Токио

… Большие города никогда не спят. Даже глубокой ночью – когда в маленьких, стоящих далеко от основных дорог городках даже брехливые собаки засыпают, положив головы на лапы, в мегаполисах бурлит жизнь: по освещенным желтыми фонарями и мигающими неоновыми вывесками реклам улицам ходят люди, танцуют в ночных клубах, пьют, нюхают кокс в туалете, там же, в кабинке, трахаются. Потом на заплетающихся ногах они вываливаются на улицу – поймать такси и поехать домой. Одни или с кем-то – это уже зависит от степени личного обаяния и опьянения.
И, глядя на всю эту незатихающую возню и движение, видя негаснущие огни и слушая не умолкающую музыку сложно порой понять – в каком из многочисленных мегаполисов земного шара ты сейчас находишься - все они похожи друг на друга, как близнецы.
А особенно трудно понять, в какую точку земного шара тебя занесло когда ты под кайфом или пьяный в хлам – потому что тогда весь окружающий мир сливается в одно яркое переливающееся и пульсирующее пятно, заставляющее и без того хмельную и полную дыма от косяка голову кружиться-кружиться-кружиться…

… - Мэтт, твою мать!!! - Он стоит на коленях на кафельном полу, обняв унитаз и почти засунув туда голову. – ****ь, вставай, мудак!!!
Поднимаешь его за шиворот – он смотрит на тебя страдальческими пустыми глазами. Тащишь к раковине, наклоняешь, умываешь… Потом, собравшись с силами – ты и сам чувствуешь себя немногим лучше: водка, местное пиво.. плюс еще та дрянь, которую вы попробовали – торкает классно, но и отходняк ****ец какой: бросает то в озноб, то в жар, и дикий сушняк – море бы выпил, если бы дали – тащишь это чудо через танцпол на улицу, ловишь такси. Запихиваешь почти безжизненное тело на заднее сиденье, называешь адрес… и сам отрубаешься, пока такси везет вас по освещенным фонарями и витринами улицам…

… - ****ь, Ховард, мы где??? – Мэтт поднимает растрепанную голову с твоих колен.
- В отеле… - говоришь ты, зевая.
- В каком еще на хрен отеле? Мы же в клубе были…
- Беллс… ты там чуть свой желудок в унитазе не оставил…
- Ой, можно подумать… - Он с трудом садится, морщится. – Просто дрянь эта… не надо было ее пивом запивать… а так было здорово… зря оттуда свалили. Я там познакомился с одной… в чилл-ауте…
Да все вы там познакомились… Крис, правда, свалил рано – как всегда, впрочем – от искушений подальше. А вот вы с Мэттом в полной мере ощутили радости жизни новоявленных рок-звезд – ты в кабинке туалета, а он, оказывается, в чилл-ауте…
- А я думал – куда ты делся… - тянешься за бутылкой минералки, в два глотка наполовину опустошаешь ее – черт, да что же сушняк-то все никак не пройдет? – Потом протягиваешь ее Мэтту. – Держи…
- Ага. – Он кивает и жадно выпивает воду. – А еще есть?
- Да. – Встаешь и на все еще нетвердых ногах – тебя тоже еще не до конца отпустило – идешь к бару, достаешь две бутылки. – Держи. – Снова падаешь на диван рядом.
- Мерси. - Мэтт жадно припадает к бутылке. – И все-таки зря мы оттуда свалили…
- Беллами, ты блевал дальше, чем видел…
- Ну и что. – Он передергивает плечами. – Можно подумать, я до этого никогда…
- Хочешь вернуться? – Мэтт фыркает, выпивает остатки воды из бутылки. Встает и подходит к огромному окну за которым, вниз на пятнадцать этажей, по-прежнему не спит мегаполис.
Токио.
С высокими стильными и лаконичными небоскребами и маленькими парками с деревцами сакуры – на каждой ветке висят ленточки и маленькие фонарики – какая-то старая традиция. Со сверхскоростными поездами и высокотехнологичными примочками, которые рекламируют мило улыбающиеся девушки в кимоно. С клубами, где алкоголь и наркотики заедаются традиционными суши. Где музыка – адская смесь местной попсы, рока и кислотного рэйва. Где комиксы читаются с конца к началу – ****ь, вот ведь инопланетяне! - и по всем телевизионным каналам показывают мультики про длинноногих девиц-школьниц в сексуальной одежке дружно мочащих монстров разных размеров и степеней ужасности. Бред полнейший, но кое-кому очень даже нравится – кое-кому ненормальному и гениальному – фронтмену и твоему лучшему другу одновременно.
Может, это потому, что он тоже запросто может сойти за героя аниме? Большеглазый, худой, не от мира сего. Да еще и выкрашенные в красный цвет волосы – как он сказал обалдевшему тебе, вернувшись из парикмахерской три дня назад – красный цвет символизирует страсть.
Ну да, страсть, что же еще – дикие прыжки на сцене, голос на грани ультразвука, швыряние гитарами… Стихия. Natural disaster, мать его. Даже хуже – даже самое, фак, сильное местное землетрясение по степени разрушительности не сравнится с этим худеньким пареньком – в этом ты не раз на своей шкуре мог убедиться – последний шрам над бровью еще не рассосался.

Он стоит и внимательно разглядывает город внизу – острые лопатки торчат под рубашкой – того гляди, порвут ее. В темном стекле его отражение – бледное, сосредоточенное лицо, тени около глаз, торчащие дыбом волосы - жесткие от обесцвечивания и краски. Он зябко ежится и обхватывает себя руками.
- Замерз?
- Нет, просто… Черт, наверное, это еще отходняк…
- Похоже на то… - Ты свой отходняк пережил еще в клубе, но все равно до сих пор не по себе, а уж этот мешок с костями… – Иди, ляг. А я чай закажу.
- Не хочу. – Он упрямо мотает головой и, вернувшись на диван, снова кладет свою голову тебе на живот. – Мне и так хорошо… с тобой.
- Мэтт…- ерошишь пальцами его красные волосы – он вздыхает и закрывает глаза.
Кажется, он состоит только из острых углов. Худющий – одни кости и жилы. Невероятно хрупкий и одновременно сильный. И даже сейчас, после пьянки в клубе и наркоты пахнущий чем-то родным, домашним, приятным… Успокаивающим и возбуждающим одновременно….
 - Ты прикинь – я в этом долбаном чилл-ауте трусы посеял… - Усмехается Мэтт.
 - Да ну? – Недоверчиво смотришь на него.
- Ага. – Он открывает глаза и кивает. - Не веришь – проверь. – Он берет твою руку своей прохладной, чуть липкой лапкой и сует себе в карман.
Ты проводишь по его бедру и понимаешь, что и правда…
- Ну, ты горазд… - Качаешь головой и пытаешься вынуть руку из кармана, но он не дает тебе этого сделать.
- У тебя рука такая… теплая… -
Сквозь подкладку кармана чувствуешь его прохладную кожу – он всегда мерзнет.
- Погладь меня…
- Что?
- Погладь… пожалуйста.
- Мэээттт…
Ты уже привык к его странным просьбам – как и к тому, что иногда вы ведете себя не совсем… Мэтту это нужно – его это успокаивает. И тебе нужно… такие моменты. Ты ладонью проводишь по его взъерошенной макушке и дальше вниз – по худой спине. И еще раз – как любимого кота гладишь. Он выгибается – действительно как кот – когда твои пальцы проникают под его рубашку и движутся вверх по позвонкам, и чуть ли не мурлычет.
- Хоовард… не здесь…
- Мммм? – Иногда так сложно уследить за полетом его мысли.
- Здесь… - он снова засовывает твою руку в свой карман.
- Мэтт… - он поднимает твою футболку и легко целует, лаская кожу языком.
- До-ом… Домми… - от его дыхания по коже идут мурашки. – Ну же…

Это для вас уже не ново – ласки почти на грани дозволенного. Почти. Потому что всегда хватало ума вовремя остановиться, чтобы не перейти за эту грань – потому что вы… нееет, вот только сегодня в клубе вы оба… И, наверное, это все неправильно – то, что вы сейчас делаете - и, конечно, это на вас все еще клубная наркота влияет…

- Мэтт… что ты делаешь? - Он укладывает тебя спиной на диван и садится на твои бедра.
- Не знаю… Он нависает над тобой – ваши лица в каких-то нескольких дюймах друг от друга – видишь его глаза с расширенными зрачками. – Но я ХОЧУ. И ты... - Он прижимается к твоему паху, чуть улыбается. – Тоже.
- Беллс… это же… я не смогу остановиться… - От возбуждения у тебя все внутри завязывается в узел, но ты из последних сил пытаешься воззвать к его благоразумию. Благоразумию? У этого красноволосого монстра?
- И не останавливайся… - он жадно тянется к твоим губам и целует так, что кажется, что сейчас весь воздух в легких закончится, глубоко проникает языком в рот, играет…
Ты отвечаешь, стараясь быть нежным, расстегиваешь пуговицы на рубашке, стягиваешь ее с худых плеч... Он в мгновение ока расправляется с твоей футболкой и замком на джинсах. Стягивает их с тебя, прикусив губу, ласкает - ты стонешь – ощущение его пальцев и губ – от всего этого сносит крышу…
- Мэтт… - он смотрит шальными голубыми глазами. - Я тебя хочу…
- Так возьми…

Вниз на пятнадцать этажей все так же не спит Токио.
Как и вы.