Голос вождя

Андрей смотрел одним глазом в окно, а вторым пытался досмотреть сон. Не получилось. Солнце оказалось настырней.

Он встал, прихлопнул хрюкнувший будильник. Вообще-то ему полагалось  чувствовать себя бодро и быть молодцом. Вчера он даже пива не пил. Но утро, определенно, было не его временем.

Перед окном проплыл дирижабль. В жизни на 70 этаже были свои недостатки. Или достоинства. Как посмотреть.

Андрей положил в карман значок особого отдела Комитета Внутренних дел, вышел из дома и влился в поток идущих на работу служащих. Улицы сияли чистотой, из динамиков доносился хрипловатый голос любимого вождя. Он говорил своему народу, как сильно в него верит, сколько всего они добились вместе, и что все трудности позади. В общем, был обычный рабочий день. В выходные голос вождя сменяла приятная музыка.

Через час Андрей был на работе. Здесь было хотя тихо, и можно было вздремнуть еще полчаса за тяжелым дубовым столом, который был ему слегка не по чину, но других столов в Комитетах не признавали. Под гигантским портретом Электросталина Андрею всегда спалось хорошо: вождь успокаивал его своим присутствием. После ста тридцати пяти лет его пребывания у власти даже самые большие скептики поверили, что с Объединенными Российскими Штатами ничего не случится. На портрете Электросталин был повернут в три четверти, хитро улыбался и как будто подмигивал своим человеческим глазом. Это был довольно редкий вариант, обычно вождя рисовали строго в фас, чтобы все могли видеть, как соединяется в нем человеческое и технологическое. Ходили слухи, что электрический глаз вождя даже мог стрелять лазером, но Андрей в эту ерунду не верил.

Вздремнуть не получилось. Импульсный телекс задрожал и выбросил на экран сообщение: «Вызывает Народный Комитет Здравоохранения! Вызывает Народный Комитет Здравоохранения! Код вызова 24-0005.»

Андрей вздохнул, нажал кнопку, означающую, что вызов принят, и направился в Первый отдел Наркомздрава, поскольку цифры означали, что у ребят все пропало. Андрей очень надеялся, что в этот раз будет что-нибудь попроще, чем прошлогодняя история с зародышами ящериц. По замыслу автора препарата, они должны были бороться с подростковыми прыщами, но вместо этого они дружно завершили цикл созревания и плотной толпой ринулись к водохранилищу – купаться. Ловили их после этого месяц. Отдыхающие тогда чуть с ума не сошли.

Андрей вошел в кабинет начальника Первого отдела.

За столом сидел вечнопотеющий начальник отдела Семен Гарбузович и нервно вытирал платком лоб.

- Андрей, вот хорошо, что это опять ты. У меня проблема.

Андрей выдавил из себя ободряющую улыбку.

- Чайку? – засуетился Семен Гарбузович и нажал кнопку на коммутаторе, - Утро ранее, понятное дело... Два чая, Танюша.

Андрей еще не успел плюхнуться в кресло, как синеглазая Танюша внесла поднос с двумя стаканами чая в подстаканниках.

- Значит, так, –  начал Семен Гарбузович, –  мы тут лицензируем норвежское средство от токсикоза. «Антитокс». Дело хорошее, будущие мамы будут лучше себя чувствовать и спокойно работать на благо нашей Родины.

Андрей поднял брови.

- Но данных недостаточно, наш специалист запрашивает подтверждения, а эти тянут волынку. Сливают в прессу, что бюрократы не пускают на рынок чудо-лекарство, пишут письма Наркому. А теперь еще и нашему специалисту угрожать начали. Мы приняли меры, и тут нам звонят ваши. Сказали, норвежцам не мешать, но убить ее не должны. Если что, звонить вам.

Андрей глотнул чаю:

- И это «если что» уже наступило, –  он внимательно посмотрел на начальника Первого отдела.

- Да, –  нервно вытирая лоб продолжил Семен Гарбузович, – Вчера она получила данные, что у женщин, принимавших это лекарство, младенцы рождаются с жабрами. Данные непроверенные, но... Она сегодня не вышла на работу.

Андрей кивнул.

- Мы зовем ее Аннушкой, – Семен Гарбузович толкнул ему через стол бумажку с адресом, телефоном и личным номером гражданина Анны Ивановны Великановой и отвернулся.

***

Через двадцать минут Андрей подошел к общежитию Наркомздрава. Было тихо, только дворники в белых фартуках обрабатывали электрощетками площадку перед входом. У дверей стояли два нордических персонажа с напряженными лицами. «Понятненько», – подумал Андрей и решительно направился в обход здания.

Из окна туалета на первом этаже вылезала кругленькая кудрявая блондинка в очках.

Андрей подошел и протянул руку, чтобы помочь девушке. Девушка проигнорировала его и спрыгнула на асфальт.

- Вы Аннушка? Я Андрей. От Семена Гарбузовича. Составлю вам компанию, если не возражаете. Вы на работу?

Аннушка улыбнулась.

- Андрей. Очень приятно, –  у нее было нежное грассирующее «р»,  –  Конечно, на работу. Я и так опоздала.

- Вас никто не осудит. Ваши трудности просто бросаются в глаза. Кстати, вы отлично лазаете из окон. Занимались альпинизмом?

Андрей и Аннушка направились к забору.

- Да, немного.

Они легко преодолели забор и направились в сторону центра.

- Я слышал про это лекарство, которое вы не пускаете на наши просторы. Правда, что от него растут жабры?

- Вполне вероятно. Эта штука меняет химический состав амниотической жидкости. Фактически это ингибитор...

Закончить Аннушка не успела, потому что прямо под ногами у них заплясали веселые пятнышки лазера, и Андрей схватил ее за руку, и они впрыгнули в телефонную будку. Андрей прижал свой значок к специальному гнезду на стене будки, дно провалилось, и они оказались на втором уровне коммуникаций.

- Ух! – восхитилась Аннушка, - это каждая будка так может?

- Я не должен вам этого рассказывать, но да, - скромно, но гордо сказал Андрей.

- Очень полезно, - одобрила Аннушка.

Почему-то от ее слов на душе у Андрея стало тепло. Он уже понял, что не сможет продолжить разговор об ингибиторе и решил сменить тему.

- Как вы решаете, какое лекарство может пройти контроль, а какое нет? Ведь может же быть так, что средство хорошее, а доказать этого не может? Что тогда?

Они шли по каменной галерее, сверху капало, но Аннушку, похоже, это не смущало. Она с интересом поглядывала на Андрея.

- Я – государственный служащий. У меня не должно быть фантазии. Выполнили люди требования, получают регистрацию. Не выполнили – значит, не получают.

- Логично, – улыбнулся Андрей, – Вас сильно замучили эти... Авторы?

- Не особенно. Они очень неконкретны. «Вы пожалеете», «ты еще поплачешь» и тому подобное.

- Это, между прочим, очень действенно. Люди сами себе все придумают.

- Да? Я не знала. Но я никогда ничего не придумываю, – пожала плечами Аннушка.

Андрей с восхищением посмотрел на нее. В конце коридора была дверь. Они открыли ее и вышли из обувной палатки прямо на площадь Дружбы Советов. До Наркомздрава уже было недалеко.

- Вот, как можно по Москве ходить! – обрадовалась Аннушка, – Какие у вас возможности, Андрей.

Андрей хотел сказать что-то приятное, но прямо перед ними завис винтолет с дипломатической меткой на борту, и Андрей понял, что не время. Он подтолкнул Аннушку в переулок, и они побежали.

Переулок был узкий, винтолету было туда не пролезть. На стене висела древняя пожарная лестница, а на седьмом этаже было открыто окно.

- Вперед! – скомандовал Андрей.

Он подсадил Аннушку на нижнюю ступеньку, она подтянулась и полезла наверх. Он полез за ней. Ее крепкие ноги ловко перебирали ступени, но он старался не отвлекаться на них. Они запрыгнули в окно, спустились по лестнице и вышли из парадного на Большую Микояновскую.

- Пойдем прямо по улице. Здесь должно быть спокойней, это контрольная зона, – сказал Андрей, – Я вам цветов куплю и будем как на свидании.

Аннушка пожала плечами. Они подошли к киоску, он взял Аннушке васильки.

Аннушка развеселилась.

- Мне уже тысячу лет не дарили цветов.

- Так вы чаще ходите на свидания.

- Некогда. Сначала университет был, с трудом поступила, я же из обычной семьи, потом диссертация. Теперь работа.

- Вы ученый?

- Нет. Просто кандидат химических наук.

- Это ученый.

- Нет. Кандидат – это только потенциальный ученый.

- А почему вы выбрали Наркомздрав?

- Потому что я идеально подхожу для этой работы. Я сразу вижу подтасовку в тестах. Быстро читаю. Знаю, какие тесты еще нужно провести, чтобы быть уверенным. Что лекарство не навредит. Если бы тот препарат с ящерицами шел через меня, он бы в жизни не прошел.

Перед Андреем с Аннушкой возник патруль из трех человек.
- Гуляем, молодожены? Документы об отпуске с собой?

Андрей вынул удостоверение из кармана.
- На задании.

Этого обычно хватало. Но не в этот раз.
- Пройдемте, товарищи.

Двое патрульных оказались у Андрея за спиной, видимо, с целью скрутить ему руки. Андрей развернулся, схватил обоих за шиворот и стукнул лбами. Добавил каждому коленом в живот и уронил обмякшие тушки на асфальт. Догнал третьего патрульного, который тащил упирающуюся Аннушку к машине. Резко ударил ладонью по шее солдата. Тот отпустил Аннушку, замер и упал.

Андрей подскочил к машине, вытащил из нее шофера, пнул под зад.

- Все, никаких больше прогулок.

Аннушка засмеялась и села на пассажирское сиденье. Она даже не потеряла васильки. Андрей сел за руль.

Они выехали на набережную и сразу встали в гигантскую пробку.

- Это еще что? – недовольно сказал Андрей, - А-ааа, Ленинский мост моют.

И действительно, вчера в новостях про это говорили, но он забыл. Что за ерунда, он никогда таких вещей не забывал.

- Знаете что? – повернулся к Аннушке Андрей, – Пойдемте съедим мороженого. А потом доедем на попутном транспорте.

- С вами – куда угодно, – очень серьезно ответила Аннушка.

Они поднялись в кафе на крыше Башне Пяти Соколов. Отсюда было видно пол-Москвы, включая Кремль, Научный Центр им. Электросталина, Новую Третьяковку и водные процедуры, которым подвергался Ленинский мост. Функционировала только одна полоса в реверсивном режиме, так что ничего удивительного, что никто никуда не мог проехать.

Аннушка заказала два шарика ванильного с шоколадом и миндалем, а Андрей – смородиновый шербет.

Ветер шевелил Аннушкины волосы. У Андрея сжималось сердце. Он еще никогда не испытывал ничего подобного. Он всегда нравился девушкам и обычно у него не возникало проблем с тем, чтобы поддержать разговор. Но сейчас язык его примерз к небу вместе с шербетом. Он смотрел на нее и смотрел, и, кажется, мог бы смотреть еще целую вечность.

- А сколько вам лет? – вдруг спросила Аннушка.

- Двадцать восемь, – смог ответить Андрей, – А.... ой, девушек об этом не спрашивают.

Он совсем растерялся. Аннушка засмеялась.

- Мне двадцать шесть, я моложе вас, так что все в порядке.

Эта странная логика успокоила Андрея. Он взял себя в руки.

- А вы долго занимались альпинизмом? – спросил он.

- Семь лет. Пока не начала писать диссертацию. У меня со спортом было не очень, но тренер убедил меня, что альпинизм – это интеллектуальный вид спорта, так что...

Андрей на секунду отвлекся на проверку состояния дороги. К сожалению, пробка рассасывалась. Надо было двигаться дальше, но очень не хотелось. Более того, он бы с удовольствием остался бы здесь навсегда. И даже мороженого ему было не надо. Только смотреть, как распутываются и запутываются Аннушкины кудри.

- Правда? – спросил он.

- Конечно. Основные усилия тратятся на поиск правильной точки опоры. Потом ты толкаешься от нее ногами. Это довольно просто. Ногами же ходить все умеют. Конечно, это не все, что нужно знать. Но это я выяснила уже потом.

- Интересно. Я никогда не лазил по горам.

- Вам некогда было. Но никогда не поздно начать.

- Я начну, – зачем-то пообещал Андрей.

Аннушка нежно улыбнулась ему. Еще никогда она так бездарно не проводила время. В Комитете ждали отчеты, по улицам шастали буйные норвежцы, и давно надо было подстричься, но все это было не важно, не важно...

Не отрывая глаз от Аннушки, Андрей облизал ложку. Набережная совершенно расчистилась, но он пока не хотел, чтобы она знала об этом.

***

К зданию Наркомздрава они прибыли только в половине пятого. Аннушка остановилась перед проходной, поднялась на цыпочки и поцеловала Андрея в щеку.

- Мы ведь будем видеться? Время от времени? – осторожно спросил Андрей.

- Я всегда буду с вами, – очень серьезно пообещала Аннушка. Потом засмеялась, повернулась и исчезла в недрах Комитета.

Андрей моргнул, помедлил секунду и пошел в Первый отдел. Ругал он себя нещадно. Надо было перейти на «ты». Тогда было бы больше ясности.

В кабинете Семена Гарбузовича сидел незнакомый человек.
- Проходите, старший лейтенант.

Андрей поднял бровь.

- Вы блестяще справились с заданием. И будете представлены к ордену «Красного Кремля», – сообщил ему незнакомец.

- Служу Объединенным Российским Штатам, – автоматически ответил Андрей.

- Вы можете быть свободны на сегодня. Об Анне Ивановне не беспокойтесь. Теперь мы справимся сами.

Андрею это не понравилось. Однако он привычно повернулся через левое плечо и вышел.

Вечером он набрал номер Аннушки. Номер не отвечал.

Не отвечал он и утром. Ни в пять, ни в шесть. В семь он позвонил в Наркомздрав.

- Соедините, пожалуйста, с Анной Великановой.

- У нас нет сотрудника с таким именем, - ответил равнодушный голос на коммутаторе.

Андрей положил трубку.

Едва стемнело, он отправился в безымянный бар, расположенный прямо под станцией метро «Кропоткинская». Старый анархист и после смерти опекал несогласных. Сергей Гарбузович был там, в предсказуемой степени опьянения.

- Рассказывай, – Андрей сел перед ним.

Семен Гарбузович посмотрел на него стеклянным взглядом.

- Не притворяйся. Я знаю, что ты знаешь.

Гарбузович моргнул.

- Они забрали ее.

- Кто?

- Эти. Из Центра Электросталина.

- ?

- Ты же знаешь, он давно не настоящий.

- Да. Электрический.

- Электричества там полпроцента. Для отвода глаз. Остальное – человеческий материал. Мичуринство в чистом виде. Лучших берут. В прошлом году решили, что вождю не хватает твердости. И слишком много фантазии от предыдущего донора. Стали искать. Всех пересмотрели. И особистов, и армию, всех...

- И? Аннушка?

- Да. Прошла все тесты. Этот был последний. Она сама согласилась еще месяц назад. Сказала «мне эта работа идеально подходит». Только, сказала, об одном жалею. Мне никто еще ни разу цветов не дарил.

Андрей сжал зубы.

- Вчера ее забрали. Будем теперь нашу Аннушку каждый день по радио слушать.

Семен Гарбузович уронил голову на руки и захрапел. Андрей посмотрел на него. Потом встал и вышел из бара.

***

Утром солнце светило так же как вчера. Андрей шел по улице на службу. Из динамиков доносился знакомый голос вождя. Андрею показалось, что вождь начал картавить. Или ему это только казалось...