Остров разбитых зеркал. Сны и грезы Маргариты

Падший ангел на Острове снов Мифомистика-21в

СНЫ  И ГРЕЗЫ  МАРГАРИТЫ  ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ

ВСТУПЛЕНИЕ
ЛИРИЧЕСКОЕ  ОТСТУПЛЕНИЕ. Триптих

Хранители снов на острове грез. Маргарита Мастеру
Пролог  АНГЕЛ В МЕТЕЛИ

ЧАСТЬ  1  ОСТРОВ  СНОВИДЕНИЙ  И ИЛЛЮЗИЙ
МОЯ  МАРГАРИТА. ЭРОТИЧЕСКАЯ  МИСТЕРИЯ ИЗ СНОВ И ГРЕЗ
Глава  2  Сон об Ангеле и Демоне в пустыне
Глава 3   Как это было когда-то, когда  ОТСТУПИЛА ТЬМА
Глава 4  На том свете счастья нет и не может быть
Глава 5  Сон о последнем бале королей.
Глава 6  Сон Люцифера о трех свечах

Глава 7  Сон о Лунной ночи и черной лебеди
Глава 8  Сон об одиночестве и жертве
Глава 9   Сон о последнем бале королей.
Глава 10  Сон о том, как Маргарита спускается в Пекло
Глава 11  Властелин тьмы  в своих владениях
Глава 12   Бедный, бедный Люцифер. Исповедь
Глава 13  Сон о прошлом или грядущем?
Глава 14   Возлюбившая Тьму
Глава 15  Сон о прелестном ребенке, до которого не дотянуться.
Глава 16  Сон о прекрасном принце.
Глава 17   ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ ТРЕХ БОГИНЬ
Глава 18   Кто убил Адониса
Глава 19   Принц, лишенный души
Глава 20   Сказка о снежной розе Медвежонка Остапа
Глава 21   Кто сможет разбудить?
Глава 22   Ангел очнулся от сна.
Глава 23   Снежная роза для мятежного Демона
Глава 24   Перо пропавшего ангела
Глава 25 Мастер и кот в поисках Пилата
Глава 26   Тень Афрания.
Глава 27   Избавится от спящего пророка.
Глава 28  Окаменевший Иуда
Глава 29  Разбудить Мастера и Иуду
Глава 30   Оживить сатира. Лунная соната спящего сатира
Глава 31 Абадонна - Адонис. Кто этот незнакомец с ясными глазами
Глава 32   Грустная песня Сатира разбудит Иуду
Глава 33   В поисках Маргариты
Глава 34  На том свете снов и иллюзий
Глава 35    Фауст и Мастер  лицом к лицу
Глава 36   Ангел и его история.
Глава 37   Фауст, Мастер и две  Маргариты.
Глава 38   Опоздавший
Глава 39  Ты не Фауст, ты хуже
Глава 40  Маргарита полюбила себя
Глава 41   В пустоте между мирами
Глава 42  Отречение Маргариты
Глава 43   Сон о  бале и о королеве
Глава 44   Ужас и тлен
Глава 45   Напоминание о романе.
Глава 46   Маргарита явилась во сне
Глава 47   Ангел и демон  на пути к Земле
Глава 48  Ангел пошел своим путем
Глава 49  Новый бунт Демона
Глава 50  Пробуждение Фауста.
Глава 51 Признание
Глава 52  Вспомни сказку о царевне лягушке, кто она?
Глава 53  Исповедь берегини
Глава 54   Сон Марго о заповедном лесе
Глава  55  Прощание и прощение
Глава 56   Одолеть притяжение луны
Глава 57   Маргарита на балу королей. Совсем другой бал
Глава 58  Лада поднимается из топи болот
Глава 59   Лада и Велес встретились на острове Буяне
Глава 60   Люцифер отправляет за ними корабль призрак, чтобы они вернулись назад, в этот мир
Глава 61  Путь к берегу
Глава 62  Велес освобожден от  медвежьей шкуры.
Глава 63   Велес и Маргарита в новом мире Песня вечной любви
Я должна это сказать. Пробуждение.


Пролог 
Выходит из пучин к тебе богиня,
И снова там, где мутная луна,
Непостижима жизнь, она врагиня
Всего, что погрузилось в бездну сна.
Она  в порывах ветра, и в тумане
Отыщет снова суть для бытия.
Она тебя заманит и обманет
Разбудит и напишет жития.

Она вернет нам буйного Стрибога,
И Велеса отыщет в тишине,
И только там то радостно и строго,
Она еще томится при луне.
И вот тогда,  врываясь в мир внезапно,
Мы постигаем сущность бытия.
Порой с любовь, иногда с азартом,
Узнаем страсть и нежность, догоря

В том пламени, которое в тумане
К былому и грядущему ведет.
И вот тогда она тебя обманет
Но обнаженной снова в мир войдет

А начиналась наша история тысячу лет назад, когда прекрасный, неповторимый мир погрузили в сон иноземные Черноморы.
Явились они не запылись в гости, да  незваный гость оказался хуже татарина. Порвали верный слуги Черномора  золотые цепи наших легенд и сказаний, сожгли старинные книги, кумиров в болотах потопили, и совсем другой мир в этом сонном царстве появился,  не было больше милой сердцу Отчизны. Скорбно смотрел Род на землю свою. Сварог продолжал отчаянно работать в небесной кузнеце, в надежде на то, что рано или поздно удастся от этого рабства избавиться, опомнятся русичи и уничтожат злобного черного карлика. Все окончательно рухнуло, когда в Пекло ушла и не вернулась богиня любви и гармонии Лада. А что хорошее и светлое в этом мире без нее могло происходить?

Оставалось только мечтать о воскрешении  погубленных славянских душ.
Но для этого надо было еще проснуться и очнуться, освободиться от твой мертвечины, в которой все мы оказались.
Несколько раз пытались  мы пробудиться, да в последний миг снова все рушилось.

Не хватало сил,  духа славянского не хватало, и среди рабов все реже встречались  внуки солнечных богов.
Их не становилось меньше, но глядя на тех, кто был рядом молча они взирали на темных , забитых и загнанных, и понимали, что  скорее мертвы эти люди, чем живы, и ничего не получится  и на этот раз.
И вот до последней точки в кровавом 20  веке потомки солнечных богов дошли.

Тогда и понял тот, кто когда-то хранил света, а потом стал властелином тьмы, что или теперь или никогда.
Получилось – никогда – весь 20 век прошел под знаком тьмы и того Диавола, которого Черномор на свой  каменный трон править миром посадил, сколько крови было пролито, сколько душ погублено, а Черномору все казалось мало жертв, он рвался все к новым и новым вершинам, которые жуткими проростями оказывались.

И даже у светлых умов уже не хватало воли и сил, на то, чтобы изменить что-то. Да и как изменишь, если Жар-птица превратилась в бесстрастного и равнодушного ангела – хранителя, который и сам не понимал, что он хранил, и кому нужно было, что он сохранить собирался.

Вот и  взирали покорные рабы на тот свет, который оставался сонным царством, где упокоились по воле Черномора цари и герои, все те, кто могли еще вернуть Солнечных богов, да видно никогда уже не вернут.
Он немного заволновался, когда появился  таинственный профессор со свитой. В черном коте он увидел совсем иного кота, и понял, что все они не те, за кого себя выдают.

С ним или против него были эти  шуты и короли?
Тогда все обошлось, они покуролесили, почудили немного и забрали с собой бессильного ( как хорошо он над ним поработал) Мастера – а ведь какой Руслан был когда-то , и королеву Маргариту, которая была такой же королевой, как сам Черномор богом Велесом.

А вот кем она была? Да какая разница кем, если и эти уже погрузились в вечный покой, из которого им не выбраться. Все ладом вышло. Вот и он не может избавиться от словечка, связанного с именем богини Лады.
Словно Серый волк взвыл Черномор от всех трудов и забот своих тяжких и тихонько проклинал и мир этот сонный и ту древнюю Русь, которая заставила его тогда сражаться, забыв обо всем на свете.

А в этой неравной и совсем несправедливой схватке хитростью да обманом  пришлось отрубить голову  великану.
Только голова та оставалась живой, как и положено ей было, она так часто еще напоминала Черномору о себе, ждала новых героев, хранила для них мечи волшебные, силы их берегла, и все только для того, чтобы  этот мир от Черномора избавить и разбудить его раз и навсегда.
Ничего у них тогда не вышло, но и успокоиться они никак не могли, вот и теперь схватки не избежать, видно…

ВСТУПЛЕНИЕ

Там, где моря бескрайность, и жизни безбрежность,
Там где свет не погас и погаснет едва ли.
Там гармонии суть – эта вечная нежность,
Там богини в тумане ночном танцевали.
И одна из них стала прекрасною Живой,
А вторая Судьбу в этот миг воплощала,
Словно белые лебеди в небе кружили,
И им Леля  какие-то песни слагала.

Вот тогда и явилась из тьмы Маргарита
И взглянула на берег, на танец и звезды.
Там где моря бескрайность, и ветры сердиты,
Там начало, и сон,  и прозренье,  и слезы.
- Дотянулась, -устало она прошептала,
И рванулась у ней светлая вечная Лада,
Только неба бескрайность,  и песня звучала.
Начиналась поэма в пылу звездопада.
Это дивная жизнь начиналась сначала.

Всем известно, что  Маргарита вместе с Мастером умчались на тот свет ( это был все-таки свет, а не тьма.
Они получили покой, домик, где можно было спокойно закончить роман,  и забыть о бурной и буйной жизни.

Но тот свет, то сонное царство, в котором они оказались не могло долго удерживать  нашу неотразимую героиню.
У Мастера был роман, неистребимое желание отдохнуть, забыться и заснуть в своем мире, близком и родном, он хотел только одного, чтобы его не тревожили, его  и не тревожили.

Но бедная, бедная Маргарита.
Она поняла сразу что такое тот свет, и никак не могла примириться с тем, что  можно лишь забыться и заснуть.
Разве стоила такая игра свеч, разве нужно было все муки адовы пройти, чтобы  погрузиться в сонное марево.
Да что угодно, только не это.

Душа, погруженная в сон, в туман облаков, в мутный блеск луны. Она хочет только одного, только  вырваться из этих пут, и снова оказаться в живом мире, воскреснуть самой и попытаться воскресить других.
Но сначала путы были слишком сильны, казались неодолимыми.
Думаете отступила и сдалась Маргарита?

Да как бы не так, она с каждым разом все отчаяннее и яростнее пыталась их разорвать, рвануться вперед.
Ей все время казалось, что еще немножко, еще миг, и она сможет одолеть притяжение того света.

Она понимала, что может навсегда потерять Мастера, что скорее всего им придется расстаться, но и это  в миг отчаянья, и стремления спасти свою жизнь – как странно –спасти жизнь на том свете, она рвалась туда.
В этой дикой борьбе Маргарита вспомнила о том, что  есть много жизней у каждой души и мы обречены возвращаться в тот мир.
Но что-то подсказывала ей, что именно нового воплощения  - такого бессмертия она себя и лишила.

Но и здесь отчаянье ее не одолело.
- Пусть так, - размышляла она, - для этого мира и для Мастера я теперь потеряна, но ведь можно найти совсем иной мир и тогда…
Она  не только ничего не знала наверняка, она даже не верила в то, что у нее что- то получится.

И все-таки вопреки всему, она рвалась из сонного марева, не могла и не хотела там оставаться ни за что на свете.
И однажды у нее все получилось.
Как порой бывает во сне, мы вдруг срываемся со скалы и летим в пропасть, да так, что вся жизнь проходит перед глазами…
Вот так было и с Маргаритой, только она видела не прошлое, а грядущее, и захохотала от невероятной радости, она понимала, что победила, даже если через миг победа обернется поражением, и тогда не страшно, она смогла сделать это, она рухнула в пропасть, там было что угодно, но там не было этого вечного сна в тусклом свете луны…

ЛИРИЧЕСКОЕ  ОТСТУПЛЕНИЕ. Триптих
Хранители снов на острове грез. Маргарита Мастеру

А знаешь, мой милый, построим мы дом из камней,
Меж морем и небом усталые души ютятся,
И пусть в этом  мире не будет жестоких людей,
Лишь добрые звери и духи вокруг суетятся.
На что нам все грозы и грезы на острове снов.
Есть дом и дорога, она уводила куда-то.
И рукопись снова читать ты и править готов,
И вдруг прилетает  к нам дерзкий посланник крылатый.

Не Ангел -  Гермес, его Зевс отправляет сюда,
Подарки и грезы нам шлет в тишине Афродита,
Так жизнь коротка, в этом доме с тобой навсегда
Останемся рядом, пусть будет отрава забыта.
И только Дриады чаруют наш мир  при луне,
И песня русалки тебя не пугает, ласкает.
А если заявится Пан одинокий во тьме,
Мы с ним вечеруя,  сюжеты  опять обсуждаем.

Смотри, медвежонок и ежик сидят на пеньке,
И листья пришили, и больше деревья не голы.
А знаешь, мой милый, от шумных людей вдалеке
Построим свой мир, этот чудный, таинственный город.
Мы  старые мифы припомним, и снова в тиши
Мы дивные сказки отправим им – наши посланья.
Таинственный остров – там рай для усталой души,
Нет, нет, не покой, созерцанье, любовь, пониманье…

И пусть в этом  мире не будет жестоких людей,
Лишь добрые звери и духи вокруг суетятся.
А знаешь, мой милый, построим мы дом из камней,
Меж морем и небом, какие там сны нам приснятся.
 
Да, сначала было именно так. Покой, домик из камней, мир, в котором они наконец смогли остаться вдвоем и были вместе.
Разве не в этом счастье для всех влюбленных, особенно в момент преломления страсти в любви.

Мастеру и его Маргарите казалось, что они дотянулись до любви, получили все, чего так хотели и желали.
Но то, что они дотянулись до любви им скорее всего только показалось в самом начале, потому что для него  первым и главным делом был его роман, его творение, ради которого все и совершалось, а для нее – страсть и бунт, как всегда бессмысленный и беспощадный, другим бунт просто и не бывает.

И вдруг покой, уют и сонное царство.
Любой бунтарь  рано или поздно начнет рваться из такого мира,  Ангел и Демон, следившие за ними в том не сомневались ни на минуту.
Маргарита пока еще хранила слабую надежду на то, что она успокоится рядом с Мастером, что ей будет достаточно того, что они получили.
Но потом  каким-то чудесным образом ей вспомнился Фауст.

Она удивилась тому насколько ее путь и путь этого мятежного героя были похожи, и тогда Маргарита стала вспоминать, что же было в финале этой вечной драмы или трагедии, когда он прошел все искушения и испытания.
И она вспомнила, как герой вместе с Мефистофелем стал строить свой новый мир, потому  что не нашел своего места и счастья в старом, таком странном и несовершенном.

- Первый день творения, - неожиданно прошептала она, дойдя почти до финала вечного мифа.
- Что ты сказала, любимая, - еще отозвался Мастер, хотя он оставался уже в паутине своего романа, где у него царила другая Маргарита.
Вот именно другая, потому что та была послушна ему и покорна во всем, ее надо было назвать скорее Галатеей, это было бы точнее.
- Первый день творения, все начинается сначала.
- Я тебя не понимаю, - устало вздохнул он и вернулся к своей любимой героине и к своему творению.
Эта фраза очень больно резанула слух Марго, хотя в ней не было ничего особенного.

Но она ей показалась самой главное и многое объясняющей:
- Я тебя не понимаю.
В глубине души она давно подозревала, что это так, что они перестали понимать друг друга, а может никогда и не понимали вовсе, но до самого конца хотелось верить в лучшее. А вот ведь ничего из этого не вышло, как выясняется.

- Да нет, ничего, это я так, - тихо произнесла Марго. - И в первый день творения. Сначала была Страсть.  Мой Фауст, - говорила она обреченно и сама уже не улавливала смысла слов.
- Я сама себя не понимаю, как же меня может понять еще кто-то?
Но этих ее бормотаний Мастер уже вовсе не слышал.
Да и что мы вообще видим и слышим, когда волна вдохновения вдруг захлестнула душу и хочется только одного – угнаться за ней и не утонуть, и самому оказаться на вершине, на гребне волны.

Усталые звезды искрились,  и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела,
И облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Двенадцать героев на берег морской выходили,
Хранили тот остров, и сказки и песни любили
Послушать во мгле, не утихнуть уже звездопаду,
И чуду творенья мы были с тобою так рады.

Останутся  снова поэмы и песни, и страсти,
Поэты в забвенье, и Слово в неведомой власти.
Останутся в мире лишь первые звуки творенья,
Усталые звезды коснулось внезапно забвенья.
И все, что до нас сотворили – оно ускользало,
И волны хрипели, и  мудрость смывали безжалостно,
И новые свитки напрасно спасти мы пытались,
И там, в тишине обнаженные  снова остались.

Вот так  и живем , и теряем какие-то  книги,
Лишь моря простор остается и страсти вериги,
А все остальное придумаем завтра мы сами,
И новые звезды  опять засияют над нами.
И Фауст усталый , он бесу сегодня не верит,
Он мир этот чудный аршином своим только мерит,
И море , и небо над нами такая стихия,
И смотрим мы немо на шири и дали иные.

И облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Усталые звезды искрились,  и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела.

Так или примерно так для Марго в те мгновения снов и иллюзий было обозначено  новое начало.

Преломление страсти в любви не состоялось, зато теперь она рвалась из мира снов и иллюзий в реальность, пыталась, но никак не могла оттуда пока прорваться.
И все-таки Фауст – первый вестник из мифа, из второй реальности, должен был толкнуть ее в первую реальность, чтобы попытаться еще хоть что-то сделать для мира, который им в такой спешке пришлось тогда покинуть.

Она все острое ощущала свою вину перед этим странным миром.
Теперь уже и страдания и разочарования там казались тем  полетом, и той радостью, которую очень хотелось вернуть.
Сон, он имеет какое-то значение только в реальности, когда усталая  душа пытается  немного передохнуть и погрузиться в океан небытия, но это там, а здесь, где нет ничего кроме сна, нет жизни самой, он кажется только ненужной, даже лишней  какой-то  частью бытия или уже всем бытием, когда ничего другого больше и не остается в мире.

А когда нам чего-то дается слишком много, то оно невольно теряет свою ценность.
И как же прекрасно то, что становится недоступным, на этот раз это была сама жизнь.
И первые  ростки сомнений и разочарований быстро росли и множились, им уже не было конца и края.
Мастер пока был глух и нем, но ведь очень скоро он поймет, что все совсем не так прекрасно, как ему бы того хотелось, и вот тогда он услышит ее голос….

Я боюсь заблудиться в твоих расшалившихся снах,
И иллюзии свет принимаю, как дар роковой,
Посмотри за окно, там  сегодня бушует весна.
И уходят в бессонницу люди, ведет их любовь.
Я боюсь затеряться в печали немых облаков,
Среди душ и созвездий все выше и выше взлетая.
Что с тобой приключилось? Настигла внезапно любовь.
И стихов, словно птиц,  уносилась беспечная стая.

Пусть земля в одуванчиках, снова  ожив,  золотится,
Пусть беспечная песня нас кружит, как дивный туман.
Я боюсь в твоих снах расшалившихся вдруг заблудиться,
Этот воздух прозрачный нам дарит  беспечно дурман.
Лед суровой зимы в наших душах надолго растает,
Мы устали в сугробах, забыв нашу нежность бродить.
Одуванчик желтеет, душа вдруг в простор улетает,
Звезды где-то мигают, как хочется жить и любить.

Посмотри за окно, там  сегодня бушует весна.
И уходят в бессонницу люди, ведет их любовь.
Я боюсь заблудиться в твоих расшалившихся снах,
И иллюзии свет принимаю, как дар роковой.

Пролог 

АНГЕЛ В МЕТЕЛИ

Девочка сидела у окна,  наполовину покрытого снежными узорами. Ей исполнилось двенадцать лет, и так получилось, что в эту предновогоднюю ночь она осталась дома  совсем одна.
Она еще помнила, что в детстве видела ангелов не только восковых  на новогодней елке, но, как и ко многим детям, они приходили к ней, воздушные и прекрасные.

И на этот раз ей было так грустно, что вспомнились детские грезы, и она просила о том, чтобы один из ангелов, тот, которому больше некого хранить, заглянул к ней в этот час.
Черный рояль так давно никто не открывал. Она не видела белоснежных клавиш с того часа, когда умерла ее мама, и в доме больше не звучала  музыка. Она не посмела бы коснуться этих клавиш, хотя несколько лет ходила в музыкальную школу и упорно пыталась приобщиться к миру создателей самого великого чуда на земле - музыки. Но с ее уходом все для  Рады  оборвалось, завершилось внезапно.

И вдруг, в тот момент, когда она настолько погрузилась в воспоминания, что реальность почти перестала существовать, она услышала «Лунную сонату». Никогда прежде Рада не слышала такого вдохновенного исполнения. Сначала она была уверенна в том, что это мама вернулась оттуда, откуда по заверениям взрослых не было возврата. Но разве взрослые всегда правы и не могут ошибиться?

А музыка, живая и великолепная, звучала все отчетливее, и она заставила себя очнуться, хотя и боялась, что она может исчезнуть, как только возвращаешься в реальность. Но музыка звучала и не смолкала.
Когда мы о чем-то просим небеса, то кто-то из небесных  создании нас все равно услышит. Раду услышал чертенок Глеб, и так стало   жаль ему бедную грустную  девочку, что он привел к ней заблудившегося одинокого ангела.

Только что умер ребенок,  к которому он был приставлен, и пока у него еще не было другой души. Глеб видел, как ему  было одиноко, вот он и решил, что должен  помочь встретиться этим двоим.
По дороге он рассказал ему о Раде и очень вежливо попросил:

- Побудь с ней, в эту праздничную ночь никто не должен скучать и грустить, она не заслужила такого.
- Но я не могу самоуправничать, - говорил Ангел, хотя  в глубине души он радовался тому, что Глеб натолкнулся на него, и устроил для него пусть маленький, но все-таки праздник, ведь и ангелы, привыкшие кого-то хранить, не любят оставаться одни.
- Ты никого пока потерять не можешь, - напомнил ему Глеб, а потом выкрутишься как-нибудь, если они заметят, что ты был не особенно расторопен. Я тебе помогу, - заверил он, видя, что ангел все еще колеблется.

Ангел знал, что на чертей нельзя надеяться. Но он был очень вежливым созданием, и никак не мог ему отказать, хотя и спросил:
- А почему ты сам не идешь к ней?
- Это странная девочка, она не хочет веселых и забавных чертей, ей нужен ангел, что тут поделаешь.
Сам же он отправился к мальчику, который в этот вечер самозабвенно играл на саксофоне. Он точно знал, что Дима станет со временем самым известным исполнителем и прославится на весь мир. Он и теперь уже мог соревноваться со взрослыми, и суровые критики приходили в восторг, как только его слышали.

Но  в этот вечер ему хотелось оторвать мальчика от важных, но таких утомительных дел и подарить ему немного беззаботной радости, потому что, глядя на него,  душа Глеба обливалась слезами. Порой он казался таким усталым и печальным, у него совсем не было детства, а ведь оно должно быть у каждого юного создания.

Дима очень обрадовался вторжению Глеба, как только тот появился, он вместо минорной баллады заиграл какую-то  музыкальную шутку и удивленно огляделся вокруг,  это был тот редкий случай, когда он сам не ведал, что творит. Когда музыка оборвалась, он удивленно огляделся вокруг.

- Праздник на дворе, ты еще вернешься завтра к своей классике, - подал голос Глеб, чтобы он не искал его особенно долго, - сегодня новогодняя ночь.
- А ты  что делал весь день? - спросил его Дима.
И он рассказал о девочке, к которой только что отправил бездомного ангела.
- Ты совсем не  похож на черта, или ты вовсе не правильный черт.
- А черти тоже бывают самые разные, как и люди. Моя радость и состоит в том, что я совершенно свободен и могу делать то, что вздумается, мои родичи сначала воспитывали меня по-своему, а потом махнули рукой.
Он намекал на то, что сам Дима совсем по-другому воспитан, и сделал вид, что он готов от него сбежать, хотя это и было чистым притворством с его стороны, никуда он убегать не собирался, но надо было заставить мальчика волноваться, а себе цену набить.
- Если ты хочешь, - предложил Дима, то мы можем к твоей Раде отправиться.
Ему вовсе не хотелось так быстро расставаться  с чертенком и снова оставаться одному. В сущности, он был очень одиноким ребенком.
- А ты хочешь порадовать девочку? - поинтересовался Глеб, ему хотелось знать истинные причины происходящего.
- Я хочу увидеть ангела, - уклончиво ответил  Дима, ему не хотелось признаваться даже себе в том, что он уже интересуется девочками, а уж Глебу говорить об этом  он не хотел и подавно, да и ангел-хранитель ему бы очень пригодился, что греха таить.
- Хорошее дельце, - обиделся Глеб, - тебе то ангел, зачем понадобился.
Вот и пойми этих чертей, он снова готов был растворится в воздухе, и даже засуетился и стал ковырять копытом мягкий палас. Дима не знал, что ответить. И не дождавшись от него объяснения, Глеб все-таки подхватил его, и они перенеслись в дом Рады.

И притаились там, потому  что  тот момент Рада рассказывала о том, что после смерти мамы отец все время стремиться уйти из дома, ему тут очень грустно оставаться,  а ей приходится чаще всего быть одной.
- Я привыкла к своему одиночеству, и только в праздники особенно грустно, потому что всегда у нас было много гостей,  и до полуночи звучала музыка. Мне казалось, что так будет всегда, и я не ценила того, что было таким кратким и прекрасным.

Бес в тот момент взглянул на Диму. Ему хотелось понять, о чем думает в этот момент мальчик. А мальчик увидел рояль, и если бы бесенок не остановил его, то он уже бы сидел за ним, и создавал живую музыку, о которой мечтала Рада.

- Я знаю, о чем ты подумал, никаких миноров, давай лучше что-нибудь веселое и новогоднее, ведь это самая чудесная ночь в году.
И ангел услышал вальс Штрауса «Жизнь артиста», когда мальчик неожиданно распахнул крышку рояля. Рада приблизилась к роялю, и лицо ее стало меняться, сползла с него такая серая грусть, и оно озарилось вдохновением. Никогда еще так хорошо не играл он, и был уверен, что рояль, это не саксофон, и невозможно передать всех порывов души.
Когда музыка смолкла, Рада улыбнулась, глядя то на ангела, но на незнакомого пианиста, и почти восторженно спросила:

- Откуда ты взялся, тебя привел ангел? Я знала, что раз он появился, то будет и живая музыка.
Ангел молчал. Он не стал отрицать этого. Но Диме стало обидно за Глеба. Он любил его и знал, как на самом деле обстоят дела.
- Нет, Рада, о тебе мне рассказал Глеб. И я уговорил его навестить тебя.

Девочка очень удивилась, она не знала, кто такой Глеб и не хотела спрашивать, предчувствуя, что это кто-то совсем другой, и так может разрушиться чудесная сказка, люди всегда верят в то, во что им хочется верить. Но она знала, что молчание порой равносильно вранью, и никто не должен присваивать себе чужие заслуги. Сам Глеб в тот чудесный вечер не хотел выходить из тени. Если она хотела увидеть ангела, пусть на него и смотрит, ведь бочку меда может испортить ложка дегтя, а именно такой ложкой дегтя на этом празднестве он себя и считал самокритично, и решил, что с девочкой познакомится позднее, если будет более удобный случай.

Но все заканчивается, а чудеса еще быстротечнее, чем будни и печали наши.
-Ты не останешься со мной? - спросила она у Ангела.
Тот ничего не говорил, но Дима не мог быть таким равнодушным, как красавец ангел и он пообещал, что снова к ней  заглянет уже в новом году.

Она была счастлива в тот вечер, музыка еще витала в ее ожившем доме, и только одного по-прежнему не понимала Рада - того, что  ангелы вовсе не так прекрасны, а бесы не так ужасны, как их рисуют поэты и художники, и для них нужны  не только черные или белые краски.
Ангел растаял в метели, улетев вслед за музыкой, а тьма, хоть и новогодняя, окутала  мосты, дома и души. Она мысленно благодарила Диму за ту музыку, которую он ей подарил.

- Ничего не было бы, если бы не Глеб, - вдруг догадалась она, хотя так и не узнала, кто это такой, но ясно  чувствовала, что кроме мальчика и ангела был еще кто-то в ее комнате, где изысканно царила музыка.
И тогда она поблагодарила того загадочного духа, который доставил ей радость, даже не догадываясь, что это простой чертенок. Он слышал слова благодарности, но что-то буркнул в ответ о том, что это обычное дело, оно не стоит благодарности.

А Дима думал о том, как слепы, глухи, неблагодарны, а порой жестоки мы бываем, как  заблуждаемся, выдавая желаемое за действительное.
Ангел все-таки оставил странную девочку. Ему не хотелось возвращаться в этот бездушный дом. И очень скоро  он был приставлен к Диме и странно этому обрадовался. Но  ни один другой Ангел к Раде так и не заглянул в новом году, хотя и было непонятно, что же их так пугало и уводило от нее.

И только чертенок Глеб частенько у нее бывал, утешал ее, как мог, приводил к ней музыкантов, которые брали в руки скрипки или  садились к роялю. Они познакомились с Глебом. Она увидела и узнала его, но все время смотрела настороженно, он был чертенком, а не ангелом. А Рада  была очень упрямой девочкой. Да и все мы больше всего любим именно тех, кого успели потерять

ЧАСТЬ  1  ОСТРОВ  СНОВИДЕНИЙ  И ИЛЛЮЗИЙ
МОЯ  МАРГАРИТА. ЭРОТИЧЕСКАЯ  МИСТЕРИЯ ИЗ СНОВ И ГРЕЗ

Разбудить забывшихся во сне
в городе иллюзий и теней
Вот опять идет она ко мне,
и какой-то призрак рядом с ней
Так бела – кругом чернеет ночь,
словно пропасть над ее челом,
Мне казалось, я смогу помочь,
воплотиться, раствориться в нем.
Но она наивна и нежна,
и не знает страсти и печали.
Маргарита, где теперь она,
с кем она в веселье и печали.
Кто сказал, что нужен ей покой,
тихо улыбнется, засыпая.
Разбудить, чтоб стала вдруг собой,
а не тенью, кто же ты такая?
В городе, где только миражи
ангелов и демонов забытых
Мы с тобой вдыхаем  в души жизнь
в вереницу тягостных событий
Потанцуем в отблесках луны,
вспомним все, что там случилась с нами.
Разбудить забывшихся во сне,
Упиваясь снова зеркалами.
В глади их небес, пустынь, озер
Новые творения родятся,
Ангелов заснувших дивный хор
В зеркалах внезапно отразятся,
И у самой бездны на краю
Разбудить смогу  я Маргариту,
Где ,в аду она или в раю?
Но уже забыты и разбиты
Дивные  мечты на  порыве бурь
Нам иные принесут сказанья.
О, богиня, ты о сне забудь.
Жизнь подарок нам и наказанье

Алел закат или рассвет, кони и всадники покидали опостылевший мир.
Они не заслужили счастье, но заслужили покой, и перенеслись на тот свет в сонное царство.

Остров Буян был неподвижен уже почти тысячелетие, и все туда попадавшие раньше или позднее, оставались в этом мире в своей неподвижности и  забывали обо всем горьком и страшном, что с ними происходило на едва дышавшей земле.
Если сон у нас здесь вторая реальность, то там он был первой и единственной реальностью.

Сна – эти отблески света и памяти – это все, что оставалось нашим героям в том мертвом мире и дивном свете, где они оставались в какой-то странной невесомости и неподвижности.
Мастера, наконец получившего то, что он хотел, и Маргариту, всем пожертвовавшую и ничего не получившую взамен теперь окутала паутина снов и пустоты.
Она мирилась с этим еще какое-то время, пока пыталась как-то прорваться сквозь пелену снов, видений и каких-то обрывочных монологов и звуков, но потом все кануло в вечность, и она поняла, что в этом мареве больше никогда ничего не будет.

Вот в тот момент, все происходившее с ними на земле, показалось им невероятным счастьем, даже бал Воланда и все те жуткие испытания. Тогда она могла чувствовать радость и боль, тогда были свои и чужие мысли, волнения , переживания, теперь больше ничего не оставалось.
Уныние – это  самое ужасное состояние, в которое можно погрузиться, и она погружалась, пока могла, а потом захотелось только одного  - только выбраться оттуда, оказаться в ином мире.

Вот тогда и появились уже не обрывки снов, а настоящие сны, чем-то очень похожие на реальность, такую, какой  она была когда-то.
Тоска по реальности, что могло быть тягостнее и страшнее  этого состояния-  но когда ей снились сны, Марго пыталась дышать и вырваться из этих жутких пут, ей пока ничего не удавалось, но она пыталась снова и снова.
Человек умирает окончательно, когда все забывает, если еще какие-то воспоминания тревожат нашу память, то мы снова  потихоньку оживаем, так случилось и с ней на этот раз.
Мысленно она неслась по серо-желтой бескрайней пустыне, где попадались какие-то камни, на этих камнях она увидела вдруг две фигуры и внимательно пригляделась.
Так начинался ее странный путь из тьмы к свету, к той реальности, которой она была лишена, как казалось навсегда.

Глава  2  Сон об Ангеле и Демоне в пустыне

Мир не воскреснет, он устал и нем,
Он в облаке угасшей боли  стонет,
-Зачем мы здесь, скажи мне, о,  зачем,
Нам этот мир бестрепетный и сонный,
И там, в тиши сияют звезды всем,
И где-то души преданные бродят,
- Зачем мы здесь, мой демон, о,  зачем,
Мы никого в пустыне не находим.

Нам даже снятся только миражи.
Они в пустыне грез твоих теснятся.
- Скажи мне, ангел, что такое жизнь?
- Движение, и дивный лучик счастья.
Мне кажется, что их не разбудить,
- Но надо попытаться, милый призрак.
- Скажи мне, демон, что такое жизнь?
- Она страданья, если ты не признан.

Вот так в пустыне заплутавших снов,
Еще бродили, позабыв о мире,
И слышались им звуки голосов,
И там герои говорили с ними.

- О чем они? – О том, что будет там,
Или о том, что было в час расплаты,
-Мир не воскреснет, слишком он устал,
Он крепко спит,  и мы не виноваты.
- Но разбудить настала ли пора?
Пусть страшный сон останется в тумане,
О, как влечет наивная игра,
Она заманит и она обманет….

Иногда в сон  Маргариты  прорывались стихи, но чаще всего это была все-таки унылая проза.
Пустыня без начала и конца. Она никогда не закончиться, и не выбраться из этого бесконечного песка,  в котором невозможно не только жить, но даже спать

Было отчего прийти в уныние.
Есть ли мир на том и этом свете, в котором нет песка и нет пустыни?
И вдруг на очередных камнях она заметила две фигуры и рванулась туда.
Один из них был строен и красиво сложен, второй несколько толстоват и вовсе не так изящен.

Но это были люди, или духи, какая разница, это был хоть кто-то.
Маргарита приблизилась, они были погружены в дремоту, как те из сказки, которые столкнулись в такой же пустыне в самом начале.
Маргарита взвыла от ужаса, ей показалось, что взвыла, на самом деле она  только  тихо всхлипнула.

Боялась их разбудить. Но можно было не бояться. Что-то подсказало ей, что даже землетрясение для них пройдет незаметно.
Она остановилась перед этим камнем, на котором застыли Ангел и Демон, или бес, какая разница, кто был второй – но они казались вместе с этими камнями, последними осколками того мира,  из которого ее вырвала любовь и жертвоприношение.

Но кто и что остановило их.
Они вернулись раньше или не уходили совсем?
Марго была уверена, что она не узнает их тайны никогда.
Она почувствовала, что силы оставляют ее, как в финале бала, за миг до того когда кот  Бегемот сказал ей о том, что все закончено.
И она просто   не успела прохрипеть, что не может и не хочет оставаться там ни одного мгновения.
Счастливый случай – она просто не успела признаться в том, что проиграла.

Но может быть это кот ждал того момента. Победа всегда приходит к нам за миг до поражения.
Но не на этот раз. Она вырвалась от мастера, из того покойного сна, чтобы оказаться в этом , беспокойном.
Путешествие из сна в сон, что это такое, как такое может быть?
Она так и не смогла ничего сказать, когда услышала голос одного из них , хотя оба продолжали мирно спать
- Мы не сможем воскресить этот мир, у нас не хватит сил, там надо что-то менять.
- А зачем воскрешать тот мир? Игра не стоит свеч.
Они спали и разговаривали во сне. А потом она увидела то, что было в далеком прошлом, в самом начале.


Глава 2   Как это было когда-то, когда  ОТСТУПИЛА ТЬМА

Когда-то мира этого не существовало вовсе, а потом все началось. В  разных умных книжках по-разному рассказывается о том, как все могло начаться. Мы, пролистав все эти книжки, решили выдвинуть и свою версию творения мира нашего, и того тридевятого царства, тридесятого государства, которое со временем и стали заселять духи и души. Но ведь скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, это всем известно, и все - таки  не мешало всем посмотреть, как мы докатились до жизни такой. И с чего начинали катиться.

1   ДВОЕ ВО ТЬМЕ

Так во тьме все и зарождалось на земле, в муках невероятных пробивалось. То ту, то там стали появляться  неведомые звери и птицы. Они подавали голоса, пролетали где-то близко, стараясь за ветрами буйными угнаться. И только разглядеть их пока невозможно было, и некому разглядывать. И каждый день был похож на глухую ночь в ту пору. На земле или под землей находилось все живое,– этот никто знать не мог. И вдруг появились невесть откуда двое.
И первым был никто иной, как Мефистофель, стащивший с Олимпа огонь – несколько угольков и несший их осторожно в лукошке. Рядом с ним шагал огромный черный Демон, которого он случайно встретил в горах, когда сюда добирался. Он на него просто наткнулся в кромешной тьме  и решил взять с собой. Только уже успел о решении своем пожалеть,  кроме нытья, проклятий от спутника своего неутомимый бес ничего не слышал. Он понял, отчего тот нигде: ни на небесах, ни на земле долго задержаться не мог - кто же такое занудство от такого могучего детины терпеть станет

Так и шли они вдвоем. И думал бес только о том, в каком месте лучше угольки ему оставить, чтобы как можно больше света от них на землю падать могло. Пусть пока немного его будет, но если не погаснет, а разрастется он со временем, то и перемены наступят большие, и отступит тьма навсегда. Решение пришлось принимать самому, Демон не был ему в том помощником. Ничего он не понимал, и решать ничего не хотел.
- И согласился же я с тобой в эту темень отправиться, - ворчал между тем Великан, - и какой черт занес меня сюда, сидел бы на горах своих снежных и в ус не дул, а тут, надо же было так опростоволоситься, так поддаться твоим обещаниям несбыточным.

Бес не помнил, чтобы он его уговаривал и что- то обещал. Наоборот, он сам, не раздумывая, бросился за ним, как только узнал о том, куда тот направляется, и обрадовался первой живой душе, пусть и душе бесовской, но что об этом было теперь говорить?
Бес молчал. Он хотел посмотреть, насколько у того запала хватит, и сколько он один проговорить сможет. По всему было видно, что говорить он может очень долго. Но он отключился и размышлял в это время о своем. Демон не видел его и не мог знать, что тот его не слушает особо и слушать не собирается.

-Зачем тебе это нужно, - донеслось до беса со стороны Демона, - пусть тьма тьмой и остается, тебе - то какая разница?
Но, видя, что бес не отвечает, и разговора давно не поддерживает, он начал злиться по-настоящему

- Какой интерес оставаться здесь, когда мир во тьме и ничего разглядеть нельзя, - подал он голос.
Наблюдать, подслушивать, – всегда было его самым любимым занятием, и он не собирался себя лишать такого удовольствия.
- Не было печали, не видишь, и делать ничего не надо, а так невольно придется за что-то браться, а оно тебе надо?- стоял  на своем Демон.
- Мне надо что-то делать. Может быть, это хлопот мне и прибавит, и насобираю неприятностей на голову свою, только у нас с тобой впереди бессмертие. И не мешало бы хоть как-то развлечься, а среди людей и время незаметно течь будет. И самому можно каким-то делом заняться, - предположил он, уверенный в своей правоте.

Демон знал, что бес прав, впрочем, как и всегда, но что- то подсказывало ему, что неизвестно, как там все еще сложится. А к тьме они привыкли и ни о чем особенно не волновались больше.
И в тот самый миг, словно отвечая его помыслам, огонек в корзине, от порыва ветра стал быстро гаснуть, бес закрыл его собой, понимая, что возвращаться назад и снова столкнуться с суровыми богами, в его планы не входило. Кто знает, пройдет ли все на этот раз так гладко, как тогда. И он не подарит свет этому миру. А тьма должна отступить, и сотворит это он.

Он резко остановился, чтобы не позволить ветру совершить свое черное дело, и послал Демона набрать веток с деревьев, чтобы можно было поскорее разжечь огонь, и новых головешек наделать. Он упрекал себя за страшную беспечность,– давно надо было обо всем позаботиться, тогда не пришлось бы так суетиться.
Тот побрел прочь, на что-то натыкаясь, и ворчал при этом без умолку. А бес оставался в полном одиночестве. Это его не особенно расстраивало – можно и передохнуть немного и побыть в тишине.
Он ощутил себя творцом и почти Богом, хотя, что они своими руками сделали – эти всемогущие боги. Если бы не было рядом такого, как он, совсем туго бы им пришлось, тогда бы еще посмотреть надо было, кто творец и кому следует почести приносить и жертвы творить.
№№№№

Бес очнулся в тот миг, когда мимо пронеслась какая-то огромная черная тень. И Демон где- то во тьме отпрянул от нее.
-Дьявол, - завопил он, - кто это тут шастает?
Бес понял, что в тишине ему удалось побыть недолго. Но он научился не обращать особого внимания на него. Он стоял на том же месте, радуясь тому, что все ему удалось, и он заслонил огонь от ветра.

Они пошли дальше, когда отполыхал огонь, и число угольков в лукошке прибавилось. Но во второй раз налетел ветер, откуда не возьмись, и снова пришлось защищать завоеванное. И снова взвыл Демон:
- Зачем ты его бережешь, пусть погаснет и дело с концом
- Я не хочу оставаться в бесконечности и   в бессмертии без богов и людей, а
ты можешь делать все, что хочешь, только меня в это не впутывай.
Он поражался его занудности,  словно ребенок неразумный был в тот миг перед ним, а не здоровый детина. И все же он почувствовал, что терпение спутника его на исходе, и как-то поспешно замолчал. Ни у кого, а у беса точно, терпение не было бесконечным, а он привык к его обществу, и оставаться одному совсем не хотелось.

-Потом, когда ты с копыт собьешься, и голова твоя треснет от забот, - злорадно пообещал ему Демон, - не говори, что я тебя не предупреждал о том, что от дел твоих героических случиться может.
Кажется, в первый раз за все время он остался собой доволен, и молчал почти победно. Бес усмехнулся. Но Демон не мог видеть эту усмешку, и считал, что тот начал к нему серьезно относиться.

Демон мечтал снова оказаться в горах и блуждать там беззаботно. Но он лгал себе, потому что знал, что снова вернется рано или поздно к бесу, ведь тот успел заразить его строительством нового мира, и покой его был нарушен надолго, может быть, навсегда.
Он много раз мог смотаться, исчезнуть без следа, но  все-таки оставался рядом, и с любопытством смотрел на то, что могло получиться у него. И сам он  что-то сотворить может, чтобы хоть какой-то след, какая - то память о нем оставалась. И хотя он знал, что редко у него что-то путное получалось, но с тупым упорством каждый раз брался за дело.

2 РОЖДЕНИЕ БОГА

И вдруг с Демоном что- то произошло. То ли какой злой дух подсказал ему, то ли сам он решился на подвиг, но собрался он отнять  огонь у беса. Ни с того, ни с сего каприз этот возник. Тот и глазом моргнуть не успел, он бросился на него и стал с ним яростно бороться, так, что задрожала земля под ногами у них, и не было с ним никакого слада - так всегда у него и начинался бунт.

Бес понимал, что дело, стоившее ему стольких усилий, находится под страшной угрозой. Он так изловчился и пнул его, что тот кубарем полетел прочь. А когда вернулся назад, то ничего не оставалось, только раскаяться, отступиться и признать, что он больше не будет так скверно поступать, а как такое случилось, он и сам не ведает.

Но в тот же момент произошло еще что-то непонятное. Какая-то комета или иная сила пролетала мимо, столкнулась с бесом и очень больно его ударила. Она задела и огоньки, которые были  у него в лукошке, на их глазах все ослепительно вспыхнуло в один миг, так, что оба они невольно зажмурились, а когда открыли глаза – перед ними стояло какое-то полыхавшее ясным пламенем создание. Он стал разрастаться, превратился в огромный огненный столб, от которого путникам пришлось отскочить как можно дальше, но и то паленой бесовой шерстью страшно завоняло. И они убедились, что это создание может все уничтожить на своем пути, если не убраться вовремя.

Но пламя усмирилось в один миг, и уже не казалось таким опасным.
Подождав немного, сначала бес, а потом и Демоном приблизились к нему, слишком любопытно было рассмотреть, что же это было такое.
Вместо огня возник свет, очень яркий, особенно  в той тьме, которая была вокруг. Создание это меняло свои формы, словно бы старалось обрести новый облик, и, наконец, обрело более приемлемый для них вид, и перед ними появился новый бог. Первый бог, других здесь просто не было.

Огненный бог или бог света – это можно будет со временем уяснить для себя. Но золотистый плащ переливался и  развивался на ветру, и надо признать, что он был очень красив, просто великолепен – дух захватывало, его первозданная красота слепила, хотя эти двое на своем веку и прежде немало видели, но в отступившей тьме, то, что они сварганили, было великолепным

-Кто это? - наконец подал голос Демон
-Сварг,- просто ответил он, словно бы давно это знал, а не только что дал ему такое имя странное, но что уж первое пришло на ум, то и сказал.
Он хотел казаться для этих двоих как можно спокойнее и увереннее, надо же было пока, кому - то на себя взять всю полноту власти, он решил, что больше всего для этого подходит.

Бес в тот день был особенно вдохновенен, он видел то, что больше никто и никогда не узрит – явление в мире первого Бога, потом появятся другие, но только это явление было неповторимым.

Первый бог не мог не быть никем иным, только Богом огня. Он мог спокойно передохнуть и уйти в тень - бес не собирался надолго оставаться здесь властелином. Половина дела была сотворена, а там все как сложится – это уже не так важно. Все тревоги о том, что огонь погаснет, оставались позади.
-И отступила тьма, - на разные лады, словно какую-то веселую песенку, то с тревогой, то с радостью, то с гордостью повторял он.
Впрочем, не особенно волноваться, не тревожиться пока было ему не о чем.

-У нас есть бог огня, - сообщил он бесу.
- Не задавай лишний вопросов и не занудствуй, а то опалит, и спрашивать не будет, - припугнул он, хотя понимал, что Богу не слышно нытье Демона, а если кого-то он и оберегал от него, то именно себя. Но пусть знает, что вести себя стоит поприличнее.
Но, кажется, Демон и без его предупреждений понял, хотя соображал не так быстро, как бес, что теперь ему не так вольготно будет. Когда возникала какая-то опасность, думал он начинал значительно быстрее.
Словно хорошо поработавший художник, совершивший чудо и сотворивший шедевр, смотрел Бес на Бога, делавшего в этом мире первые шаги. И своим творением он остался  доволен. Величественный – раза в два больше самого беса, и на полголовы выше Демона, стоял перед ними Сварг – бог огня. И такой яркий свет от него исходил, что постепенно стало хорошо видно все, что их окружало: очертания дальних лесов появились перед глазами, и долина бескрайняя за их спинами была, и озеро блестящее оказалось рядом. И смогли они, наконец, увидеть, как устроен этот мир.

Демон от яркого света и от зависти стал щуриться,  и напряженно размышлял он, каким дураком был недавно, когда беспечно открестился от творчества. Это явный просчет с его стороны. Он был уверен теперь, что тоже должен что-то сделать, внести свою лепту в творение. И он пролил воду около огненного столба, там, где какие-то камни перед Сваргом валялись.

Эти камни быстро стали черными головешками, но вода-то у него была волшебная, и потому рядом с Богом в тот же миг возникла женщина (о чем еще Демон в отличие от беса мог помышлять), только была она вовсе не так красива и у нее оказалась не одна, а три головы.
Даже на первый взгляд была она скорее чудовищна, чем прекрасна. Но что сделано, то сделано. Демон сокрушался, но довольный своим творением, Бес его утешал добродушно:

-Ничего страшного, богиня должна чем-то отличаться от смертной, пусть такая и останется, что сделано, то сделано. Теперь у нас еще есть и Треглава, - спокойно говорил он, а потом уж и более обычные боги и богиня появятся. Мы сделали свое дело, а там они сами как-нибудь разберутся, не все же нам стараться.
В такие удачные мгновения он умел быть великодушным.
«Пусть остается, - мысленно передразнил его Демон, - попробовал бы он ее поймать, а если и поймаешь, кто знает, как переделать ее, и не получится ли еще хуже. Нет, не стоит и начинать, пусть такой уродкой и остается, с женщинами вообще шутки плохи. С их куриными мозгами может только три головы и необходимы, чтобы хоть немного они соображали».
Богиня не обращала на них никакого внимания, а сразу же присоединилась к Сваргу. И все они отправились к пещере, находившейся между небом и землей. В те стародавние времена хоромы их небесные и города воздушные еще и в помине не были. И  первые боги обитали на земле, правда, в горах и пещерах предпочитали оставаться.
№№№№№

Убедившись, что первые боги устроились неплохо, бес потащил Демона прочь. У них было еще немало дел, пока те оглядывались вокруг, и осваивались
-Куда ты меня тащишь?- возмутился тот, как только они покинули пределы теплой пещеры.
-Мы должны поискать людей и сообщить им о том, что тьма отступила, и свет появился, - как о чем-то обычном, говорил он, так спокойно, словно все время только этим и занимался.
Сколько задору было в его голосе. Но Демон представлял себе, чем все это может закончиться, и особенного вдохновения не испытывал.
-Это слишком хлопотно и неизвестно чем закончится, - ворчал, как обычно, он.

-Ну и что же, сделали половину и бросить надо все?- искренне удивился он, - и что, по-твоему, будут значить наши  боги без  людей?
Демон больше не проронил ни звука, он успел убедиться в том, что спорить с ним – себе дороже и будет только хуже. Но как ему удается быть таким беспечным и веселым, когда ничего путного в мире не происходит. Силы его были на исходе, и еще неизвестно в каком месте, на краю света, они отыщут людей. Но раз столкнула их судьба, значит, и терпеть его выходки придется еще долго, расписываться в своей беспомощности ему не хотелось.

3 ВТОРАЯ ВСТРЕЧА С ДЕМОНОМ

В суете последних преобразований и развития созданного им мира, бес позабыл о своем ворчливом спутнике Демоне, успевшем за это время куда-то исчезнуть и пропасть с глаз его. То ли обиделся на что-то, то ли устал от таких перемен и столкновений, то ли решил уйти от ответственности. Но бесу стало без него скучно и одиноко - ему нужен был советник и собеседник. Пока в этом мире не было никаких происшествий, он отправился на поиски Демона. И хотя разыскать кого-то чаще всего для него не оставалось труда, но тут он озадачился не на шутку. Нигде в излюбленных его местах, демона не оказалось, а земля не так уж мала и много на ней потаенных уголков. А срок был не велик - бес не любил особенных проволочек.

В тот миг, когда бес решил плюнуть на все и удалиться, так и не найдя Демона,  сколько можно копыта бить? В тот миг он узрел дымок костра среди ущелий и отправился туда, чтобы проверить, кто там может быть - человек ли какой-то заблудился или его друг укрылся от мира и решил, что здесь его не найдут. Но он забыл о способностях беса, из-под земли достать любого. И поиски на этот раз увенчались успехом.
Демон, а это был именно он, не выразил никакой радости при их новой встрече. Он казался еще более угрюмым и несчастным.
- Тебя что, дракон, какой сюда забросил? - поинтересовался он.
Бес слышал от других нечистых о том, что откуда-то извне Драконы уже проникали в его мир и оставались тут,  не было еще богатырей, готовых их укокошить - люди казались очень миролюбивыми.

- Никто меня не забрасывал, я,  что побыть в одиночестве не могу, никак в покое оставить не можешь, - ворчал он.
  Бес убедился в том, что за это время он совсем не изменился.
- Радовался бы тому, что хоть одно создание, которому ты не безразличен, отыскало тебя, - упрекнул его бес, - другого такого дурака днем с огнем не найдешь.

Бесу и самому понравилось то, что он сказал - днем с огнем, - в этой фразе было что-то оригинальное. Если учесть, что день создал он сам, то в ней есть какой-то особенный смысл, который туповатый Демон оценить все-таки не сможет. Потом на все лады ее станут повторять люди, и даже не вспомнят о том, кто был первым. Но не только слова он готов был подарить им бескорыстно, но и многое другое. Бес всегда был щедр, особенно в первые дни творения.
- Тебе совсем не хочется знать, что там происходит? Мы с тобой не плохо потрудились.

Демон обиженно хранил молчание, но бес все равно решил ему рассказать, не особенно церемонясь с ним, если  он шел так далеко, это надо было ценить.
- Дочки и сыновья у богов наших подросли, - говорил он, у них скоро третье поколение появится, тогда  и начнется настоящая жизнь. Только и люди к тому времени размножатся - и такая неразбериха будет. А пока все только начинается, но скоро и нам с тобой дела найдутся, можешь не волноваться.
Собственно Демон волноваться и не собирался особенно.
- Можешь делать, что угодно, но меня ты на это больше не толкнешь, мне и тут спокойно и хорошо, я никуда не собираюсь отправляться.
И в тот момент могло показаться, что никто, даже бес не сможет поднять его с места и куда-то вести.

- Ну и оставайся, - от досады плюнул бес, ему стало тоскливо и скучно, и решил он поискать себе другого помощника где-нибудь в ином месте, раз этот тип так упрям и туп. Пусть один среди скал и остается, и подвывает ветру, как дикий зверь. А для него главное - вмешиваться в происходящее, развлекаться, творить всякие дела и не обращать на него никакого внимания. Для этого он создан сам, и все вокруг создавал.
Демон долго смотрел ему в след. И в какой-то момент ему захотелось потушить костер и броситься за ним, он боялся, что разыскал и позвал его бес в последний раз. А потом больше никогда о нем и не вспомнит даже. Но он сел на прежнее место, подбросил в костер дровишек и решил, что не стоит суетиться. Даже если тот его на самом деле не позовет никуда, и тогда это не имеет значения. Он останется тут,  и будет жить в гордом одиночестве. А бес пусть суетится и козни свои строит, ему же нет дела до людей, до их забот и радостей, ведь он особенный, единственный и неповторимый. Он сам - целый мир, и этого ему достаточно.

Где-то закричала птица, долетевшая до его ущелья, и он тут же забыл о своих восторгах и хвале одиночеству. Но она испуганно взглянула на него и полетела прочь, и демон снова вернулся к своим размышлениям. А что еще ему оставалось в те минуты?
Он  выбрал свой путь и решил оставаться непреклонным. Бес больше не станет им командовать. Он не позволит ему этого.
Так и завершилась та бесполезная встреча бывших соратников по творчеству.



Глава 3  На том свете счастья нет и не может быть

Томились души в городе теней,
Страсть угасала в голосе забытом,
И только Мастер не простился с ней
И по весне металась Маргарита.
Какая скорбь в глазах его слепых,
Сам Люцифер им белый вальс играет,
Они остались там, среди чужих,
На тени натыкаясь,  исчезает
Творец эпох, что пеплом стали вдруг,
И прахом души светлые казались,
И только душу сжал немой испуг,
И танцевали там и расставались.

-Есть в мире свет, тот свет,- он говорит,
И в преломленье страсть его и сила,
И только пламя вечное горит,
Мир уничтожив, осень заскулила,
Как старый пес, печали без конца,
И без начала будут проявляться.
Томились души, не было конца,
Сомненьям, стали тени появляться.

И в творчестве забытые давно
Они остались в городе иллюзий,
И только Мастер верил все равно,
Что женщина спасет, она полюбит.
И в этом диком пламени на миг
Она осталась, и, растаяв снова,
Профессор иностранный там возник,
Он был чуть чуть - рассеян  и взволнован.

Профессор говорил, что зло спасет,
Когда оно с добром опять поспорит,
На Патриарших снова дождь идет,
И Мастер видит, как во тьму уходит.
Какая скорбь в глазах его слепых,
Сам Люцифер им белый вальс играет.
Они остались там, среди чужих,
На тени натыкаясь,  исчезают.
И знаю, Мастер не простится с ней,
Но и вернуться к ней уже не сможет,
Когда она одна среди теней,
Поет и плачет, и уйти не может

Маргарита очнулась в том самом  домике, где за столом неподвижно сидела Мастер.

Она с самого начала заметила, что он привык спать с широко открытыми глазами. Он был так поглощен творчеством, что не собирался ложиться в постель, какой в том был смысл, если все время надо было подскакивать, чтобы записать что-то важное
Но главное даже не это, а то, что время тут не текло, и можно было не соблюдать  давно надоевшие условности, к которым он и там относился чаще иронично, а тут и подавно.
Но Марго в этом ритуале оставалась верна себе.
Вот и теперь она лежала на высокой постели, о чем-то говорила во сне, вспоминала Ангела и Демона.

Тень маленькой светловолосой девочки появилась перед ней ( порой Мастеру удавалось проникать в ее сны). Этот чудесный ребенок не представлял для него никакой опасности.
Так ему казалось сначала, но разве мы знаем, что зло, а что благо, кто опасен, а кто нет.
Девочка улыбалась и просила ее о чем-то. Но в тот момент совсем иная картинка появилась в его сне, и он не слышал, как девочка просила Марго разбудить мир и подарить ей жизнь.
- Вам проще, вы жили, а я так хочу пожить хоть немного.
- Детка, это не проще, это сложнее, если чего-то не знаешь и не ведаешь, тогда не так и хочется возвращаться.
Девочка ничего не сказала, ей показалось, что этот печальный человек подслушивает их и снова дурно повлияет на ту, которая может ее спасти.
Но она радовалась, понимая, что сама Марго вовсе не хочет тут оставаться, значит можно надеяться на то, что и для нее не все потеряно?

Девочка друг вздрогнула и отпрянула – ей показалось, что Мастер смотрит на нее, или сквозь нее куда-то вдаль.
Но что же все таки он пытается и хочет разглядеть?
Но ребенок печалился напрасно, в фантастическом сне Мастера смешалось распятие  с последним балом Люцифера.
И все они вдруг замерли перед своим распятым богом.
И больше ничего не было. Ни воскрешения, ни жизни.
Ему показалось, что мир заснул в тот момент, когда Иешуа перестал дышать.
-Потом ничего не было, все остальное –провал в пропасть, - размышлял он и вздрагивал от ужаса и боли.
Распятием все и закончилось, ничего никогда больше не будет?
- Для него все закончилось, - подумала светловолосая девочка, прильнув к Марго, - а для нас все только начнется, жаль, что без него, но ни ему, ни его роману больше нет места в том мире.
Бедная, бедная Маргарита….
№№№№№№№№№№

Мастер был потрясен увиденным до глубины души, любимая женщина и нарожденная девочка, которая могла стать, но никогда не станет его дочерью, потому что он даже не думал о том, что может подарить ей жизнь – вот итог всего его бытия в лучшем из миров.
Здесь, в покое забылись все горести и обиды, о земле он помнил только хорошее, казнить мог только самого себя, и в том странном сне-прозрении не уставал это делать.

Он вспоминал какую-то историю, сказочную или реальную, которая как две капли воды была похожа на эту его жизнь, и он вдруг понял, что это сказка о царе Салтане.
Как странно, что он не догадался об этом раньше. Разве он сам не тот беспечный царь, который позволил погубить и наследника и любимую царицу, и даже не поинтересовался потом, что с ними стало.
Нет,  он просто сделал вид, что их не было и не будет никогда, вот так и жил  потом в этом мире до самой смерти.
А только после своего ухода, так и не ведая и не зная ничего, отправился на тот самый остров Буян, где были и они все, чтобы соединиться со своим семейством.

Было во всем этом что-то до невероятности странное.
Но он уже не жалел о том, что такие как Фауст, он и царь Салтан после последнего бала королей, должны были исчезнуть бесследно.
Бедная, бедная Маргарита, ей придется там оставаться совсем одной, разве она заслужила такую участь.
Хотя может быть, и лучше, что она останется одна, это не так уж и скверно, ведь он был только гирей на ее шее.
Мастер спал с открытыми глазами, и в них отражалась его возлюбленная, как в глазах любого убийцы отражается его жертва.
Бедная, бедная Маргарита


Глава 4  Сон о последнем бале королей.

Мы редко задумываемся о том, что тот свет – это все-таки свет, а не тьма.

Но что остается нам в сонном царстве? Только спать и видеть сны.
Когда-то в самом начале, когда душ было не так много и все они должны были оставаться под рукой у берегинь, они хранились  в заповедном лесу, помещенные в стволы деревьев.
Прекрасное это было время, на потому ли мы до сих пор так любим деревья.

Потом, заполнился ими и лес мертвых. И когда душ стало много, они и отправились на остров Буян, а по дубу поднимались на небеса и там погружались в сонное марево, потому что следить за ними было особенно некому.
Так появилась страна сна, куда перенеслись те, кто не заслужил любовь и свет, но по каким-то причинам им все-таки был подарен покой.
Выбраться из мира сна было почти не реально, берегини все время старались обходиться без них, им хватало и тех перепеченных и исправленных в деревьях душ, хотя за жизнь свою люди так успевали их износить и испортить, что часто на них и места живого не оставалось.
Марго, когда ей стали сниться сны, пыталась сотворить невероятное, - пройти через все преграды и из мира мертвых добраться до реальности.
Но ведь и на земле уже однажды она совершила невероятное, так почему бы не попробовать еще раз?

Но на этот раз она видела в своем новом сне, непонятно каким ветром сюда занесенном, последний бал королей.
Де же вю – так называется то, что мы переживаем снова.
Но там, в ее реальности это был совсем другой бал – бал отравителей, а  этот, на котором оказались и Клавдий коварный и его убиенный брат, ставший тенью и бедный принц Гамлет – персонажи прекрасно известные во всем мире. Они уходили и прощались теперь с Люцифером, со всем миром, для них этот бал был началом конца, они признавали свое поражение и уходили все, и правые и виноватые, и  палачи и жертвы.
Но почему она все чувствовала совсем по-другому, и ей казалось, что для нее только все начиналось.

Это пока оставалось полной загадкой, она даже представить себе этого не могла, но так и было.
Маргарита, словно захватывающий фильм , смотрела этот странный сон.
И он все время повторялся в ее сознании.
Короли, а не отравители, те с кем она соприкоснулась прежде, шли к Люциферу, а сам он был уже вовсе не той глыбой мрака.
- Я должен проститься с вами, -говорил Лучезаный, а это был именно он – хранитель света, а вовсе не мрака.

Он так улыбался в ответ, что они невольно отпрянули, они больше не могли и не хотели оставаться рядом с ним, потому что ничтожными и мелкими казались сами себе, да такими и были на самом деле.
Но как разоблачился, как преобразился он, этого не было в романе, там, у Мастера, это просто не могло быть, значит это уже другая реальность и другой роман.

И сколько бы она не  думала о том, Маргарита понимала, что Хранитель снов , посылая ей такие иллюзии, требует от нее чего-то большого и дивного, того, чего еще никогда не было, но что должно обязательно быть в этом мире.
И она готова была принять и понять все, что там творилось теперь.
-Мастер не позволил ему тогда разоблачиться, потому что не мог понять, каким он будет, или потому что боялся того понимания? Это никак не вписывалось в его представление о мире, потому все так и вышло.
Ничего больше не сказала Маргарита, но она почувствовала, что так и не может больше проснуться.
Тайн становилось все больше, все меньше разгадок, но  это был уже не тот вечный покой, от которого кто угодно сойдет с ума, все было не так сурово и непроходимо, она понимала это прекрасно

Глава 5 Сон Люцифера о трех свечах

От пламени останется свеча,
Как рукопись прочесть и как согреться,
Там силуэты, он идет встречать
Своих гостей на бал, и огляделся
И там, в тиши оставленных миров,
Он размышляет вновь о королеве,
Старик устал, печален, нездоров,
Он ждет Пилата, он ему не верит.

Но что там снова, в мире тишины,
Истории, которым нет предела,
Огонь свечи, совсем иные сны,
И вдруг она в отчаянье влетела
Да, так любить, как любит только та,
Что ведьмой стала – эта жуть расплаты
И где теперь мираж и высоты,
И все мы перед ними виноваты,

А в преломленье чувства только страсть,
Еще осталась тьма и оправданье,
И Воланд снова проступает в нас,
Как торжество стихий и наказанье,
Он знает мир, нет, он не хочет знать,
И махом обнажая силуэты,
Он будет обреченно миру лгать,
Но мир его простит за слабость эту…

Ведь благо совершить лишь он готов,
И это бал с другими не сравнится,
Когда она одна среди шутов,
Когда легко подняться и разбиться
Там силуэты, он идет встречать
Своих гостей на бал, и огляделся
От пламени останется свеча,
Как рукопись прочесть и как согреться.

В эту ночь или день, время в мире сновидений не текло, Хранителю света снились последние три свечи.
Он подходил к подсвечнику, брал его в руки, и огонь начинал трепыхаться и полыхать в его руках.
Но он был ничтожно мал в этой кромешной тьме, и все-таки это был живой настоящий огонь.

И что же ему оставалось? Только сохранить это дивное пламя.
Люцифер знал, что если оно погаснет, то ничего в мире не останется, да и самого мира никто никогда не сможет рассмотреть.
- Это все, что мне осталось, - мучительно думал он, - как же мало и как много все-таки тут огня.
А ведь было время, когда на заре, видя как расползаются и тают черные ночные облака, он знал, что весь свет принадлежит ему, а потом он обиделся на мир, который перестал ценить, да что там, даже замечать его. И нет бы самому не замечать такой мелочи, но обида росла и крепла с каждым разом, и он видел и понимал, что все в мире становится другим.

Нет, он был слишком горд и прекрасен. И там, в аду его поняли и приняли на какое-то время.
И когда он исчез сам в царстве Аида, то позволил исчезнуть и этому свету, потому что он пошел следом за ним.
Правда, в Аиде его больше не стало, сам повелитель подземного мира не переносил света, и все время прятался от него, а на земле его просто не стало, потому что он унес его с собой, такой вот замкнутый круг.
Люцифер опомнился, остановился только в последний момент, когда перед ним было три свечи.
Зная, что в Аиде он их не сможет сохранить, он вырвался с ними в этот мир, спрятался где-то высоко в горах, но потом понял, что там они бесполезны и бессмысленны.

Тогда она перебрался в далекий мир, и зажег от этих свечей костры.
Жрецы хранили этот огонь у себя в храмах и жестоко поплатились за то, что огонь гас, если кто-то из них засыпал.
Там Люцифер смог продержаться еще какое-то время , но потом все кончилось и там.
Черноморы погасили его костры, принесли свои свечи.
Но это был мертвый огонь, освещенный, какой –то невероятной жертвой, а потому совершенно мертвый.
И только то живое пламя он хранил в пещерах в Пекле, а когда и там начался бунт, то он просто унес его на остров Буян, а потом в мир сна и печали, куда они отправились вместе с Мастером и Маргаритой, потому что никого другого пристанища для них и для себя отыскать он так и не смог.

Хранитель противился сну дольше, чем все остальные. Но брошенный в это сонное царство, он не мог до бесконечности сопротивляться, тем более, чем так устал за все эти века.
И в то время, когда он пронял, что сон окутал паутиной и его, и никакая сила больше не может его разбудить, тогда Хранитель услышал голос неведомой богини, но какой же неповторимый и приятный это был голос:
-Ты бог всего живого, покровитель поэтов и писателей, ты должен вернуть себе потерянный мир.
Сначала он не поверил в то, что обращалась она к нему, хотя и не мог посмотреть вокруг, чтобы найти еще кого-то.
А может быть, боялся кого-то еще обнаружить?
Нет, хотелось все-таки верить , что она говорит с ним, в этом чужом мире все и все менялось до неузнаваемости и он сам не мог не измениться.

Но потом Хранитель убедился в том, что богиня говорила с ним, он устремился за ней и больше не мог остановиться.
Тогда она открыла Хранителю еще одну тайну: Велес должен сбросить шкуру медведя. Только после этого мир очнется от сна.
Люцифер понял, почему он оказался в этом мире. Здесь у него был шанс сохранить огонь, и измениться самому, вернуться к себе настоящему, больше нигде не было такого шанса.
-Велес должен сбросить шкуру медведя, словно заклинание, повторял он

Глава 5 Сон о Лунной ночи и черной лебеди

Она прошла сквозь кладбище и тьму,
В тот странный дом на бал она явилась,
И тихо улыбается ему,
Не зная, что там ужас или милость.
И к ней пришел тот суматошный кот,
И бесы или ангелы гуляют,
Она по мукам в этот час пройдет,
И все поймет, и всех простит, и знает,

Что есть еще последняя глава,
В тумане и живых и мертвых лица,
И начат бал, и ведьма там права,
И только в тишине мираж кружится.
Она прошла по душам и телам,
Тех, кто отравлен этой жизнью странной,
Кого –то от кошмара увела,
А с кем-то оставалась неустанно.

И было ей так тяжко и легко
Жить снова в преломлении романа,
И так хотелось в тишине оков
И так была ей даль и высь желанна,
Что тайну Маргариты видел свет,
И тьма ее пути в тот мир узнала,
И пусть исхода в этом танце нет,
Она одна над бездной танцевала

Стоило только первым тревогам вползти в душу, начались самые невероятные события.
Вернее, это были воспоминания о тех событиях.
Порой мы и на этом и на том свете в состоянии болезни или покоя начинаем вспоминать, то, что случалось или могло случиться совсем в другом мире.
На этот раз, чтобы окончательно вырвать ее из состояния беспробудного сна, Демон послал ей сон о прошлом.
Тогда она и увидела вовсе не свой 20 жуткий век, к которому успела привыкнуть, пред глазами было словно в костюмированном сне средневековье, и она сама в каком-то диковинном наряде и беременная. Она была беременна и с радостью, и со страшной тревогой сознавала то, что носит под сердцем ребенка.

Чувство страшное и такое прекрасное. Но тревожило ее еще что-то, она поняла, что не может найти возлюбленного, отца ребенка.
- Фауст исчез, Фауст пропал.
И тогда с ужасом Марго стала понимать, что она не может остаться с плодом своего греха, они не простят ей этого, они ее осудят.
Она не сможет родить и вырастить его. И вот уже от радости не осталось больше и следа.

Теперь она металась и старалась понять, что должна сделать?
В ужасе Марго постаралась пробудиться, кажется, это ей удалось, хотя она тут же снова погрузилась в сон.
Но на этот раз она стояла в чистом поле и куда-то мимо нее проносились всадники и кони, они собирали души в такие вот мрачные часы под завыванием ветра.
- У них души тех, от кого отказались матери, кого прокляли и решили оставить, - раздался рядом тихий голос, - ты можешь забрать у них душу своего ребенка, если не испугаешься.
- Бегемот, когда и чего я боялась.
- Я не Бегемот, - отвечал рыжий кот, - но я помогу тебе, и волк поможет и медведь, который еще не успел сбросить своей шкуры, а потом, когда все наладится, ты поможешь нам.
И они все рванулись за всадниками.

Все исчезло где-то во мраке, но когда Марго снова начала видеть сон, на руках у нее уже шевелился и плакал младенец.
Она тоже рыдая прижимала его к груди.
- Что я должна сделать?
- Ты поможешь нам, когда это понадобится, - услышала она голос рыжего кота.
Но все животные уже таяли во тьме, больше их не было нигде поблизости.
Она взглянула на лицо светловолосой девочки и улыбнулась:
- Мне удалось спасти тебя, дорогая.
Ребенок не плакал, она внимательно смотрела на нее и улыбалась.
- Но нам еще предстоит долгий и трудный путь в этом мире, мы не сможем просто так оставаться тут.
Марго почувствовала, что она не пробуждается, она просто переходит из одного сна в другой, и в этом лабиринте снов, она становилась то собой, то совсем другой и все больше и больше запутывалась.
-Черная лебедь с белой душой, белая лебедь с черной душой, - так всегда было у славян, - снова говорила она глядя на собственное отражение в озере.

Но почему лебедь, ведь эта птица не только с острова мертвых в мир являлась, но она приходила чаще всего из Пекла.
Неужели туда ей придется отправиться, как только она поймет, что больше не может оставаться в этом мире снов и иллюзий, что она должна прорваться совсем в иной мир.
Все—таки как потрясающи и непредсказуемы бывают порой сны.

Глава 6 Сон об одиночестве и жертве

Иуда был так молод и красив,
И в теле обнаженном страсть томилась,
И зазвучал предательства мотив,
И что осталась? Только боль и милость
Почто они казнили в грозный час,
Ведь никогда б другого не узнали,
И этот призрак, остается в нас,
В своей немой и яростной печали.

В том действии так много наготы
Предательства, отчаянья, порока,
Но где сегодня, бедный мальчик, ты
И почему тебе так одиноко.
Любовница, Афраний и Пилат -
Они тебя оставят и отплатят,
За все, в чем был и не был виноват,
И распят тот, кто защитит, не хватит
У них желанья, света и любви,
И где-то там, где призрачные тени
Лишь Маргарита, в розовой пыли
Несет тебе прозренье и спасенье.

Пока Марго металась по лесам и полям, решив, что должна вернуть душу бедного ребенка, погибшего, едва успев родиться, остальные герои нашей истории досматривали свои сны.
И кто вам сказал, что сны отражают реальность, прошлое или грядущее наше?
Вовсе не все и не всегда. Почему то кривился от ярости то улыбался этот прекрасный юноша?
Понятно почему, он видел прекрасную девицу, которая обещала ему ночь страсти в тихом парке, там, где их обнаженные тела должна была укрыть тенистая аллея.
Сколько радости, сколько мечтаний теснилось в душе его молодой и горячей.

В который раз он снова и снова смотрел этот эротический сон, в котором не было ничего особенного для всего остального мира, пусть бросит в меня камень тот, кто не видел таких чудных и восхитительных снов
Только на этот раз, как порой во сне случается, сон обрывался на самом интересном месте, неизменно обрывался.
И не потому что парень просыпался, ведь он был на острове снов и грез, нет в тот момент, когда его красивые пальцы должны были коснуться гибкого стана той самой девицы, которая не обманула и пришла на свидание, так вот в тот момент какой-то острый предмет невидимая рука вонзала в его спину и он падал замертво к ногам едва успевшей с визгом отскочить девицы.
Он ничего больше не видел, не помнил, ни крови, ни боли, во сне ведь чаще всего и не бывает ни крови, ни боли, но и никакой эротики, никакой девушки не было больше тоже.
И как Сизифу суждено было катить свой камень на гору в античном аду, так и Иуда, спешил снова на свидание к девушке, чтобы на этот раз наконец осуществилось то, о чем он так долго мечтал, но ничего не сбывалось, ничего не могло быть, только пропасть и провал.
Но как же ему хотелось провести ночь с девушкой, так наверное этого больше никто никогда не хотел. Да и у любого другого оставалась хоть какая-то надежда на то, что это может случиться, этот красавец страдал от того, что у него никакой надежды не было и быть не могло.
Потом он пытался вспомнить за что его убили. Девушка была свободна, ему никто не мог и не стал бы мстить, тогда что же случилось, кто послал наемных убийц.

-Иешуа, - повторял он имя какого-то явно знакомого ему человека, а дальше еще один провал.
Черный кот видел, как мучается парень. Но это был странный черный кот, ему выпало уничтожать зло и избавлять грешников от страданий.
Правда, не сразу, но он решил ответить добром на зло:
-Ты предал своего учителя, и по твоему доносу он был распят, потому и настиг тебя этот нож, а девушка была только приманкой для того, чтобы можно было увести тебя в безлюдное место.
- Ты лжешь, - прохрипел он, - девушка была прекрасна, и она любила меня, она хотела быть со мной.
-Пусть так, - согласился кот, - девушка была расчетлива, и она решила, что не страшно будет провести с тобой ночку, если убийцы отвлекутся и где-то задержатся, но не это главное, главное то, что он был отомщен.
- А что , без меня не было бы распятия? –спросил Иуда.
- Кто его знает, что было бы тогда, но оно произошло, потому что ты сдал Пилату своего учителя. Это я знаю точно.

- Распятие могло не было, распятия не должно было быть, - повторял снова и снова Иуда, и тогда бы я наслаждался изгибами женского тела, а не ножом в спину, и не оказался бы здесь в кошмаре.
- Здесь –то что тебе не нравится? У многих наказание пострашнее твоего будет, спи да смотрит свои сны, - усмехнулся кот.
- Я не хочу спать, я хочу жить, я хочу каждую ночь заниматься любовью, ведь это он нам запрещал делать. Мне казалось, что если его не будет, мы наконец сможем жить так как хочется, утопать в женских объятиях
- Но что теперь говорить о том, что вы потеряли? – разозлился кот.
- Но мы ведь можем вернуться и все изменить, только самое главное, чтобы не случилось распятия.

Кот отошел в сторону, к какому-то парню в темном плаще.
- А наш Иуда не так глуп, он все правильно понял сразу, если так дальше пойдет, то мы немало сможем сделать.
- Ему хочется заполучить девицу, - отвечал Незнакомец коту.
- Какая разница, чего хочется ему, главное, что он сразу понял, как изменить новый мир.
Больше они ничего не сказали, Иуда сидел молча, только по щекам его текли слезы…
№№№№№№№№

Ну что же, дела шли не так плохо, как еще недавно, до появления в мире снов героев романа Мастера.
Теперь уже удалось передать хотя бы два послания, о том, что чудовищу медведю давно пора стать красавцем богом всего живого, и если убрать заранее пророка и распятие, то все в мире пойдет не так печально и не так убого.
Уже не мало, - размышлял кот.
Но были вещи и поважнее - распятия и медвежьей шкуры: вернуть в реальность Марго, и вернуть ей истинную сущность, которая уничтожалась целое тысячелетие, и убрать с арены королей.
Да, для рыжего и для черного кота работы тут выше крыши, и еще и не представить, как и что у них может получиться.
Но не зря говорят люди о том, что глаза боятся, а руки делают.
Они собрались работать много и упорно.
Пора бы уже перейти к сну о последнем бале королей. О нем столько говорили и столько писали, но вот как его показать наглядно, чтобы она все поняла.

Коты давно не верили в слова, они истерты и неубедительны, другое дело фильмы к примеру. Но это нынче телевидение творит чудеса, а когда они жили ( невозможно и представить) его не было и в помине, да и с кино немалые проблемы. Сон заменял и то и другое, но как же трудно его сотворить и показать ей одной, единственному, но самому главному зрителю.

Глава 7 Сон о последнем бале королей.

Нет ничего невозможного для творцов наших снов.
А то, что их творят и посылают нам в определенный момент, в том ведь тоже нет сомнения.

В то время Маргарите снился бал. Да уж неожиданность, ничего не скажешь. Что еще кроме бала нашей королеве могло присниться?
Но он совсем не был похож на тот, на котором она была –снова последний бал королей, если этот сон снится второй, а то и третий раз, с небольшими вариантами, то что бы это значило?
Кто-то упорно хочет к нам прорваться и сказать о том, что это было и будет еще и это очень важное событие.
Но что же в нем такого важного?
Короли приближались к ней, вглядывались в ее черты, что-то пытались сказать, что-то разглядеть, но молчали.
Бесы все время были где-то рядом и отпускали свои ядовитые или ироничные реплики.

- Ход конем, говорите.
- Вам не удастся похитить нашу королеву.
- У вас видимо склероз, Ваше величество, вы не сможете ее снова убить никаким способом, потому что даже ребенку известно, что никто не может умереть дважды. Для этого ей надо снова сначала родиться, а уж потом можете попытаться это сделать, но и сами не забудьте родиться, вы еще должны совпасть во времени, иначе, как же вы сможете ее убить.
-Пустая это затея и не думайте даже. Хотя я ошибся, вы никогда ни о чем не думали, простите великодушно, я переоценил ваши способности.
Так демоны говорили и говорили, в то время как короли пытались что-то сделать молча, но ничего у них не получалось.
Пустые хлопоты

Словно бы подтверждая эту ее догадку, кто-то, конечно черный кот, над самым ухом прошептал:
- Это последний бал королей, дорогая моя королева, их время вышло, они должны просто уйти, такова их судьба, увы, и тут ничего не сделать. Были времена, когда они и дочерей своих и не рожденных внуков прятали в темницах на всю жизнь, только потому что им было предсказано, что те через много лет их должны прикончится, какая глупость, какая трепетная надежда о собственном благополучии. Но эти времена давно прошли и не вернутся. Мы с вами стали единственными свидетелями последнего бала королей.

- Конец света? – наконец не выдержала она.
- Что-то вроде того, можно сказать и так, это последняя ночь, но вам бояться нечего и не о чем волноваться, королев это не касается.
Кот говорил об античности, - почему –то начала размышлять она, глядя на то, как удаляются короли. Конечно, все мы вышли оттуда. Но кто же она там Медея или Пенелопа? И самое главное даже не это, ведь это уже прошлое, а кем ты будешь завтра, в том мире, который покинули короли. Что делать? В том, что нужно было что-то делать, не было никакого сомнения, но что же именно?

- Пекло, и Одиссей, и Тезей, и Геракл и герои помельче спускались в Пекло, чтобы узнать у предков, что делать и как быть дальше в такой важный момент, - это говорил кажется Фагот, или кто-то из Демонов.
Остальные молчали в знак согласия.
А разве она не изучала в свое время все греческие мифы, да с такой яростью, что знала даже то, чего там не было написано, она просто могла догадаться, вспомнить, добавить то, о чем забыли написать творившие эти мифы.
Вот и пригодились древнейшие знания для того, чтобы действовать дальше, а уж о том, чтобы продолжать спать, плывя в мире покоя и иллюзий, у нее больше и мыслей таких не возникло.
И самое главное во время этого бала, в ее сне, она не видела, не слышала, не помнила Мастера, словно бы его больше не существовало. В ее дальнейшей судьбе он точно играл только второстепенную, а то и эпизодическую роль. Но об этом она подумает позднее, а пока надо отправляться в подземный мир.

И в лунную ночь окружали ее короли,
И юные принцы у ног обнаженных теснились,
Танцуй, королева, ты с ними до самой зари,
Тебе эти муки и страсти внезапно приснились.
И в том преломлении странная радость и боль,
И надо бы Мастера снова вернуть и вернуться,
А что остается в том мире, залитом луной,
Как манною кашей, и снова чудак оглянулся,

Но ты пропадешь, и бал, подходивший к концу,
Заполнили снова в тиши отравители где-то.
И слезы катились бессильно тогда по лицу,
И не было больше ни мира, ни дома, ни света.
Танцуй, королева, ты с ними до самой зари,
Тебе эти муки и страсти внезапно приснились.
И в лунную ночь окружали ее короли,
И юные принцы у ног обнаженных теснились.
№№№№№№№№№

Марго еще оставалась на балу, и только кот и душа юной ее дочери были с ней рядом, когда к ним приблизилась Медея.
- Пенелопа больше не хочет видеть тебя, - усмехнулась она, - она говорит, что ошиблась, ты совсем на нее не похожа.
- Я совсем на нее не похожа, - согласилась Марго, -просто я видела во сне, как Одиссей отправляется на остров к своей волшебнице, и это после того, когда она столько его ждала и отказалась и от себя и от мира, но он только побыл с ней недолго, из благодарности и отправился к той, которую любил, вероятно всегда.
- Моя тетушка и не такого бы приворожила и всегда влекла за собой, - согласилась Медея.
- Но если это так, то почему мы должны до конца своих дней быть им верными.
-Мы не должны быть верными, но не убивай своего ребенка, потом будешь скитаться как и я , и тебе не искупить свою вину.
Марго грустно усмехнулась:
-Если бы ты мне сказала об этом раньше, но этому ребенку в этой жизни не суждено было появиться на свет, и это мучает меня не меньше, чем тебя убитые дети, ради нее, я должна вернуться в мир и подарить ей жизнь, я знаю это, только путь слишком тяжек , не знаю, хватит ли у меня сил.
- Хватит, если ты будешь знать куда и зачем тебе надо идти, - услышала она голос Медеи, хотя уже не видела ее, та просто растворилась в воздухе.
- Говорят, там томится Велес, я должна найти бога всего живого, без него мы не сможем оживить этот мир.
И девочка спокойно пошла за ней, ей в первый раз показалось, что не все потеряно и ей будет подарена эта жизнь.
Глава 8 Сон о том, как Маргарита спускается в Пекло

Маргарита отправилась в Пекло. Она была уверена, что другого пути у нее нет, и только там она сможет что-то узнать.
Порой это путешествие казалось ей еще одним сном. Но потом она ощутила, что просто путешествует во сне.
Она двигалась в эту бездну с закрытыми глазами, иначе бы наверное удивилась этому мраку и ужасам, остановилась, повернулась назад.
Но этого не случилось в тот миг.
Иногда, отдаваясь страсти, мы тоже от восторга, от того, чтобы ничто не отвлекало закрываем глаза. Так было и с ней, только вместо страсти холод и жар, когда она приближалась к огненным печам, какие-то голоса и визг.
Ей казалось, что кто-то должен остановить ее в определенном месте и потребовать, чтобы она открыла глаза.
Но ничего такого не случилось и она проваливалась и проваливалась в бездну, не в силах вернуться назад, и понимая, что это единственный путь к воскрешению и свету, как бы странно не казалось – бездна – это путь к свету и новому миру.

Ты получила Мастера в тот миг,
Когда лишилась сил и вдохновенья,
Но за спиной его опять возник
Иуда иль Христос, и это пенье,
И этот миг останется в душе,
И в образе свечи уже погасшей,
Пытаясь жить, и странно хорошея,
О, Маргарита, поняла, напрасно.

Они тебя искали в том аду
В саду, где отравители блуждали,
И по углям навстречу вам идут
Лишь тени, и теряются в печали
И были там такие короли.
И палачи такие, даже страшно
И где-то там, на кончике земли
Ждала ты в этот час его напрасно

Совсем одна в сиянии зари.
Где спирт горит в душе, воспламеняя.
Ты лишь с котом шутила до зари,
И ничего о страсти той не зная,
Ты стала вдруг богиней –странный миг,
И Люцифер, к вам в полночи выходит,
Но где же тот отчаянный старик,
И с кем Иуда в суматохе бродит.

Как странно нем и дивно как хорош
Печальный миг прощенья, и прощанья
А Мастер грустен, ты туда идешь
Где вечны и прозрение и тайна.
Но за спиной его опять возник
Иуда иль Христос, и это пенье,
Ты получила Мастера в тот миг,
Когда лишилась сил и вдохновенья.

Кажется это стихотворение сочиняла она сама, когда спускалась в эту бездну, хотя называла она себя во втором лице на ты, словно бы беседовала с собой. Говорить от первого лица нашей героине не пришло в голову.
- Не думал, что у тебя есть поэтический талант, - услышала она рядом голос кота. Интересно, черного или рыжего? Словно это имело для нее какое-то значение.
Яркий свет даже с широко закрытыми глазами мог ослепить нашу героиню.
Она замерла на месте, когда услышала странный смех, такой завораживающий, хотя и не особенно приятный.
- Кто вы? –спросила Марго
- Ослепительный,- шепнул кот на котором кажется искрилась шерсть, но может только казалось.
- Мое имя испугает вас, дорогая, хотя когда-то оно приводило в восторг богинь.
- Люцифер, - произнес кто-то с другой стороны.
- Хранитель света? – то ли спросила, то ли стала утверждать Марго
- Хранитель света, - тихо и задумчиво на свой лад повторил незнакомец, - кажется когда-то меня и так называли, но чтобы здесь в Пекле кто-то помнил это прозвище, не думал и польщен.
Вероятно, он и на самом деле растерялся. Это смутило и саму Марго.
- Но почему мне кажется , что я стою рядом с Матером?
Незнакомец ничего не сказал, но те двое, кот и бес за ее спиной все-таки переговаривались почти шутя:
- Она на диво проницательна.
- О ком она говорит? –спросил у кого –то из них Люцифер.
- О своем возлюбленном, - отвечал кот
- Он и на самом деле похож на меня.
- Только еще более погашен, - отвечал дерзко кот
- Ты не боишься мне хамить?
- Но мне не хотелось бы лгать, за это черта Странника в осину поместили, хотя ему это не помогло, - быстро начал в своей привычной манере говорить кот, чтобы запутать кого-то себя или собеседника.
- Можешь открыть глаза, он отошел во тьме и погасил свое сиянье, - заговорил один из спутников.
Она увидела на фоне черно-серой скалы очень высокую и светловолосую фигуру того, о ком они только что говорили.
Марго невольно прижалась спиной к холодному камню на противоположной стороне.
- Это последний огонь, все, что осталось. Если мы не сможем его сохранить, то не будет больше огня в этом мире и звезды погаснут.
Но в тот момент налетело какое-то черное облако, оно разрезало Марго и Люцифера, кот вцепился в складки ее платья и удержался с ней, но Маргарита медленно стала отпускаться на землю или на камни накрывая своей широкой юбкой перепуганного кота.
И когда пронеслась эта туча, вихрь, наступила тишина.



Глава 9 Властелин тьмы в своих владениях


Душа не дышала, моя Маргарита,
В печали немалой, и той пустоте,
Была ты предательством диким убита,
Осталась последней слезой на холсте.
И где они, те, кто стремились навстречу,
И кто еще хочет тебя покорить.
Моя Маргарита, ведь это не вечер,
И можно еще и любить и парить.

И только в тиши эти строки романа
Мы снова припомним и будем играть
В плену и любви и тоски и обмана,
Теряется Мастер в тумане опять.
И желтых цветов эта томная нега,
И слов позабытых лихая возня,
Душа не дышала, от талого снега,
Казалось, уже не спасет нас броня.

Мы больше с тобою мужчине не верим,
И странные сказки привыкли писать.
И только в тумане растаяли звери
И души метались уныло опять.
Мир странно прозрачен, он дико спокоен,
И только в тиши не хватает огня,
И кот уверяет, что он не достоин,
И пыл Азазелло не в силах унять,

Ты бродишь опять по весне в суматохе,
И только вдали растворилась луна,
А в мире далеком , а в мире жестоком,
Тебя понимает один Сатана.

Но что же такое случилось в тот момент, когда Марго открылась тайна Люцифера и она узнала о трех последних свечах, в которых и таился живой огонь, так любимый их предками, ведь славяне всегда были огнепоклонниками.
И в самом Пекле полыхали пещеры, которые согревали землю даже летом, и были просто необходимы в сильные морозы.
А просто пронесся перед ними Властелин тьмы Ний – таинственный и жестокий, когда-то в самом начале поселившийся здесь и не терпевший, чтобы в его мире кто-то распоряжался.
Что с ним случилось, почему он был еще более жесток к нашей Марго, чем вышедший к ней Люцифер, сказать трудно.
Кот Бегемот утверждал, потом на каждом углу, что он просто влюбился в королеву ( как в нее можно было не влюбиться), но стоит ли верить коту?
Хотя как по-другому объяснить все, что там творилось?
Но чтобы не происходило с Хранителем Пекла, а Маргарита заснула там уже без всяких сновидений и оставалась неподвижна, совсем как когда-то Людмила да и другие принцессы из сказок.
Наверное, есть что-то в том, чтобы налететь и усыпить героиню, особенно если не хочешь его отпускать и не знаешь , что с ней делать дальше.
Люциферу, как гостю в этом мире, пришлось промолчать, погашенный огонь не только не спасет королеву, но погубит все окончательно.
Это черти когда-то готовы были погасить Пекло, чтобы спасти Снегурочку, помочь Яриле, но чуть не погубили весь остальной мир, Люцифер себе такого позволить никак не мог.
Наверное, кот был все-таки прав, Ний влюбился в пленительную Марго , о которой здесь так давно и упорно рассказывали, он решил оставить ее в своем мире до лучших времен.

Дракон осторожно перенес ее в ближайшую от дворца пещеру в тот самый хрустальный гроб, который предназначался для любой мертвой княжны и царевны во все времена, и хотел подождать найдется ли тот самый царевич Елисей или таинственный Руслан, который сможет ее освободить.
Помниться, в свое время поэту и певцу Орфею, что с поэта взять, вывести Эвредику так и не удалось. Но Ний был уверен, что наши цари и герои сотворены из другого теста.
Только он и представления не имел о том, что Маргарите достался Мастер, который понятия не имел, где она и что с ней, и куда ее мог унести какой вихрь и такой крутой нрав.
Ему надо было закончить или продолжить свое творение, а все остальное не так и важно, как он думал тогда.

Впрочем, все в мире меняется, но сможет ли измениться наш герой, вспомнит ли он когда о сущности мужчины и воины?
Но только ли последняя любовь заставила так действовать самого Ния? Нет, конечно. Он хотел, выслушав королей, после бала у него оказавшихся, остановить Марго и оставить мир прежним.
Усмехнулся Ний, когда взглянул он на спящую королеву, оглянулся на королей, стоявших за его спиной.
- Разве не этого вам хотелось больше всего? – бросил небрежно Властитель, - какое-то время еще она пробудет здесь, а у вас всех останется немного времени для того, чтобы попытаться изменить происходящее.

Это ваша последняя попытка, другой не будет, если ничего не предпримете, я сам разбужу ее и отправлю туда.
№№№№№№№№

Услышав такие слова, и кожей чувствуя, что Хранитель не шутит, зашумели, заговорили разом короли.
Но ни Хранитель, ни они не заметили, что в темном углу стояли еще двое чужаков.
Да, в Пекле Пан и Персефона были чужими, хотя Пан после крушения их мира давно оставался в заповедном лесу, и он считал этот мир таким же своим, как и тот, из которого сюда пришел.
Когда и откуда пришла возлюбленная Аида не знал никто, даже сам Пан, он так и не решился ее о том расспрашивать.

Только теперь они тихо говорили о том, что произошло.
- Что же тебя волнует, королева, как и ты когда-то осталась тут рядом с властелином, только он не слишком уверен в том, что она бы сама с ним тут осталась, потому и усыпил ее, никто не смог заметить как, но и Черномор у нас так делал , да и часто такое бывало. Они спали пока не придет герой.
- Но если герой не придет вовсе? –удивленно спросила Персефона.
- Тогда ей придется оставаться здесь всегда.
-Но этого не должно случиться, ведь она даже не любит его.
- Она страстно полюбила того, каким он стал в своем последнем воплощении, - подсказал им кот.

Он броди неприкаянным после того, когда убедился в том, что его королева просто так, без посторонней помощи Пекла покинуть не сможет.
- Но все равно, - упрямилась Персефона, - чует мое сердце, что в этом есть что-то темное и страшное. Мы не должны оставлять ее одну, и как только все узнаем, надо помочь ей выбраться из Пекла…
Пан только молча кивнул в знак согласия.
№№№№№№№№
Душа Марты – так назвала Марго девочку недавно догнала Персефону, когда та вместе с Паном уходила в лабиринт, они не хотели оставаться перед спящей королевой.
-О, богиня тьмы, ты должна освободить ее, ты не можешь так просто уйти.
- Но почему я, по-моему это должен сделать кто-то другой, - невольно вырвалось у нее.
- Но никто другой не ведает, как тяжело и страшно оставаться во тьме, это может понять только тот, кто всею жизнь был там.
Персефона смотрела и на свою не рожденную дочь - Аид оставался бесплоден в отличие от своих братьев, и ее мать Деметра предупреждала ее о том, но она не перед чем не остановилась. Вот только теперь она чувствовала, что ее любовь никому не способна подарить жизнь.
Потому она смотрела на чужого ребенка, и понимала, что она и на самом деле должна помочь и королеве и ее дочери.

=- Я очень хочу жить, - между тем твердила девочка, ты тут оказалась только для того, чтобы спасти меня и весь остальной мир.
Пан обнял ее и заглянул в ее глаза, хотя там было почти совсем темно, только какие-то голубоватые светлячки появлялись то здесь, то там.
И он смотрел на них, и на Психею –Марту, которая не боялась грозную богиню, она просто потеряла страх…
Нет, Персефона не сможет устоять, она уже и без ребенка понимала, что должна идти в сражение с самим Нием, благо, что это был не Аид, а совсем другой бог.
Теперь же она уверилась в том, что оказалась тут именно потому что никто другой не сможет Марго помочь проснуться и вернуться туда.

Глава 9 Бедный, бедный Люцифер. Исповедь

Он так устал и изнемог от плена,
Что вряд ли дотянуться до любви.
И если там, в душе одна измена,
То тонут звезды яркие вдали
Он так бессилен, что душа немеет,
И все-таки его оставить там
И Маргарита вечная не смеет,
Плывет по камню, словно по цветам.

И там, где больше нет в помине счастья,
Бал сатаны достанется ему,
И только тени вечные теснятся,
И только там, во тьме прошедший тьму
Он ищет оправданья и защиты,
Какая спесь, какая это боль.
Он так устал, когда мечты разбиты,
И больше не нужна ему любовь…

А что с того? Какая в этом сила,
Для ведьмы, не вернуться ей домой,
Она помолодела и парила,
Оставшись снова гордой и немой…

Это был еще один сон. Страшный тяжкий сон в подземном мире.
Маргарита не знала, сам ли Люцифер ( они успели познакомиться чуть раньше) рассказывал ей эту историю, кот ли Бегемот, сидя у хрустального гроба рассказал все, что с ним случилось когда-то.
Но запомнила Марго все от первого до последнего слова, и потом часто ее пересказывала, даже записала мелким и аккуратным почерком в свой дневник.
Только это случилось значительно позднее, а тогда она просто слушала то, о чем он говорил.
№№№№№№№№№

Сначала была тьма, но сама богиня ночи Никта породила первых носителей света. И после них в этот мир пришли титаны. Они были благородны и прекрасны, но не смогли защититься от младших, которые богами и назывались, и со временем уступили хитрым и напористым соперникам своим. Их это не особенно даже расстраивало. И ушли те, кто не противился на край света, и разбрелись они по миру дальнему и ближнему. Боги захватили власть над миром, и понимали они, что не обойтись им без предшественников своих, и старались привлечь их всеми правдами и неправдами на свою сторону.
Среди них был и титан Астрей, который особенно любил звезды, таинственные и далекие светила. Он и разбросал по небесам первые из них, которые и должны были как-то рассеять мрак на небесах.
Звезды и ветер - вот то, о чем заботился Астрей. И он трудился над созданием продуваемого и освещенного всеми ветрами мира. Он с радостью порождал тот свет, который и должен был людям радость и вдохновение принести. Таковы были и дети его - таинственные и прекрасные, которые появились на свет от любимой жены его, богини утренней зари Эос.
Он был благодарен ей за те светлые и прекрасные чувства, которые она к нему испытывала в самом начале, и за детей, ею родила. Это потом Зевс превращал в звезды первых героев, но сначала порождал звезды он, и когда Громовержец посмотрел на небеса и несколько увеличил их количество, самые главные из них давно уже сияли, они были так прекрасны и таинственны, что тот просто решил добавить немного и собственного света. И среди них любимым детищем титана была звезда, которую он называл Люцифер. Ему казалось, что свет ее был ярче, и расположена она была выше других, и так часто смотрел на нее Титан, что понял Люцифер со своей высоты, что с ним никто не сравнится. И уверенность эта со временем крепла в душе его. Он и не подозревал тогда, что все может измениться вдруг.
Сначала он радовался миру, который ему подарили родители, и светил для них так, что готов был растворится от усердия.
Но когда заметил, что они, как должное принимают свет его, то стало ему немного грустно, печально даже. Что же это значит. Только в первый момент и замечают, и восхищаются, а потом появляются другие звезды, и отношение становится другим? Он так привык к всеобщему вниманию, что никак не хотел с этим мириться.
Заметил он, что и на земле стали происходить какие-то перемены, и в небесах, его сиятельная матушка, все чаще куда-то исчезала, и ее долго не могли нигде найти. Отец старался делать вид, что ничего страшного не происходит, но он уже знал, что она украла для себя какого-то смертного, и радуется тому, что его век так короток, и она может скрасить его грустную жизнь.

- Я вернусь к мужу, ведь он бессмертен, а этот несчастный - совсем другое дело, - говорила она.
Этого не могли понять другие, и Люцифер не мог понять, но Эос не нуждалась в их понимании, она делала то, что ей хотелось.
Так Люцифер впервые узнал, что такое предательство, и мать родная своей легкомысленной беззаботностью пояснила ему как это былвает.
Но это оказалось такой мелочью в сравнении с тем, что началось на земле потом, когда боги вылезли из утробы Кроноса и стали воевать с целым миром.

Впервые Люцифер пожалел о том, что он не стал вмешиваться, не тронул младенца Зевса, когда того прятали от прожорливого отца. Может быть, от него и стоило избавиться, но ведь они не остановились, они так или иначе расправились со всеми его братьями-титанами. Он едва отыскал Атланта, он взирал на страшные муки Прометея, и даже заглянул в бездну, где томились те, кто не собирался так просто покоряться. Какой плачевной оказалась их участь. И после жуткого этого путешествия, Люцифер понял, что никогда больше и он не будет счастливым и беззаботным.

Так в душе светоносного появилась сначала печаль, а потом и ярость. Он видел, как носился по миру задорный Посейдон, то корабли топил, то ветры захватывал в свои объятия. Очень редко он видел вторжение в этот мир из своего подземного царства мрачного Аида. И уже готов был поддержать Деметру, после того, когда тот осмелился похитить Персефону, но его вмешательства не потребовалось, они как-то договорились, и все убедились в том, что она его любит. Вот этого Люцифер никак не мог понять, но он уже давно многого не понимал.
Последняя его надежда была связанна со смертным Одиссеем, которому немало сделать удалось, и даже Трою, из которой был последний возлюбленный его матушки разрушить. Но когда тот стал бессмысленно скитаться по миру, а потом на острове волшебницы застрял, понял Люцифер, что ни на кого из богов и смертных он надеяться никак не может.

Свет его был таким же ярким и таинственным, он еще дарил вдохновение поэтам и художникам, но не было в нем того тепла, скорее холод и одиночество появились.
Если тогда это кто-то и заметил, так это был повелитель муз Красавец Аполлон, который тогда вознесся на свой Олимп, и никто даже не догадывался, как мало этот юноша значил без Люцифера. Сам он о том знал, потому и всполошился.
Ему не нравилась грустная музыка, печальные песни, которые стали распевать его творцы, прославлявшие одиночество, ведь это бросало тень и на него самого, и в новом свете показывало все его недостатки и просчеты.
Тогда, поздно вечером, когда разбежались все его музы, и обратил он взор с Олимпа к Люциферу. Но тон беседы не мог понравиться лучезарному Титану:
- Что там с тобой происходит, ты дурно на моих муз и их подопечных влияешь, мне не нравится все, что они в последнее время творят.
- А разве я что-то должен тебе, мы ни о чем не договаривались, - отрезал Люцифер.
Аполлон слишком поздно понял, что он не с Паном, который все вытерпит, разговаривает, а с богом света, но и остановиться в своей заносчивости он уже никак не мог.
- Ты создан был для того, чтобы мир освещать, и не стоит забываться.
- А ты создан был не для того, чтобы плодами чужих трудов пользоваться, тебе вообще никакого света не надо бы давать, - отрезал Люцифер.
Они, вероятно, наговорили бы друг другу немало гадостей, и неизвестно чем бы вообще все это закончилось, если бы Пан не встал между ними.
Смешно и грустно было видеть добродушное чудовище там, где Аполлон ссорился с самим Люцифером, и это после того, как они уже соревновались с самим Паном в музыке. Но Пан потерял страх, а может, никогда не имел его, потому он и появился снова, рискуя очень серьезно собственной шкурой.
- Оставь его, - обратился он к Аполлону, зла на которого не держал никогда, - он и без того так много для нас делает, и мы должны быть ему благодарны.
И взглянув на бесстрашного Пана, он отошел в сторону, решив, что поддаст ему хорошенько, когда Люцифер исчезнет с его глаз, чтобы у того не нашлось бесплатных защитников вдруг. Но он сам знал, что пыл его ослаб, что остановил его Пан вовремя, и если благодарить он его не станет, то и ругать не за что.
Но все трое, в тот момент они еще не ведали, что после этого разговора изменилась расстановка сил. Все дальше уходил Люцифер от тех, кто считался носителями света - его порождением, и все ближе подходил он к тем, кто все время оставался во тьме, да и сам был не особенно приятным созданием.
С грустью думал он о том, что красота, внешний блеск и даже таланты еще ничего не значат. Если холодна и пуста душа, если ты стремишься к вершинам Олимпа, забывая о каких-то более мелких, но более важных вещах, которые никак не были названы пока, но от этого они не перестали в мире существовать.
Люцифер в те дни понял, что ему не хочется сиять, выкладывая всю свою душу для того, чтобы такие как Аполлон только отражали его свет и при этом надувались от собственной значимости.
В замешательстве был и Аполлон, когда он мог рассуждать здраво, то сразу же поспешил к Артемиде, и не сомневался в том, что она слышала обо всем, что происходило между Олимпом и небесами.
- Что это на тебя нашло, Братец, ты все еще не усвоил, что Титанов обижать не стоит, даже прикованного Прометея, не говоря уж о Люцифере, том, кто и хранит свет, которым ты бессовестно пользуешься.
Аполлон ждал поддержки от сестры своей, а она набросилась на него с упреками, и тогда он брякнул первое, что пришло на ум.
- Это твой Пан меня так разозлил, что я уже не знал, на ком и зло срывать.
- Если бы Пана там не оказалось, ты бы вообще уже свет и покой потерял, скажи спасибо, что он там был и Люциферу, кстати понравился.
- Ему только этого не надо.
- И тут ты его с собой путаешь. Не надо ему этого, он тебя спасать бросился, хотя даже я его о том не просила, - подчеркнула она.- А тебе нужно быть осторожным с Люцифером, если произойдет еще одна стычка и он покинет нас, то от тебя почти ничего не останется.
Если бы у Аполлона была в руках молния, то он бы метнул ее в Артемиду, Пана и всех, кто поблизости оказался, хорошо, что руки его в тот момент пусты оказались.
И хотя Люцифера не было в тот момент на небосклоне, но он все это видел и слышал. И понимал, что этот мир нравится ему все меньше. И какой уж тут свет, когда становится понятно, что чем меньше светишь, чем темнее будет, тем лучше и спокойнее для тебя самого.
Он хватался за последнюю соломинку, чтобы как-то переменить свое мрачное настроение, но плохо это у него получалось.
№№№№№

Еще какое-то время по привычке светил для них Люцифер. Но теперь и Аполлон все реже к нему свой взор обращал, а уж когда непонятно как оказалась на небесах Кассиопея, та самая гордая царица, которая чуть свою дочь не уничтожила, когда похвалялась перед Посейдоном, что она краше всех будет, тогда совсем не стало житья на небесах Люциферу.
Правда, к тому времени все уже установилось, и он видел, как по приказу Зевса был освобожден Прометей. Но это - то для Люцифера и стало последней каплей, переполнившей чаше его гнева. Прометей вернулся назад и оставался прежним помощником своего палача, словно и не переживал всех тех страданий, которые с ним приключились. Это казалось невероятным Люциферу, и он понял, что никогда ни у кого, ни о чем не будет просить, а уж у Зевса в последнюю очередь.
- Да лучше пусть исчезнет свет совсем, лучше пусть эти боги остаются в полной тьме, чем я с ними рядом встану.
Говорил он это Пану, который в тот момент слушал его молча. Он мучительно старался понять, что им делать, как быть, чтобы не лишились они света. Все время он готов был спасать этот мир, и даже упрямца Аполлона, который лично ему был не особенно приятен, но это не меняло сути дело.
Не в силах ничего придумать, Пан бросился к Артемиде и рассказал ей о последнем разговоре с Люцифером. И она сама не решилась к нему обратиться, а бросилась к своей матери, ведь Лето тоже была Титанидой, и если уж он кого-то послушается, то именно ее.
Лето не разделяла уверенности дочери, но к Люциферу все-таки обратила свой взор, как только он появился на небесах.
- Не лишай их света, они глупы и неразумны, они ничего не понимают, но нуждаются в тебе.
Усмехнулся сияющий:
- А ты, отчего к ним так добра, что-то не особенно мне это понятно, забыла, как гнала тебя Гера по всему миру, и не особенно заступаться за тебя рвался возлюбленный твой.
Сколько не пыталась уговорить и сдержать его Лето, ничего у нее не получалось. Она могла успокоить себя только тем, что она пыталась это сделать, но у нее ничего не вышло.
И на самом деле разозлился еще больше Люцифер, он никак не мог понять, как и почему защищают тех, которые им столько беды, унижений, несчастий причинили. Не может такого быть, не должно быть, но ведь было.
И тогда в запале и бросил он отцу своему Астрею, который то ли сам к нему пришел, то ли Лето его отправила.
- И не говори ни о чем, не проси меня, да лучше я в подземный мир подамся, говорят Аид из всех из них хоть и темен, но значительно приятнее этих.
- И там посветить не мешало бы, тем более что там ты будешь один, а здесь и без тебя света хватит.
Отец бросал ему вызов, хотя всегда он был добр и терпим, и хотя минуту назад еще не думал Люцифер о подземном мире, а теперь уже точно знал, что именно туда он и отправится, особенно если там он получит желанное одиночество.
И в ту же самую ночь исчез с небосклона Люцифер. Замер от ужаса Аполлон, поняла Артемида, что все их усилия были напрасными, затосковал Пан, ведь ему так нравилось беседовать с хранителем света в темные ночи, когда другие звезды не решались появляться на небесах. И стали они гадать, вернется ли он оттуда, появится ли, и, вспоминая о его гордости, понимали, что не вернется он из тьмы, как бы там плохо и одиноко ему не было (а почему одиночество, это обязательно плохо), он не придет к ним, и никого ни о чем просить не станет.
Для Аполлона наступили мрачные времена, зато в подземном мире больше не было той кромешной тьмы.
Помня об ошибках тех, кто был с ним на земле, Аид и Персефона были с ними приветливы и ласковы. Они не уставали повторять, как он необходим им, как все переменилось, а уж когда богиня ночи Никта устроила шумный праздник в честь него, то понял Хранитель Света, что это и есть то самое место, которое ему и необходимо было в мире.
Злые языки придумали сказку о его падении, о его первенстве, но в подземном мире, без Аполлона там, где эти слухи распространялись, не обошлось. Но что им оставалось делать, если они навсегда потеряли то, что имели, и хорошо понимали, что никогда им Люцифера назад не вернуть.
Можно говорить что угодно в собственное оправдание, но он без них спокойно обходился там, а вот им было даже очень плохо без того света, который он им еще недавно дарил.
На этом исповедь хранителя света обрывалась…Марго же знала, что в тот момент, когда света не стало, мир превратился в сонное царство, он застыл и заснул надолго, может быть навсегда, если они не смогут что-то предпринять.
-Осталось только три свечи, -услышала она или вспомнила его голос, - если они погаснут,