Не дотянувшись до Джа

- я облачко… я пушистое нежное облачко…. Я лечу к Джа, я лечу к солнцу… Джа…
     Комната наполнялась едким дымом кальяна. Парень в растаманке подпирал спиной шкаф, который казался ему сказочно большим и необъятным. Он угрожающе, как кошка выгибался над головой растамана. 
 - я лечу над огромным миром. Ха! забавно! Гопники со второго подъезда, дядя Толя опять у подъезда пьяный сидит... жена видать выгнала... гнала…. Гнала… чего-то она гонит… Точнее Толика. Дети играют, девушки у подъезда почти раздетые сидят и принца ждут… прикольно… принца… инца… иинца…
      Растаман повернул ватную голову и посмотрел на диван, который мотался по квартире, как пьяный матрос. Он был похож на расплющенного бегемота без головы. Как грустно совсем без башки. Окна были закрыты, и едкий дым поднимался к потолку, а потолок был где-то высоко и далеко... и антресоль, угрожающего шкафа, его подпирала и шептала ему что-то неприличное.
 - Принцы… вот, наверное, принцы из второго подъезда… ну что в принципе нормально. Всё идёт своим чередом… взрослые бухают, молодёжь выставляет себя не пойми кем, они морально, орально… нет морально упали… не знаю, что это значит, но это Джа пускает мне такие мысли, а Джа - это свет… Молодёжь разлагается, а дети играют и всё это видят.… И становятся такими же взрослыми… как всегда…
       Растаман любил поговорить с собой, когда у него был приход. А ещё он надеялся улететь так далеко, что никогда не увидит ни гопников со второго подъезда, ни дядю Толю, ни девок на лавке и только ни этих маленьких детей, которые подобно взрослым лупят друг друга лопатками и выпинывают из песочницы. Растаман хотел летать всегда… и поэтому никогда не открывал окон. Иначе вот так улетит и потом ведь соскучится и по гопникам, и по алкашу дяде Толе, и по девкам, про которых в подъезде написано много достоверной информации, а особенно он соскучится по детям, которые так весело смеются, но вернуться то растаман больше не сможет, если улетит из окна…
 - а разве то, что для нас нормально – это нормально? Ну, правда? Разве нормально, что девушки становятся такими как с улицы красных фонарей моего любимого Амстердама? А парни либо быдло, либо гееваты, как Димасик из третьего подъезда, который визжит по поводу сломанного ногтя, либо как я простые неудачники среди людей? А то, что взрослые пьют на глазах детей это нормально? Разве нормально? Хотя… раз такое идёт, то, наверное, нормально, но кем становятся эти лупоглазики, когда вылезают из песочницы? Гееватыми гопниками алкашами… ой… радуга…
       Напротив растамана лежал кот и так же невнятно смотрел на своего хозяина. Он слушал всё это и, наверное, даже видел. Мимо кота плыли по комнате видения укуренного растамана, которые медленно и лениво касались усов кота, от чего тот вздрагивал и тряс ушами. 
 - Ну вот кем я стал? Я стал растаманом. Я открылся Джа… Но это тоже не хорошо, потому что я ушёл от других людей. Меня били гопники, призирали эти бабы с моими стихами и прочей ерундой, меня крыл матом пьяный дядя Толя, и на меня никогда не смотрели с уважением дети. Ведь я не крутой. Я маленький… Я облако... летящее к Джа… Летящее от людей, летящее прочь…
      Так растаман летал очень часто. Он редко выходил на улицу. Жмурился от солнца, покупал ништяки и тащился домой, по пути уворачиваясь от гопников, слушая насмешливые фразы девушек, про которых пишут в подъезде слово… нехорошее такое слово, в общем. К растаману иногда приходили друзья и так же искали пути к Джа. Где Джа там хорошо…. Но во дворе, например, никогда не было Джа…А жаль, его тепла так не хватало… Да и не только двору, улице, городу, миру… Джа – он солнце, он тепло…. И каждый ищет его сам, ну или не конкретно его, просто тепла… Хотя точнее уже не ищут. Просто живут, даже проживают. 
      А растаман обрубился снова в своей маленькой квартире и надеется, что когда он проснётся, то Джа всё же придёт, но ведь Джа почти никто сегодня не ждёт и не делает шаг ему навстречу.