Три яблока

    В августе 1957 года я находился в Харькове – сдавал вступительные экзамены в политехнический институт. Получил все положительные оценки и собрался возвратиться домой. Но вот проблема – не на что ехать. Зарплата у меня была маленькой, накоплений я не делал, потому что никуда не планировал выезжать. Я только что окончил среднюю школу рабочей молодёжи. А тут вышел указ генсека Хрущёва о приоритетном принятии в ВУЗы рабочей молодёжи. Как не воспользоваться! Поэтому поездка моя получилась спонтанной: я собрал денег чуть-чуть, потратил на дорогу туда, остальное расходовал на питание в период экзаменов (даже не хватило). На обратную дорогу не осталось ни копейки. Абитуриенты, жившие со мной в общежитии института, рассказывали, что можно доехать грузотоварными поездами. Но я впервые в жизни уехал от дома на такое большое расстояние, не знал ни направления движения, ни названий городов (станций) по пути следования. Я боялся, что могу уехать не в ту сторону. Я знал только один поезд «Феодосия – Москва», на котором приехал сюда и «Москва – Феодосия», который должен увезти меня обратно.
    Мой поезд по расписанию подходит в вечернее время, но я пришёл на вокзал заранее, чтобы сориентироваться в обстановке. У перрона стоял поезд «Москва – Симферополь». Я вдруг сообразил, что этот поезд может довести меня до Джанкоя, а там до Феодосии  найду, как добраться. Я подходил к проводникам, рассказывал о своём безвыходном положении, просил пустить в вагон. В награду обещал три яблока. Яблоки я сорвал в частном дворе по дороге на вокзал. Они были очень крупными, идеальной формы, без единого дефекта на поверхности и с красным бочком. Но никто не внял моим просьбам и не позарился на яблоки.
    Поезд тронулся. Я в отчаянии уцепился за поручень вагона, умоляюще глядя на проводницу. Я обратил на неё внимание, когда бегал от одного проводника к другому: все они переговаривались, шутили, а эта стояла почти неподвижно с грустным взглядом.    Женщина не кричала на меня, не пыталась спихнуть с подножки, а посмотрела секунды две, потом налево и направо по перрону и сделала знак рукой, мол, поднимайся. Я вскочил в тамбур. Проводница сказала, чтобы я прошёл в конец вагона и залез на третью полку. Вагон был плацкартный, народу было немного (в конце августа люди стремились не на юг, а с юга). Я утомился от всех передряг и скоро уснул.
    Проснулся я от грубых толчков. Уже стемнело. Внизу стоял мужчина в форме проводника и трудно ворочающимся языком приказывал слезть. Я подчинился. Начались расспросы: кто ты, где билет, как сюда попал. Услышав мою историю, он заматерился (много вас тут таких), грубо взял под руку и поволок к выходу (вот сдам тебя милиции). Поезд как раз останавливался. Проводник хотел меня куда-то тащить, но на перроне я вырвался и убежал.
      Поезд тронулся, и мне ничего не оставалось, как бежать вдогонку. Я вскочил на подножку хвостового вагона. Тамбур оказался запертым. Но проводница услышала крики людей, наблюдавших за моей погоней, и, посмотрев в хвост поезда, увидела повисшего там человека. Пока она прошла через вагон, поезд уже набрал ход. Поэтому она с криками и руганью всё-таки разрешила мне влезть, затем схватила за руку и поволокла, угрожая сдать бригадиру. Когда дошли до следующего вагона, я взмолился:
 -  Тётенька, отпустите меня, я уйду с вашего вагона.
    Тётенька оказалась не кровожадной. Втолкнув меня в следующий вагон, она повернула обратно. Следующим был тот самый вагон, из которого меня выдворил мужчина. «Что же случилось с женщиной, которая раньше впустила меня в этот вагон?» Я прислушался: из  купе проводников раздавались нечленораздельные выкрики того, который вытолкал меня в ночь и голос знакомый женщины: «Господи! Да когда же ты достаточно зальёшь свою глотку?» Я опять залез на третью полку и долго лежал без сна, переваривая пережитое.
    Вдруг хлопнула дверь со стороны головы поезда, послышались мужские голоса. Это был госконтроль. Поговорив с проводницей и узнав, что вагон пуст, они бодрым шагом пошли в следующий. Но один вдруг заметил меня. Я был рослым парнем, и, как ни старался вжаться в полку, мои «костыли» были видны. Последовал приказ слезать, позвали проводницу. Та широко открыла глаза от удивления – она знала, что её напарник меня высадил. После тщательного допроса, узнав мою историю и поняв, что оштрафовать невозможно, они решили сдать меня в милицию. Поезд  подошёл к следующей станции. Когда меня вывели на перрон, я взмолился: «Дяденьки, отпустите меня, пожалуйста. Я дальше поеду на грузовых поездах». И дяденьки сжалились. «Брысь!» - сказали они, и я не заставил повторять приказ.
    На этот раз я прошёл вперёд по ходу поезда и приготовился ухватиться за какой-нибудь поручень. Поезд тронулся. И вдруг я увидел, что моя знакомая проводница не закрыла дверь, и внимательно высматривает кого-то. Я выскочил из укрытия и побежал к вагону. «Тётя!» Её лицо вдруг посветлело. «Быстрей, быстрей!», - она сделала рукой приглашающий жест. Я влетел в вагон и прошмыгнул дальше. В купе проводников опять началась пьяная брань, удары о стенки (по-видимому, между проводником и проводницей была физическая борьба). После некоторого буйства всё стихло, а ещё через некоторое время женщина подошла ко мне и тихо присела рядом. К щеке она прикладывала платочек, а на форменной рубашке отсутствовала одна пуговица. Я спросил:
 -  Кто для вас этот мужчина?
 -  Муж.
    Я пытался выяснить, почему он так ведёт себя, почему она терпит такое отношение. Но женщина не раскрылась, начала вздрагивать всем телом, и я понял, что она беззвучно плачет. Рукой я прислонил её голову к себе, и она разрыдалась. Я успокаивал её, поглаживая рукой по волосам, и приговаривал, как это делала мама: «Поплачь, поплачь. Вместе со слезами вытечет и горе. Ты ещё увидишь солнечный денёк…» Женщина действительно понемногу успокоилась, и мы долго сидели, обнявшись. Она стала засыпать, постепенно наваливаясь на меня. Мне было приятно, что удалось успокоить женщину и дать ей кратковременный отдых. Поезд спокойно катился в ночи, её муж храпел в своём купе (это было слышно). Проснулась она от рывка поезда, поднялась, поцеловала меня в щеку и ушла к себе.
     Мне удалось этим поездом приехать в Джанкой, где наши пути расходились. Выходя из вагона, я спросил:
 -  Как тебя зовут, тётя?
 -  Просто – тётя, - ответила она и улыбнулась первый раз за всю дорогу.
    Уже поезд отходил, когда я вспомнил про яблоки.
 -  Тётя! Там на третьей полке остались три яблока. Я обещал их той, которая довезёт меня до Джанкоя. Они – твои! – прокричал я, мчась по перрону вдогонку.
    Она поняла, засмеялась и долго махала мне рукой.