Бро

Он держал ее за запястье.
Ей было больно. Но не так, как ей было больно, когда она очнулась от наркоза и почувствовала на руке тугую повязку. И не так, как болели потревоженные скальпелем ткани, когда они снова начали обретать чувствительность после того, как закончилось действие анестезии. Это была не ноющая боль последующих нескольких дней (ее приходилось периодически запивать обезболивающими). Это не было похоже на боль от хирургической нитки, которая тянула и не давала согнуть запястье. Это не было зудом сожженной спиртовой повязкой кожи. Эта боль не была как острая спица, которая время от времени пронзала шрам и заставляла ее вздрогнуть.
- Отпусти меня. Мне больно! – прошипела она.
Больно. Шесть букв. Сотни оттенков. Невозможность точно описать.
Вообще, как описать другому человеку свою внутреннюю поверхность? Внешнее все могут видеть. А как рассказать о том, что внутри, о том, чему и названия-то, скорее всего, нет? О том, что расцветает, благоухает, нежно щекочет, удивляет невообразимыми красками. Или наоборот, саднит, ранит, жжет, отравляет…
- Ты псих ненормальный!!!
- Но я же люблю тебя. И хочу, чтобы ты была со мной!
Она поставила свободную руку локтем на стол, подперла запястьем подбородок и стала смотреть на улицу.
Мимо проносились машины, шипя колесами по мокрому после дождя асфальту и разбрызгивая лужи во все стороны. К стеклу прилеплялись капли, а потом катились, как ошпаренные, вниз по кривым траекториям.
Если расслабить глаза, то можно увидеть в стекле свое отражение, правда, нечеткое. А если снова напрячь мышцы, то можно разглядывать прохожих с зонтами в руках.
Она посмотрела на светофор через дорогу и увидела рядом с ним Бро. Толстовка с капюшоном, джинсовые широкие шорты, кеды. Наверняка, наушники в ушах.
Все, пора сматываться отсюда.
- Софья, ну пожалуйста…
- Ладно, мне пора, - она выдернула свое запястье из его сжатой ладони. Ладно, хоть здоровую руку схватил.
- Ну, куда ты пойдешь в своих сандаликах, там такой дождь! Давай я отвезу тебя на машине! И вообще, надела бы плащ, я тебе такой красивый плащ подарил. А ты все в толстовке да в толстовке.
- Боже мой. Как же я от всего этого уже… УСТАЛА!!!
Она вышла на улицу и уткнулась в широкую горячую грудь Бро. Один удар его сердца – и тоненькая пленка порвалась, слезы полились наружу. Боже, как это случилось, она же такая сильная, а он не терпит женских слез…
- А твои почему-то терплю.
- Спасибо тебе…
Потом они бродили под дождем в своих толстовках с капюшонами, он обнимал ее за плечи, и ей становилось все спокойнее. Она знала, что сейчас они придут к нему домой, а еще через некоторое время к ним присоединятся остальные ребята. И она усядется в позу лотоса куда-нибудь в уголок дивана, обнимет подушку и будет слушать музыку, играющую в колонках Бро. А он, когда закончит носить в комнату чай и вкусности для всех, протянет ей ее любимую кружку с ее любимым ягодным чаем. А потом сядет совсем рядом, и от его прикосновения опять все внутри будет утихать.
Как он все знает и понимает? Сегодня он даже не будет ее тормошить, а просто даст посидеть спокойно и помолчать. И не будет отпускать в ее сторону всякие дурацкие шуточки, потому что она не в том настроении, чтобы посмеяться над собой или как-нибудь отшутиться или вообще просто поучаствовать в общей беседе.
У него девушки меняются чаще, чем погода на Урале. Но какая разница, со сколькими он переспал, со сколькими одновременно он общается сейчас и кого и как часто он гладит по голове? Он Бро, и этим все сказано.
- Зайдем кофе попить?
- Давай. Соня, ты же не любишь кофе!
Она направила расфокусированный взгляд на его ухо с дырой от тоннеля.
- Вечно ты как в первый раз! Конечно, я не буду кофе. Буду какао и мороженное.
- Черничное.
- Ну да.


- Да нормально у меня все.
- Слушай. Я научилась наблюдать за людьми. И вижу, когда они говорят совсем не то, что думают. Или чувствуют.
Он посмотрел ей в глаза.
- Ну, это нормально… делать так. Я уже привык.
- Если ты привык, это еще не значит, что это нормально. Не знаю. Я считаю, надо говорить только то, что думаешь. Делать то, что считаешь нужным. И общаться только с теми людьми, которые для тебя по-настоящему важны.
Он пожал плечами, неотрывно глядя на лежащую на столе крошку.
- Ладно, Бро, пойдем отсюда. Меня уже сейчас должны забрать. – Она накинула на плечо сумку и пошла, не оборачиваясь, к выходу. Она чувствовала, что он идет сзади. И у нее разрывалась сердце от того, что она не знала, как ему помочь.


Smile: Что делаешь?
Бро: Еду домой
Бро: Все задолбало. Не могу больше
Бро: Хочу девушку, чтобы наставила меня на путь истинный
Бро: А то наемся ношпы
Smile: Думаешь, это поможет?
Smile: Я вообще-то про девушку писала, но про ношпу тоже подходит
Smile: И вообще, лучше парацетомол. От него вреда хоть меньше
Бро: Хм…
Smile: Не вздумай жрать таблетки!!!
Smile: Понял???
Smile: А то убью к чертовой матери!
Бро: Я бы наркотой обдолбался и умер
Smile: Ха ха.
Smile: Вообще вариант
Бро: Не убьешь, я уже мертвый буду слишком
Smile: ну ну
Бро: Я милый
Smile: Иди обдолбись наркотой, че!
Бро: Я сладкий
Smile: Ага
Бро: Меня все любят
Бро: У меня клеевые друзья
Бро: Я все могу
Smile: эмм…
Бро: #%$:;#@!
Smile: Бро. Все будет круто!
Smile: Знаешь, сколько раз за прошедший год мне хотелось сдохнуть?!
Smile: Почему тебе плохо?
Smile: Съезди в другой город, смени обстановку
Smile: Отдохни от всех
Smile: Забей на все, что для тебя неважно
Smile: и на всех, кто для тебя не важен
Бро: Проблема в том, что мне ничего не важно
Бро: Хочу, чтобы ты рядом сейчас была
Бро: Поехали завтра со  мной в Екб?
Smile: У меня денег нет…
Бро: У меня тоже
Smile: Ну и куда мы поедем тогда?)
Бро: Доедем на попутках. Вписку найду. Денег на еду найду.
Бро: Просто погуляем. Я фотик возьму.
Smile: Брооооо…
Smile: У меня сессия через неделю. И заказчик к ПТ кучу готовых работ требует. Мне капец как надо эту неделю сидеть на попе ровно и работать. Иначе мне голову оторвут.
Бро: Ясно
Smile: Я очень хочу тебе помочь!
Smile: У меня прямо сердце разрывается.
Бро: Да к черту всё.
Бро: Только я сам могу себе помочь.
Smile: Не злись на меня ;
Бро: Не злюсь. Я тебе больше всех благодарен.


- Сонька.
- М?
- Я уезжаю.
- Когда? Когда?
- В Питер. В эту пятницу.
- Через 3 дня? Ага. Возьмешь меня с собой? Я никогда не была в Питере!
- Сонь. Я насовсем уезжаю.
- …

На перроне только какие-то незнакомые люди и никого из его друзей.
- Почему никому не сказал?
- Не хотел, чтобы тут собралась оголтелая толпа, и все несли какой-то бред. Вообще, хочу один побыть, поэтому и еду.
Он погладил скотч-терьера Черри, она всегда принимала Бро как члена семьи. Крепко обнял Соню и поцеловал в кончик левого уха.


Сегодня был первый день без Бро, и сердце, тяжелое, как гора, придавило ее к кровати так, что она не могла встать, и только поворачивалась с бока на бок и вздыхала. И переворачивала и передвигала подушку, чтобы не было так мокро.
Он отключил телефон. Сказал, хочет подумать.
А из Вселенной внезапно пропали все-все люди. И осталась только она. И Черри. Черри лежала на кровати, прижавшись к Соне теплым боком, с состраданием заглядывала ей в глаза и тихонько поскуливала.
Почему он уехал именно сейчас, когда ей так нужна поддержка? Подруги? Ах да, она и забыла, что из Вселенной все исчезли…


Это было похоже на то, как в детстве они ходили по тонкой трубе – металлической ограде вокруг школьного стадиона. Труба проходила на высоте 1,5 метра над землей. В некоторых местах рядом с трубой росли деревья, и за них можно было держаться, чтобы не упасть.
Но были и открытые участки по 4-5 метров длиной, и пройти по такому куску трубы было настоящим испытанием. Нужно было балансировать, растопырив руки в стороны. Нога никак не находила достаточной опоры, и все время казалось, что вот-вот свалишься либо на асфальтовую дорожку слева, либо в колючие заросли шиповника справа. Сердце бешено стучало, коленки подгибались. Стоило на секунду отвлечься от трубы – и попытка заканчивалась жгучими ссадинами и разодранной в кровь кожей.
И вот, наконец открытый участок заканчивался, и можно было схватиться мокрой от пота ладошкой за березовый ствол и выдохнуть.
Вот так же и сейчас: она крепко хваталась за учебу, работу, какие-то домашние дела. А в перерывах балансировала, рискуя провалиться либо в свинцовую меланхолию, либо в разрывающую изнутри истерику со слезами взахлеб.
Ну, ничего. Она продолжала верить, что Бро наконец позвонит, а небо над головой прояснится. Любой ливень, даже самый сильный, когда-нибудь должен закончиться.