Страна-Зазеркалье

   Однажды русский художник Эдик Шеломалейхемов решил соединить творчество с познанием быта и культуры жителей города Харбина, которые, как оказывается, более щедры к служителям Мельпомены.

   По прибытии в гостиницу и оставив не распакованные вещи  в номере, он тщательно начал изучать местные достопримечательности, обходя прилавки расположенного у входа  супермаркета. И что же вы думаете? Быстро нашел то, что искал: пятилитровые банки рисовой водки и по цене одной бутылки как в России. Собравшись с духом, он купил три емкости с огнедышащим драконом на этикетке, заперся в мастерской и приступил к творческому процессу. Через пару дней не адоптированный к восточным напиткам организм Шеломалейхемова взбунтовался и потребовал … пива.

   На дворе стояла тихая дальневосточная ночь, кое-где между высотных домов уже забрезжил голубоватый и чуждый для россиянина рассвет. Настоящий русский художник вышел из гостиницы и поразился безлюдному предутреннему течению харбинской жизни. Китайский народ, отвергнув западные ночные развлечения, восстанавливал силы перед новым трудовым днем.

   Эдик чувствовал себя настоящим огнедышащим драконом, у него страшно раскалывалась голова. Он даже ощупал верхнюю часть тела, попытавшись определить, не от того ли ему плохо, что у него как у дракона три головы. Нет. Три головы русскому, хотя и одаренному, художнику иметь не полагается. Это правильно и очень хорошо. Плохо совсем другое: непонятно, где нашему герою искать исцеляющий напиток. Эдик уже хотел начать поиск по киношному детективному методу: отрабатывать квадрат за квадратом, т.е. квартал за кварталом современных сверкающих стеклянными панелями и зеркалами зданий, но по счастливой случайности увидел полицейского в белой униформе, едущего на велосипеде. Переполняемый восторгом, сравнимой только с радостью дворового пса при виде мозговой косточки, Шеломалейхемов ринулся навстречу блюстителю порядка, и, поравнявшись, размахивая руками, попытался объяснить, что горящие трубы его тонкой художественной души требуют воссоединения с пивной бархатной пеной.

   В этот момент ему даже показалось, что он начал повизгивать от столь желанного решения своей проблемы. Полицейский, ничему не удивляясь и войдя в положение настоящего русского художника, тем паче он уже хорошо изучил удивительно однообразную мимику русских туристов, неторопливо прислонил велосипед к стене дома и, взяв за руку неориентированного в пространстве и времени Шеломалейхемова, отвел оного к круглосуточному павильону.

   Утолив жажду, Эдик, благодарный всему китайскому народу и отдельно полиции города Харбина, вышел покурить на улицу, а затем поддавшись философским размышлениям, сделал глубокий вывод:

   «А вот как бы повел себя милиционер в России, если бы к нему ночью подошел пьяный китаец и на харбинском диалекте попросил довести до круглосуточного павильона?.. Да. Вот тебе и Китай! Ни пьяные ни трезвые по ночам не шляются. А как быстро они развиваются. Русские то все больше на дачах картошку выращивают. Да… Все у них не так. Одно слово «страна-Зазеркалье!»