Рая Власенко. Апрель 1967г

Весной в нашу лабораторию пришла девчонка. Её тоненькая красиво сложенная фигура и невероятно стройные длинные ноги притягивали взгляд и завораживали. Непроизвольно взгляд следовал за ней, и я получал удовольствие от созерцания этой гармонии природы. Но лицо её  портил длинный с горбинкой нос, и особенно некрасивой была улыбка. Она просто уродовала лицо. Дочь офицера, она с восьми лет жила в Ереване и в совершенстве владела армянским языком. Год назад она окончила школу, но поступить дальше не смогла. Среди армянского окружения, она единственная была украинка, что облегчало общение, потому что здесь все разговаривали со мной на армянском, что я с трудом понимал, а она со мной общалась на русском.
 
 Я стал брать её в помощницы, мне было приятно её присутствие, а ещё, чтобы помочь ей освоить специальность. Я работал очень быстро, ещё не умел «тягомотить» и мне нужно было, чтобы она не отставала. Ей доставалось самое простое, заносить в таблицы мои измерения. Во время работы я был требователен, настойчив и, может, даже резок.

 Тихая, слабенькая, изнеженная девочка она сильно уставала. Её так изнурял темп моей работы, что раза два или три она плакала, от усталости. Мне становилось жалко её и я часть работы доделывал за неё.  Она говорила, что не будет больше со мной работать. Но наступал следующий день и мы опять сидели рядом. Я делал замеры, а она писала… писала…  Постепенно ширились темы наших разговоров. Темп работы становился медленнее, перерывы на отдых всё длиннее.
 
В Ереване родители борются за моральные устои своих дочерей весьма тривиальным способом. Они стараются не выпускать их из дома. Но это даёт только видимость результата. Ведь запретный плод сладок и дочери при первом же удобном случае не упускают момента. Эти дочери боятся прикосновения мужчины, но если отдаются ему, то без оглядки и без остатка.
Эта присказка не про меня. С Раей было всё очень деликатно.
 
Мне было одиноко, и для полноты ощущения жизни нужна была любовь.  Поэтому меня тянуло к ней. Желая постоянно быть с Раей, я напрашивался на любую работу.
  Я учил её воспринимать жизнь такой, какая она есть: проще и естественней. Она с удивлением говорила: «Ты всё объясняешь как-то не так. Ты говоришь о таких вещах, о которых я даже не задумывалась». Постепенно я «приручил» её к себе. Она уже предпочитала работать со мной, и я начал ухаживать за ней. Иногда я даже провожал её домой. Позже я почувствовал её влечение ко мне, когда она, однажды, прямо намекнула, что тому, кто возьмёт её в жёны, она не будет в тягость. У неё в качестве приданого есть всё, что нужно молодой женщине, тем более, что она единственный ребёнок в семье.
  Но меня не покидало ощущение, что Рая не моя избранница, что я скоро познакомлюсь с другой девушкой. Поэтому я цедил свои чувства к ней. 
***
Время до следующей сессии пролетело быстро. Какие-то контрольные я успел сделать и сдать, но их не успели проверить до сессии и я опять в должниках, и не получаю справку на оплачиваемый отпуск.

Опять дают месяц неоплачиваемого отпуска, за время которого я слушаю установочные лекции, дописываю (сдираю у кого-то) контрольные и отчаянными усилиями сдаю «хвост». На это уходит весь месяц. Потому что без «оцененных» контрольных нас не допускали к экзаменам. А контрольные нам проверили только к концу сессии.
Экзамены пришлось сдавать после выхода на работу, в ликвидационный период.
 На лето я ушёл с двумя «хвостами». И хотя говорили, что за два хвоста отчисляют, мне сказали, что я могу сдать эти «хвосты» до начала следующего семестра, то есть до 1-го октября.
***
 В июле 1967года Рая взяла бюллетень, заплатив врачу 15 рублей, и по путёвке поехала на 15 дней в Сочи, в Дом отдыха. За день до отъезда мы сидели в ЛМИ (лаборатории механических испытаний). Кроме нас никого не было. День был солнечный. Мы говорили довольно откровенно. Мне было жаль, что она уезжает, намечалась скука. Поэтому я намекал, а будет ли она вспоминать меня там? А она спрашивала, не забуду ли я её здесь?