Танцующий со смертью

Он сидел на коленях. Один, посреди огромного, безграничного помещения, погружённого во мрак. На левую часть его лица неведомо откуда падал бесформенный луч света. На уголке губ его был небольшой, но ярко выраженный шрам, щека заросла недельной щетиной, а пепельные, почти седые волосы даже немного блестели. Остальная же часть его лица, как и всего тела, была сокрыта от любого, кто бы сейчас ни посмотрел на Него. От любого, кроме Её.
Он не искал уединения,Он не бежал от шума будничной жизни, Он не скрывался от кого-либо. Даже наоборот, Он искал Её здесь. Он был слишком одинок, чтобы от кого-либо бежать, а искать встречи Он мог только с Ней — с единственной, кто из целого мира согласилась бы встретиться с Ним. Всего один раз, но этого раза хватит.
Он поднял полоску эластичного бинта, которая лежала на полу перед Ним, и принялся медленно наматывать её на левую руку. Не спеша Он обмотал каждый палец, запястье, заправил бинт и тоже самое совершил со второй рукой. Затем Он надел на руки кожаные щитки с вставленными в них железными пластинами. Щитки были похожими на перчатки без пальцев и закрывали руки до самых локтей. После этого Он поднял чёрную ленту шёлковой материи, также лежащую рядом с ним, и завязал её у себя на глазах.
Он медленно и глубоко втянул в себя воздух. Как можно медленнее и как можно глубже. Кислород, поступивший к мозгу, спровоцировал воспоминания.

...Громкая музыка уже порядком поднадоело. Тёмное, но душное помещение, пропахшее потом и алкоголем, каждую секунду освещалось бегающими, скачущими, мигающими лучами разноцветного света. Люди танцевали, веселились, восторженно кричали, визжали. Ему порядком поднадоело это и Он приподнялся со стула и вышел из помещения в коридор. Тут было светло, свежо и не так шумно. Безлюдно, прохладно. Он не любил вечера выпускников, но почему-то решился посетить один из них спустя двадцать лет после выпуска. Одноклассников и одноклассниц было почти не узнать — все изменились как внешне, так и поведением. Женились и вышли замуж, обзавелись автомобилями и дачами, построили успешную карьеру. Они стали умнее и рассудительней, нежели двадцать лет назад. Они уже не те безумные дети, которые так надоедали Ему тогда, в школе. Но и сейчас Он почему-то не мог с ними общаться. Нет, конечно, Он довольно не дурно держался на чаепитии, выслушал рассказы бывших товарищей, на вопросы смущённо ответил, что ещё не женат, что не купил автомобиля, что не ездит в отпуск за границу. Потом, как это было двадцать, девятнадцать, пятнадцать лет назад, выключили свет, включили музыку и начали танцевать. Темнота — это хорошо. В темноте можно присесть в уголку, чтобы никто не видел, и ждать. Но и это надоедает.
Он ещё раз оглядел коридор родной школы. Нет, ностальгия не мучает. Нет, не хочется снова вернуться в те годы. Только странное ощущение, связанное скорее не с утратой безвозвратного прошлого, а не наступлением будущего и проседанием настоящего. 
Дверь ещё раз хлопнула и кто-то ещё вышел в коридор. Этот кто-то подошёл к Нему сзади и женский голос спросил:
-А ты почему не танцуешь?
Конечно, Он узнал по голосу свою одноклассницу, Любу Григорьеву, выделяющуюся спокойным  характером и положительным нравом ещё в школьные годы, и едва повернув голову так чтобы можно было поглядеть в глаза собеседнице, сказал, улыбнувшись:
-Не умею.
Потом отвернулся и направился вниз по лестнице, мысленно корректируя свой ответ: «Танцевать я умею только с Нею»...

Он ещё раз втянул в себя воздух и поднял с пола закруглённый с конца меч. В ножнах он был достаточно тяжёлым, и когда блестящая сталь освободилась, ножны были откинуты в сторону. Без них меч был лёгким и удобным оружием, идеально подходящим для кружащего голову танца.
Держа рукоятку меча в обоих руках, Он поднялся с колен и замер в ожидании. Шорох справа кольнул ухо, и Он повернулся, синхронно рассекая воздух мечом. Затем тоже самое сделал влево, потом выпад вперёд, блок.
Он чувствовал,что Она уже пришла. Она стоит у него за спиной и дышит в Его затылок.
Танцующий со смертью повернулся, снова разрубая мечом воздух. Но Её не поймать. Она неуловима. Она везде. Лишь дыхание её всегда чувствуется за спиной.
Он не говорил, но слова Ей были не нужны. Она умела читать мысли.
«Я знаю, ты пришла за мной. Чтобы закружить меня в последнем танце. Я повинуюсь судьбе, потому что точно знаю: сейчас ты — моя судьба. Я не боюсь тебя и поэтому я могу танцевать с тобой. И... может быть поэтому я могу танцевать только с тобой.»
Безо всякой злости, без эмоций, без чувств, Он сделал ещё несколько выпадов, поворотов, смертельных пируэтов. Он сражался так, что если бы сейчас, в этой тьме его окружали бы десять, двадцать, тридцать врагов, все бы они уже лежали мёртвыми. Но сражался он лишь с Ней одной.
…Он не умел танцевать, но с Ней у него выходило это блестяще.

Кровавое солнце стремительно поднялось над горизонтом и осветила окрестность. Посреди крыши одного из высотных зданий на коленях стоял человек с завязанными глазами. Из груди его торчала рукоятка меча, закруглённое лезвие которого протыкало спину. Всё тело было в кровавых полосах. Ото рта, от носа, из-под тёмной повязки на глазах отходили потоки запечённой крови.
Вокруг Танцующего со смертью в безобразных позах лежали тринадцать трупов в чёрных плащах.