О профессиональной гордости великороссов

Только не думайте, пожалуйста, что автор бессовестно скопировал название статьи В.И.Ленина из стремления прикрыться авторитетом. Просто мне показалось, что такое название наиболее точно передаёт смысл того, что мне хотелось бы обсудить, а уж точности названия обсуждаемых предметов у классиков поучиться, я думаю, – совсем не грех.

Итак, приступим. Прежде всего, вообще о гордости великороссов, под которыми я понимаю весь российский народ в целом, несмотря на то, что он состоит из разных национальных, социальных и культурных частей – “поднародов”.

Совершено ясно, что многовековая жизнь в одном государстве, хотя и при переменной его политико-экономической организации, не могла не привести к формированию у этих разных “поднародов” общих мировоззренческих черт и, более того, близкой ментальности. И, при всей противоречивости бытующих ныне мнений, одной из составляющих этой ментальности является, в той или иной степени, гордость за свою страну, за её свершения и победы.

Если проследить историю нашей страны и её роль в мировом историческом процессе, то вряд ли останется незамеченным величие этой роли, выразившееся и в защите Запада своей грудью от монголо-татарского нашествия, и в гигантском эксперименте по строительству социалистического общества, и в уничтожении гитлеризма , и ещё много в чем. И, стало быть, нас всех вполне правомерно называть именно великороссами. А значит, “гордость великороссов” – понятие вполне естественное и обоснованное.
Разумеется, в истории других народов тоже немало великих свершений, и им тоже есть чем гордиться. А потому можно с таким же успехом говорить о гордости великокитайцев, великоитальянцев и т.д. и т.п. Однако мы будем говорить, всё же, только о гордости великороссов, о нашей гордости.

Точно так же, как многогранна наша страна, многогранна и наша гордость. И там и там есть всё. Мы делаем лучшую водку в мире и гордимся тем, что можем (по крайней мере, мы так считаем) выпить её больше всех. Мы уверены, что наши женщины красивее всех на свете, и гордимся этим. Но мы можем строить мосты и машины, делать посуду и шить одежду, и почему-то этим не гордимся. Почему? Разве мы хуже других, у нас другие головы и руки? Почему мы даже песню придумали:

“Англичанин – мудрец ,чтоб рабочим помочь,
Изобрел за машиной машину.
А наш русский мужик, коль работать невмочь,
Он к дубине, как к верному средству…”

А ведь у нас были и есть Ползуновы и Черепановы, Туполевы и Королевы, Ландау и Харитоны… Как-то я разговорился с одним профессором-физиком, и он, чуть ли не радостно, произнес такую речь: “А знаете, оказывается атомную бомбу мы просто сперли у американцев. Наша разведка постаралась.” То, что он сказал, меня поразило. Неужели он не понимает, что достать бумаги, ещё не значит освоить технологию. Что довольно значительные разработки у наших атомщиков были и “до того”. Что агентурные данные нам, конечно, помогли, но бомбу, всё же, мы сделали сами. Откуда же такое априорное настроение : всё наиболее существенное, а часто и лучшее, у нас от “них”. А сами мы – простачки-середнячки, способные что-либо производить лишь “более-менее”.

Вопрос этот серьёзный, и в разные времена на него отвечали по-разному. Но сегодня “в общем и целом” на него можно дать один ответ: от недостаточного профессионального самолюбия, профессиональной гордости. От неправильного воспитания и самовоспитания.

Нельзя сказать, что профессиональная гордость, уверенность в том, что “мы не лаптем щи хлебаем”, у нас никогда не воспитывалась. Но как это делалось! Типичный пример – сказ о тульском Левше, который аглицкую блоху подковал. Обскакал англичан! Только почему-то не обращается при этом внимание на то, что блоха-то прыгать перестала. Мы воспитываем профессиональную гордость, но зачастую как-то с перехлестами, по-шапкозакидательски, относясь к этому поверхностно, невъедливо. Между тем, чем бы мы не занимались, профессионализм – это именно въедливость, скрупулезность, дотошность в сочетании с глубокими знаниями о том, что и как надо делать, пониманием целей и задач “делания” и сознанием того, что многое, хотя и не всё, мы умеем. Если же мы чего-то не умеем, то будем разбираться, думать, стараться вникнуть в неведомое, но только без стонов о том, что “вот они, а вот мы…”, что “вот у них, а вот у нас…” И без обвинений в непатриотизме тех, кто прямо говорит о целесообразности восприятия чужого опыта, точно так же, как и без упреков в ретроградстве тех, кто против огульных заимствований из-за рубежа.

Конечно, быть профессионально гордым, соблюдая верный баланс между тем и другим, непросто. Достаточно вспомнить пресловутую борьбу с космополитизмом и анекдотическое выражение “Россия – родина слонов.” Когда закончилась Великая Отечественная война и нужно было восстанавливать народное хозяйство, без активизации профессиональной гордости советского народа обойтись было просто невозможно. И началась борьба с преклонением перед Западом – его техникой, сельским хозяйством, идеологией. В эту борьбу включились ученые и инженеры, политические деятели и даже школьники. Академик П.Л.Капица написал письмо И.В.Сталину с просьбой издать книгу Льва Гумилевского “Русские инженеры”, и она была издана дважды тиражом более 150 тысяч экземпляров. Я хорошо помню (это было в конце 40-х – начале 50-х годов) детскую игру-викторину с именами российских изобретателей и названиями их изобретений. Нужно было запомнить, кто что изобрел, и побеждал тот игрок, который меньше всех ошибался. Помню, что соревновались мы с увлечением, а потом выискивали в детской библиотеке книги о технике и её создателях и мечтали вырасти похожими на этих людей.

К сожалению, “заставь дурака богу молиться, так он и лоб расшибет”. И порасшибали тогда лбов множество. Били за всё: за то, что разрезную шайбу по привычке назвали шайбой Гровера, что закон упругости назвали, как принято во всем мире, законом Гука, за то, что похвалили немецкие дороги и американские расточные станки, и т.д. и т.п. Причем те, что молились, предпочитали бить по лбам других.

В конце 50-х – начале 60-х годов всё, однако, вроде бы, стабилизировалось. Хрущевская политика мирного сосуществования повлекла за собой включение нашей страны в мировой процесс хозяйственного развития. Кибернетика перестала быть буржуазной лженаукой, в Москве появился Институт автоматики и телемеханики (технической кибернетики) АН СССР. Был заключен ряд международных договоров о техническом сотрудничестве. Но это включение совершилось с достоинством и самоуважением. К этому времени у нас уже работал первый в мире завод-автомат (по производству автомобильных поршней), был создан первый в мире серийный металлорежущий станок с программным управлением (он был оснащен изобретенным в СССР шаговым электрогидравлическим приводом и на международной выставке в Брюсселе в 1958 году получил Гран-при). По Северному морскому пути ходил первый в мире атомный ледокол “Ленин”. Сложился в хорошем смысле замкнутый круг: у нас всё больше и больше становилось оснований для реальной профессиональной гордости, а она, в свою очередь, инициировала всё больше и больше изобретений, новых технических решений и разработок. Вспоминая время власти Н.С.Хрущева, обычно говорят об освоении космоса. И это справедливо. Но были ещё и химизация, и развитие радиоэлектроники, и новаторство в технологии строительства. И ещё был Закон об укреплении связи школы с жизнью. Вскоре после моего ухода (это был 1959 год) из Алапаевской школы №12 в ШРМ и на Алапаевский станкостроительный завод, в 12-ой школе был создан “школьный завод”. Это были всего лишь мастерские, но они располагали оборудованием, которое позволяло ребятам изготавливать несложные детали по заказам станкозавода. Выполнив заказ, школьники шли на завод в сборочный цех и смотрели, как их продукция “идёт в дело”. Я помню их радость и гордость. Ещё детскую, но уже профессиональную.
Многие после окончания школы пошли потом на завод, в техникум, в ПТУ, но всеми ими двигала не только материальная заинтересованность, но и желание стать специалистами, труд которых приносит пользу людям. И не просто специалистами, а мастерами своего дела.

В то время, в конце 50-х – начале 60-х годов интерес к работе, к делу воспитывался в нашей стране всемерно. При НТО Машпром и обществе “Знание” в Свердловске был организован Университет новаторов. Со всей области на его семинары периодически съезжались рабочие и мастера и рассказывали о своих рацпредложениях, новых методах обработки, показывали инструмент и приспособления. Их никто не заставлял делать это. Они сами этого хотели, своими разработками гордились и с видимым удовольствием передавали свой опыт другим.

С приходом на должность главы государства Л.И.Брежнева Университет новаторов работать не перестал, однако потихоньку стал хиреть. Люди продолжали приезжать в Свердловск на его семинары, но слушали всё с меньшим и меньшим интересом, а часто и вообще уходили с занятий, чтобы погулять по городу. Причиной этого стало постепенное снижение потребности предприятий в новшествах. Вообще-то они, вроде бы, оставались нужны, но вот внедрять их в производство всё меньше и меньше кому-то хотелось. Всё чаще звучал вопрос: “А что я буду с этого иметь?” Слова о том, что повышение производительности и качества труда нужны стране и живущим в ней людям, удовлетворяли трудовой народ всё меньше и меньше. Уровень профессиональной гордости стал понемногу снижаться. К концу 70-х – началу 80-х годов дело дошло до того, что, например, хороший конструктор или слесарь-лекальщик стали редкостью. Это явилось следствием различных факторов, но, пожалуй, одним из важнейших стал перекос нашей промышленности в сторону импортной техники. Многие наши технические изделия при эксплуатации действительно оказывались хуже иностранных. Но вместо того, чтобы их совершенствовать, предприятия стали всё больше и больше стремиться взять готовое. Своего такого нет, - значит, чужое. Медики говорят: что у человека не работает, то отмирает. Это касается всех органов, включая голову. И постепенно наши головы и вправду стали отмирать. Во всяком случае, постепенно перестали уметь напрягаться. А зачем напрягаться? Надо – купим у наших зарубежных друзей. Мы попадаем в таком случае в зависимость от них? Но это же друзья! Поразительно! Вся история России не раз демонстрировала хрупкость дружбы с кем бы то ни было. Так было при Петре I и при Николае II, и при Ленине, и при Брежневе. Однажды (где-то в начале 80-х годов) один из советских ракетных заводов заказал в Японии новое оборудование.
 
Технологический процесс на новое изделие разработали, причем в основу его положили новую японскую технику. Заказ был оформлен через посредника – предприятие мирного профиля, типа “кондитерской фабрики”. Но японцы, всё-таки, всё узнали. И договор на поставку сорвался. Новые ракеты выпущены не были, а это “нашим друзьям” оказалось дешевле, чем, в случае чего, их сбивать.

Снижение профессиональной гордости с каждым годом в нашей стране шло всё быстрее и быстрее. Желание быть настоящими специалистами у наших людей всё больше и больше угасало. “Нам делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем” – лозунг, приобретающий всё большую популярность. Нужно было что-то делать. И пришла горбачевская перестройка. Сегодня на Горбачева обрушивается много чего. Но он заслуживает уважения хотя бы за то, что, имея возможность просто “жить-поживать, добра наживать”, он решился пробудить страну от спячки, вдохнуть в неё жизнь, вернуть ей былую энергию и стремление гордиться новыми достижениями. У него не получилось. Не знаю, кто здесь виноват. Либо он, не имеющий четкой стратегии перестройки. Либо его окружение, не желающее перемен. Либо мы сами, в которых желание иметь готовое, хорошее, но сделанное кем-то другим, зашло слишком далеко. Ясно одно: “процесс пошел”, но не туда, куда предполагалось. И пришел к тому, что сегодня есть. А что же сегодня есть?

То, что мы имеем в жизни нашей страны в настоящее время, в основном, можно охарактеризовать словом “бессистемность”. Определенная система внутри этой бессистемности, всё же, просматривается, но какая? Мы на каждом шагу слышим: инвестиции, инновации, модернизации. Но к чему эти слова относятся? Под инвестициями предполагается, обычно, создание совместных предприятий. То есть, предприятий, принадлежащих одновременно нам и не нам. Кто в них правит бал? Далеко не всегда мы сами.

Заинтересованы владельцы таких предприятий в их самостоятельности и творческом развитии ? Вряд ли. Их интерес состоит, главным образом, в лоббировании разработок какой-нибудь инофирмы и в поддержании исполнительской дисциплины. Спору нет, исполнительская дисциплина у нас везде, кроме оборонки, страдала всегда. Её частным случаем является технологическая дисциплина – неукоснительное соблюдение технологий, разработанных и утвержденных специалистами. Но что нам документы, утвержденные какими-то неведомыми специалистами? У нас законы-то далеко не все исполняются. Мы лучше будем жить “по понятиям”, а не по законам. И что из-за этого получается? На совместных предприятиях нашему трудящемуся доверяется лишь то, что он гарантированно сделает хорошо. Например, поработает отверткой. Как-то однажды один из наших высокопоставленных чиновников гордо заявил: у нас уже восемь новых автозаводов, совместных с зарубежными. А где тут повод для гордости? В отвёрточном производстве? Впрочем, и такое производство мы развиваем фрагментарно. Металлорежущие станки мы везем сплошь из-за границы.

Таблица.
Выпуск станков с ЧПУ в РФ по отношению к 1985 году(%)

1990 - 121,9   
1992 - 36,5
1993 - 10,2
1994 - 3,6
1995 - 2,2
1996 - 0,7
1997 - 0,7
1998 - 0,7
1999 - 1,1
2000 - 1,5
               
Экспорт и импорт металлообрабатывающего оборудования РФ
в 2006-2010гг (млн.долл.)

Год              2006    2007    2008    2009    2010
Экспорт      227,6    263,2    223,4    128    58,3
Импорт       736,8  1127,4  1733,2  1072,7  1119,1

Нам говорят: “Они же суперсовременные, могут делать всё, даже иногда детей рожать!” Но, может быть, с деторождением мы справимся и без них? А если серьёзно, то вот что. Нам продают станки действительно с широчайшими технологическими возможностями. Но реально в промышленности таких станков нужно совсем немного, причем и у нас, и у “них”. Большинство техпроцессов требует станков попроще. В результате то, что мы получаем по астрономическим ценам (а простые и дешевые станки нам не продают), используется по своим возможностям на 25-30 процентов. Отчего же так? От недостаточной квалификации приобретателей, от нежелания производить своё, или (о, крамольная мысль!) от присутствия в нашей жизни такого явления как “откат”?
Сегодня у нас одно из самых популярных понятий – “инновации”. Чуть ли не каждый день мы слышим о Сколково, нанотехнологиях, компьютеризации всего, всех и везде. Появились даже мужские “наноноски”, которые, как рассказывали по телевизору, можно три недели носить, не стирая. Но первостепенная ли задача – развитие нанотехнологий? Может быть, больше внимания стоило бы уделять простым, но наиболее “ходовым” технологиям? Причем своим, а не популярным “где-то”, технологиям производства пищевых продуктов, трусов, штанов и прочего. Обычным технологиям, без всякого “нано”, но продуманным, глубоко разработанным и соблюдаемым.
От слова “модернизация” я всё чаще и чаще испытываю тошноту. Нам каждый день говорят, что мы отсталые и несовременные и нас нужно осовременивать. Вперед к модерну! В промышленности, искусстве и культуре. Зачем нам обычные экзамены в школе? Современно – это ЕГЭ. Мы видим, что с этим ЕГЭ получилось. Примерно тот же эффект мы будем иметь в результате реформы высшего образования. Вместо нормальных инженеров, биологов, филологов и др. мы будем выпускать бакалавров и магистров. Зачем? Не имеет значения.
Главное – современно и как “у них”! А то, что старая система подготовки кадров была не идеальна, но и не столь уж плоха, и выпускников наших вузов ценили во всем мире, ¬¬– плевать!
Бессистемность, непродуманность, отсутствие комплексного подхода к перспективному развитию страны, атрофия чувства реальности – вот суть нашей “модернизации”.

Наша страна больна. Но, к счастью, лекарство от болезни есть. Нужно делом и словом активизировать нашу профессиональную гордость. Вряд ли сегодня приживется идея “личного клейма” рабочего, как это было в советское время. Но ответственность любого трудящегося за качество своего труда повысить можно и по-другому. Наш народ чрезвычайно внушаем. И если всю идеологическую работу сориентировать в направлении престижности и качества всех форм труда, то результат неминуем. Воспитание профессиональной гордости должно вестись всю жизнь человека. В детские годы его нужно учить гордиться тем, что он правильно решил сложную задачу в школе. В подростковые годы – тем, что он научился что-то делать ещё и руками. Его нужно учить гордиться тем, что он стал самостоятельным. Его нужно учить делать свою работу, по крайней мере, не хуже других и получать от этого удовольствие. И, конечно, нужно учить двигаться вперед. В знаниях, умениях и их практических приложениях.

Но как же человека всему этому учить? Ясно, что примером окружающих. Когда ты видишь, как здорово что-то получается у другого, и слышишь от него: “А ты так можешь?”, - будешь стараться от него не отстать. Я уже почти 50 лет работаю в УПИ (теперь это УрФУ – ещё одно уродливое дитя модернизации). И каждый год уже 30 лет провожу научную конференцию, на которой студенты-пятикурсники рассказывают четверокурсникам о своих дипломных работах. Об экспериментальных исследованиях и изобретениях (да, да, изобретениях, защищенных патентами!). о теоретических и опытно-конструкторских работах. Сначала четверокурсники удивляются: как это студенты смогли выполнить такие работы. Но уже к завершению конференции у них появляется желание попробовать и свои силы. Многие из них подходят ко мне с просьбами привлечь и их к нашим перспективным разработкам.
Популяризация успехов молодых – любознательных студентов, квалифицированных рабочих, инженеров – действенное средство пропаганды прогресса, созидания. И хорошо бы его использовать пошире, чем сейчас, в прессе, на радио, на телевидении. Я не призываю заставлять телевидение показывать только фильмы типа “Леон Гаррос ищет друга”. Но существенно увеличить число передач о профессиональных достижениях наших людей за счет передач кровопролитий, наверное, было бы полезно. Разумеется, развитие профессиональной гордости следует и интенсивно поощрять. Награждать орденами и медалями стоило бы почаще не политических деятелей, устраивающих драки в парламенте и стреляющих кур из окна вагона, а тех, кто проявил в своем деле высокий, общественнополезный уровень мастерства.

И ещё. Воспитание профессиональной гордости и, как следствие, рост профессионализма, невозможны без работы человека над собой. Но для этого ещё нужны и соответствующие внешние условия. У человека должна быть работа по специальности и он должен быть на ней сосредоточен. Сегодня же необходимых рабочих мест явно недостаточно. Когда-то кончающих вуз молодых специалистов распределяли на работу по предприятиям, где они должны были отработать три года. Теперь это отменено. Но, может быть, частично к старой системе стоит вернуться? Например, госпредприятия типа заводов, НИИ, больниц, учреждений образования стимулировать на создание новых рабочих мест с помощью налоговых льгот и пр., а специалистов, обучавшихся на бюджетные деньги, командировать на эти предприятия, как раньше. Они и без работы не останутся, и компенсируют потраченные на них средства. Тем же, что учатся платно, можно предоставлять свободный выбор места работы, если они этого хотят сами.

Имея надежную работу, человек может на ней сосредоточиться, углубиться в неё. Но для этого нужно её ещё и достойно оплачивать. Если человек бегает по трем-четырем “точкам”, чтобы заработать побольше, до профессиональной ли ему гордости. Он хватается за всё, старается сделать быстрее, и как получиться, так получиться. Мысли о качестве работы он от себя прогоняет. Именно поэтому и преподаватели вузов, и слесаря-сантехники сегодня такие, как есть. Но если зарплата станет одним из элементов воспитания профессиональной гордости, а не просто оценкой объёма выполненной работы, то повышение уровня профессионализма можно ожидать. А возможности для этого есть. “Делиться надо!” – говорил Лившиц!

Можно ещё найти много рычагов воспитания профессиональной гордости наших людей. Это и повышение общей культуры, и изучение исторического опыта своей страны. И многое, многое другое. И всё это вполне реализуемо. Для этого требуется, как это принято сегодня говорить, “политическая воля”. Что, как я понимаю, подразумевает профессионализм, а не дилетантизм, настоящую заинтересованность в мировой значимости России, а не фанаберию тех, кто стоит у руля нашей страны. Даже не у руля, а у рулей, на всех уровнях управления ею. Создали вертикаль, так пусть она будет не коррупционно-бюрократическая, а активизирующая и стимулирующая наше развитие. И реально помогающая ему, а не имитирующая помощь “а ля Сколково”. И, конечно, нужна воля нас самих, осознание того, что без неё, без нашей собственной инициативности, нам великороссами не быть.