Глава IV. Мне показали мой портрет

     «Радонейж, Радонейж!» – слышится в толпе голос с акцентом – нас встречает человек с большой табличкой в руках, где по-русски написано название нашей паломнической службы. Общается с нами по-английски, пересчитывает группу вслух: ...твенти фо, твенти файв.

           Круг с багажом прокрутился уже два раза, моей сумки с приметным бантиком еще нет. Не было его и на третий раз. Все уже сдернули свои поклажи, я хожу туда-сюда, волнуясь, за что могли задержать мой багаж таможенники. За шоколад? За те двадцать плиток, что монахини передали со мной в Гефсиманский монастырь? Я слышала, что в Израиль нельзя ввозить продукты. Как буду оправдываться? Пришел наш сопровождающий, я ему сказала: «Эпсент». Он повторил: «Апсент. Кам хиа». Я уже начала заполнять у какой-то стойки бланк заявления о пропаже сумки черного цвета, как подбегает Верочка, моя верная попутчица из Екатеринбурга:

– Галина Иосифовна, ваша сумка нашлась! Только начали петь тропарь Николаю-Чудотворцу, как она выскочила!

Слава Богу! Святителю отче Николае, кланяюсь тебе, ты снова мне помог.

       В автобусе сидим притихшие, с большущими глазами… Гид, эрудированная женщина моих лет, Ирина Трейвас, рассказывает о государстве Израиль. Я слушаю вполуха. Не по государству еду. По святой земле Палестины. Сними обувь твою... Мы едем в Назарет, город Благовещения, город детства Иисуса! Пейзаж за окном до удивления переменчив. В аэропорту Бен-Гурион растительность напоминала Кавказ: пальмы, магнолии (или похоже?). А сейчас поля и перелески почти российские, но краски много ярче. Все будто с иголочки. Только что вымыто или только что создано? Чистые деревья, чистые поляны, чистые кустарники и островки цветов. Зрелище, непривычное русскому глазу. Ни сухих веток на опушках, ни мусорных куч вдоль дороги, ни кусков резины под колесами. Ветер не тащит сигаретные пачки, окурки, бумажки и даже пыль не поднимает. Нет ветра или нет пыли? В комфортабельном автобусе все успокоились, отдохнули, улыбки появились.

         Назарет на окраине скорее деревня, чем город: дети пасут коз на лужайках, на крышах сушится белье, улочки узкие, кривые. Домишки напоминают ласточкины гнезда, лепятся на горе тесно-тесно друг к другу, будто строители решили сэкономить хотя бы на одной стенке. В центре города цивилизации больше. Лавки завалены огромными дразнящими фруктами, восточно-яркими тканями. Город расположен на холмах, среди которых есть очень высокие. Сочная зелень, смуглые прохожие. Всё не так, как у нас, а душа ощущает себя дома. Недаром Василий Великий, а за ним многие святые отцы повторяли, что душа по природе – христианка. Стало быть, и мы родом отсюда?

      Первая трапеза на Святой Земле стала неожиданным уроком аскетики. Мы вошли в столовую (dinner-room) – большую, как спортзал, поискали глазами иконы на стенах. Их, конечно, не было, ибо отелем владеет арабская семья. Вошел отец Анатолий, протоиерей из Иваново, единственный священнослужитель в нашей группе, спокойно оценил интерьер, повернулся к большим окнам, перекрестился и прочитал «Отче наш». Мы вслед за ним поклонились святому городу Назарету и уселись за длинные столы. И вот идет вдоль столов деловой походкой сын хозяина – верзила лет двадцати пяти, в руках – тазик, в тазике – макароны с кетчупом, по их представлениям, наверное, спагетти, и щедро накладывает всем полные тарелки с горкой. Вспомнились молодежные турбазы в советские годы. Но голод не тетка, взялась за вилку. Боковым зрением вижу: раздавальщик снова идет по кругу. Поднимаю голову: предлагают протертый суп, я не отказываюсь и убеждаюсь, что он весьма хорош. Появились еще двое великанов, из того же гостиничного стручка, с подносами, а на них яства одно краше другого: и фасоль, и цветная в сухарях капуста, и жареный румяный картофель, и маслины разного цвета и калибра, и горки зелени… Вот так оборот! А зачем нам заполнили желудки макаронами? Это как-то не совсем порядочно… Но! Русские не отступают, поэтому храбро принимаемся за уничтожение заморских кушаний. Минуту! Что это несет на большом подносе сам хозяин? Да это же рыба! Ну, рыбу мы, конечно, не будем, ибо соблюдаем пост, а вот фасоль можно и на добавку. Так. А где же чай? Из напитков только вода в графинах. Кто-то из мужчин спрашивает громко: «Ирина, а чай будет?» Ирина в десяти метрах от нас, ужинает за отдельным столиком. «Будут фрукты!» – ответила она. И как в арабской сказке, тут же вырос перед нами хозяин с блюдом грейпов.

           Жалко, что часть группы уже отчалила на отдых. Поднимались в лифте, шутили на этот счет, впадали в осуждение хитреньких капиталистов. Но, прежде чем уснуть, я заставила себя обернуть это событие нравоучительной стороной. Не меня ли саму показал мне Господь в первый вечер в святом городе Назарете? Не ищу ли я своей выгоды в работе и отношениях с людьми? Пытаюсь представить, что бы сказала мне сейчас сестра Домника. «Вам показали ваш портрет», – сказала бы, верно, эта замечательная учительница аскетики.