Полет фантазии Окончание

                Глава девятнадцатая


Утром меня разбудил настойчивый звонок. Виктор интересовался, собираюсь ли я сегодня на работу. Я попросила  еще немного подождать и, кое-как умывшись и одев на себя первое, что подвернулось под руку, побежала к машине.

Весь день я клевала носом. Веник заметил мое состояние и, похвалив за огромный объем работы, выполненной за эту неделю, разрешил уйти пораньше. Обязательно надо воспользоваться этим.

На работе не с кем особенно пообщаться: Алик с Зиной в отпуске, у меня неплохие отношения с Аней, но она – подружка Даши, что накладывает определенный отпечаток, парней Алик давно от меня отвадил. Кстати, мои друзья - Алик и Андрей, зная, что неприятности у меня еще не закончились, за две недели ни разу мне не позвонили. Ничего не поделаешь, уязвленное мужское самолюбие. Зато Макс регулярно звонит, сообщая обо всех своих передвижениях.  Мне же сообщать не о чем, сижу на одном месте, тупо уставившись в компьютер.

- Женька, у тебя голос какой-то сонный, - заметил Макс.

- Естественно, до пяти утра рассказ писала.

- И как?

- Дописала.

- Молодец! Отсыпайся и завтра до моего приезда не вставай.

- И не подумаю. Тебе еще придется потрудиться, чтобы меня разбудить.

- Ничего, как-нибудь справлюсь, - заверил он. – Все, бегу на торжественный ужин по
поводу заключения контракта. Целую тебя всю, всю, всю, - добавил он и отключился.

После этого я вообще перестала что-либо различать на экране монитора. Нет, сегодня я –
не работник. Заглянула в кабинет начальника:

- Вениамин Михайлович, можно я сейчас уйду?

- Да, конечно. Вы славно потрудились на этой неделе.

Что и говорить. Веник – это человек! Бедная Зина! Я позвонила Виктору и сказала, что
выхожу с работы.

- Но я сейчас в Парголово! – воскликнул он. – Заеду через сорок минут, если пробок не будет.

- Нет,  ехать не нужно. Пока ты доедешь, я буду уже дома. Сама доберусь.
Виктор был обеспокоен:

- Максим Леонидович велел мне встречать вас, - вдруг перешел он на официальный
тон.

- Беру всю ответственность на себя, - решительно заявила я. Макс так обложил меня
своей заботой, что скоро перестану быть самостоятельной единицей. – Все, Виктор, пока! – не допускающим возражений тоном сказала я и отключилась.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не зевать во весь рот, направляясь к выходу.

- Женя, пока! – раздались голоса парней, куривших на лестнице.

- Пока, мальчики, счастливых выходных! - весело ответила я, предвкушая завтрашнюю
встречу с Максом и, сделав над собой усилие, легко сбежала по ступеням.

Идти на метро не хотелось, я подняла руку, и тут же передо мной остановилась
выехавшая из подворотни вишневая «девятка».

Только моей сонливостью можно объяснить то, что произошло дальше. Я подошла к машине вплотную и, заглядывая в открытое окно, бросила: Крестовский остров! Тут, наконец, заметила, что в салоне кроме водителя еще двое мужчин. Я попыталась сделать шаг назад, но чьи-то сильные руки мгновенно втащили меня в заднюю дверь. Я даже пикнуть не успела. Сразу почувствовала укол в плечо и успокоилась довольно надолго.

Очнувшись, я сначала не могла понять, что произошло. Вокруг был полумрак. Поняв, что лежу на кровати, ощупала се-бя. Ничего не болит, одежда - белые бриджи и желтая футболка, на мне. Я села и спустила ноги, обнаружив аккуратно стоящие босоножки. Я их надела и принялась обследовать свою темницу. Свет проникал сквозь щели между досками, закрывающими окно. Присмотревшись внимательнее, поняла, что окно не заколочено, а закрыто снаружи ставнями. Видимо, со временем доски усохли, и сквозь образовавшиеся щели проникал солнечный свет.

Случившееся постепенно доходило до меня, и ужас был совсем близко. Меня похитили! Зачем? И кто? Связно думать я не могла, было страшно додумывать ситуацию до конца. Нет, сначала надо успокоиться, уговаривала я себя. Пока ничего страшного и непоправимого не произошло. Я жива и здорова. Все будет хорошо! Я призвала на помощь Бальмонта и вслух прочитала его стихотворение:

Я не верю в черное начало,
Пусть праматерь нашей жизни ночь,
Только солнцу сердце отвечало
И всегда бежит от тени прочь.

Я не верю. Нет закона веры.
Если верю, верит вся душа,
Что бессильны всякие примеры
И что жизнь в основе хороша.

Стихотворение было длинным, и я прикладывала огромные усилия, чтобы вспомнить выпавшие из памяти строки, будто жизнь от этого зависела. Наконец, вспомнила:

Нам даны ступени темных лестниц
Чтоб всходить к горнилу всех лучей,
Все минуты мчатся с ликом вестниц,
В новом всходе будешь петь звончей.

Я благополучно дочитала стихотворение до конца и почувствовала, что немного успокоилась. Тут меня пронзила резкая боль. Макс! Каково ему сейчас? Все недоразумения остались позади, мы были вместе, и тут опять…

Я подошла к окну и посмотрела на часы. Три часа. Судя по солнцу, сейчас день. Меня похитили в половине пятого в пятницу, значит, сейчас три часа дня субботы. Макс давно вернулся и сходит с ума из-за моего исчезновения. Небось, всех под ружье поставил и до генерала добрался.

Кстати, а куда подевался мой охранник? Нечего сказать, хорош телохранитель. Говорил, что в случае опасности мне следует поднять руку, будто ловлю машину. Что ж, я именно так и сделала.  Наверное, он куда-то отлучился, живой ведь человек, надо поесть и в туалет сходить. Обычно я выходила с работы после шести, а вчера впервые за последнее время ушла пораньше. Что ж, я неплохо отдохнула. Во всяком случае, выспалась.

Я продолжила обследование своей темницы. Дверь была расположена напротив окна и около нее я наткнулась на выключатель. Свет загорелся. От этого моя темница не стала светелкой, но все же на душе полегчало.

Комната была неопрятной, но пахло в ней хорошо – хлебом и яблоками. Источники этих ароматов лежали на столе, притулившимся между трехстворчатым шкафом и старой швейной машинкой, с правой стороны от окна.

На столе стояла бутылка минеральной воды и эмалированная кружка. Сдернув подозрительного вида салфетку, я обнаружила хлеб, сыр и яблоки. Судя по всему, пока меня убивать не собираются, что не может не радовать. Я приободрилась и решила перекусить. Нож мне не полагался, так что я отломила по куску хлеба и сыра, попила воды и вскоре почувствовала себя гораздо оптимистичнее, после чего продолжила обследование комнаты.

Обстановка была небогатой и очень ветхой. Слева от окна возвышалась металлическая кровать, на которой я только что лежала, почти такая же, как у бабы Нюры, рядом с ней  массивный комод. В углу стояло пустое ведро. Тут до меня дошло, что это мой нынешний туалет, и мне стало нехорошо. Буйная фантазия вмиг нарисовало неприглядную картинку. Нет, только не это!

Старый пол беспощадно скрипел под моими ногами, свет горел, но никто не приходил. Странно. Где же мои похитители? В старых домах любой звук слышен. Значит, сейчас в доме никого нет. Возьмем это на заметку. Но пока не стоит бросаться в закрытое окно. Возможно, мои тюремщики просто вышли покурить на крылечко. С криками тоже подожду. Если бы поблизости был кто-то посторонний, они бы связали меня и заклеили рот.

Даже хорошо, что никто не приходит. Есть время успокоиться и все обдумать. Знать бы, кто меня похитил. Если не генерал, то кто? Я смутно помнила находившихся в машине мужчин. Вроде бы среди них не было Здоровяка и Хлюпика, хотя я ни одного не знала в лицо, но похитители были моложе. Но, как говорится, дело не в персоналиях, а в принципе. Не важно, как зовут этих бандитов, важно, кто их нанял.

Тут меня опять пронзила боль. Макс, милый, я жива! Вот бы позвонить ему, но моей сумочки нигде не было. Максу сейчас в сто раз хуже, чем мне. Я выспалась, жива, здорова и даже сыта. Он же вряд ли спал сегодня. Наверняка ему сразу же позвонили и сообщили о моем исчезновении. Я не знала, чем он сейчас занят, но была уверена, что он делает все возможное и невозможное, чтобы меня найти. Это придало мне сил.

Итак, кто бы меня ни похитил, я должна держаться хозяйкой положения, чего бы это мне ни стоило. Ни в коем случае ничего  у них не просить. Только требовать! А если они станут меня пытать? Сумею ли я выдержать? Да и что такое я знаю, что нужно выбивать из меня силой? Никакой секретной информацией я не владею, чушь какая-то.  В общем, буду держаться уверенно, независимо, но не слишком нагло. Наглость может их разозлить, и они станут неадекватны. Хотя, разве могут нормальные люди пойти на похищение, за это ведь большой срок полагается. Или у них все схвачено?

А может быть, это вообще какие-то отморозки, которые хотят получить за меня выкуп от Макса. Это тоже надо иметь в виду. Однако, что-то больно много охотников развелось до моей скромной персоны. Такая нездоровая популярность мне ни к чему.

Вдоволь наслушавшись скрипа от своих шагов, я села на скрипучий стул и стала обдумывать все возможные варианты. Исходной информации почти нет, так что нафантазировать можно, что угодно, а время шло. Солнечные лучи уже не били в окно. Одна щель в ставнях была достаточно широкой, и я попыталась рассмотреть через нее хоть что-нибудь. Забор, за ним поле, еще дальше  - лес. Похоже, завезли меня в какую-то глухомань. Я вспомнила небольшой домик с закрытыми ставнями в Кружицах. Наверное, там такой же вид из окна.

Я начинала нервничать. Вдруг никого поблизости нет, а я упускаю возможность убежать? Я осторожно постучала в дверь, потом громче. Никто не отзывался. Я стала колотить в нее, как сумасшедшая. С тем же успехом. Потом догадалась рассмотреть ее. Замочной скважины не было, понятно, это же не коммунальная квартира. Обнаружила следы снятой задвижки. Как же они заперли меня – на задвижку снаружи или на висячий замок? Я надавила на дверь, но масса у меня не та, дверь даже не шелохнулась, хотя на вид не казалась неприступной. Что же делать?

Я решила обследовать окно. Оно не было заколочено, и рамы легко открылись внутрь. Надавила на ставни, они немного подались вперед, но мои дальнейшие попытки не увенчались успехом. Доски, хотя и рассохлись, были достаточно крепкими, более того, они стянуты поперечными металлическими полосками. Полностью обессиленная, я села на стул и стала ждать, потом съела яблоко.

Только около девяти услышала шаги, затем шум и скрежет чего-то тяжелого, отодвигаемого от двери. Наконец, на пороге показался один из моих тюремщиков – парень среднего роста, примерно моего возраста. Он изобразил на грубоватом лице нечто вроде улыбки:

- А ты любишь поспать!

- А кто же этого не любит? – спокойно отозвалась я.

Он вошел в комнату.

- Вижу, перекусить уже успела, - Потом бросил взгляд на ведро. – У тебя что,
стопроцентная переработка? Своим биотуалетом не пользуешься, - хохотнул он.

У меня внутри все заклокотало, но внешне я осталась абсолютно спокойной.

- Я на ведро не сяду, ты проводишь меня в туалет!

Он еще шире улыбнулся:

- А ты – смелая девчонка! Только не велено тебя из комнаты выпускать.

- Тогда спроси разрешения у начальства. Или тебе хочется таскать за мной ведро? – Я присмотрелась к нему. Простой деревенский парень, во всяком случае, на отъявленного отморозка не похож. Может быть, это его дом? Сейчас проверю. – Если ты этого не сделаешь, комната так провоняет, что потом вовек от запаха не избавишься.

Он задумался. Если бы дом был чужой, он ответил бы, что ему по фигу, но он размышлял.

- Тут нету начальства, - наконец, сказал он.

- Тогда позвони ему и скажи, что я лопну, но на ведро не сяду. За мою гибель ты
будешь отвечать. – Он выглядел встревоженным. – Тебе наверняка приказали быть со мной обходительным, чтобы я была в целости и сохранности. – Похоже, я попала в точку.

- Здесь связи нет, - проговорился он. – Надо пять километров до шоссе идти, чтобы
позвонить.

Ура! Кое-что мне удалось узнать. Во-первых, дом принадлежит ему. Во-вторых, я
нахожусь в пяти километрах от шоссе, где мое спасение. В-третьих, он не совсем пропащий парень.

- Как тебя зовут? – вежливо поинтересовалась я.

- Сеня, то есть Семен, - поправился он.

- А меня Женя.

- Мне ни к чему твое имя, - буркнул он. – Меньше знаешь, лучше спишь.

- Меня зовут Женя Томашевская, - отчетливо произнесла я. – Меня похитили и держат
в заложницах в твоем доме. Куда ты вляпался?

У него испуганно забегали глаза. Тут мы услышали шум подъехавшей машины. Сеня
мгновенно преобразился. Его лицо посуровело, у меня мурашки побежали по телу. Теперь он совершенно не походил на добродушного деревенского парня.

- Забудь обо всем, что мы тут говорили, - посоветовала я. – Я уже забыла.
Он молча вышел из комнаты, и я услышала, как мою дверь придавили чем-то тяжелым. У
меня внутри все дрожало. Сейчас решится моя участь. Возможно, это последние часы моей жизни. Или минуты?


Если скажут: солнцу быть не вечно,
Есть конец и солнечной игры,
Я взгляну, полнеба светит млечно,
Там миры баюкают миры.

Бальмонт опять пришел мне на помощь. Кем бы ни были подонки, которые меня похитили, они – ничто по сравнению с вечностью, впрочем, как и я. Так стоит ли выбивать мелкую дрожь, если даже солнце не вечно?  Потом вспомнила о Максе. Макс, мой самый любимый человек, я была очень счастлива с тобой. Прощай! Опять вихрем чувств меня унесло в мелодраму. Но где-то в глубине души теплилась надежда, что завтра я его поздравлю с наступлением нового дня. Постепенно надежда переходила в уверенность. Нельзя сдаваться! Но пасаран!

Когда после возни с дверью, в мою комнату вошел мужчина лет сорока, коротко стриженный и с заметным брюшком, я была в полной боевой готовности.

- Здравствуйте, - произнес он и сел на второй стул.

- Здравствуйте, - словно эхо, откликнулась я.

Мы изучающе смотрели друг на друга.

- Вы знаете, почему здесь находитесь?  - наконец, спросил он.

- Нет, понятия не имею. Теряюсь в догадках. – Возможно, это прозвучало несколько
вызывающе, но вполне в рамках приличий.

- Так дело не пойдет, - веско заявил он, – просто так никого не похищают. – Он
откровенно признался в похищении. Это плохо. Я с трудом подавила зарождающуюся в душе панику. – Вы же детективы пишете, - продолжал он. – Выскажите свое предположение.

- Что ж, первое, что приходит в голову, это похищение с целью выкупа, - нагло
соврала я. – Вы хотите получить за меня выкуп от Максима Оглоблина. Только зря стараетесь! Мы с ним собирались расстаться, так что он за меня  и ломаного гроша не даст.
      
Он усмехнулся:

- За такое предположение ставлю вам тройку с минусом. Признаться, ожидал от вас
большего.

- Так помогите мне, дайте хоть какой-то намек!

Он продолжал пристально смотреть на меня.

- Отдайте мне пленку и идите с миром, - благожелательно произнес он.

Мой мозг чуть не расплавился от усиленной работы. О какой пленке он говорит?
Неужели генерал так и не угомонился? Признаться, что никакой пленки нет? Скорее всего, он мне не поверит, и они начнут терзать меня, но так ничего и не добьются. Ведь ее у меня действительно нет, и никогда не было. Вряд ли они оставят в живых человека, которого подвергли пыткам.

А если поверит? Что тогда? В любом случае живой меня отсюда не выпустят. Значит, безвременная кончина наступит еще раньше. Нужно тянуть время, не говорить ни да, ни нет, пусть они теряются в догадках. Меня ведь ищут, каждая выигранная минута дорога.

- Не понимаю, о какой пленке вы говорите – видео, аудиа или фото, - небрежно
бросила я.

- Аудиа, - усмехнулся он. – Маленькая пленочка, которая вставляется в мобильный
телефон.

Генерал! Все-таки генерал! Так дрожит за свою шкуру, что совсем разум потерял.

- Не знаю, о какой пленке вы говорите. В моем телефоне нет подобной функции.

- Никто и не говорит, что запись сделана с вашего телефона, - спокойно заметил он.

Тут мне стало интересно. Какие еще делишки мне приписывают?

- А с чьего? – удивленно спросила я.

Он с некоторой растерянностью рассматривал меня, почти готовый поверить в мое неведение.  Хорошо это или плохо? Скорее, все-таки плохо, но чем черт не шутит, надо попробовать закончить эту историю миром.

- Чушь какая-то, - пробормотала я. – Не знаю, что вы ищите, но явно не в том месте. Лучше дайте мне денег на дорогу и сделаем вид, что ничего не было. Я тут у вас немного отдохнула – хорошо выспалась, поела здоровой пищи, так что с моей стороны никаких претензий не будет.

Он рассмеялся:

- А вы умеете быть убедительной! Кто-нибудь другой на моем месте мог бы и
поверить, но со мной у вас этот номер не пройдет. Наш разговор еще не окончен.

- Больше ни слова не скажу, пока меня не отведут в туалет! – заявила я и кивнула на ведро. – Я не намерена им пользоваться.

Мужик, про себя я окрестила его Пузатиком, взглянул на ведро.

- Вы же вторые сутки здесь! – вырвалось у него.

- Да, в любой момент может наступить безвременная кончина, - с некоторым
трагизмом произнесла я, -  но им не воспользуюсь. - На самом деле мой родной и любимый организм вел себя непостижимым образом. Не знаю, какие процессы в нем происходили, но никакого дискомфорта я не испытывала.

- Сеня! – крикнул Пузатик. Хозяин дома тут же появился на пороге. – Отведи девушку
в туалет, да Костю с собой прихвати, чтобы не сбежала.

Ура! Одержана первая победа. Когда вышли в коридор, я заметила у двери массивный
кухонный стол. На то, чтобы его сдвинуть, вполне хватит моих сил. Почему же дверь не подалась, как я на нее ни давила? Уже выходя на крыльцо, я догадалась, что стол ставили перпендикулярно к двери, и он полностью перегораживал узкий проход. Для того, чтобы сдвинуть эту преграду изнутри, надо проломить столом противоположную стену. Такое мне  явно не под силу. Надежнее любого замка.
      
Выйдя на улицу, я вдохнула полной грудью. Воздух был свежим и ароматным.

- Поворачивай за дом, - буркнул Сеня.

Я не торопилась, хотелось осмотреться. Уже было довольно темно, но благодаря луне и
звездам, кое-что можно было различить. Дом стоял на окраине, а вернее – на отшибе, небольшой деревеньки. Света в окнах других домов не было видно. То ли все спать легли, то ли там никто не живет. Да, глухое местечко нашли.

- Поторапливайся, - прикрикнул второй сопровождающий, Костя.

Наконец, мы подошли к убогому скворечнику на краю участка. Видимо, в целях
экономии часть забора заменяла задняя стенка туалета. Оба парня встали около двери, как часовые.

- Отошли бы подальше, - посоветовала я. – Неужели думаете, что я через сортир
просочусь?

- Кто тебя знает, может быть, там есть подземный ход? – решил пошутить Костя.

- Нырни, проверь, - предложила я.

Они хохотнули и отошли на несколько шагов от двери. Через прореху в крыше проникал
лунный свет. Я обследовала заднюю стенку туалета. Щели были весьма внушительными, но доски держались крепко, кроме одной. Я осторожно нажала на нее. Послышался треск, я громко охнула.

- Эк ее разобрало! – сказал Костя и по звукам я догадалась, что они отошли еще на
несколько шагов.

Итак, одну доску можно выдавить, но через такое отверстие мне не пролезть даже с
нынешней худобой, нужно раскачать соседнюю. Я выбрала ту, что находилась справа от слабого звена и стала потихоньку на нее надавливать. Ничего не получалось. Я пустила в ход свое, отнюдь не богатырское плечо. При этом я балансировала на высоких платформах, боясь свалиться в вонючую дыру. Наконец, доска немного подалась.

- Эй, скоро ты там? – послышался нетерпеливый голос Кости.

- А что, в этом сортире оплата повременная? – отозвалась я.

Они опять хохотнули.

- А ты – веселая девчонка! – почти восхищенно произнес Костя.

Сеня все время молчал. Я очень надеялась, что он размышляет о том, что я ему сказала.
Может быть, он еще не потерял совесть и здравый смысл? Костя, конечно, покрепче, но ничего, со временем найду и к нему подход, если у меня будет это время. К горлу подкатил комок. Наконец, я вышла из туалета.

- С облегчением тебя, - весело сказал Костя. – Какой-никакой контакт налаживался.

- Спасибо, - ответила я и взяла их под руки.

У них просто рты открылись от удивления, но они не стали вырываться, и мы в такой
композиции дошли до дома. Я спросила, где могу вымыть руки, и Сеня провел меня на кухню. Газовая плита, рукомойник, несколько полок и старенький холодильник. Посреди кухни большой круглый стол с разномастными стульями и табуретками. Я умылась и, взглянув на предложенное полотенце, решила обойтись без него.

Соседняя с кухней дверь была закрыта, следующей была дверь в мою темницу. Я вошла в нее одна. Парни остались в коридоре, а потом дружно протопали на кухню.

- Ну что ж, теперь можем продолжить разговор? – спросил Пузатик.

- Вполне, - почти весело ответила я.

После посещения туалета я почувствовала прилив оптимизма, и дело не только в
физиологии. У меня появился план побега. Завтра за день раскачаю вторую доску и, как стемнеет, покину сей убогий кров. Конечно, не очень романтично, что путь на свободу лежит через вонючий сортир, но что делать.

- Итак, мы остановились на том, что у вас есть некая диктофонная пленка, которую я
хотел бы получить, - начал Пузатик.

Я не знала, что отвечать. Опять вернулась к прежним мыслям. Если он поймет, что у
меня нет пленки и никогда не было, то быстро прикажет свернуть мне шею. Если же придет к противоположному выводу, то ко мне могут применить силовое воздействие, в результате которого я быстро признаюсь, что у меня ничего нет. Конец тот же, только с большими мучениями. Где же выход? Он обязательно должен быть! Эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове, и я решила держаться золотой середины, в общем, морочить ему голову. Хотя, такой тип не станет долго играть в кошки-мышки. Нужно тянуть время  и попытаться еще что-нибудь узнать.

- Вы все перепутали. Я не говорила, что у меня имеется хоть какая-то пленка. Кстати, что на ней, и откуда она могла у меня взяться?

- Вам передала ее Василевская, а что на ней записано, вам лучше знать, - Пузатик,
наконец, откровенно высказался.

У меня в голове царил хаос. Опять фантазии и действительность переплелись так, что не
могу отличить одно от другого. В повести генерал и банкир действуют заодно, а что, если в жизни все не так? Каждого моя писанина задела за живое, но это не значит, что они сплотились против общего врага. Возможно, они действуют поодиночке, преследуя свои цели. Если это так, то можно объяснить необъяснимое. Появление Здоровяка и Хлюпика   и, спустя неделю, генеральских подручных. Похоже, меня интуиция не подвела, когда я поверила генералу.

Постепенно хаос в моей голове превращался в весьма стройную картину. Хотелось бы все это обдумать, но сейчас нет времени, нужно продолжать разговор.

- Мы не были знакомы с Василевской, я видела ее только на экране телевизора.

- Для того, чтобы передать пленку журналистке, не обязательно быть с ней знакомой.

- Во-первых, я – не журналистка! – возмущенно прервала я собеседника. – Это они
охотятся за жареными фактами. Писатели, во всяком случае, я, довольствуются своей фантазией. – Тут же я испугалась: слишком откровенно и убедительно, он может мне поверить, и повторила: именно фантазией, большей частью. - Пусть переваривает, что я сказала.

- Не очень убедительно, - наконец сказал он. – Слишком много совпадений.

Я опять его перебила:

- Не наговорите лишнего. Как бы потом не пожалеть!

- А вы – молодец, хорошо держитесь, - он зловеще усмехнулся: – Не боитесь?

К этому моменту я была уверена, что генерал здесь ни при чем,  а Пузатик –
представитель банкира Литвиненко. Значит, у меня в рукаве есть козырь, пора его вынимать.

- Нисколько не боюсь, - спокойно сказала я. – Вы же не маньяк, а здравомыслящий
человек. За мной стоит такая сила, которая вам не по зубам.

- Это вы на своего любовника намекаете? – усмехнулся Пузатик. – Не такая уж он
большая шишка.

Мне очень не нравилось, когда Макса так называли, но его социальный статус по
отношению ко мне был именно таким.

- Нет, я вам уже говорила, что с Максимом Оглоблиным мы практически расстались, -
сослалась я на свою предыдущую ложь. – Я имею в виду некого генерала МВД, очень большого генерала! – Я многозначительно замолчала.

- Вы блефуете! – не поверил Пузатик.

Но его бодрость была напускной. Это заявление вкупе с моим независимым поведением
наводило его на кое-какие мысли.

- И у этого генерала есть имя?

- Разумеется. Фатьянов Федор Иннокентьевич.

Он почесал стриженую макушку, затем с ухмылкой посмотрел на меня:

- Вы – его незаконнорожденная дочь или в постель к себе уложили?

- Неважно, чем руководствуется генерал, но поверьте, это очень сильные чувства. –
И тут, как говорится в известном романе, Остапа понесло: – Если хоть один волосок упадет с моей головы при вашей помощи, вам и вашему  - я чуть было не сказала хозяину, но вовремя осеклась – вам и вашему работодателю не поздоровится. В лучшем случае, будете на паперти стоять и милостыню просить, если, конечно, будет на чем стоять.

- Что-то вы больно разошлись со своими угрозами, - буркнул он. – Мы все проверим.
Но меня несло, не остановить:

- Нет ничего проще. В моем мобильнике есть его личный номер. Позвоните и спросите,
интересует ли его моя судьба. Интересно было бы услышать, что он вам ответит. – Похоже, меня унесло чуть дальше, чем нужно. Вдруг генерал изменил номер?

- Мы изучили ваш мобильник, там нет фамилии Фатьянова, – не сдавался Пузатик.

- Правильно, такой фамилии там нет, зато имя есть: Федор Иннокентьевич, - я
снисходительно посмотрела на своего мучителя.

Надо сказать, я просто с ног валилась от усталости, так меня вымотал этот разговор. Пузатик нахмурил лоб, видимо что-то припоминая и, похоже, вспомнил. Он в очередной раз почесал макушку и поднялся.

- Ладно, на сегодня хватит, завтра поговорим, - сказал он, направляясь к двери.

- Подождите! – остановила я его. - Вы меня так скоропалительно похитили, что я не
успела прихватить чистое белье, - всем своим видом я как бы демонстрировала удивление этому обстоятельству. -  Распорядитесь, пожалуйста, чтобы к завтрашнему утру оно у меня было. Еще мне нужна зубная щетка, паста и все такое. Пусть ваши люди подумают, где я смогу вымыться. И еще – верните мне сумку, там расческа и косметика.

Физиономия Пузатика выражала смесь негодования и восхищения.

- Хорошо, что-нибудь придумаем. Какой у вас размер? – он цепким взглядом окинул
меня. - Сорок четвертый или сорок второй?

- Сорок четвертый, - привычно ответила я, хотя теперь, наверное, и в сорок второй
помещусь. А ведь меньше года назад мой сорок шестой грозил перейти в сорок восьмой!

Когда дверь за ним закрылась, я бессильно рухнула на кровать и посмотрела на часы.
Первый час ночи! Сил на какие-либо размышления и переживания не было. Макс, любимый, я все еще жива и постараюсь впредь оставаться живой. Не волнуйся, просто ищи меня. У тебя все получится. Догадался же ты о Таврическом саде и здесь что-нибудь придумаешь.

Я встала, выключила свет и решила, что раз сегодня меня убивать не собираются,
можно поспать. Раздеваться я не стала, состояние постельного белья вызывало определенные сомнения, но одеялом укрылась, к ночи стало прохладнее.

Троица, отнюдь не святая, судя по всему, совещалась на кухне. Слышался гул
голосов, но что именно они говорили, разобрать было невозможно, слишком далеко. Сон не приходил. Вскоре услышала шум отъезжающей машины. Интересно, Пузатик один уехал или Костю с собой прихватил?

За стеной раздался скрип половиц. Кто-то ходил по комнате. Мои тюремщики
укладывались спать. Судя по отсутствию голосов, можно было предположить, что о тюремщиках следует говорить в единственном числе. Значит, Сеня ложился спать. Конечно, ему нечего опасаться, я надежно заперта в своей темнице. Может быть, это – мой шанс поговорить с ним. Я встала и прошла к противоположной стене. Стукнув в нее, позвала:

- Сеня!

- Сейчас не поведу в туалет, - отозвался он. – Терпи до утра!

- Мне бы поговорить с тобой.

- Не стану с тобой разговаривать, - я услышала хриплый стон кровати, скрип половиц
и стук захлопнувшейся двери. Сеня ушел из комнаты.

Я еще минут пятнадцать стучала в стену, звала его, но он так и не появился. Попытка не
удалась! Такой шанс упустила! Что ж, придется отложить разговор до завтра. Сама все испортила. Надо было жалобно проситься в туалет, он бы не выдержал и согласился, а там уже и в разговоры вступать. Сеня не зря ушел, он колеблется.

Ночь прошла без приключений. Я долго не могла уснуть, пытаясь выстроить цепь событий, которые привели меня сюда, но эта цепь постоянно обрывалась. Какой-нибудь факт не укладывался в стройную картину, и все приходилось начинать сначала. В результате бесконечных мук получилось следующее.

Литвиненко, прочитав мою повесть, мало того, что в одном из героев узнает себя, он обнаруживает там намек или просто указание на что-то, что может ему навредить. Судя по тому, что сказал Пузатик, Марина дала какую-то пленку журналистке. Это становится известно Литвиненко, возможно, Марина сама сказала ему об этом. Он пытается найти компромат, но безуспешно. Тут Марина умирает (сама или кто-то помог, пока не ясно), все затихает. Банкир успокаивается. В это время появляется моя повесть! Вряд ли банкир читает такие журналы, кто-то из знакомых сообщает ему о публикации. Он в ужасе. Пленка обнаружилась!

Некоторое время ему требуется на то, чтобы установить имя автора, так как я печатаюсь под псевдонимом. Как он это сделал, неважно. Прообразы моих героев из «Пристального взгляда» тоже с этим справились. Он посылает ко мне Здоровяка и Хлюпика. И что делают эти вундеркинды? Они организовывают на меня три покушения, и все неудачно. Может быть, дело не в недостатке профессионализма? Они хотели меня запугать, а потом говорить с позиции силы – требовать вернуть пленку, иначе из пострадавшей я превращусь в жертву. Хотя, если бы меня не схватил за волосы седовласый гражданин, я бы лоб в лоб встретилась с электричкой. Видимо, их и этот результат устраивал.

Но меня ни одно объяснение не устраивало. Что-то тут не так. Может быть, несостоявшиеся покушения в действительности таковыми не являлись – и все эти события просто цепь случайностей? Каким бы это странным не казалось, но, видимо, так и есть. Три промашки – это уже слишком! Они просто следили за мной и присматривались, как лучше всего ко мне подобраться, чтобы завладеть злополучной пленкой.

Следовало бы и раньше об этом догадаться. Андрей говорил, что Хлюпик осматривал окна, потом зашел в подъезд, наверняка с замками знакомился. Но ведь это произошло после того, как вышел из строя холодильник! Если бы он был к этому причастен, то ему было бы незачем обнюхивать мою квартиру.

Я беспокойно ворочалась  на скрипучей кровати, прислушиваясь, не вернулся ли Сеня, но он, видимо, уже давно спал в другой комнате или на сеновале. Дом маленьким не назовешь. От усталости мысли путались, но я упрямо продвигалась вперед.

Как эти негодяи узнали, что я в Гатчине? Если бы они нас с Аликом выследили, то разобрались бы со мной в ту же ночь. Но они объявились несколько дней спустя, после того, как там уже побывали люди генерала. Неужели Литвиненко и генерал все-таки заодно? У меня сердце защемило. Нет, только не это! Тогда моя ссылка на могущественного заступника равносильна подписанию смертного приговора, да и многое другое трудно объяснить. Скорее всего, произошла «утечка» информации из милиции. Такое объяснение мне больше нравилось.

Итак, эти подонки крутились в Загвоздке, присматривали за моей квартирой и
работой, поджидая меня. Но тут на их беду появился Макс, который выставил вокруг меня настоящий заслон. Почему же они исчезли? Наверное, поняли, что замечены, и скрылись.
Через несколько дней Литвиненко снарядил новую бригаду. Пузатик, наверное, его доверенное лицо и глава службы безопасности. Как его звали в моей повести – Крюков Владимир Иванович? Опять вымысел и реальность переплетались.
Новые люди быстро справились с заданием, и я здесь. Конечно, сама виновата, проявила самодеятельность и – села в лужу.

А что с генералом? Судя по тому, что разговор был записан на диктофон в мобильнике, Василевская к помощи генерала не прибегала. Что в моей повести могло так сильно его напугать, что он стал действовать, как слон в посудной лавке? Пока я не могла  объяснить его поведение, да сейчас это и неважно. Главное,  что генерал и банкир не заодно.


                Глава двадцатая

Спала я беспокойно. Сны были рваными и непонятными, запомнила только последний. Я пробиралась сквозь лесную чащу, царапая себе руки и ноги, проваливалась в болото, потом долго брела по полю. И вот, я стою на узкой дороге. Вдалеке видна темно-синяя машина Макса.  «Женя! Женя!» - зовет он меня. Я пытаюсь крикнуть ему в ответ, но голос меня не слушается. А он продолжает кричать: «Женя! Женя!»

Я с трудом открыла глаза. Сквозь щели ставен пробивался солнечный свет. В дверь стучали.  «Женя! Женя!» - кричал мой тюремщик.

- Чего тебе? – спросонья отозвалась я.  Поди ж ты, какой вежливый, без стука не
входит.

- Давай в туалет отведу, а то потом буду занят, - хмуро сказал Сеня.

Я быстро пришла в себя. Вот он, тот момент, которым необходимо воспользоваться.

- Что-нибудь надумал?

- О чем это ты? – сделал он непонимающее лицо.

- Ты мне поможешь? – с надеждой спросила я.

- Нет, - отрезал он. – Вот неделю назад помог бы…

- А что случилось неделю назад?

- Много чего, - буркнул он.

Мы уже приближались к туалету, но я притормозила.

- Если ты один раз сделал что-то плохое, это не значит, что и во второй раз ты должен поступать так же, - гнула я свою линию.

- Перестань агитировать, бесполезно. Назад хода нет.

Я не отставала:

- Я найму тебе самого лучшего адвоката! Мои друзья за мое спасение сделают для тебя все, что угодно.

- Иди в сортир! Если не перестанешь болтать, будешь мочиться в ведро! – грубо
оборвал он меня.

Я понуро поплелась в указанном направлении, но потом все-таки сказала:

- Давай вместе убежим! Подумай!

Сеня криво усмехнулся:

- Вместе, говоришь? Ты – к своему любовнику, а я – в тюрьму! Так что ли? Что-то не
хочется.

Не удалось мне его завербовать. Какие еще аргументы придумать? В этом парне вроде
бы есть, за что зацепиться. Нашему разговору не суждено было продолжиться. Послышался шум машины, и вскоре зеленый «Москвич» остановился у калитки.

- Вторая серия начинается, - произнесла я про себя.

Но это был всего лишь Костя. Вряд ли у него были полномочия допрашивать меня. Я
вошла в туалет и стала раскачивать вторую доску. Мешал небольшой выступ, которым она цеплялась за неподвижную соседку. Мне бы нож!

- Эй, скоро ты? – обеспокоился Сеня. – Чем ты там занимаешься?

- Хочешь посмотреть? – отозвалась я. – Извращенец, что ли?

- Да пошла ты!

Я лихорадочно стала думать, что делать дальше. Ночью я не заметила этот выступ. Тут
без ножа или чего-то острого не обойтись. Может быть, попробовать раскачать другую доску, с левой стороны? Но она была расположена в самом углу, там плечом не надавить. Я, что было сил, уперлась в нее руками, но она осталась неподвижной. Сеня опять стал меня торопить.

В конце концов, я вышла, держась за живот, и пожаловалась, что с яблок и сухомятки у меня проблемы с желудком.

- Сейчас дам тебе поесть, - сказал он.

Костя ждал нас на кухне.

- Я тебе кое-что привез, шеф просил.

Я вымыла руки, и мы прошли в мою темницу. Он выложил из пакета зубную щетку,
пасту, мыло, расческу, гигиенические пакеты и комплект белья. Я взяла его в руки и подняла глаза на моего тюремщика:

- Ты сам это покупал?

Он расплылся в довольной улыбке:

- Сам, конечно. Нравится?

Я ответила вопросом на вопрос:

- У тебя есть жена или девушка?

- Ну, есть девчонка…

Я стала посвящать его в тонкости покупки женского белья:

- Во-первых, цвет! Для борделя, может быть, и сгодилось бы, но надевать красные
трусики под белые бриджи не годится. Во-вторых, кружева! О них можно уколоться! Кожу сотрут в один момент, да и вообще оно жесткое. – Я дала его ему потрогать. Костя удивленно хлопал глазами. – В общем, своей девушке такое не покупай, - заключила я. – Но все равно, большое спасибо.

Сеня принес мне горячей картошки с колбасой и огурцом, потом чаю. После этого парни
заполнили мою комнату тазами и ведрами с водой. Я вымылась, выстирала свое белье и развесила его на спинке кровати. Новое, красное, действительно покалывало мне кожу, как бы раздражения не было. Человек – удивительное существо! Мне грозит смертельная опасность, а я беспокоюсь о пустяках.

Когда были ликвидированы последствия банно-прачечных мероприятий, в углу комнаты осталось только одно пустое ведро. Я с ненавистью посмотрела на него, но не попросила убрать. Как знать?

Ни разу не расчесанные за это время волосы, спутались. Я еле их расчесала и решила заплести косу. Ленты или резинки у меня не было, и я стала лазать по шкафам в поисках чего-нибудь подходящего. Ленту я не нашла, пришлось оторвать кусок какой-то тряпицы, получилось очень похоже на ленточку. На этом я не успокоилась. Мне нужно что-нибудь острое, чтобы расправиться с выступом.

Я последовательно, полку за полкой, обыскала весь шкаф. Какого хлама там только не было! Но ничего колющего и режущего. Я приступила к комоду. Лишь в самом нижнем ящике, под старым мужским бельем, я нашла большой охотничий нож. На такую удачу и не надеялась. Если бы на моем месте был какой-нибудь мачо, он с таким оружием покрошил бы в мелкий винегрет дюжину охранников. Но я – всего лишь слабая девушка, которая не владеет навыками самообороны, и даже спортом никогда не занималась.

Я спрятала находку под подушку. Как вынести нож из комнаты? На мне облегающие бриджи и короткая футболка. Сапог, чтобы спрятать нож за голенищем, тоже нет. Вскоре решение нашлось. Я взяла соль, которая осталась на столе после завтрака, и натерла себе щеки. Они просто пылали, потом постучала в дверь.

Появился Костя. Я слышала, как отъезжала машина. Значит, на этот раз Сеня куда-то укатил. Интересно, что у них за дела, ездят туда-сюда.

- Чего тебе? – спросил охранник, внимательно рассматривая меня.

- Плохо себя чувствую, знобит, - пожаловалась я. – Дай мне что-нибудь тепленькое
надеть.

- Ты вся красная! – ахнул он. – Где могла простудиться? Во время мытья, что ли?

- Нет, у меня живот крутит. Наверное, колбасой отравилась.

Костя был очень обеспокоен.

- Я тоже ел эту колбасу, и ничего.

- Значит, огурец плохо помыли. У меня желудок очень чувствительный.

В эту версию он поверил, так как сам огурцов не любил и никогда их не ел. Он кивнул на
шкаф:

- Ты там смотрела?

- Нет, - соврала я.

Костя открыл его и предложил мне на выбор две кофты. Я остановила свой выбор на той,
что была потолще.

- Может, тебя в туалет проводить?

- Нет, пока не надо, но скоро может понадобиться.

- Ты приляг, я тебя укрою, - заботливо предложил он.

- Не могу, голова кружится.

Я так вошла в роль, что ощутила некое подобие головокружения. Этого только не
хватало! Я надела пахнущую нафталином кофту, села за стол и, подперев голову руками, уставилась в одну точку. Костя вышел, дверь баррикадировать не стал. Может быть, сейчас рвануть со всех ног? Нет, путь на волю лежал мимо кухни, где сейчас находится Костя, он меня заметит, дом скрипит и кряхтит на все лады, догонит и отберет нож. Рисковать ножом нельзя, лучше действовать по намеченному плану. Выждав минут пятнадцать, я опять постучала в дверь.

- В туалет! – коротко бросила я и пошла, держась за живот и прижимая к себе нож.

Я попросила своего сопровождающего отойти подальше и петь песенку.

- Не сомневайся, так и сделаю, - понимающе усмехнулся он.

Я приступила к делу. С помощью мощного орудия я без труда справилась с выступом. Он оказался довольно большим сучком, и на его месте образовалась заметная дыра. Я подставила руки, чтобы поймать сучок, нож выпал и плюхнулся в зловонную трясину. Раздался громкий всплеск. Думаю, что при этом звуке Костю отнесло еще на несколько метров. Оружия я лишилась, но сучок был у меня в руках. Я надавила на доску, и она легко подалась. Был соблазн сейчас же воспользоваться образовавшимся проемом. За туалетом виднелась полузаросшая тропинка, за ней полоса метров пятнадцать-двадцать худосочной травы, и только затем лес – мой спаситель. При свете дня Костя заметит меня сразу, я не успею скрыться в лесу. Нет, нужно ждать до вечера.

Я приладила сучок на место. Он вроде бы держался крепко, но вдруг вывалится? Решила, что в следующий раз прихвачу с собой хлеба и укреплю его.

На обратном пути попыталась обработать Костю, но, как и ожидалось, он был крепок, как скала. Но нельзя упускать даже малейший шанс. Наверное, на его совести много чего накопилось. Я оставила свои вялые попытки. Обойдусь. У меня есть план, и он должен сработать. В тот момент я не думала, что буду делать ночью в лесу одна и как выберусь на дорогу, ведь машины к дому подъезжали совсем с другой стороны.

Несколько настороженный моими разговорами, Костя опять замуровал дверь в мою комнату. Ерунда! Скоро я вырвусь на свободу!

Я стремлюсь к роскошной воле,
Мчусь к прекрасной стороне,
Где в широком чистом поле
Хорошо, как в чудном сне.

Там цветут и клевер пышный,
И невинный василек,
Вечно шелест легкий слышно:
Колос клонит… Путь далек!

Это уже не Бальмонт, а ранний Блок. Решив, что для предстоящих ночных скитаний в стремлении «к  роскошной воле» нужно набраться сил, я прилегла и задремала. Сквозь сон слышала, как подъехала машина, потом кто-то громко стучал молотком. Видимо, Сеня решил заняться домашним хозяйством, изгородь совсем развалилась.

Услышав возню возле своей двери, я быстро вскочила и натерла щеки солью. Раздался стук в дверь.

- Входите, чего уж там, - отозвалась я.

- Поесть принес, - Сеня поставил на стол тарелку с кашей. – Костя сказал, что у тебя проблемы с желудком.

- Конечно, грязным огурцом меня накормил, - кутаясь в кофту, я приложила руку к
животу.

- Я его мыл! – воскликнул он.

- Небось, в помойном ведре, - предположила я.

Сеня обиделся:

- Подумаешь, чистюля нашлась! Считаешь, все деревенские неряхи и грязнули?

Я не стала напоминать о грязном полотенце и постельном белье, да и все остальное в
этом доме не лучше.

- Не обижайся, просто я себя неважно чувствую.

Он с подозрением посмотрел на меня, но ничего говорить не стал, лишь усмехнулся. Я
попросила свежего хлеба. Тот, что лежал на столе со вчерашнего дня, не годился. Я отломила от него кусочек и сунула в карман кофты. День был жарким и изображать озноб становилось все труднее.

Я опять услышала, как отъехала машина. Теперь уже Костя куда-то укатил. Странная у них работа, да и жизнь тоже. Когда Сеня явился за грязной тарелкой, я попросилась в туалет.

- Ты вся красная! – обеспокоенно заметил человек, не желающий стать моим
спасителем.

Конечно, щеки натерты солью, да и под теплой кофтой вся сопрела, но нужно играть
свою роль до конца. Продолжая держаться за живот, я вошла в кабинку и сразу заметила дыру, зияющую на месте сучка. Она казалась мне просто огромной. Я огляделась, но сучка нигде не было, наверное, в дыру провалился. Я достала хлеб и попыталась хоть как-то замаскировать зияющую рану. И тут поняла, что это бесполезно. Доски были прибиты намертво. Так вот чем занимался Сеня, когда я слышала стук молотка! Он укреплял заднюю стенку туалета.

Мой план рухнул. Никакого другого пока не было. Неужели я должна отдаться на милость победителей? Я была просто раздавлена и чуть не разрыдалась от отчаяния. Не хватало воздуха. Хотелось вдохнуть полной грудью, но место было неподходящим. Я вскоре вышла и перевела дух. Сеня с откровенной насмешкой смотрел на меня. Наши взгляды встретились, и мы поняли друг друга без слов.

- Зря, - хрипло выдавила я.

- Я так не думаю, - не согласился он и рассмеялся, обнажив ровные белые зубы.

Я уныло поплелась в свою темницу. Бесполезно разговаривать с этим человеком. Он свой
выбор сделал. Постепенно я стала испытывать к нему отвращение. Костя и то лучше, хоть не прикидывается. А этот? Он несколькими ударами молотка разрушил все мои надежды. Во мне проснулась жажда мщения. Но что я могу ему сделать?

- Стоп! – сказала я себе и застыла на пороге дома.

- Двигайся, уснула, что ли?

Нет, я не уснула. Наоборот, мой мозг после нескольких минут апатии и отупения стал
действовать конструктивно. Если один план рухнул, это совсем не значит, что нельзя придумать другой. И я это сделаю! Не зря являюсь автором детективных рассказов. Просто сюжет сделает еще один поворот. Мое настроение улучшилось, и я бодро вошла в дом.

- Неужели опять что-то замышляешь? – предположил Сеня.

- На то человеку и дана голова, - рассудительно заметила я. – Тебе бы тоже не мешало ей воспользоваться. Небось, мозги совсем запылились.

Дальше тратить на него свое красноречие не стала и вошла в свои апартаменты, громко
захлопнув за собой дверь. Тут же послышался скрежет придвигаемого стола. Меня опять замуровали.

Что же делать? Я взяла со стола яблоко и откусила. Говорят, Ньютон открыл закон всемирного тяготения, когда яблоко свалилось ему на голову. Может, меня осенит, когда я его съем? Но тут к дому подъехала машина, послышались голоса. Я решила, что это Пузатик с Костей. Что мне сейчас скажет представитель Литвиненко? От нервного возбуждения меня стал бить озноб. Теперь я куталась в кофту не из притворства.

- Не говорить ни да, ни нет, держаться уверенно и нагловато, - напутствовала я себя.

После непродолжительных переговоров со своими подручными и скрежета за дверью на пороге появился Пузатик. По его виду я попыталась понять, какие вести он мне привез. Он выглядел невозмутимым и уверенным в себе. Это мне не понравилось.

- Здравствуйте, - вежливо сказал он и, не дожидаясь ответа, продолжил: - говорят, вы приболели, я привез вам лекарства.

Он вынул из кармана две коробки.

- Мне бы мезим, - из рекламы я знала, что мезим для желудка незаменим.

- Тут есть кое-что получше, - он протянул мне коробочку, в которой был пузырек с
каким-то сиропом.

Наряду с ознобом меня и подташнивать стало. Что ж, сироп, так сироп, авось не
повредит. Я сделала большой глоток прямо из флакона.

- Однако! – произнес Пузатик. – Вы и впрямь вся красная. Тут жаропонижающее, - он
протянул вторую упаковку.

- Выпью перед сном, - хрипло отозвалась я, - а то сразу усну.

- Да, мне говорили, что вы любите поспать.

Я поблагодарила его за лекарства, потом он поинтересовался, как его помощник
справился с поручением. Неплохо, сказала я, только со вкусом у него неважно – купил красное белье со стеклянными кружевами. Пузатик в ответ понимающе хмыкнул. Ни дать, ни взять, разговор двух добрых знакомых. Но, похоже, он был не намерен долго сюсюкать со мной.

- Вы в состоянии сейчас говорить?

- Постараюсь, - безжизненным голосом отозвалась я, копя силы для мозговой атаки.

- Судя по всему, насчет генерала вы нас не обманули. Но это ничего не меняет. Он –
нам не указ.

- И закон – не указ?

- И закон, - жизнерадостно подтвердил Пузатик.

- Что вы от меня хотите?

- Пленку.

- Но я же сказала, что ее у меня нет.

- Позвольте не поверить. Один раз вы уже меня обманули. – Я в недоумении
уставилась на него. – Сказали, что Оглоблин за вас и ломаного гроша не даст, а он такую бурную деятельность развил! Весь город на уши поставил и до Москвы добрался. Бросает деньги направо и налево, нанимая частных сыщиков.
      
Сердце подпрыгнуло в груди. Макс, родной!

- Это его проблемы, - равнодушно сказала я. – Ему все было сказано.

Пузатик внимательно смотрел на меня, пытаясь оценить мою искренность. Я держалась,
как могла, чувствуя, что щеки пылают, никакой соли не надо.

- Итак, вернемся к главному. Верните пленку. Вернее, скажите, где ее прячете.

- И что дальше?

- Мы завязываем вам глаза, довозим до города и там высаживаем.

На этот раз я внимательно рассматривала своего собеседника.

- Теперь позвольте мне усомниться в вашей искренности. Какие у меня гарантии?

- Мое честное слово, - с пафосом воскликнул он.

- Не пойдет, - отрезала я.

Он встал со стула и начал мельтешить по комнате. Я почувствовала, что голова у меня
кружится по-настоящему. Накаркала на свою беду.

- Что вы предлагаете? – он, наконец, уселся, и головокружение прекратилось.

- Вы меня сейчас же везете в город. Завтра мы созваниваемся и договариваемся о
встрече. Сейчас я ни на что не способна.

- Какие у меня гарантии? – насмешливо поинтересовался он.

- Мое честное слово.

Он нервно рассмеялся и вернул мне мою же фразу: «Не пойдет!»  Я напряженно думала,
как бы еще потянуть время, хотя бы еще денек. Может быть, Макс и его армия сыщиков до меня доберутся или милиция.

- Есть еще вариант, - решилась я, не зная, стоит ли его озвучивать. – Завтра вы мне устраиваете встречу с Литвиненко. - Казалось, Пузатик проглотил ежа. – Его гарантиям я поверю.

Он вскочил и заметался по комнате. Я старалась на него не смотреть, чтобы голова опять
не закружилась. Озноб не прекращался.

- Да, вы – крепкий орешек, - сказал он. – Но у меня к вам другое предложение.

- Все, уходите! – приказала я. – Сегодня больше ни о чем говорить не буду. Если
выполните мое условие, получите то, что хотите. А сейчас я выпью лекарство и лягу. Мне очень плохо.

Я достала две таблетки и у него на глазах забросила их себе в рот, потом запила стоящей
на столе минералкой. Когда направилась к кровати, Пузатик, не прощаясь, вышел. За дверью опять послышался скрежет.

Некоторое время раздавался гул голосов, потом отъехала машина. На кухне кто-то гремел посудой, но разговоров не было. Неужели Сеня опять остался один? А что это мне дает? В рукопашную я и с одним не справлюсь, а никакого оружия у меня нет. Нож был, и тот сгинул в пучине нечистот. Растяпа! Хотя я вряд ли пустила бы его в ход, разве что припугнуть.

Что же делать? Если Пузатик позвонит сегодня Литвиненко, тот ночным поездом выедет в Питер и завтра будет здесь с самого утра. Времени осталось слишком мало. Это я только Пузатику заявила, что поверю в гарантии банкира. А чем Литвиненко лучше своего охранника? Ничем. Наверняка ради спасения своей шкуры на все пойдет.

- Думай, Женя, думай! Времени осталось совсем мало! – подгоняла я себя.

Возня на кухне прекратилась, но шагов за стеной слышно не было. Видимо, Сеня
отправился спать на вчерашнее место, чтобы не подвергаться искушениям с моей стороны. Сонливость прошла. Озноб стих, то ли лекарство подействовало, то ли просто успокоилась, зато вся покрылась липким потом. Я сняла кофту и села на кровать.

- Думай, Женя, думай!

И вскоре придумала. Иначе и быть не могло. Я осторожно встала и прошлась по комнате.
Половицы нещадно скрипели. Я надеялась, что этот скрип не разбудит моего врага. Он стал им, когда вколотил первый гвоздь в стену туалета. Впрочем, если и услышит, беспокоиться не будет. Куда я денусь из этого склепа?

Шкаф и комод я обследовала накануне. Ничего подходящего. Стала скрупулезно изучать всю мебель. Кровать времен царя Гороха была сделана на совесть. Без специальных инструментов ни одну деталь не открутить. Жаль! Стулья, хоть и скрипели, разваливаться в ближайшее столетие не собирались. Я приподняла один. Тяжелый, но неудобный. Им можно воспользоваться только в крайнем случае. Тут мой взгляд упал на массивные ножки стола. И, о чудо!  Ножки прикручивались к столу без всяких винтов и гвоздей. Я попыталась открутить одну, и это, хоть и не сразу, мне удалось. Стол и на трех ногах был вполне устойчив.

Итак, приступать к осуществлению плана сейчас или подождать до утра? А вдруг я усну и проснусь только тогда, когда Литвиненко и компания будут уже здесь? Нет, рисковать нельзя. Нужно действовать немедленно. Вдруг мне стало страшно. Это не через сортир драпать. Тут все круче и страшнее.

Я призвала на помощь поэзию, но ничего подходящего случаю в своей памяти не обнаружила. И неудивительно. То, что я собиралась сделать, было совсем непоэтичным. Спать нельзя. Нужно взбодриться. Хорошо бы выпить чашечку крепкого кофе, но где его взять? В бутылке осталось немного минералки. Я почистила зубы, остальное плеснула себе в лицо. Потом надела свое белье, а ненавистное красное положила в нижний ящик комода, взамен утерянного ножа. Ножку от стола засунула под одеяло и еще раз повторила про себя, что нужно делать. Потом надела кофту.

Все, пора начинать. Я завизжала, что было мочи. Никогда в жизни мне не приходилось издавать подобных звуков. Казалось, в окнах зазвенели стекла, но я продолжала визжать. Наконец, послышались торопливые шаги.

- Чего ты орешь, как резаная? – раздался Сенин голос. Он уже отодвигал стол.

- Мышь! Убери ее от меня! - кричала я. Мне было страшно по-настоящему. Но я
боялась не воображаемой мыши, а того, что сейчас предстояло сделать. Может, остановиться?
Заспанный Сеня, босиком, в майке, но все-таки в брюках, вошел в комнату.

- Где этот страшный зверь?

Губы у меня тряслись.

- Там, под комодом спряталась, я чуть на нее не наступила, - дрожащим голосом
сказала я, прижимаясь к шкафу. Он наклонил голову, всматриваясь в указанном направлении, я подошла поближе. – Отодвинь его, - прошептала я, - наверное, там у нее гнездо.

- Нора, а не гнездо, - поправил Сеня и нагнулся, чтобы отодвинуть комод. Тут
массивная дубовая ножка опустилась на его затылок. – Дура, - прошептал он и отключился.
Трясущимися руками я обшарила карманы брюк. Нашла мобильник и деньги. Они быстро перекочевали в карманы кофты. Я выбежала из комнаты, закрыла дверь и придвинула стол. Выступ на противоположной от двери стене делал проход шириной как раз в длину стола. Охотник угодил в ловушку, которую сам поставил. Справедливость восторжествовала.

Я выскочила из дома и побежала по проселочной дороге. Не знаю, сколько это продолжалось, но вдруг я четко услышала шум автомобиля. Ура! Шоссе близко, обрадовалась я. Но, как оказалось, радость была преждевременной. Вскоре перед собой я увидела сноп света от фар и еле успела спрятаться в придорожных кустах. Мимо меня проехал зеленый автомобиль.  Костя вернулся! И, возможно, не один! Я даже застонала. Так надеялась, что в моем распоряжении есть еще несколько часов.

Я лихорадочно стала вспоминать, захлопнула ли за собой дверь или нет. Если да, то Костя ляжет спать и, возможно, до утра не хватится Сени. А если нет, он быстро все обнаружит. Скорее всего, Сеня уже пришел в себя и, услышав шум машины, колотит в дверь. Жаль, что его так быстро освободят. Пусть бы на своей шкуре испытал, что значит сидеть взаперти. А вдруг я его убила? – пронзила страшная мысль. Нет, этого я не хотела. К поверженному врагу не испытывала прежней ненависти. Сам дурак, вспомнила я его последнее слово.  Не захотел мне помочь и вернуться в нормальную жизнь, пусть теперь расплачивается. Дыхание восстановилось. Нечего прохлаждаться, надо продвигаться дальше. Я достала мобильник. Связи не было, значит, я еще далеко от шоссе.

Я вышла на проселочную дорогу и побежала. Делать это в темноте и на высоких платформах было очень неудобно и, угодив в ямку, я подвернула ногу. Вскрикнув от боли, я опустилась прямо на дорогу, потом проползла к обочине, а оттуда в кусты. Услышав шум автомобиля, я поползла к деревьям. С большим трудом мне удалось преодолеть каких-нибудь три метра. От страха и боли мутилось в голове.
      
Машина остановилась.

- Ты справа смотри, а я слева, - услышала я голос Кости.

- Да не могла она так далеко уйти! – отозвался Сеня. – Я быстро в себя пришел,
слышал, как она дверью хлопнула, а вскоре и ты приехал.

Слава Богу, жив, обрадовалась я. Не хотелось брать грех на душу.

- Все-таки проверим здесь, - стоял на своем Костя. В чутье ему не откажешь.

Сеня приближался. Белые бриджи, как ни парадоксально звучит, выдавали меня с
головой. Еще мгновение, и он меня заметит.

- Сеня, иди сюда! Я кое-что нашел.

Луч фонаря, скользнув в метре от меня, резко изменил направление. Сеня стал удаляться.
Я в изнеможении распласталась по земле. В тихом ночном лесу было слышно все, о чем они говорили. Они и не думали понижать голоса или шептать. Вот дилетанты! Предполагают, что я где-то рядом, и орут на весь лес. Или это трюк? Машина уедет, я успокоюсь и выйду на дорогу. Тут один из них, притаившийся в кустах, меня и схватит. Нет, я не попадусь на их удочку. Что же там Костя обнаружил? Сеня уже приближался к приятелю.

- Смотри, ленточка, - сказал Костя. – Такая же была сегодня у нее в волосах. – Сеня с ним согласился. – Она недавно прошла здесь. Давай вокруг пошарим, возьмем ее в клещи. Ты иди вдоль дороги, а я углублюсь в лес, и будем светить навстречу друг другу.

- Может быть, шефу сообщим? – нервно спросил Сеня.

- Хочешь и от него по мозгам получить? Пожалуйста, - ответил приятель. – Ты же ее
упустил.

- А ты почему так поздно вернулся?  Ведь обещал подкинуть шефа до города и
обратно.

- Так, были кое-какие дела, - туманно пояснил Костя.

Я вдруг подумала, что он решил воспользоваться моими советами и подарить своей девушке «правильное белье». Заехал на примерку и… задержался. Я чуть не раздулась от гордости за свою прозорливость, хотя, возможно, все было иначе. Как часто мы и не подозреваем, что совсем незначительные события приводят к важным последствиям. Моя болтовня с целью установить контакт с Костей, возможно, спасла мне жизнь.

Они углубились в лес, и разговоры стали не слышны, а, может быть, и прекратились. Я попыталась встать на подвернутую ногу и еле смогла сдержать рвавшийся наружу крик. Похоже, растяжение серьезное. Надо бы чем-то перевязать лодыжку. Я сняла кофту, переложила мобильник и деньги в карманы бридж и попыталась оторвать рукав. Кофта была старой, нитки почти сгнили, так что вскоре это мне удалось. Туго замотав ногу, я стала озираться по сторонам в поисках  палки. Вскоре увидела подходящую. Решив не рисковать, ковыляя, стала углубляться в лес, стараясь запомнить, в какой стороне дорога. Кофту с одним рукавом напялила на себя. Лиса Алиса, ей-богу. Только кота Базилио не хватает.

В темноте трудно определять расстояние, но я минут десять шла перпендикулярно к дороге, затем изменила направление. За это время шума машины не слышала, видимо, мои преследователи еще находились в лесу. Неожиданно шум мотора раздался совсем рядом. Неужели я заблудилась и вернулась в исходную точку? Сугубо городской житель, я не умела ориентироваться в лесу. И днем в трех соснах могу заблудиться, а в ночном лесу и подавно.

Мне стало страшно. Я так боялась людей, что только сейчас впервые подумала, что в лесу водятся дикие звери. С этого момента любой звук нес в себе опасность. Это все-таки не тайга, успокаивала я себя. Не знаю, откуда брались силы, чтобы двигаться дальше. Главное – не сбиться с верного направления. Проселочная дорога должна быть с левой стороны.

Машина не возвращалась. Интересно, что они задумали? Будут ждать меня на шоссе, чтобы схватить, когда выйду из леса? Или поехали звонить Пузатику и просить подмогу? Только не это! Пузатик быстро со мной разберется.

Я посмотрела на часы. Четыре часа утра. Я уже два часа в пути. За такое время нормальный человек прошел бы десять километров, а я все еще нахожусь вне зоны связи. Но я продолжала идти, надеясь, что двигаюсь в нужную сторону.

Совсем выбившись из сил, я захотела присесть на поваленное дерево, в тот же миг какой-то зверек выскочил у меня из-под ног. Я вскрикнула и шарахнулась в сторону, угодив здоровой ногой во что-то мокрое. Я застыла, пытаясь прийти в себя от только что пережитого ужаса.

Нога тем временем погружалась все глубже. Для того чтобы ее вытащить, нужно
опереться на другую, но я не выдержу такой боли!  Я плюхнулась на колено, стиснув зубы, чтобы не закричать. Когда боль немного притихла, я вытащила ногу из трясины. Босоножки на ней не было. Как же идти по этому бурелому босиком?  Пришлось засунуть в затягивающуюся лунку руку, на ней как раз не было рукава. Удалось зацепить ремешок, и я, затаив дыхание, вытянула босоножку. Она была влажной и грязной.

Оглядевшись по сторонам, я перебралась на более сухое место и легла, раскинув руки и ноги.  Сил не осталось, все тело ломило. Я долго лежала, не в силах пошевелиться. Побоявшись, что усну, поднялась. Короткая летняя ночь подходила к концу. Солнце еще не встало, но небо уже посветлело, и лес не стал казаться таким дремучим, как в темноте. Да здравствует новый день! Звери меня не загрызли, а мошкару я давно перестала замечать, и она будто подобрела, кусала и жалила все реже.

Все бы ничего, но в какую сторону идти? Выбираясь из болотины, я потеряла нужное направление, если к тому времени еще его сохраняла. Поваленное дерево! Я осмотрелась по сторонам. По крайней мере, три погибших ствола располагались в непосредственной близости. Который из них? Если бы не эта болотина и мое долгое лежание! Но сокрушаться некогда, надо идти дальше, но прежде необходимо определить верное направление, иначе потопаю в обратную сторону.

Я задумалась. Своей ходьбой, дыханием и кряхтением я произвожу слишком много шума. Надо затаиться и прислушаться. Я так и сделала и тут же услышала вой сирены. Пожарная машина, милиция или скорая помощь промчалась по шоссе. Вскоре все затихло, но я теперь знала, куда идти. Это направление было почти противоположным тому, которое я до этого выбрала.

Опираясь на палку, я заковыляла в нужную сторону. Шума машин по-прежнему не было слышно. То ли они редко ходили, то ли я была еще слишком далеко от шоссе. Решила, что больше останавливаться не буду, пока не появится связь. И я шла, стараясь не обращать внимания на боль и усталость. Через некоторое время я достала мобильник и увидела в углу экрана маленькую полоску, которая то появлялась, то исчезала. Я по возможности ускорила шаг. Уже две полоски! Можно звонить.

И тут я поняла, что не помню номер мобильного телефона Макса, то есть я никогда его и не знала. Он сам внес его в телефонную книгу, и я просто нажимала на нужную кнопку. С этим мне уже приходилось сталкиваться. Зато я помню свой новый домашний номер. Только бы Макс был дома! А где он может быть в семь часов утра? Дрожащими руками я набрала заветный номер. На третьем гудке трубку сняли.

- Да, - услышала я его голос.

- Макс, это я, - и слезы потекли у меня по щекам.

Похоже, он просто взорвался от чувств.

- Женечка, родная моя, ты жива! Я люблю тебя! Где ты?

Он сказал эти слова! Господи, дай мне силы!

- В лесу.

- Где именно?

Похоже, Макс взял себя в руки и дальше разговор больше походил на деловой.

- Понятия не имею. Меня держали в деревне. Она в лесу в пяти километрах от шоссе,
от какого – не знаю. Я сбежала и всю ночь плутала по лесу. Сейчас недалеко от шоссе, шума машин пока не слышу, но связь появилась. У тебя определился мой номер?

- Нет, я обратил на это внимание. Ты не со своего звонишь?

- Нет, конечно. Жди, попробую его определить.

Он хотел еще что-то сказать, но я уже отсоединилась. Сенин телефон был похож на мой
последний, поэтому я легко справилась с задачей. Только как его запомнить? Память у меня хорошая, я знаю наизусть множество стихов, но с цифрами дело обстоит гораздо хуже. Я вышла на тропинку и, взяв прутик, написала на ней номер, потом перезвонила Максу и сообщила его.

- Женечка, выходи на шоссе и жди там. Попробуем определить твое местонахождение
по сотовому телефону. Не выключай его.

- У него батарейка садится! – в отчаянии сказала я. – И на шоссе выйти не могу. Меня ищут, наверняка ждут на выходе из леса, - я чуть не ревела. В присутствии Макса, даже в виртуальном, я становилась слабой и беззащитной. – Макс, перезвони мне с мобильного, чтобы твой номер отпечатался. – Он мгновенно сделал это.

- Женечка, ты умница, знаешь, что делать. Сиди и не высовывайся. Я сделаю все
возможное и невозможное.

Мог бы и не говорить, я и так это знала.

- У меня батарейка садится, - напомнила я.

- Только не это! – простонал он и отключился.

Я сунула телефон в карман и продолжила свой путь. Вскоре и шум машин послышался. Я не знала, стоит ли идти дальше. Вдруг эти негодяи рыщут вдоль шоссе? Или уже смылись? Сеня наверняка обнаружил пропажу телефона и денег. Кто, кроме меня, мог потратить пять часов на пять километров? Нет, они уже далеко, но рисковать не стоит. Я еще немного прошла и в просвете между деревьями заметила проезжающую машину, затем еще одну, потом они пошли почти сплошным потоком. В изнеможении я опустилась на подвернувшийся пенек.

- Он все-таки сказал эти слова! – вспомнила я. – Он их сказал! Господи, как хорошо!
Усталая, хромая, грязная, растрепанная и в кофте с одним рукавом, я сидела на пеньке и
блаженно улыбалась. Тут раздался страшный удар, а вслед за ним, один за другим, прогремели два мощных взрыва. Война что ли началась? Нет, скорее, авария. Бедные люди! Как это им удалось? Шоссе не такое уж оживленное. Я еще немного попереживала по этому поводу, потом взяла в руки телефон.

- Макс, - начала я, но он меня перебил.

- Пока ничего не удается определить, видимо сигнал слишком слабый, - нервно
произнес он.

- Макс, у меня батарейка садится. Слушай внимательно. Только что на шоссе произошла авария. Пострадало не меньше двух машин, я слышала два взрыва. Я сижу как раз напротив этого места. - Умничка Макс не проронил ни слова. – И еще: если подъедете сюда, посмотрите зеленый «Москвич», семьдесят восьмой регион, номер не помню. В нем мои похитители. – Я говорила очень быстро, опасаясь, что батарейка прикажет долго жить. – Если связь прервется, не волнуйся. Батарейка… , - все, связи больше не было, но главное я успела сказать.

Я не стала выбрасывать ставший бесполезным телефон. Во-первых, нельзя оставлять
следов; во-вторых, он может понадобиться следствию. Теперь все Сенины связи у меня в руках.

Остается только ждать. Сколько? Почему-то мне казалось, что я довольно далеко от Питера. Значит, Максу в самом лучшем случае понадобится не менее часа, чтобы сюда добраться. Конечно, милиция скоро прибудет на место аварии. И верно. Послышался вой сирен. Может быть, выйти к ним? Но если поблизости крутятся эти мерзавцы и схватят меня, то гаишники не станут вмешиваться, приняв меня за бомжиху. Я и без зеркала представляла, как выгляжу. Нет, лучше подождать, здоровее буду.

Мне ужасно захотелось есть и пить. Я посмотрела по сторонам. Вокруг был черничник. Я вспомнила, как в детстве ходила с тетей Варей за ягодами, и почему-то чуть не расплакалась. Стала ходить от куста к кусту. Все было обобрано, но кое-где ягодки попадались. Я набрала горсть и забросила в рот, жажда немного отступила. Занятие показалось мне слишком утомительным, и я вернулась к своему пеньку. Только бы не уснуть, думала я. А то разлягусь, а мало ли кто здесь ходит. Не знаю как, но я все-таки задремала.
    
Очнулась от громкого голоса, который, казалось, заполнил собой весь лес.
- Женя, это Макс. Иди к дороге, я жду тебя.

Не открывая глаз, я прислушалась. Тишина. Потом фраза повторилась. Какой странный
сон! Я открыла глаза и встала. И опять услышала ту же фразу. Макс ждет меня на дороге! – наконец дошло до меня. Я стряхнула сонливость и пошла на голос, как дрессированная собачка. Приблизившись к шоссе, попыталась крикнуть в ответ, но из горла не вылетело ни звука.

Я молча поковыляла дальше. С трудом переползла через канаву и, опираясь на палку, вышла на шоссе. Оглядевшись по сторонам, метрах в тридцати увидела темно-синий автомобиль Макса. Он стоял рядом с ним, повторяя в мегафон одну и ту же фразу. Чуть поодаль стояла милицейская машина.

Все-таки я, наверное, ясновидящая.  Все почти как в моем сне, правда, наяву не было поля, через которое я долго брела, а во сне не было милицейской машины и мегафона, но все остальное очень похоже – в болото проваливалась, и голос меня не слушается. Значит, я полуясновидящая. Сделала еще несколько шагов, прежде чем Макс меня заметил. С криком: Женя, ты жива! – он побежал мне навстречу. Я почувствовала, что ноги у меня подкашиваются, и я падаю, но Макс успел подхватить меня на руки.

Я поняла, что лежу на чем-то мягком, но открыть глаза и хоть что-нибудь сказать не могла, но все слышала.

- Доктор, она потеряла сознание. Что с ней? – испуганно спрашивал Макс.

- Думаю, ничего страшного, просто небольшой шок и усталость. Ей, видимо, здорово
досталось. Нужно хорошенько отдохнуть, не тревожьте ее.

Макс осторожно погладил меня по голове, потом взял за руку. Он рядом, значит, я в
безопасности. Больше не надо бояться, убегать и прятаться. Макс рядом. Я собралась с силами и пожала ему руку.

- Доктор, она пожала мне руку, - радостно сообщил Макс.

- Конечно, она приходит в себя.

Макс стал осыпать поцелуями мое чумазое лицо и шептать ласковые слова.

- Женечка, открой глаза!

Я очень хотела это сделать, но мне никак не удавалось.

- Женечка, ну постарайся! – умолял Макс.

И я их открыла, улыбнулась и даже прошептала: Макс! На этом мои силы закончились, и
я уснула.


                Глава двадцать первая

      Проснулась, когда Макс на руках вносил меня в квартиру. Он направился в спальню.

- Не туда! В кабинет, - прошептала я.

- Какая ты все-таки упрямая, - пробормотал он, но изменил маршрут.

Я лежала на диване, Макс и доктор разместились на стульях. Какой все-таки Макс
предусмотрительный.

- Женя, скажите откровенно, что с вами сделали, - попросил доктор.

- Они ко мне и пальцем не прикоснулись, - ответила я. Голос постепенно возвращался.

– Это я сама так изуродовалась, когда от них сбежала, да по лесу ночью скиталась.

Сначала ногу подвернула, потом в болото провалилась, да еще в темноте в этой чаще вся исцарапалась.

Макс облегченно перевел дух.

- А что у тебя со щеками? – спросил он.

Тут я позволила себе улыбнуться.

- Солью их натирала, притворялась больной, - почти весело сообщила я.

- Тебе нет равных! – восхищенно произнес Макс.

- Очень пить хочу!

- Чего именно? – Макс сразу поднялся со стула. – Сок, воду или вино?

- Хочу воды.

- С газом или без?

- Все равно.

Он, конечно, принес без газа. Нынче это модно в определенных кругах. Яппи, одним 
словом. Хотя и не совсем. Макс курит, и я ни разу не слышала, чтобы он собирался бросать.
      
Доктор решил обследовать мою ногу.

- Я же вся грязная! – воспротивилась я.

- Это не грязь, от вас пахнем лесом, - возразил он. – И у меня в запасе совсем немного времени, я сегодня дежурю в больнице.

Я покорилась. Он ощупал ногу, повернул. Я взвыла от боли, потом стало легче.

- Ничего страшного, небольшой вывих и растяжение, - заявил он. – Молодец, хорошо
повязку наложили. А теперь встаньте на ногу.

- Боюсь.

- Встаньте, встаньте.

Я спустила ноги с дивана и села, потом поднялась, стараясь опираться на здоровую ногу,
и вдруг поняла, что могу стоять на двух ногах. Сделала шаг, второй и пошла. Нога немного болела, но я уже могла на нее наступать.

- Доктор, вы – волшебник!

Он улыбнулся и стал объяснять, что делать дальше с моей ногой. Я его почти не слушала,
зато Макс все записывал.

- А эти процедуры можно делать на дому? – поинтересовался он.

- Разумеется.

Доктор пожелал мне скорейшего выздоровления, и они с Максом вышли, чтобы обсудить
детали. Я, немного прихрамывая, направилась в ванную. Боже, как хорошо! Вскоре и Макс появился.

- Я с тобой!

- Нет, я очень грязная.

- Доктор сказал, что твоя грязь лечебная.

- Не ври, он этого не говорил.

- Ладно, пусть не говорил, зато я так думаю, - он начал расстегивать рубашку.

Мне еле удалось его уговорить - не делать этого. Я хотела не только смыть грязь, но и
набраться сил, которых совсем не осталось. Макс все понял и не обиделся. Когда я вышла из ванной, на кухне меня ждал завтрак. Он нарезал овощной салат, поджарил яичницу и сварил крепкий кофе. Мы сидели друг напротив друга. Макс почти не ел, все смотрел на меня.

- Не смотри так, я подавлюсь.

- Не подавишься, я хорошо смотрю.

Да, он смотрел очень хорошо. Я не понимала, почему мы до сих пор не в кабинете. Он
очень изменился. Глаза, окруженные синевой, ввалились, нос заострился, а в волосах появились серебряные искорки.

- Макс, ты поседел! – вилка выпала у меня из рук. Я порывисто встала и обняла его. – Милый!

- Я очень боялся потерять тебя, - сказал он, прижимая к себе. – Я люблю тебя!

Мы стали целоваться, но Макс вдруг отстранил меня и заявил, что я должна все доесть, а
потом рассказать ему, как было дело.

- Только после тебя! – заявила я.

И мы, поглядывая друг на друга, прикончила завтрак, потом перешли на балкон. Макс
предложил раскрыть тент, но я воспротивилась. За дни заточения стала ярой солнцепоклонницей. Макс принес вино и фрукты. Мы сидели обнявшись, и я обо всем ему рассказывала, стараясь как можно полнее описать все события и свои ощущения. Мы чувствовали такую близость и единение, будто уже сто лет вместе и впереди у нас никак не меньше тысячи.

Раздался звонок домофона, и Макс пошел открывать.

- Сиди здесь, это по делу, - сказал он, вернувшись.

- Почему не предупредил? На мне ничего, кроме халата, нет, - пробурчала я.

- Не напоминай мне об этом и не искушай раньше времени.

Какой длинный день, думала я. Столько всего случилось, а еще и трех часов нет. С
балкона был вход в гостиную. Услышав, как двигают тяжелую мебель, у меня все внутри сжалось, будто меня опять хотели замуровать, правда, на этот раз не в темнице, а в светелке. Я осторожно заглянула в комнату. Четверо мужчин выносили диван, кресел уже не было. Что происходит? Макса там не было. Сиди здесь, сказал он.

Минут через десять я вышла в гостиную и услышала в коридоре шум. Выносили еще что-то тяжелое. Неужели у Макса описали имущество за долги? На душе стало тревожно. Вспомнила, как Пузатик говорил, что он разбрасывает деньги направо и налево, нанимая сыщиков. Никогда не думала, что это так быстро делается.

Я опять вернулась на балкон и стала ждать возвращения Макса. Появляться перед посторонними в таком виде не хотелось. С облегчением вспомнила, что старая квартира пока числится за мной, так что мы сможем жить в ней. Мне стало понятно, почему Макс не спешил перейти в кабинет.

Через некоторое время я опять услышала шум в гостиной. Понятно, явились за сервантом и телевизором, решила я, но смотреть на это мне не хотелось. Я налила себе бокал вина и залпом выпила. Надо поддержать Макса, на него сразу столько всего навалилось! Грохот в квартире продолжался. Наконец, все стихло.

Появился Макс, не просто довольный, а прямо-таки сияющий. Я удивленно уставилась на него.

- Закрой глаза и иди за мной, - приказал он и взял меня за руку. Я послушалась. – А теперь открывай!

Я открыла глаза и посмотрела по сторонам. Все было, как прежде. Вся мебель стояла на
своих местах.

- А зачем мебель туда-сюда таскали? – удивилась я.

- А ты посмотри повнимательнее, - посоветовал Макс.

Я присмотрелась. Обивка на диване и креслах стала немного светлее, да и подлокотники
несколько отличались.

- Зачем? – не поняла я.

Макс не стал отвечать, а потащил меня в спальню. Посреди нее стояла новая кровать,
почти такая же, как прежде, только рисунок в изголовье другой. Волей-неволей мне каждый день приходилось здесь бывать, так как вход в гардеробную был из нее. Тут я все поняла и почти прыгнула на шею своему любимому.

- Макс, я люблю тебя!

Он счастливо улыбался и обнимал меня. Всеобъемлющий Макс хотел, чтобы его
квартира стала мне родным домом и чтобы ни одна вещь в ней не была мне неприятна. Видимо, пока я мылась, он позвонил куда нужно. Другому на такое мероприятие понадобились бы недели, а он управился за несколько часов. Мы тут же обновили новую кровать и проспали до вечера. Только потом я смогла досказать свою историю и выслушать исповедь Макса.

Ему буквально через пять минут сообщили о моем исчезновении. Он, сжав зубы, сразу начал действовать. Во-первых, связался с генералом, потом заявил в питерскую милицию. Конечно же, задействовал свою службу безопасности и через нее несколько детективных агентств. Охранник, который не уберег меня, действительно ненадолго отлучился по малой нужде, я ведь вышла  с работы раньше, чем обычно, успел заметить машину, на которой меня увезли, и запомнил ее номер. Пока он добежал до своей, похитители бесследно исчезли.

Милиция быстро установила, что этот номер принадлежал другому автомобилю, который давно сгнил на свалке. Были разосланы указания всем постам ГАИ: досматривать все вишневые «девятки» независимо от номера. Но преступники, видимо, сменили машину. В общем, по горячим следам не удалось ничего обнаружить. Единственная информация, что у них была, это липовый номер. Как он попал к преступнику? В этом направлении работала милиция и частные сыщики. Несколько раз казалось, что нападают на след, но он тут же обрывался.

Пытались поймать сигнал с моего телефона, но безуспешно. Наверняка преступники сразу его отключили. Участковым милиционерам в Питере и области приказали присматриваться, не появилась ли где незнакомая девушка.

В общем, я поняла, что если бы сама о себе не позаботилась, то они где-нибудь через месяц нашли бы мои бренные останки.

- А что делал генерал?

- Давил на Литвиненко, а я на генерала, ведь все твои бумаги у меня. - Когда я
перевезла свои вещи в квартиру Макса, то оригинал и копии письма генералу и приложение к нему отдала Максу на сохранение. Он запер документы в небольшой сейф, оборудованный в кабинете.

Возможно, насчет бренных останков я и не права, и мне удалось бы договориться  с
Литвиненко, но это вилами по воде писано. Слава Богу, этот кошмар позади.

Вечером этого, бесконечно длинного дня позвонил генерал и поинтересовался моим здоровьем.

- Теперь вы поняли, что к вашему исчезновению я непричастен?

- Да, поняла. Но ведь вы в свое время тоже собирались это сделать!

- Но не сделал. Значит, мир? Вы ведь обещали!

- Раз обещала, значит, сделаю, - нехотя согласилась я. – Но если со мной опять
что-нибудь случится, уж не взыщите…

Кстати, почему все-таки генерал объявил на меня охоту? Теперь точно известно, что он с Литвиненко не заодно. Что тогда в моей повести так могло его напугать? И тут я поняла. Он действительно подослал к Василевской своего человека. Но зачем? Неужели для того, чтобы убить? Непохоже, он любил ее. Правда, мавр свою Дездемону тоже любил, но ничего хорошего из этого не вышло. Что же его толкнуло на это – ревность или страх? Если ревность, то он слишком долго ждал. Неужели Марина чем-то шантажировала и его? Зачем? Он бы и так все для нее сделал. Или не все? И чем? Наверное, генерал сказал ей что-то.

Тут моя фантазия опять понеслась вскачь. Конечно, он считает, что Василевская с Литвиненко из-за его денег, и говорит ей, что и сам богат. Большие деньги он мог раздобыть только незаконным путем. Но Марине не нужны его деньги, он отступает. Так с какой стати ей потом его шантажировать? А она и не думает его шантажировать, просто стала неадекватна, и генерал боится, что она может проболтаться. Сотрудник генерала сообщает, что, придя в сознание, Василевская выложила всю подноготную банкира. Точно так же она может все разболтать и про него.

Неужели он все-таки убил ее, пусть и не своими руками? Непохоже, он говорил искренно, что не делал этого. Может, просто не успел? Марина опередила его, сделала это сама. Да, все так и было. Перевела дух и опять засомневалась. Я ведь всего-навсего полуясновидящая, но, как говорится в одном замечательном сериале, «истина где-то рядом». Впрочем, вряд ли даже самое тщательное расследование может установить истину в полном объеме. Это в лучшем случае, она где-то рядом.


На следующий день появился очередной следователь. В последний год мне везет на знакомство с ними. Я ему все рассказала, скрепя сердце, опуская роль генерала в этом деле, ответила на все вопросы, потом сама стала его расспрашивать.

Сеню и Костю они уже задержали. Те в один голос утверждали, что я сама села к ним в машину и напросилась в гости. Они хотели отвезти меня домой, но я сбежала. Вот мерзавцы! Наверное, Пузатик их проинструктировал, когда драпали с места преступления, сами бы они до этого не додумались. Конечно, никто им не верил, к тому же, они не могли объяснить, куда подевалась вишневая «девятка». В общем, с этими разберутся.

Я объяснила, где следует искать Пузатика. Как впоследствии выяснилось, он был не главой службы безопасности, а его заместителем. Я опять угадала только наполовину. Интересно, а до самого Литвиненко доберутся или этот богатый негодяй улизнет от правосудия? К сожалению, у меня нет компрометирующей его пленки, но она наверняка где-то лежит и ждет своего часа.

Макс взял недельный отпуск. Мы дорожили каждой минутой, проведенной вместе, и расставались лишь тогда, когда приходили делать мне процедуры. Я уже, не хромая, перемещалась по квартире, но на улицу пока не выходила, только грелась на солнышке, сидя на балконе в объятиях Макса.

Вера на этой неделе не появлялась, Макс отправил ее в отпуск, мы тоже не убирались, так что ей будет, чем заняться в понедельник. С Танькой я пообщалась только один раз, и то по телефону. Макс выхватил у меня трубку:

- На следующей неделе устроим торжественный прием, а пока, Танюша, извини!

Однажды утром я поняла, что у нас с Максом пока ребенка не будет, и сообщила ему.

- Ничего, с этим еще успеется, - спокойно отреагировал он.

Исчезнувший было червячок, опять закопошился в моей душе, но я старалась не
обращать на него внимания.

Неделя отпуска пролетела незаметно. За это время мы стали еще лучше и глубже понимать и чувствовать друг друга. Даже, когда он просто выходил из комнаты, я ощущала боль от потери – потери минуты с ним и, судя по всему, с ним было то же самое.

В понедельник Макс, тяжело вздыхая и несколько раз возвращаясь с порога, чтобы поцеловать меня, ушел на работу. К пяти часам я в сопровождении водителя и охранника подъехала к своему офису. Макс считал, что мне все еще угрожает опасность. Неизвестно, на что пойдет загнанный в угол Литвиненко, ведь он думает, что пресловутая пленка у меня. Я сама сказала об этом Пузатику.

Охранник помог мне донести сумку с шампанским, у меня в руках были два торта. Я приехала сегодня, чтобы написать заявление об уходе и попрощаться с сотрудниками. Я понимала, что глупо нанимать водителя и охранника для того, чтобы я могла выполнять свои скромные секретарские обязанности.
      
Зина встретила меня восторженно. Она хорошо отдохнула и похорошела.

- Я, кажется, нашла новую кандидатуру, - шепнула она.

Я ее  бурно поздравила. На шум выглянул Веник. Увидев меня, заулыбался и вышел
поприветствовать: очень рад за вас, сказал он, пожимая мне руку. Танька сообщила ему о моем исчезновении, чтобы объяснить отсутствие на работе. Слух об этом расползся по всей конторе.

Когда мы втроем вошли в самое большое помещение, где работал Алик, раздались крики: «Ура!» Веник стал вынимать из мешка шампанское, а мы с Зиной поставили торты. Начали сдвигать столы. С некоторых пор этот звук был мне особенно неприятен, но процесс был хорошо отлажен, и вскоре все стихло. Зина отправилась звать остальных. Я подошла к Алику, обняла его и поцеловала в щеку.

- Алик, спасибо тебе за все! – с чувством сказала я.

Он смущенно улыбнулся:

- Ты стала еще красивее.

- Не красивее, а счастливее, – поправила я.

- А с этого места прошу поподробнее, - Дима в недоумении смотрел на нас.
За праздничным столом я кратко поведала присутствующим о своих приключениях. Они
слушали, затаив дыхание. Потом последовали вопросы.

- Все, хватит докучать человеку, - приструнил всех Веник, - Давайте лучше выпьем за то, что хорошо кончается.

Послышался звон, правда, не бокалов, а стаканов и чашек.

- А чем собираетесь заняться? – поинтересовался Веник.

- Пока просто отдыхать, а там видно будет.

- Целое лето отдыхает, все никак наотдыхаться не может, - Дашин голос прозвучал в
диссонанс с всеобщей доброжелательностью. Аня зашикала на нее.

- Никогда никому не пожелаю такого отдыха, - хмуро сказала я и посмотрела на Дашу,
- и тебе, в том числе.

Зазвучали новые тосты, в которых проскальзывали грустные нотки из-за того, что я
увольняюсь. Меня это очень растрогало. В свой последний день я будто породнилась со всеми, за небольшим исключением. В общем, мне удалось оставить неизгладимый след в конторе с угрожающим названием «Ураган».
      
Алик проводил меня до машины.

- Вот, значит, как ты сейчас ездишь, – сказал он, поймав тяжелый взгляд охранника.

- Временно, - начала оправдываться я. – Пока все не успокоится. Приходи к нам в
пятницу вечером.

- К вам, значит?  Он, что, сделал тебе предложение?

- Нет, - сказала я, а про себя подумала: «Пока нет».

- Приду, говори адрес.

Я назвала адрес и номер нового мобильника, прежний был теперь вещественным 
доказательством. Хлопнув себя по лбу, достала из сумочки телефон Марии Ивановны.

- Передай своей бабушке вместе с благодарностью.

- Я ей другой купил.

- Ничего, авось, пригодится. Можешь приходить с девушкой.

- Ты же знаешь… , - он махнул рукой и, бросив «пока», скрылся за дверью.

В этот вечер Макс сделал мне предложение. Начал он с того, что не может без меня ни
минуты. Работает, спустя рукава, сдерживая себя, чтобы не звонить каждую минуту. За день он позвонил мне не менее пяти раз. Интересно, во что бы это вылилось, если бы он себя не сдерживал.

- В общем, выходи за меня замуж, - чуть ли не печально заключил он.

В это время мы сидели на балконе.

- Подумаю, - шутя, сказала я, так как не могла до конца осознать то, что он сказал. Такое со мной уже бывало.

Макс включился в игру:

- Даю тебе тридцать секунд.

До меня, наконец, дошли его слова.

- Я подумала. Согласна.

Мы обнялись и долго сидели, прижавшись друг к другу.

- Навек? – спросил он.

- Навек, - словно эхо, откликнулась я.

Все было так хорошо, что и представить трудно. Я жила, словно в сладком сне, насквозь
пропитанная Максом. Ни о чем и ни о ком другом и думать не могла.

Приближалась пятница. Мне предстояло впервые выступить в роли хозяйки своего нового дома. Я волновалась, хотя у меня были профессиональные помощники – повар и две официантки. Но, как ни странно, дела и для меня находились.

До прихода гостей оставалось всего полчаса. Я сидела у окна в нашей спальне. Из него был прекрасный вид на зеленый сквер. В руках у меня был свежий номер «Криминального чтива», где начали печатать мою повесть «Воплощение мечты». Позади меня Макс завязывал галстук и сверлил глазами мой затылок, чтобы я повернулась и улыбнулась ему.

Я вдруг оцепенела. Не может быть! Не может быть, чтобы все сбывалось так буквально. Я вспомнила, о чем мечтала в юности. Я в длинном светлом платье (я посмотрела на себя: бледно-голубое обтягивающее платье с разрезом, из-под которого видны носочки изящных туфель), сижу у высокого окна, смотрящего на зеленый сквер. В руках у меня новенький журнал, где черным по белому написано: стихи Евгении Томашевской. Его не видно, но я ощущаю его присутствие.

Конечно, есть некоторые неточности. Не журнал со стихами Евгении Томашевской, а газета с детективом Евгении Вульфовой. Но все же, совпадение не менее, чем на восемьдесят процентов. Значит, я прозреваю, и теперь уже не полуясновидящая, а гораздо круче. Тут я вспомнила, что мое перо уже давно не скользит по бумаге, так как я пользуюсь компьютером, да и мир не спешит, замерев, рухнуть к моим ногам. Нет, как была полуясновидящей, так ею и осталась.
      
Я, наконец, обернулась. Галстук был уже повязан. Макс тут же поцеловал меня.

- Почему ты так долго не оборачивалась?

- Проверяла, вспыхнет у меня макушка от твоих взглядов или нет, - слукавила я. – Не вспыхнула. Надо еще тренироваться.

Он рассмеялся. Тут раздался звонок домофона. Пришли первые гости. Это были Танька и
Андрей. Они прошли в гостиную, и Танька сразу воскликнула:

- Вау! У вас новая мебель. Зачем? Та же была в полном порядке. – Мы с Максом
переглянулись. – Понятно, - протянула подруга, -  это какие-нибудь Женькины причуды. С ней иногда бывает.

- А, по-моему, здесь подлокотники удобнее, - заметил Андрей.

- Вот-вот, все дело в подлокотниках, - Макс, смеясь, смотрел на меня.
Прозвенел очередной звонок, и разговор иссяк сам собой. Пришли Виктор с Наташей,
Рома, потом потянулись и мои – Нинка с Рафиком и Вася с женой. Последним появился Алик, один, но с роскошными цветами.


Наконец, мы сели за стол. Макс взял слово и торжественно объявил, по какому поводу мы здесь собрались, и предложил тост за мое здоровье. Все дружно поддержали его. Потом мне пришлось в очередной раз все рассказывать.  Я заявила, что за каждый день моего пребывания в заточении следует поднять отдельный тост, возражающих не нашлось. Потом были тосты за друзей и отдельно – за Алика.

Макс опять взял слово и попросил тишины. Обнял меня и сказал, что мы решили пожениться. Раздались крики: «Горько!» Нас не нужно было упрашивать, чтобы поцеловаться. Включили музыку, и мы пошли танцевать, потом остальные к нам присоединились. Только Рома и Алик, пришедшие без пары, сидели на своих местах и задумчиво смотрели в нашу сторону.

- Пока, мальчики! – мысленно сказала я. – Я другому отдана и буду век ему верна!

В их печальном ряду не хватало Андрея. По идее, его надо было сегодня пригласить, так
как он немало сделал для того, чтобы я была жива и находилась здесь. Если бы он не передал письмо генералу, я бы не решилась вернуться в Питер, не попала бы к Таньке на годовщину, не встретилась бы с Максом и т.д. и т. п.  Но я боялась, что Макс не выдержит его присутствия, и все закончится скандалом или даже дракой.

Когда вернулись к столу, слова попросил Рафик и торжественно объявил, что они с Ниной вчера подали заявление в ЗАГС. Теперь уже им закричали: «Горько!»  Вечер, посвященный моему возвращению из плена, окончательно перешел в празднование помолвки. В общем, все гости остались довольны, разве что Алик с Ромой выглядели немного грустными.
      
Официантки все быстро убрали. Через час после ухода гостей от пиршества не осталось и следа. Все это время мы сидели на балконе, продолжая потягивать шампанское.

- Макс, я ведь тебе до сих пор не сказала, что в университет поступила. Есть тост!

- Когда это ты успела? – изумился он.

- В начале июня, до всего этого кошмара, правда, на заочное отделение.

Он обнял и поцеловал меня.

- Я всегда знал, что ты умница и красавица. А на какой факультет?

- Филологический, конечно.

Он опять поцеловал меня, и мы еще некоторое время обсуждали мои планы на будущее. Потом перевел разговор на моих родственников.

- Надо пригласить их в гости! – заявил он.

Я даже со стула вскочила.

- Ни в коем случае! По-моему, я  достаточно о них рассказала, чтобы тебе никогда
не захотелось с ними знакомиться! Я на последние гроши снимала квартиру, чтобы не видеть каждый день их пьяные рожи!

- Но ведь они – твои родственники, - Макс не понимал, о чем говорит. Похоже, никогда не был близко знаком с такими людьми.

- Да, родственники, поэтому я забочусь о них – плачу за квартиру, покупаю одежду, а иногда и продукты. – Я замолчала и чуть не заплакала. – Если они узнают этот адрес, то не отвяжутся, а мы с тобой позора не оберемся.

Он стал меня успокаивать, но с выбранной темы не сворачивал.

- Ты говорила, что твой брат – дебил. Это медицинский диагноз или  ты его так
называешь за плохое поведение?

- Медицинский диагноз, – нехотя сказала я.

- Очень жаль, - похоже, ему действительно было жаль моего брата.

А как мне было жаль себя и Лешку.  Старший брат мог бы быть моим защитником, а на
самом деле - все хуже некуда.

- А он такой с рождения или потом проявилось? – допытывался Макс.
-
С рождения, – буркнула я.

Он еще раз сказал, что ему очень жаль. Мне его причитания надоели.

- Еще бы не жаль! – воскликнула я. – Пресловутая врачебная ошибка или просто
непрофессионализм. Первые роды у мамы были очень тяжелыми, все подробности я узнала от тети Вари. Лешка был очень крупным и долго не мог родиться, а врачи, вместо того, чтобы сделать кесарево сечение, стали вытягивать его щипцами. Повредили голову, к тому же, он несколько минут не дышал. – Я говорила очень сбивчиво и остановилась, чтобы перевести дух, но Макс, похоже, больше меня не слушал. Он улыбался и весь лучился счастьем.

- Женька, ты не представляешь, что сейчас мне рассказала! – он схватил меня на руки, и мы чуть не упали в дверь гостиной.

- Да ничего особенного я не сказала! Если бы он нормально родился, то был бы просто красавцем. Если убрать глупую ухмылку и мутные глаза…
 
Макс уже кружил меня по комнате.

- Женька! Женька! Я самый счастливый человек!

Наконец, он поставил меня на пол.

- Объясни, что происходит.

Макс просто сиял.

- Значит, это результат родовой травмы, а не наследственное заболевание? – уточнил
он.

- Да, - ответила я, и тут до меня дошло. Макс боялся, что я передам будущему ребенку плохую наследственность. Что ж, понять можно, но почему-то обидно.

- А что было бы, если бы все обстояло по-другому? Ты же ведь сделал мне
предложение! Или же передумал бы жениться?

- Нет, ни за что! Просто мы с тобой пошли бы к врачу, чтобы обследоваться, а там
было бы видно. В конце концов, можно усыновить ребенка.

Макс есть Макс, то есть всеобъемлющий Макс. Он подумал обо всем.  Я улыбнулась и
прислонилась к нему. Тем временем звяканье посуды на кухне прекратилось. Макс вышел, чтобы проводить работников и расплатиться. Я стояла посреди гостиной и вдруг почувствовала, как маленький червячок исчез. Надеюсь, что навсегда.

С этого дня каждая минута моей жизни была наполнена счастьем. Мы строили планы на будущее и постоянно стремились друг к другу, как в первый день. Неужели когда-нибудь будет иначе?

Завтра родители Макса ждут нас к ужину. Они решили, что пора познакомиться с невестой сына, или это Макс так решил. Я немного опасалась этого визита. Родители хорошо приняли Лилю, но тут появилась я, и помолвка расстроилась. Я исчезла, сын несчастен, потом опять появляюсь я со своими проблемами, из-за которых Макс поседел. Пока их сын счастлив, но надолго ли?

Я представила, что могла рассказать обо мне Лиля: торговка пирожками, из неблагополучной семьи и без образования. Понятно, что такие характеристики не могли их обрадовать.

Я видела фотографию его родителей. Мать показалась мне миловидной, но не выразительной. Зато отец понравился. Макс был похож на него. Среднего роста, худощавый и с внимательными глазами. Как-то все сложится? Мы решили подать заявление на следующий день после визита к ним, а затем поехать к бабе Нюре и пригласить ее на свадьбу.

Я посмотрела в окно. Наступил сентябрь, но осенью и не пахло. Казалось, нынешнее лето, укутавшее город золотистой дымкой, никогда не кончится. Сколько всего произошло! Я стала просматривать газеты и натолкнулась на небольшую заметку.

Пожилую супружескую пару, бывших профессоров университета, убили в собственной квартире из пистолета с глушителем. Судя по словам домработницы, ничего не пропало. Прямых наследников у погибших нет. Зачем кому-то понадобилось их убивать? Или за что?
Простор для моей фантазии был просто необъятным. В голове начал зреть план новой повести. Или замахнуться на роман?

И тут я вспомнила, что завтра исполнится ровно два месяца с того дня, как мы с Максом вместе. Впервые за последнее время в мое сердце закралась тревога. Число два преследовало меня в течение нескольких лет. К тому же, именно завтра мы идем к его родителям. Я разволновалась не на шутку, ругая себя за мнительность и мелодраматичность. Как я могу сомневаться? Мы так любим друг друга, что нас никому не разорвать. Что такое неожиданное может случиться?

Я попыталась представить завтрашний визит к родителям Макса и, признаться, не все мне там понравилось. Мать будет сравнивать меня с Лилей и, возможно, сравнение окажется не в мою пользу, к тому же, мои биографические данные ей наверняка не понравятся. Я с ужасом представила, как буду отвечать на вопросы о родственниках. Отец, увидев счастливое лицо сына, должен все понять.

Но я всего лишь полуясновидящая и, возможно, все будет не так. Все просто обязано быть хорошо!

Я встретилась с своей мечтой! -
Тревоге в сердце места нет.
Плохим предчувствиям совет:
Развейтесь в дымке золотой.

Разумеется, это не Бальмонт, и не Блок, а я, Евгения Томашевская. Или все-таки Оглоблина?