За мной пришли

Августин Любавин.
«За мной пришли».
Прежде чем дрожащей рукой вставить ключ в замочную скважину, я остановился на лестничной клетке, прогоняя в голове, события, произошедшие за день.
Утро. Я стою в ванной, почти голый, на мне лишь трусы. Холод кафельных стен отражается на моей коже дрожью. Кожа покрывается пупырышками. Гусиная кожа. Вглядываюсь в зеркало, но смотрю не на свое отражение, а куда-то через него. Меня нет?
Общественный транспорт. И снова я выискиваю свое отражение в безжизненных глазах пассажиров автобуса номер «4». Пусто. Наверно, так оно и есть. Пустота, и меня снова нет.
Работа. Утренний кофе выпиваю лишь в полдень, завтракаю в обед. Я слишком много жалуюсь…
Если подумать хорошенько, то есть в этом дне что–то иное. Причина, по которой я сейчас пьян.
Сегодня пятница, конец рабочей недели. Это очень банально, напиваться по пятницам и сидеть все выходные дома. Но так получается.
Парня, которому посчастливилось сегодня пить со мной, зовут Дима. Сегодня, я узнал, что он антисемит… Но это не так важно.
***
Будучи человеком далеким от еврейской культуры, я совсем не понимал, что имеет в виду Дима, оперируя такими словами как: пейсах, убийцы Христа и ханаанцы. Между этими понятиями должна быть, какая – то связь, но я ее не вижу.
Одна фраза из всего сказанного Димой, смогла вывести меня из ступора.  « Я не хочу задеть твои жидовские чувства, но народ вы -поганый…»
Я знаком с Димой уже пять или более лет, и все это время он думает, что я – еврей. Да и пусть, возражать не стану, но только где мой мешочек золота на шею и картавый выговор? Шутка…
Это не имеет большого значения, но… Важно то, что узнав о моей не приближенности к народу еврейскому, Дима решил поговорить о сатане. Не знаю, почему раньше он об этом не говорил, не знаю. Может между евреями и сатаной, есть какая- то связь, приводить которую, Дима не хотел, боясь оскорбить меня. Я не знаю.
Конкретно, Дима говорил о значении сатаны в различных конфессиях и прочих культах.
Вновь, вглядываясь в глаза Димы, я не понимал, о чем он говорит. Всем своим видом, я показывал, что слушаю своего собеседника. Но это не так. Я не умею слушать людей, но хочу, чтобы слушали меня…
Слышу, что говорит Дима. Пусть и не полностью, но что – то я слышу. Во всех его словах, понимаю, что весь мир обязан сатане.
«Не будь масонов, многие страны до сих пор стояли бы на месте. Где – нибудь в пятнадцатом веке…». Произнося все это, Дима видит, что я не понимаю всего. В надежду, что мне не понятна часть о «…Стояли бы на месте…», он добавляет: «Ни тебе развития, ни машин, ни компьютеров. Никакого общественного порядка. Ничего!». Видя, что теперь, я все понимаю, Дима продолжает мысль: «А как известно, масоны поклонялись сатане. Вот и выходит, что все в этом мире благодаря Сатане. Сатана – двигатель прогресса».
Этим словам я не придаю никакого значения, но они хорошо откладываются где – то в моей голове. «Всем, что есть на земле в данный момент, мы обязаны людям, верящим в Сатану, а может и ему самому».
Дима говорит еще и еще. Я, молчу. Пью. Делаю вид, что мой собеседник говорит о чем – то значимом, но поддержка ему в этом деле не нужна.
«Хотя, это просто теории и личные догадки», - говорит Дима, внезапно закончив свой монолог: «Не принимай близко к сердцу.  И лучше вообще не думай об этом», - добавляет он, а я, услышав эти слова, начинаю думать обо всем, о чем не должен.
Мы обсуждаем новые фильмы, музыку и через час расходимся в разные стороны. Пора домой. Диму ждет дома беременная жена, имя которой я и не знаю, пусть и был на их свадьбе. Меня же, дома ждет нечто под названием – ничего.
Поздно. Общественный транспорт уже не ходит, а если и ходит, то только в гараж. Брать такси не хочется, дорого. Наверное, во мне все-таки есть что-то стереотипное от еврейского народа. До домой я иду пешком.
В плеере играет музыка, но я не думаю об исполнителе. «Сатана всюду…». Бредовая идея, но отпускать не хочет.
Почти ночь. По улице Рубинштейна иду один. В темноте, не замечаю, что она не кромешная, благодаря скудно светящим фонарям.
В фарах приближающейся машины, я вижу глаза сатаны. Как бездомный пес шарахаюсь от нее, когда она, ровняется со мной.
Хм, вспоминаю стихотворение неизвестного никому автора:
«Мой символ похож на черту.
Он есть сигарета,
Мой факел, с которым
Вхожу я во тьму…»
Точно! Надо закурить. Пусть церковь и разглагольствует о том, что сигареты от сатаны, которого  я вдруг так боюсь, церкви верить нельзя. Сигареты от табачного конгломерата. И нечего винить в детском курении что-то сверхъестественное.
Пачка на половину пуста, или на половину полна. Пессимист, или дурак – оптимист, я закуриваю…
Странно, имитация грусти, через курение. Главное сделать безнадежное лицо, чтобы люди не приняли за обычного никотинового наркомана. Не важно.
Улица пуста. Мое лицо, счастливое ли, грустное ли, никому не нужно, да и не увидит его никто в этой темноте.
Иду мимо детской библиотеки. Думаю о книгах, которых там и быть не должно. Мне нужно больше узнать о сатане.
Птицы молчат. Все, как и положено, но мне кажется, что где-то каркает ворона. Конечно же, обо мне…
Наверное, я умру. За все свои грехи, за свои мысли о сатане. Не попаду в рай и буду дальше влачить свое существование на земле. В ад, увы, меня тоже не пустят. Не могу объяснить почему.
Уже вижу дверь своего подъезда. Код двери не 666, а иной, хотя, прежде чем набрать код настоящий, все равно жму на три шестерки. Заперто. Что ж, в ад не пускают.
В подъезде тепло. Бегом, не вызывая лифта, на четвертый этаж.
Если кто-нибудь поднимется за мной, то увидит, что вот уже десять минут я стою перед дверью в квартиру номер двадцать.
Этот «кто-нибудь» есть. Слышу, как внизу открылась дверь. Первая мысль: «Слуги ада. Они пришли за мной. Или чего хуже, сами масоны».
Ключ в скважину. Прокручиваю. Шаги по лестнице. Кто бы это ни был, лифтом он тоже решил не пользоваться. Прокручиваю еще раз. Где-то в недрах двери щелкает.
Влетаю в открывшуюся дверь…
Марина Александровна, так зовут старую деву, у которой я снимаю квартиру. По ее рассказам, ремонт в квартире делал ее же громадина сын. Ха! Идиот купил дверь не по размеру дверного проема. Снизу, между дверью и порогом образовалась огромная щель, так что и кот пролезть смог бы. Было решено завысить порог…. Каждый день, об этот порог, я бьюсь ногой, когда выхожу или вхожу в квартиру.
Сейчас я цепляюсь сильнее обычного и… падаю.
Через секунду, мне положено оказаться на полу, в совершенно нелепой позе, будто я целуюсь с паркетом. Но эта секунда длится слишком долго.
В темноте квартиры я вижу кухню. Там кто-то есть… За мной пришли.
Пора уже целовать пол, но…
Пуфик, который так любила моя бывшая девушка. Девушка, от которой у меня нет сына. Она купила этот пуфик, когда мы были еще вместе. В моей квартире не было мебели, и сидеть приходилось на жестких табуретах. Тогда она и купила этот пуфик, но почему-то не забрала его, когда съехала от меня.
Вместо паркета я вижу этот пуфик. Кусок дерева набитый опилками, а сверху прикрытый цветным чехольчиком…
Удар о пуфик! Взрыв в голове. « У меня есть лед? На работу с шишкой нельзя…». Но лед не поможет. Чей-то силуэт движется ко мне с кухни.
Голова разваливается на части, а я не чувствую. Всему виной алкоголь, уже проникший в мою  кровь.
Сильный хруст. Такой, какой можно слышать, если дать собаке сочных бараньих хрящиков.
Ниже затылка, под кожей, взрываются позвонки. Силуэт с кухни быстро приближается ко мне.
За мной пришли…