Замедленная реакция

1993 год. Город Северодвинск.
Несколько лет назад я вышла замуж, уйдя с 3-го курса Архангельского музыкального училища. Поэтому работаю в продовольственном магазине, утешая себя тем, что в каждой профессии есть своя музыка.
Чередуя свою тягу к алкоголю с попытками найти в лице мужа хоть какое-то понимание моих проблем, пишу стихи ночью, закрывшись в ванной.
В ЛИТО* «Гандвик» меня принимают очень тепло. Более того, в один из майских вечеров проходит прослушивание моей рукописи. После чего, ко мне в вестибюле ДК обращается симпатичный молодой мужчина. Он берёт меня за руку и, посмотрев своим удивительно ясным взглядом, говорит:
- Ирина, Ваши стихи очень перекликаются с поэзией Светланы Дубровской. Вы с ней на одной волне.
Достаёт из кармана куртки блокнот, ручку, что-то пишет в блокноте, вырывает листок и протягивает его мне:
- Вот Вам адрес Дубровской, зайдите к ней обязательно.
- А что, к ней можно так запросто зайти?
- Да. Стучите и Вам откроют.
Я прячу листок в карман своего плаща, даже не взглянув на адрес.
Забыв об этой записке, я живу, как жила — работаю, пишу стихи, выпиваю по вечерам с друзьями (или одна), все больше утопая в безысходности, с мыслью «чем хуже — тем лучше».
Через неделю мне в ЛИТО возвращают мою рукопись с рецензией С.Дубровской на полях. Я очень смеялась, потому что Света себя не сдерживала ни в чём.
Например, я тогда написала: «Сказала правду и тяжело. Глаза потухшие в тоске свело. И только сердце стучит сильней — сказала правду и не жалей!» Она пишет на полях: «Правильно, пусть лучше рожу перекосит!» А вот ещё один отрывок из моих «шедевров»: «… Тебя в себе похоронила и заглушила в сердце страсть. А между нами что-же было, не давшее огню пропасть? Очаг погас. И лишь во взгляде протянется спасенья нить. И я прошу, забвенья ради — дай мне себя похоронить!» Рецензия Дубровской: » Милая, если б мы хоронили всех мужчин, встречавшихся нам на пути, представляете, какое это было бы необозримое кладбище?»
Но и об этом я забыла, когда, три месяца спустя, стояла в начале улицы Ломоносова и понимала, что никуда не хочу идти, я от всего устала, не выходила из депрессий, меня никто не слышал. Когда я приезжала к маме, она мне кричала: «Ты такая же алкашка, как твой отец! Шлында!». Мой муж просто наблюдал, как я спиваюсь. Настоящих друзей у меня не было — только собутыльники. Я спасалась стихами, не понимая, что пишу ужасно.
Улица Ломоносова тянулась пару километров по центру Северодвинска и упиралась в речку Параниху. Мой дом был в самом конце. Я стояла, угрюмо смотрела вдаль и думала: » Это конец. Я никому не нужна». Доставая сигареты из кармана плаща, я вдруг увидела, как на асфальт выпала какая-то смятая бумажка.
Это был адрес Дубровской. Я стояла почти у её дома. Терять мне было нечего и я пошла.
Как впоследствии выяснилось, от Светы только что ушла заказчица. Света подрабатывала портной на дому. Услышав звонок, она открыла дверь, думая, что это заказчица забыла зонтик и вдруг увидела женщину с опухшим лицом и тяжёлым злым взглядом.
«Будут бить…» — подумала Света и стала закрывать дверь.
Но тут я открыла рот и сиплым голосом спросила:
- Это Вы писали рецензию на мои стихи?
Она ничего не ответила и ушла вглубь квартиры.
Я прошла в коридор. Из кухни донеслось:
- А кто Вы у нас по гороскопу?
- Водолей — ошарашено ответила я.
- Так вот почему такая замедленная реакция…
Потом мы сидели на кухне и пили чай. Помню, Света меня спросила:
- Хотите, я всё расскажу о Вашей жизни?
Она рассказывала, периодически спрашивая меня «это правда?», я молча кивала в ответ, удивлённо вглядываясь в её лицо.
Но самое поразительное началось, когда её рассказ о моей несчастной жизни закончился и она сказала:
- А теперь я почитаю
Осыпаются в мире цветы,
Слепнет сад перед долгим покоем.
Есть предел у любой красоты,
Уносимой ленивой рекою.
Что же ты в отраженье моем
Прочитал, наклонившись напиться?..
Это шутит с тобой водоем,
Приглашая к сближению лица.
* *
Осыпаются в мире цветы….
Полечи мою душу немного!
Что спасешь без усилия Ты,
То просить бесполезно у Бога.
Мне дана эта светлая боль…
Что мне делать с небесной печалью?
Цвет – до рези в глазах – голубой,
Как в Конце, или в самом Начале…
http://www.stihi.ru/2009/06/28/4140
Я сидела и поражённо слушала её, ещё не понимая, что жизнь моя вскоре повернётся на 180 градусов, что этот свет, струящийся от её лица — не плод моего больного воображения, а свет любви и тепла, которому нет конца.
*ЛИТО – литературное объединение