Капитан

– Почему он тебя позвал к телефону? – голос младшей сестры был угрожающе-многообещающим. – Почему опять тебя? Снова тебя? Почему?
Старшая сестра в ответ лишь пожала плечами.
– Ты не знаешь?! – вскипела младшая. – Дурочкой прикидываешься, да?!
– Перестань ты, – спокойно прервала ее старшая. – Я, действительно, не знаю. Между прочим, я даже не знала, что это именно он звонит. Меня позвали, я подошла, начала говорить, тогда уж и поняла, что это он.
– А когда поняла, зачем с ним разговаривала?!
– А что мне, по-твоему, надо было трубку бросить?
– Да, да, да! – закричала истеричным голосом младшая. – Да, ты должна была бросить трубку, должна была, а ты… Ты с ним полчаса болтала! А я… – она сглотнула слезы и замолчала.
– Мариша, – ласково тронула ее за плечо старшая сестра, – во-первых, я не понимаю, прости, но не понимаю я, почему я не должна с ним разговаривать по телефону. Во-вторых, я не болтала с ним полчаса. Мы разговаривали не больше десяти минут.
– Ну и что! – снова взорвалась младшая. – Хоть и минуту, а мне-то что?! Мне от этого легче, что ли?! Легче, да?!
– Послушай, – не выдержала старшая, – в конце концов, объясни, почему я не могу поговорить с ним по телефону? С какой стати?!
– Потому что я хочу с ним дружить! Я хочу, а не ты!
Старшая сестра сверкнула глазами и откинула назад непослушную прядь светлых волос.
– Знаешь, дорогая сестричка, хочу – это еще не значит дружу. Ты это понимаешь своей дурной головой или нет? Так что прекрати орать и успокойся.
– Не прекращу! – еще громче закричала Мариша. – Ты нарочно отбиваешь его у меня! С самого начала! Когда мы познакомились, это я ему понравилась, а не ты!
– С чего ты взяла? – насмешливо усмехнулась старшая. – Он что, сам тебе сказал об этом?
– Не сказал, но я видела. Он на меня смотрел, а не на тебя. И знакомиться начал со мной, а не с тобой.
– Ну, и в чем тогда дело? Дружи с ним, я не против.
– Но ты же его у меня отбила! – простонала младшая. – Специально! Ты все делала, чтобы его отбить!
Старшая покраснела от гнева.
– Что я делала, по-твоему? Что? Да я палец о палец не ударила, чтобы его у тебя отбить. Нужен-то он мне! С чего ты взяла, что он мне нравится? С чего?!
– А с того! Ты с ним таким голосочком противным говоришь, и глазки ему строишь, и всякие умные слова говоришь, и, вообще, строишь из себя паиньку!
– Ничего я не строю! – разозлилась старшая. – Если тебе сдуру кажется что-то, это не значит, что так и есть.  Мне он безразличен! Понятно?! Безразличен! И хватит об этом! Надоело уже одно и то же. В следующий раз, когда он позвонит, я передам тебе трубку, сама с ним разговаривай.
Мариша вскочила и со слезами выкрикнула:
– Ты же знаешь, что он со мной не будет разговаривать! Ты потому так и говоришь, что знаешь! Ты… ты просто дразнишь меня, чтобы позлить! Ты…
Она зарыдала. Старшая сестра молча смотрела на нее. Наконец Мариша немного успокоилась.
–  Что он тебе говорил? – сквозь слезы угрюмо спросила она.
– Приглашал в кино, – равнодушно ответила старшая.
– И ты согласилась?! – вскинулась Мариша.
– Нет, – коротко ответила старшая.
У Мариши тотчас высохли слезы на глазах. Она подскочила к старшей сестре и схватила ее за руки.
–Зачем?! Зачем ты отказалась?! Надо было пойти с ним!
Старшая с недоумением уставилась на сестру.
– Ты что? Совсем уже? То кричишь: не разговаривай с ним, то – иди с ним в кино. Ты хоть немного-то думай!
– Да, да! Надо было пойти! И спросить его про меня. Нравлюсь я ему или нет. Может, он просто стесняется меня позвать. Может, он хотел с тобой обо мне поговорить, а ты… Ты всегда все делаешь назло! – выкрикнула она последнюю фразу.
– Знаешь, – вспылила старшая, – ты меня уже бесишь. Вот позвонит он, разбирайся сама. Я вообще больше к телефону не  подойду.
– Анечка, Анюта, ну, пожалуйста, – совсем другим тоном пропела Мариша. – Анечка, я прошу тебя, поговори с ним! Он позвонит, я знаю, он еще позвонит. Ты согласись с ним встретиться, ладно? И спроси про меня. Ну, Аня! Я прошу тебя!
Аня покачала головой.
– Ладно, но это в последний раз. Поняла?
Мариша с сияющими глазами кивнула головой.


***
Мишка вышел из телефонной будки, громко хлопнув дверью.
– Ну, что? Согласилась? – подскочил к нему Сережка.
– Нет. Не согласилась.
– Почему? – удивленно поднял брови Сергей.
– Не знаю. Она не сказала. Просто отказалась и все.
– А ты сказал, что у тебя уже билеты есть?
– Сказал. Она говорит: вот и хорошо, возьми Сережу и идите. Очень мне нужно с тобой идти! Ты мне и так уже до чертиков надоел! Таскаешься за мной всюду. Что ты пристал ко мне, как банный лист?! Все портишь! Если бы не твои пошлые шуточки, она бы согласилась!
– Ах, так! – обиделся Сережка. – Значит, я виноват! Как что, так сразу я виноват. А, может, ты ей просто противен? Ты не думал об этом? Тоже мне, супергерой! Что в тебе такого?! Ни рожи ни кожи, как моя бабушка говорит. И молчишь все время. Девчонкам что надо? Что, по-твоему, а?
– Что? – остановился Мишка.
Сережка поднял вверх палец.
– Вот, вот! Что нужно девчонкам? Чтобы их развлекали, смешили, говорили комплименты и всякая другая хрень. А ты два слова в час выронишь и эти два слова «да» или «нет». Да так ни одной девчонке не понравишься. Вот, ты думаешь, почему я всем девчонкам нравлюсь? Да потому что я…
–Что-то я не заметил, чтобы ты хоть одной девчонке понравился! – скривился в ехидной усмешке Мишка, окидывая чуть презрительным взглядом щуплую фигурку друга. – Что-то я заметил, они бегут от тебя, как от проклятого.
– Неправда, – обиделся Сережка. – Я им нравлюсь, просто мне до них, как до лампочки. Не люблю я всякие эти девчоночьи замуты. То ли дело верная мужская дружба! Я предпочитаю чувствовать рядом сильное мужское плечо. Мне…
– Серега! А ты того, не голубой случайно? – с издевкой протянул Мишка.
Сережа чуть не задохнулся от возмущения.
– Ну, Мишка, ну, друг, называется! – махнул он рукой и отвернулся. – Я о дружбе говорю, а ты… Мужская дружба – это дело святое! И смеяться тут не над чем. Я к тебе со всей душой, а ты – «голубой». Я что, привязывался к тебе когда?! Я что,, по-твоему, похож на голубого?! Да я… после такого… да ты…
– Ладно, Серега, – примирительно хлопнул его по спине Мишка. – Проехали! Я пошутил!
– Пошутил, – проворчал Сережа. – Шутки у тебя, знаешь ли!
– Да, брось ты! Я не хотел. Просто, знаешь, обидно, что она опять не согласилась. Я уж который раз, а она все «нет» да «нет».
– Ну, и плюнь, девчонки – они все такие. Не поймешь, что им надо. Хороший парень ее в кино зовет. А она ломается. Плюнь ты на нее, что, других мало, что ли?
– Не нужны мне другие, Серега, – уныло покачал головой Мишка. – Мне она нужна, понимаешь?
– Понимаю, – Сережа с тревогой посмотрел в лицо друга. – Понимаю, что ты раскис, как баба. Знаешь, – оживился он вдруг, – пойдем ко мне, выпьем. У мен родичи на дачу уехали. Завтра только приедут.
Мишка помотал головой. Пить ему совсем не хотелось.
– Пошли! Не грузись так! Выпьешь, станет легче. Глядишь, поймешь, что на ней свет клином не сошелся. У меня еще на примете есть телки. Классные такие! Ломаться не будут. Только позвоним, прибегут, как миленькие.
– Да не нужны мне твои телки! – обозлился Мишка. – На кой черт мне они, тем более такие, какие прибегут! Кому они нужны такие?! – он совсем взбесился. – Ты, вообще, что обо мне думаешь?! Чтобы я с какой-то шлюхой, с какой-то… – он не нашел подходящих слов и замолчал.
– Мишка, – расстроился Сережа, – я же хотел как лучше. Думал, отвлечешься от своей Аньки. Ну, не хочешь, я же не настаиваю. Ты не злись, – и вдруг взмолился. – Пойдем, Мишь, а? не хочешь пить, так хоть позвонишь от меня своей. Может, она согласится. До фильма-то еще два часа. Успеешь уломать. Пойдем, Мишь, ну!
Мишка заметно оживился. Глаза у него заблестели. Действительно как он раньше не додумался! Чего звонить из автомата, когда у Сереги есть телефон. Предки уехали, никто не помешает, говори, сколько хочешь и что хочешь.
– Пошли, – решительно сказал он. – Скажу ей все, что думаю, а там – будь что будет.
– Вот и хорошо! Вот это по-мужски! Молодец, Мишка! Давай, скажи ей все! Пусть послушает! Спорим, она согласится? На что угодно, а, Мишка?
– Да иди ты, – отмахнулся Мишка и быстро пошел вперед.


***
Он все-таки не удержался и выпил маленько – для храбрости! – перед тем, как звонить. Правда, почему-то смелости не прибавилось, когда набирал номер – рука дрожала. Сережка увидел дрожь в руке и подскочил с полным стаканом.
– Выпей еще! – прошептал он. – А то дрожишь весь. Выпей! Легче станет.
Мишка выпил залпом за то короткое время пока шли длинные гудки. Только успел допить, как трубку подняли.
– Да, услышал он и сразу же узнал Анин голос.
– Привет, капитан, – тихо сказал Мишка. – Это снова я.
– Я узнала.
По Мишкиному телу начало разливаться приятное тепло. Ему вдруг стало не страшно.
– Капитан! Я хотел тебе сказать…
– Миша! – прервала она. – Ты еще не передумал идти со мной в кино? Если не передумал, скажи, где мы встретимся.
Мишка поперхнулся от неожиданности. На его лице застыла глупая улыбка. Он пытался ответить, но слова застряли в горле, и он никак не мог вытолкнуть их наружу.
– Миша! – окликнула она. – Почему ты молчишь? Ты передумал? Ты не хочешь идти в кино со мной?
– Хочу, – торопливо ответил Мишка.
«Еще как хочу!» – добавил он про себя.
– Скажи тогда, где мы встретимся.
– Так ты что, согласна, да? –  все так же глупо улыбаясь, спросил Мишка.
– Да, я согласна. Миша, что с тобой? За последний час ты изрядно поглупел. Еще раз повторяю: я согласна пойти с тобой в кино. Ты понял? Скажи, где мы встретимся.
– На углу, – не раздумывая, выпалил Мишка. – Возле твоего дома, на углу, около магазина.
– Я поняла. Жду тебя через полчаса. Ты успеешь?
– Да! – радостно крикнул Мишка. – Конечно, успею! Я рядом! Я уже бегу, капитан!
Он положил трубку и счастливыми пьяными глазами уставился на Сережку. Тот протянул ему еще стакан.
 – Выпей на дорожку. Видишь, как все хорошо, а ты пить не хотел!
Мишка радостно засмеялся и выпил противное теплое пойло до последней капли.


***
– Анечка, дай я тебя поцелую! – Мариша бросилась сестре на шею. – Я тебя люблю, Анечка! Ты спроси его про меня, ладно? Не забудь, спроси! И скажи, что мне он нравится. Скажешь, ладно? Пусть он не боится мне звонить, я так хочу, чтобы он мне позвонил! Я просто мечтаю об этом! Анечка, я так рада, что ты идешь с ним в кино!
– Глупая, – строго нахмурилась Аня. – Чему радоваться? Иду0то я, а не ты.
– Но ты же ради меня это делаешь, правда? Чтобы все узнать, да, Аня?
– Да, – коротко ответила Аня и вышла за дверь.


***
Мишка уже ждал на углу. Аня подошла к нему молча. Он тоже молчал. потому что чувствовал, как от выпитого его все больше и больше развозит. Перед глазами все плыло качалось, земля стала какой-то неустойчивой. Мишка с трудом оторвался от стены, кивнул Ане и, схватив ее за руку, не давая ей опомниться, быстро потащил ее за собой. Она не сопротивлялась, ничего не спрашивала, не порывалась уйти. Так они за несколько минут добежали до кинотеатра.
В фойе было почти пусто. Фильм шел уже давно, желающих посмотреть его становилось с каждым днем все меньше и меньше.
Сквозь усиливавшийся туман Мишка увидел стойку буфета и толстую румяную тетю Валю, родную сестру отца.
– Пойдем, – потянул он Аню и едва удержался на ногах. – Я тебя хочу… – язык у него заплетался. – Хочу тебя… Конфет хочу купить, вот! – выпалил наконец-то он.
Аня, опять-таки не сопротивляясь, пошла за ним к буфету. Тетя Валя смерила Мишку долгим презрительным взглядом.
– Нажрался? – громко спросила она.
– Нет! – икнув, возразил Мишка. – немного выпил, это да. Но чтобы нажраться – это никак. Я с девушкой, тетя Валя.
– Вижу, вижу, не слепая. Что хотел, племянничек?
– Конфет хочу! – требовательно стукнув кулаком по стойке буфета, сказал Мишка.
– А спинку тебе, родной, вареньем не помазать? – ехидно прищурилась тетя Валя. – У тебя хоть деньги-то есть?
– А я в долг! – покачнувшись, заявил Мишка.
– Не выйдет! Иди отсюда! Никакого «в долг» не будет! Понял?
– Не понял! – Мишка начал злиться. Тетя Валя нарочно позорит его перед Аней. – Не понял! – громче закричал он. – Почему не будет?! Я хочу конфет! Я девушку угостить хочу! Я что, права не имею, по-твоему?! Да я сейчас…
Тетя Валя грозно нахмурила брови.
– Ты не ори, племянничек. А то я сейчас крикну, и тебя вместе с твоей подружкой выкинут отсюда. Понял?!
– Не понял… – медленно выдохнул Мишка. Его просто распирало от бешенства. – Не понял! Ты это меня, меня! хочешь выкинуть?! Ты… – он шагнул в сторону, покачнулся, с трудом удержался на ногах и закричал. – Да я все тут разнесу! Я…
Вдруг Аня резко развернула его к себе.
– Тихо! – строго, как-то не по-девичьи твердо и жестко сказала она. – Успокойся и пойдем отсюда, – потом повернулась к тете Вале. – Простите его, он не совсем трезв. Мы сейчас уйдем, – и снова к Мишке. – Мне стыдно за тебя, Миша!
И Мишке тоже вдруг стало стыдно. Он поник и, опустив голову, медленно побрел за Аней.
– Постой, герой! – крикнула тетя Валя. – На, возьми конфеточки! Угости свою подружку! Скажи ей спасибо, если бы не она… Да не пей больше, племянничек, – и ласково, совсем другим тоном. – Ты, девушка, не сердись. Я пьяных терпеть не могу. А тут – племянничек нажрался. Вы идите, посмотрите картину-то. Да держи его, не давай пить. Все беды от этого… Их, мужиков-то, надо в руках держать. А ты, я погляжу, строгая. Справишься.
Аня молча кивнула. Мишка хотел что-то сказать, но почему-то ему стало все равно, захотелось спать.
Что было в зале, он помнил плохо. Кажется, он обнимал Аню, она сначала убирала его руку, а потом сдалась, и его рука осталась лежать у нее на плечах. Кажется, он пытался поцеловать ее. Но поцеловал или нет, он не помнил. Может, он и не пытался а это просто примерещилось ему во сне. Да, он уснул, позорно уснул в самом начале фильма, уронив голову Ане на плечо. В его пьяном сне, похожем на бред, Аня дразнила и манила его, он бросался к ней, но она убегала, смеясь. «Я хочу тебя, капитан! Я хочу тебя!» – шептал он. И ему было хорошо.


***
Когда фильм закончился, Аня кое-как разбудила Мишку. Выходили они из зала последними. Мишка еле передвигал ноги, шатался из стороны в сторону. Волей неволей пришлось примириться с тем, что его рука, тяжелая потная рука, лежит у нее на плечах.
На воздухе Мишку сначала развезло еще больше. Аня даже начала приходить в отчаяние ей казалось, что они так и будут вечно брести, шатаясь и почти не сдвигаясь с места. Но вскоре Мишка понемногу начал трезветь.
– Капитан! – непослушным языком начал он. – Капитан! Я хотел тебе сказать, капитан. Хотел сказать, но забыл. Что я хотел тебе сказать, капитан?
– Не знаю, – резко ответила Аня.
– Ты сердишься, капитан, – расстроился Мишка. – Не сердись, я маленько выпил. Это для храбрости, капитан. Чтобы сказать. Я хотел тебе сказать… – вдруг он вспомнил. – Я хотел сказать, что…
– Не надо, Миша, – мягко остановила Аня. – Скажешь потом. Когда будешь трезвым.
– Почему? – удивился Мишка. – Я хочу сейчас. И скажу.
Они уже дошли до ее дома. Возле подъезда Аня остановилась и сняла его руку со своего плеча.
– Я скажу, капитан! – совсем осмелел Мишка. – И не только скажу! Я тебя сейчас поцелую! Вот!
Он резко прижал ее к себе. Она уперлась руками в его грудь. Мишка не ожидал такого сильного отпора, покачнулся и начал падать, увлекая за собой Аню. Во время падения он попытался еще раз удержаться на ногах, но при этом как-то неловко извернулся, зацепил Анины ноги, и уже она начала падать, увлекая его за собой. Мишка ничего не понял. Почему во все стороны полетели брызги. И откуда-то сверху раздался вопль:
– Аня!


***
Аня лежала в луже возле своего подъезда. В довольно глубокой и отвратительно грязной луже. А сверху, навалившись на нее всем телом, лежал пьяный Мишка. Злые слезы уже готовы были брызнуть из Аниных глаз, когда сверху из окна раздался Машкин дикий визг. И тут же Аня, лежа в луже, увидела, как из соседнего окна выглянула мама и еще громче., чем Машка, крикнула: «Аня!»
Девушка резким толчком сбросила с себя Мишку и вскочила на ноги. А Мишка перевернулся на спину и остался в луже.
– Вставай! – прошипела Аня. – Вставай!
Но Мишка не собирался вставать. Он начал поворачиваться на бок, видимо, намереваясь вновь заснуть. Аня в отчаянии пнула его в бок.
– Вставай! Не могу же я тебя здесь в луже бросить!
Она готова была убить его. Но бросить в луже не могла.
–  Где твой неразлучный друг, – со злостью прошептала она. – Вечно крутится рядом, когда не надо, а как надо. Его нет.
Но тут, как по волшебству, из-за угла дома возникла шатающаяся щуплая фигурка.
– Мишка! – бросился к лежащему в луже другу Сережка. – Ты чего? Он что?
– Не видишь, что ли, идиот, он купается! – в бешенстве выкрикнула Аня. – Вытаскивай его и уводи отсюда!
– Зачем ты его уронила? – укоризненно посмотрел на Аню Сережка. – Он любит тебя, а ты его в лужу. Он же простудиться может! Он же заболеет! Мишка, вставай, я тебя спасу, Мишка, друг!
Аня вдруг расхохоталась и вбежала в подъезд.


***
– Ты у него не спросила! – кричала Мариша. – Ты специально пошла с ним в кино, чтобы потом целоваться с ним!
– Лежа в луже, – ехидно и зло добавила мама. – Как тебе было приятно ходить в кино с пьяным парнем?
– Я уже сказала, что мне было неприятно, – устало ответила Аня. – Сначала я не поняла, что он пьяный, а потом я не хотела его бросать, потому что он мог бы что-нибудь натворить или уснуть прямо на улице.
– А тебе-то какое дело? – взорвались обе – и Машка и мама. – Тебе-то что до него?! Пусть бы валялся где-нибудь. Так ему и надо, пьянице несчастному!
– Он не пьяница, он просто выпил для храбрости, – попыталась возразить Аня, но тут же поняла, что зря она это сказала.


***
После злополучного похода в кино Мишка почти месяц не встречался с Аней. Каждый день он настраивал себя позвонить и объясниться, но в самый последний момент его охватывал приступ позорного страха, он бросал трубку и долго сидел молча, уставившись в одну точку.
Несколько раз за это время Мишке в голову приходила мысль: «Напиться бы». Но он тут же вспоминал, как ужасно закончилось его первое свидание с Аней. И думал: «Если бы я не напился…». Да, он прекрасно понимал, что шансов у него теперь практически нет. Вряд ли Аня простит ему такую «прогулку».
Наверное, он никогда не решился бы позвонить, если бы не Сережа. Однажды тот сам набрал номер, позвал не Аню, а Машу, и пригласил девчонок прогуляться. Ход был верный. Машка, конечно же, согласилась. Ане некуда было деваться, пришлось идти с сестрой.
Мишка чувствовал себя, мало сказать, неловко. Его словно медленно поджаривали на раскаленной сковороде. Сережка, как всегда, болтал всякую ерунду. Машка, как всегда, то хохотала ни над чем, то обижалась ни на что. Аня шла молча, лишь изредка сдержанно улыбалась. Мишка злился на себя, на Сережку, на Машку, на весь мир, но молчал и тащился чуть позади всех.
Вдруг Аня остановилась и сказала:
– Нам пора. Провожать не надо. Мы дойдем сами.
Сережка тут же взвился.
– Нет, нет! Мы вас проводим. Как так, не провожать?! Да я после этого уважать себя перестану! А Мишка-то и подавно. Правда, Мишка?
В от веет Мишка пробурчал что-то нечленораздельное и неопределенно махнул рукой. Он уже совсем упал духом. Ему даже не хотелось идти провожать девчонок. Зачем? Все равно он не решится начать разговор. А если и решится, то Аня не станет его слушать. И правильно. О чем говорить с такими, как он.
– Девчонки, – не сдавался Сережа, – мы вас одних не отпустим. Проводим до самого подъезда.
– И посадите в лужу, – чуть усмехнувшись, сказала Аня.
– Какая лужа, ты что, Анька! – возмутилась Маша. – Возле подъезда сухо, дождя-то не было. Конечно, проводите нас, – улыбнулась она Мишке, – нехорошо бросать девушек одних на улице.
Сережка сразу же распушил хвост. Он подхватил Машку под руку и увлек ее вперед. Мишка остался один на один с Аней. Она молчала. И он тоже молчал. Так молча они дошли до подъезда.
– Постоим в подъезде, – предложил Сережка. – Только ты. Мишка, поднимись с Аней повыше, у меня к Маше разговор есть, – и он подмигнул Мишке.
Аня быстрыми шагами поднялась  по ступенькам и остановилась между третьим и четвертым этажом. Мишка обреченно плелся за ней. наконец и он поднялся.
Аня не смотрела на него, она пристально вглядывалась через окно куда-то в глубину двора. Мишка встал с ней рядом, облокотился о подоконник и опустил голову на руки.
– Капитан, – простонал он, – не молчи! Мне так стыдно, капитан!
– Я знаю, – тихо сказала Аня.
– Капитан, я не пьяница! Честное слово! Я выпил, чтобы решиться сказать тебе, но… – Мишка надолго замолчал, Аня его не торопила. – Но я перебрал, капитан. И все. Мне нечего больше сказать. Я все испортил.
– Что испортил? – еще тише спросила Аня. – У нас ничего не было.
– Было, – вдруг резко повернулся к ней Мишка. – Было. И это что-то было больше, серьезнее, чем поцелуи и все прочее. Это было, – он замялся, подыскивая слова, – это было родство душ. Понимаешь, капитан? Я чувствовал, что ты меня понимаешь, я знал это. И я понимал тебя. Мы думали одинаково, – он помолчал. – Мы и сейчас думаем одинаково. Поэтому я знаю: шансов у меня нет. Я все испортил, капитан.
Мишка снова отвернулся и закрыл лицо руками. Аня молча смотрела на его короткостриженный затылок и думала. О себе, о нем, о сестре. И снова о себе. За этот месяц она поняла, что Мишка нужен ей, она скучала и тосковала, она ждала его звонка, хотела его увидеть. Но рядом с ней была сестра, которая тоже ждала, надеялась и страдала. Правда, не молча, как Аня.
– Капитан, – прервал молчание Мишка, – ты меня презираешь, да?
– Нет, – еле слышно ответила Аня.
– Ненавидишь?
– Нет.
– Я тебе безразличен, капитан?
– Нет.
– Ты сказала «нет». Почему? Это значит, что я…
– Да, – перебила она его. – Да, ты мне не безразличен. И не спрашивай ничего больше.
– Почему, капитан? Я хочу знать, я хочу услышать от тебя, как ты ко мне относишься.
– А ты? – звенящим от волнения голосом спросила Аня.
– Капитан, – Мишка схватил ее за руки и прижал их к своему пылающему лицу. – Я люблю тебя! Ты это хотела услышать? Да? Если б ты только знала, капитан, как я люблю тебя.
– Ты это хотел мне сказать тогда?
– Да, и не только это. Я хотел сказать тебе так много, но это такое, что я не знаю, как выразить это словами. У меня нет таких слов, капитан. Посмотри в мои глаза и ты поймешь сама. Смотри, капитан, смотри! Ты видишь?
– Да.
– Ты чувствуешь?
– Да.
– Ты понимаешь?
– Да.
И тогда Мишка обнял ее за плечи и притянул к себе. Нет, он не целовал ее, он просто стоял, прижав ее к себе, ощущая всем телом ее тело, всей душой – ее душу.
– Тебе хорошо, капитан?
– Да.
Он кивнул. Так и должно быть. Не нужно больше ничего. Просто стоять, прижавшись друг к другу и слышать биение сердца. Одного на двоих.
– Капитан, я хочу тебя поцеловать.
– Да.
– Но я боюсь все испортить.
– Здесь нет лужи, – тихо засмеялась она.
И тогда Мишка осторожно прикоснулся к ее губам своими сухими обветренными губами.
– Так, капитан?
– Да.
И он еще и еще раз поцеловал ее. И поцелуи эти были чистыми, светлыми, нежными, как она.
– Я все правильно делаю, капитан?
– Да.
Его затрясло, и он почувствовал, как ее тело тоже содрогнулось в ответ на его дрожь.
– Мы вместе, капитан.
– Да.
– Всегда?
– Да.
Все исчезло: и грязный подъезд с исписанными стенами, и такое же грязное окно с темнотой за стеклами. Все исчезло, ничего больше не было, кроме них двоих. Весь огромный мир поместился в двух маленьких телах, они вобрали в себя его, всю его красоту и свежесть, дуновение ветра и шум морского прибоя, шелест листьев и журчание ручья, все запахи и цвета. Они сами стали этим миром.
– Мы летим, капитан, ты чувствуешь это?
– Да.
 И вдруг мир рухнул, рассыпался на мелкие кусочки. Раздался крик:
– Анька!
– Небо упало и разбилось, как стекло, – тихо и печально сказал Мишка.
Аня вздрогнула. Совсем рядом с ними стояла Мариша и бешеными глазами смотрела на сестру.
– Так вот ты как?! А я тебе верила! Подлая, подлая! Я тебя ненавижу!
Аня медленно отстранила Мишку и тихо пошла вверх по ступенькам.


***
Мишка несколько дней пытался дозвониться до Ани. Трубку поднимали то мама, то Машка. Обе, как показалось Мишке, ехидно сообщали ему, что Аня не хочет с ним разговаривать. В конце концов, Мишка не выдержал. Он сорвался и почти закричал в трубку:
– Врете вы! Не может она так просто не захотеть! Пусть она сама мне скажет, тогда поверю.
– Не смей повышать голос, когда со мной разговариваешь, – с угрозой ответила Анина мать. – И обвинять меня во лжи не смей! Аня действительно не желает с тобой  разговаривать. Ей противно общаться с пьяницей, разгильдяем грубияном, ограниченным и тупым человеком.
– Вы же меня совсем не знаете! – возмутился Мишка. – Зачем же вы так говорите!
– Достаточно знаю, чтобы так говорить. И знаю точно, что Ане нужен не такой, как ты. У нее совсем другие интересы, она высокоразвитый, одаренный, духовно богатый человек. А ты ее тянешь в грязное болото, из которого выхода для нее не будет.
– Это вы о луже, что ли? – попытался сострить Мишка.
Мать совсем разозлилась.
– Не хами! – закричала она. – Я рада, что Аня сама поняла, что ты за тип!
– Сомневаюсь, что она сама поняла, – пробурчал Мишка.
– А ты не сомневайся. И больше не звони. В противном случае я буду вынуждена принять меры.
Мишка хотел сказать, что он все равно будет звонить до тех пор, пока не поговорит с Аней, но мать бросила трубку.
Сделав еще несколько безрезультатных попыток, Мишка решил пойти к Ане и добиться встречи с ней. дверь открыла Машка.
– Тебе чего? – недовольно нахмурилась она.
– Я к Ане, – коротко ответил Мишка.
– Ее нет, – отрезала Машка и попыталась закрыть дверь.
Но ей это не удалось, потому что Мишка предусмотрительно вставил ногу в щель.
– Убери ногу! – заорала Машка. – Убери, а то хуже будет!
– Позови Аню, – спокойно сказал Мишка, приоткрывая дверь пошире.
– Не позову! – с вызовом выкрикнула Машка. – И не надейся! Аня не хочет с тобой говорить. Вот!
– Отойди, Мариша, – услышал Мишка тихий Анин голос. – Я поговорю с ним сама.
И он увидел Аню. Вид у нее был какой-то усталый, поникший, болезненный. Глаза покраснели и ввалились, круги под ними, лицо бледное, просто бесцветное. Мишке стало страшно.
– Капитан, что с тобой? – прошептал он, когда дверь за Аней закрылась, и они остались вдвоем.
– Пойдем, Миша, я тебе должна сказать, – Аня взяла его за руку и начала быстро спускаться вниз.
Остановилась она только тогда, когда они отошли на порядочное расстояние от дома.
– Капитан! Я звонил…
– Я знаю. Я не могла подойти к телефону.
– Тебя не пускали, да?! – со злостью спросил Мишка. – Они тебе не давали подойти, ведь так?
Аня промолчала, и Мишка понял, что это так и было.
– Капитан, что я могу сделать для тебя? Скажи, я все сделаю. Все, что захочешь, – жалость жгла ему грудь, было больно. – Не молчи, капитан, говори.
Она медленно отвернулась. Ему показалось, что она плачет. Но голос ее, когда она заговорила, был спокойным и ровным.
– Миша, ты должен уйти. Мы не будем больше встречаться. Никогда не будем.
– Нет, капитан, – Мишка отчаянно подбирал слова. Чтобы высказать все, что творилось в его душе, – мы не можем расстаться. Капитан, ты помнишь, как мы стояли в подъезде? Помнишь?!
– Да, помню, – тихо ответила она. – Помню, Миша. И всегда буду помнить. Но встречаться больше мы не будем. Так надо, Миша.
– Кому надо?! – взорвался Мишка. – Твоей матери?! Машке?! Кому?! Разве это надо тебе? Мне? Нам это не надо. Мы хотим быть вместе. Хотим, капитан, ведь правда?!
Аня попыталась что-то ответить, но не смогла. Она лишь помотала головой.
– Неправда, – схватил ее за плечи Мишка. – Ты хочешь быть со мной. Ты знаешь, как я люблю тебя. И ты знаешь, что я не такой, как говорят они. И мне наплевать, что они думают обо мне. Наплевать, слышишь?!
– Маша любит тебя, – безжизненным тоном произнесла Аня.
Мишка на секунду опешил. А потом озверел еще больше.
– А мне-то какое дело до этой драной кошки?! Мне плевать, кого она любит! Мне ты нужна, капитан, а не эта ослица! Слышишь, ты нужна! И плевал я на ее любовь!
Аня резко повернулась к нему и гневно сверкнула глазами.
– Зато мне не плевать! – закричала она. – Я устала, понимаешь! Она моя сестра! Я не могу больше… – она поникла. – Конечно, я не могу потребовать от тебя, чтобы ты встречался с ней, если ты этого не хочешь, – она помолчала. – Но я могу не встречаться с тобой, чтобы моя сестра не страдала…
Мишка почувствовал, как глухая ненависть заполняет его. И жалость к ней.
– Да что же они с тобой сделали, капитан, – с болью сказал он.
– Это я сама, – тихо ответила Аня. – Мне тяжело было принять решение, но я приняла. Мы должны расстаться, Миша. Вот и все.
– Да встречусь я с ней, встречусь! – заглядывая в лицо Ане, сказал Мишка. – И буду встречаться, если так надо. Пускай радуется.
– Да, она будет очень рада, – прошептала Аня.
– Ну и ладно! – обрадовался Мишка. – Я с ней буду встречаться раза два, нет, раз в неделю. Хватит с нее. А в другие дни – с тобой. Никто и не узнает. У меня есть такое потайное место, что ни один черт не найдет. А им будешь говорить, что к подруге или еще что.
– Нет, Миша, я не смогу, – тихо, но твердо сказала Аня.
– Почему, капитан? Почему?!
– Я не могу обманывать. Не могу и не хочу. И знаешь, Миша, такая любовь не принесет нам счастья.
– Глупости, капитан! – Мишка отчаянно цеплялся за последнюю надежду. – Мы же не будем вечно врать. Только сейчас, а потом все уляжется. И все будет хорошо.
– Нет, не будет, ты просто не знаешь их. Никогда ничего не уляжется, – она сказала это с тоской, и Мишка почувствовал, как у него внутри все оборвалось.
– Капитан, – простонал он, – ты не можешь так поступить со мной, не можешь, капитан! Я же не смогу жить без тебя!
– Сможешь, Миша, – криво усмехнулась Аня. – Сможешь. И я смогу. Будет больно, плохо, тоскливо, одиноко, но мы будем жить. И помнить о том, что было. Потому что это невозможно забыть, это нельзя забывать.
Она прижалась к Мишке всем телом и тут же резко отстранилась.
– Все, я ухожу. Прощай, Миша.
– Нет, капитан, не уходи! Не уходи так! Я не смогу…
Аня быстрыми шагами пошла по улице, удаляясь от него все дальше и дальше.
– Капитан… – прошептал Мишка и, резко повернувшись, побежал в другую сторону.


***
– Эй, Машка! – прокричал Мишка в трубку. – Хочешь в кино со мной сходить?
– Не знаю, – протянула Маша. – Я, вообще-то, занята.
– Ну, как хочешь, – бросил Мишка. – А то у меня билеты есть. Не хочешь, так ладно. Делай дела. До скорого!
– Постой! – Маша занервничала. – Дела не очень срочные. Я могу и потом их сделать. Во сколько сеанс начнется?
– Скоро. Я тебя жду через десять минут возле кинотеатра.
– Я не успею, – вскрикнула Маша.
– Дело твое, – холодно сказал Мишка и бросил трубку.


***
Она успела. Запыхалась, бежала, наверное, всю дорогу, но успела. Мишка и не сомневался в этом. За эти десять минут Мишка тоже многое успел. Например, выпить бутылочку пива. Нет, не для храбрости, а для запаха. Они с Сережкой разработали коварный план, и Мишка начал осуществлять его, надеясь, что он сработает. Мишка хотел, чтобы Машка сразу же почувствовала запах спиртного, а потом увидела, что он пьян. И тогда она уйдет. Если и не сразу, то после нескольких его выходок она точно не выдержит и сбежит. И вся ее любовь выветрится, как дым. И они с Аней снова смогут встречаться.
Но Машка не ушла. Мишка из кожи вон лез, чтобы доставить ей как можно больше неприятностей, но она лишь хихикала и продолжала льнуть к нему. Он нагло лапал ее во время фильма, орал на весь зал, чем вызвал недовольство почти всех зрителей. Но только не Машки. Она была довольна.
Когда они вышли из кинотеатра, Мишка, покачнувшись, пьяным голосом сказал:
– Пойдем ко мне, у меня никого нет. Предки уехали.
– Пойдем, – сразу же согласилась Машка.
– На всю ночь, – протянул Мишка, предвкушая, как сейчас Машка наконец-то разозлится.
– Ну, Миша, – замялась Машка, – я не могу.
– Не хочешь как хочешь, а я только так согласен. Не можешь, катись домой, и больше ты меня не увидишь!
Мишка был в восторге – сработало! Сейчас она уйдет. И все будет хорошо.
– Ну, ладно, Миша, я согласна, – прижалась к нему Машка. – Я пойду к тебе на всю ночь.
Мишка готов был зарыдать от разочарования, но вместо этого расхохотался во все горло и наглым голосом сказал:
– Пойдем, не пожалеешь…
И дальше такое, чего не мог даже в мыслях произнести.
Машка рассмеялась.
– Ой, Миша, какой ты смешной! Ты мне ужасно нравишься. А я тебе? Нравлюсь, да?
И только тут Мишка понял, что влез в дерьмо обеими ногами, влез и завяз в нем. И никакой Ани у него больше не будет. Никогда. И любви не будет. Никогда.
А вот Машка будет. Ему стало тоскливо.
– Пошла ты, – грубо оттолкнул он Машку. – Я спать хочу.
Машка не уходила. Она ждала.
– Ну, чего еще?! Я сказал: пошла прочь!
– Миша, – умоляющим тоном сказала Машка, – а завтра, завтра мы встретимся? Хоть на всю ночь, хоть ночью мне позвонишь, я прибегу, ты только позови.
Мишка сквозь зубы процедил:
– Позову, жди. Позову, когда захочу. Поняла? А теперь шуруй отсюда!
Машка чмокнула его в щеку и быстро побежала по улице. Мишка с ненавистью посмотрел ей вслед.


***
Аня молча смотрела в окно. Вот и все. Миша теперь с ней, с сестрой. Для нее, для Ани, все кончилось. Она сама так захотела. Сама. Потому что так надо. Потому что ей не нужна любовь украдкой, горькая и гадкая, омраченная страхом и стыдом. Нет, ей нужна чистая и светлая. А такой уже никогда не будет. Никогда.
Прозвенел телефон. Аня медленно встала, взяла трубку.
– Капитан, – раздался голос в трубке. – Капитан, я не могу без тебя… Слышишь. Капитан! Я просто украду тебя и все. Я серьезно, капитан!
– Укради, – засмеялась Аня, – укради меня, Миша. Укради прямо сейчас! И не отдавай никому! Никому, понял?!
– Так точно, капитан! Жди, я скоро буду.
Он бросил трубку. Аня со счастливой улыбкой оделась, тихо вышла за дверь, спустилась по лестнице, села на скамейку.
«Все, – подумала она. – Теперь все будет хорошо. Мы будем вместе. Всегда».