
оврагам на санках. Весной и летом дед брал меня с собой для заготовки травы для
домашней живности. Помню корову и козу. Отправлялись по Донцу на лодке, дед
на вёслах, а я на скошенной душистой траве, на самой копне. Плеск- плеск, плеск-
плеск! Смотрю на безоблачное голубое небо и мне так хорошо, что и сейчас слов
не подберу!
Мой деда Павел Артёмович одно время сильно увлекался радио ( до войны!) и 
сам смастерил детекторный приёмник ( ! ). Придумал лодку с ножным приводом
и все сбегались смотреть.
А к речному вокзалу причаливали с гомоном и музыкой «из дальних стран»   
белоснежные колёсные пароходы. Сразу станица « оживала». Мы, мальчишки,
развлекались в  весёлой толпе встречающих. Теперь лирическое отступление.
Шёл по речке пароход,
Шумно шлёпал плицами,
А на пристани – народ,
И сияет лицами!
Прибывают к нам опять
Новости в станицу,
И могу я побывать
В матушке- столице!...
… А немцы заняли станицу Краснодонецкую в июле 1942 года.
Все уже жили в постоянной тревоге: скоро и к нам придёт беда.
В небе всё чаще летала «рама», высматривая цели. Выла сирена.
И вдруг, на горизонте правого берега Донца, посреди тёплого летнего
дня, стали видны взрывы, задрожала земля, понеслись к небу чёрные
дымы. Загодя Павел Артёмович вырыл в огороде убежище – ход прямо,
потом поворот налево. Но когда пришло время нам прятаться, там уже
полно было соседей. А семья была большая. Там мы все и простудились!
Болели потом чахоткой.
Во время оккупации в доме жили немцы. Запомнилась в чужих руках
консервная банка с картинкой колбасы кружочками и аромат…Я вылезал
смотреть, как он ел и глотал слюни, немец грозил. Бог миловал, я остался
жив. В марте 1943 пришли наши, немцев прогнали. От бомбы во дворе 
зияла страшной глубины яма. На том месте, где было наше убежище.
 И кругом разруха…
В  1946 году пошёл я в первый класс Краснодонецкой школы. А школа моя
была в маленьком домишке за церковью. Классом была маленькая
обычная комнатка, в коридоре стояла печка и там же мы раздевались.
Деда сшил мне шапку-ушанку, и я был горд: не у каждого такая была.
А после уроков пришёл домой, всхлипывая и боясь показаться деду
на глаза. На голове у меня был потёртый, тонкий шлем: шапку мою
украли, но из жалости, наверное, подбросили шлем.
К Новому году старую школу отремонтировали. Была ёлка! Я выступал
на этом празднике в белом халатике доктора Айболита.
Сбежалась вся станица, дети, взрослые, и  я читал понятные мне стихи,
стоя на стуле:
« Однажды, в студёную зимнюю пору,
Я из лесу вышел, был сильный мороз…»
Конец 1 части
2012  май