Два рыцаря одного Господина

 Когда-то, давным-давно, в одной далекой стране жили два рыцаря. Первый был славным и знатным воином. Топот его коня был подобен раскатам далекого грома; блеск меча блеску молнии, ниспадающей с грозового неба, а в зеркале щита тысячекратно отражалось солнце. Он жил в каменном замке, окруженном неприступными стенами, проникнуть за которые можно было только через тяжелые железные ворота, охранявшиеся неусыпной стражей. Его замок был грозен. Стены его высоких залов были увешены оружием и знаменами, овеянными славой многочисленных предков, а шпиль самой высокой башни венчало яркое знамя с горделивым гербом, выше которого парил только одинокий ястреб, зорко следивший за окрестными землями.

Второй рыцарь был беден и не так могуч, как первый. Но единственное его достояние – меч был сработан из доброй стали умелым оружейником и днем, вынутый из ножен, пламенел в лучах солнца, а ночью светился тихим синим огнем, словно вбирая в себя свет луны и далеких звезд, делая их немного ближе к земле. Замок рыцаря был разрушен давним приступом и с тех пор так и лежал в руинах, окруженный полузасыпанным рвом, а сам он жил в маленьком домике, стоявшим по соседству с чудом уцелевшей конюшней. Единственным украшением его скромного жилища был висевший на голой каменной стене старый разбитый щит, давно забытый своим хозяином. Рука рыцаря не касалась его уже много лет, и одни только багровые отсветы огня совершали на нем длинными вечерами свой неспешный таинственный танец, слабо освещая едва различимый родовой герб. Рыцарь был одинок, он не имел ни слуг, ни оруженосцев, и его единственными, но верными друзьями были хромой на заднюю левую ногу конь, да старый облезлый волкодав, в обычное время дремавший у очага.
Оба воина исправно служили своему Господину. Страна постоянно подвергалась набегам врага, и их сила и отвага всегда были нужны людям. Выезжая в дозор, первый рыцарь громко трубил в рог и ехал по дорогам неспешно, так что тяжелый, мерный шаг кованых копыт его коня был долго слышен далеко вокруг. Рыцарь настойчиво искал встречи с сильным врагом. Ему нужен был большой, настоящий бой. Такой бой, победой в котором он мог бы увенчать себя бессмертной славой. Мелкие разбойничьи шайки, поджидавшие одиноких путников на лесных дорогах, не интересовали его. Это был слишком ничтожный соперник, победа над которым не сулила ни славы, ни почестей. Впрочем, разбойники и сами не жаждали встречи с прославленным воином. Блеск его меча, на треть выдвинутого из ножен, обращал их в паническое бегство, и они, прятались во тьме лесов; таились, дрожа от страха в сумрачных оврагах. Люди славили рыцаря, они знали – пока он на пути, им ничего не грозит, одно его имя наводило ужас на врагов и воодушевляло соратников. Меч рыцаря редко покидал свои ножны.

Второй уходил в дозор ночью. Дневного пути при солнечном свете, он избегал, потому что люди не жаловали его и частенько насмехались над его бедностью. Однако даже самые неудержимые насмешники умолкали, едва завидев в складках изношенного плаща потертую рукоять двуручного меча. А когда эти же люди, претерпев от вражеских беззаконий спешили к нему за помощью, то он тут же откликался на их призыв, всякий раз бесстрашно вступая в бой с врагом, какой бы силы тот не был. Решительность и настойчивость были верными союзниками рыцаря, и он неустанно преследовал врага, настигая его везде, где бы тот не скрывался. Однако, бывало, что из таких походов рыцарь возвращался, едва держась за гриву хромающего коня. Потом он подолгу отлеживался в своем доме у холодного очага, врачуя полученные в боях раны, единственным свидетелем которых был преданный ему до смерти старый бесстрашный волкодав. В частых мелких стычках воин иззубрил свой меч, и тот потерял часть былого блеска, но по-прежнему, вынутый из ножен, ярко вспыхивал, едва его касался луч утреннего солнца или свет ночной звезды.

Однажды в страну, где жили рыцари, вторгся могучий враг. Он появился внезапно, сразу на всех дорогах и во всех городах. Едва услышав гул набата, второй рыцарь, не раздумывая ни минуты, преградил путь вражескому авангарду и вступил в бой. Его верный волкодав, издав грозный рык, прыгнул на ощетинившийся копьями черный строй и своей жизнью дал возможность коню прорвать первую шеренгу. Рыцарь ворвался в гущу вражеского воинства. Хромой конь, громко заржав, поднялся на дыбы, но раненая когда-то нога не выдержала, и он, завалившись на левый бок, упал, давя своим телом визжавших от страха и ярости врагов. Ярким пламенем вспыхнул взметнувшийся к небу клинок, и от него, как  ночная мгла от близкой зарницы, отпрянула в стороны вражья тьма. Отпрянула, на мгновение замерла, и злобно взвыв, сомкнулась, поглотив одинокое пламя. Минута - и запнувшийся было легион, вновь приняв боевой порядок, двинулся дальше.

Тем временем первый рыцарь не спеша облачился в бронь, оседлал коня и приказал открыть ворота замка. Наступил день, который он ждал всю свою жизнь. День великой битвы и великой славы. Рыцарь поднял голову и посмотрел в небо - туда, где высоко над ним, у самых облаков едва заметной точкой парил ястреб. Он протрубил в рог, опустил забрало и пришпорил коня. И тот, повинуясь воле всадника, заржал, привстав на дыбы, и бесстрашно понесся в надвигавшуюся тьму. Черная стена стремительно приближалась, заслоняя собой небо. Рыцарь взялся за рукоять меча и дернул его из ножен, но тот, выдвинувшись наполовину, встал. Меч так редко покидал свои ножны, что сросся с ними, и в решающую минуту всей могучей силы рыцаря не хватило, чтобы извлечь его на свет. Конь подлетел к вражьему строю, ударился грудью о железную стену черных копий, и славный воин, так и не успев извлечь своего оружия, вылетел с седла, бесследно исчезнув в мглистой черноте, словно белый камень в черных водах лесного болота. Грозно крикнул в поднебесье ястреб, и железная стрела, черной точкой метнувшись с земли, пробила ему грудь. Птица пала под ноги марширующего врага, распластав крылья рядом с искореженным щитом, отражавшим когда-то солнце.

Так завершилась служба двух рыцарей одного Господина. Говорят, что потом, когда враг был уничтожен, их обоих видели на одной из дорог, ведущих к Нему, и второй помогал идти первому.