Слёзки, или Ландыши для любимой...

   Тёплый ветерок перебирает зелёные косы стройной берёзки, играет витыми её серёжками…
   На скамейке под берёзой, опершись на батожок жилистыми руками, сидит дед Степан, щурится от солнца и улыбается. По лицу его скользят солнечные зайчики, просеянные сквозь тонкие ветви берёзы.
   Старик говорит, и разговор этот, видимо, не сегодня начат.
   - Вот ведь чудно как всё в мире – третий день, как тепло установилось, а уж всё в цвет пошло… Берёзонька - девчонка белоногая, раскрасавилась, заневестилась… Одуван, поди ж ты, шмеля приветил… Машутка с Гришуткой  босыми по траве-мураве, щекотно…
   Ежели б не фашист тот, трижды клятый, так и выросли б, деток народили…
   Будто тень набегает на лицо деда Степана, руки слегка подрагивают и крепче сжимают голову кобры на батожке, что вырезал лет пять назад, когда глаза зорче были и руки сноровистее.
   На побелевшие пальцы, на ярость Степанову опускается лёгким пёрышком бабочка, тормошит лапками, мол, очнись человече и взгляд дедов теплеет.
   - Уж как Лидушка, ладушка моя, смертушку не искала, а жизнь верх взяла!.. Аккурат в сорок девятом одарила нас Дарёнкой, Дашуткой… Да, к майским… Ландышей я тогда на радостях нарвал!.. Как плакала лада моя, что слёзки это Машутки с Гришуткой да детушек всех утерянных… С той поры и не рвал боле…
   Вспорхнула бабочка с руки дедовой, взвилась спиралью высоко в небо.
   -  Дарёнка подарила Гришутку… Ох постелёныш! А рыж, что твой одуван в мае!.. Упрям, что шмель весенний!..
   Пигалицу эту, Нинушку привёл… Она, что воробушек, мала да вёртка… А, поди ж ты, Машутку с Дашуткой преподнесла!.. Улетели птенчики… В Москву…
   Да оно и что ж?.. Пусть их… Возвернутся в свой срок да ко гнезду…
   Дед вздохнул. Взглянул из-под ладони вдаль. Блеснули капельки в уголках прищуренных глаз.
   - Туман один… Вроде Григорий от Дарьюшки и Нинушки ворочается… А?..
   Степан коснулся ландышевых стрел под берёзой, будто погладил.
   - Жаль, ландыши нынче к маю не поспели… Эх… Слёзки… Слёзыньки… Ай, свидимся скоро, Лидушка?.. Договорим… Домой уж мне пора… Пора… Загостился…
   По тропке подходит к деду Степану крепкий, седовласый мужчина. Помогает ему подняться, берёт под руку.
   -  Ну что? Вперёд?
   -  Вперёд.
   Уходящим вслед с портрета смотрит женщина лет сорока пяти. Непослушные косы строго уложены кольцами, брови чайкой вразлёт, строгий взгляд, гордо поднятая голова, кружевной воротничок…
   А у самого подножия гранитной плиты пригрелся под ласковым майским солнышком ландыш и сверкают на тоненьком стебельке две жемчужные капельки-слёзки…