Глава 3. Грандиозные планы

       Юра спал так крепко, что показалось, — прошла минута, если не меньше. Разбудил хрипловатый низкий голос Леонида, появившегося в дверях:

— Райка, у тебя рассол сохранился? Голова трещит. А чего это вы?…— и тоном ниже, на автопилоте: — Вдвоём лежите. Вот те на! Я ещё не умер. Моё место занял.
— Ты сам его отдал, — произнесла Раиса.

Не стыдясь, встала с дивана обнажённая, и, на виду двоих мужчин, накинула на себя пеньюар.

— Как же?… Я хозяин. А он…
— Хозяин сам обрабатывает свою делянку. А ты про меня забыл. Сколько месяцев ты ко мне не притрагивался?
— Ну, так это… Ты сама меня отталкивала.

— Потому что перегаром от тебя несло, как от паровозной топки. Какая женщина смогла бы такое вынести?! Идём уж, поправлю твоё здоровье, в бутылке ещё осталось на опохмелку.
— Раюша, ты моя спасительница! Чтобы я без тебя делал?
— То же, что и всегда. Искал бы денег на бутылку. Тебе не привыкать.

Они ушли на кухню, а Юра смущённо взял одежду и прошёл в ванную. Подобной ситуации у него ещё не было, не знал, как реагировать. Пожалуй, надо было вчера уйти домой, чтобы сейчас не испытывать чувство неловкости. Когда он вышел на кухню, где за столом уже сидел Леонид, Раиса сказала:

— Могу сделать омлет. Вчерашние котлеты подогреть.
— Нет. Спасибо. Аппетит ещё не проснулся. Только чай.
— Сам заваришь, или мне?
— Сам. Ты делай свои дела.
— Как у вас всё здорово! — притворно восхитился Леонид. — А я, как бы и ни при чём. Сижу себе в сторонке. А моя жена любовника потчует!

— А чего же ты хотел? Сначала надо быть мужиком, а потом уже что-то требовать.
— Ну, и как он, хорош в постели? — развязно улыбаясь, спросил Леонид.
— Да уж тебе не чета! Не кончает на первой же минуте.

Если бы не алкогольная краснота на лице Леонида, то Юра бы счёл, что он покраснел, даже потупился, бросив взгляд искоса на коллегу, как он реагирует? Раиса припечатала изо всей силы. Редкий мужик достойно выдержит такой удар по самолюбию.

— Где у вас чай? Ты будешь? — Юра спросил Раю.
— Нет. С утра предпочитаю кофе. Он сразу бодрит.
— Дело в привычке, — пожал плечами Юра. — Чай тоже бодрит, но мягче.
— И что, теперь он каждое утро будет у нас чай пить? — попытался возмутиться Леонид.
— Спроси его сам. Ты его привёл.
— Сам и уведу.

— Если сможешь, — съехидничала Раиса. — Ещё стопку выпьешь и свалишься под стол. Я больше не буду укладывать тебя в постель. Где свалишься, там и будешь лежать.
— И не поднимешь?
— Нет. Хватит, наподнималась.
— Ну и чёрт с тобой! — Леонид посмотрел на остатки водки в бутылке, где оставалось не более сорока граммов, и допил прямо из горла.
— Вот. И ничего. Не свалился, — хвастливо заявил Леонид.
— Пяти минут ещё не прошло. Много ли алкашам надо?!
— Я не алкаш. Просто — выпиваю иногда.

— Ага, ты не алкаш. Ты — алкоголик. — И Юру спросила: — Тебе сахар нужен? Или стесняешься попросить?
— Сахар отнимает у чая вкус.
— Ну да, я читала об этом. Только мало кто пьёт чай без сахара.
— Я пью.
— Еще, какие открытия предстоит мне сделать?
— Ты сердишься?

— А как я, по-твоему, должна реагировать? Мило шутить и смеяться, глядя, как муж напивается?
— Не в первый раз. Трагедии не вижу, — пожал плечами Юра.
— Комедии тоже нет.
— И что с ним будем делать? — Юра посмотрел на Леонида, уже клюющего носом над тарелкой с кусками сыра.
— А с ним ничего и не надо делать. Положим на диван, и пусть лежит, пока не проспится. Бери с той стороны, а я с этой.
— Какие планы у тебя на сегодня? Ты что собиралась делать?
— Стирка намечалась. А тут ты нарисовался.

— Стирку придётся отложить. Вешать некуда. Ты пока на лоджии наведи порядок, а я съезжу в магазин за специальной бельевой веревкой, которая хорошо натягивается, не провисает. А пока давай отведём его на диван. Думаю, вечером представлю тебя своей матери.
— В качестве кого?
— А ты как хочешь?
— Как я хочу, ты не сделаешь.
— Скажи. Там видно будет.
— Это из области мечтаний. Ты же не волшебник.
— Статус жены тебя устроит?
— Вполне.

— Ну и ладненько. Что у тебя в загашнике? Аппетит уже проснулся. Да надо за дела приниматься. Конь не валялся.
— Ты что хотел бы на обед?
— Мне всё равно. Я не привередлив в еде.
— Но всё же. Чтобы тебе хотелось бы? Могу я тебя побаловать? Мать тебя баловала?

— Зачем ей меня баловать? Она строгая. С ней не забалуешь. Сорок лет проработала учительницей в старших классах. Математику преподавала. Поэтому и я пошел в инженеры. Люблю возиться с расчётами. Но если сваришь уху, я буду признателен. Мать не любит возиться  с рыбой.

— Сделаю, милый. В нашем магазине хороший рыбный отдел. Спущусь и куплю. А на второе жареная рыба в кляре. Не возражаешь?
— Ты любишь готовить?
— Не возражала, если бы это делала домработница, но коль её у нас нет, то не считаю за труд, приготовить любимому достойное блюдо.  Лёня, если ты хочешь о нём спросить, для меня не был таким. У него на первом месте водка, на втором — дочка, а на самом последнем — я.

— А я у тебя, на каком месте?
— На втором, после Розалинды. Тебя устраивает такой расклад?
— Вполне.
— Это хорошо, потому что другие мужики после такой фразы бросаются на жену с ножом. Вчера по телевидению показывали.
— Меньше смотри на идиотов.
— Смотри не смотри, а их полно в жизни. Мой недалеко от них ушёл.

До обеда Юрий Константинович сверлил новые отверстия почти под потолком на уже прикреплённых ДСП, вкручивал специальные шурупы, протягивал бельевой шнур в полиэтиленовой рубашке. Закончив, пропылесосил опилки.

Леонид тем временем заново проспался. Хмуро, с большим трудом помог Юрию вынести из комнаты мешающий шкаф на лоджию. Потом вышел на кухню в поисках рассола, или же хотя бы одной банки солёных огурцов, но всё было напрасно, и он это сам знал, всё давно подчистил на закуску.

— Ты чего ищешь? — спросила Раиса.
— Рассола у нас нет?
— Откуда ему взяться? Всё выхлебал. Если хочешь, свежей ущицы налью? Полегчает.
— Наливай. Мне уже всё равно. Так тошно, что сил нет.

— Пить меньше надо, — сказала Раиса, разрываясь между кухней и ванной, где затеяла стирку, чтобы полней использовать последний выходной день.

Действительно, от горячей ухи Леониду заметно полегчало, появился блеск в до этого равнодушных глазах, мысли о бесцельно проходящем дне без водки. Приближался час продажи крепких напитков, а в его карманах Мамай погулял со своей ордой, ни рубля. И занять не у кого, всем должен.  Вышел в комнату, смежную с лоджией, хмуро понаблюдал за работой Юрия, с усилием вворачивающего в ДСП шурупы со стальным кольцом, потом не выдержал, предложил:

— Это дело надо бы отметить.
— Какое дело? — не понял Юра.
— Ну, это… Я же вас познакомил. А ты даже бутылку не поставил.
— И сколько ты хочешь?
— А сколько не жалко! Я же не знаю твои возможности. Будь человеком.

Юрий Константинович предвидел такой расклад, поэтому достал из кармана рубашки две сотенные бумажки и дал Леониду.

— Это другое дело! — повеселел тот. — Тебе оставить? В смысле, принести?
— Всё в твоём распоряжении. Для меня водка не самоцель.
— Правильно! Это только одному и хватит. Чего размениваться?

Увидев мужа, одевающимся в прихожей, Раиса спросила:

— Ты куда навострился? Снова пить? Тебе завтра на работу.
— Твой хахаль на водку дал, за то, что с тобой познакомил, — наябедничал Леонид. — С него и спрос. Дёшево же он тебя оценил.

— Это ты дёшево продался! Да мне-то что?! Пей до посинения! Скорей сдохнешь.
— Не дождёшься. Мы проспиртованы, нас никакая зараза не берёт.

Входная дверь открылась и вошла Розалинда с подругой Машей, у которой ночевала.

— Папка, привет! Ты куда? Мама, нас накормишь? Как вкусно пахнет! Чем это?
— Уха. Мойте руки и за стол.
— Уха! Ха-ха-ха! Машка, ты уху ела? Я — нет. Будешь? Я всю жизнь мечтала уху поесть! Как это ты, мамка, решилась. Папка, ты уху ел?
— Розалинда, я тебя сейчас выпорю, если не перестанешь хулиганить! И в кого ты такая!?
— А что такого?! Сварила уху и ещё ругается. Твоё счастье, что мы голодны! Не только уху, но и быка съедим.
— Быка нет. Только судак жареный.
— Ладно, мамочка, и судак сойдёт.

Увидела на лоджии Юрия Константиновича, натягивающего бельевую верёвку, воскликнула:

— О, и мачо ещё здесь!
— Что ещё за мачо? Юрий Константинович — для тебя.
— Ты его так называешь?  Можно я буду вас Юрой называть? Так прикольней. Назвали в честь Юрия Гагарина?
 — Можно и Юрой. С меня не убудет. Назвали в честь деда, которого репрессировали в тридцать седьмом году, сослали на Колыму, добывать золото.
— Ой, как интересно! Колыма — это в Крыму, или на Кавказе, куда Лермонтова ссылали? Вы это потом расскажете. Тут такие запахи! Мы с голода умираем. Пошли, Машка.

За обедом подруг Раиса, как бы невзначай, спросила дочку:

— Сегодня, где намереваешься ночевать? Снова у Маши?
— А что? — дочка с интересом посмотрела на мать. — Я мешаю?
— Не пори чушь! Как ты можешь мешать?
— Как обычно дети мешают родителям. Путаются под ногами. Поужинаем и можем снова уйти. Правда, Машка?
— Поменьше болтай. В рыбе много костей, застрянет в нёбе, если будешь много разговаривать.

— Ты ещё не слышала, когда много болтают! Вот у нас Никифорова, вот она — да, болтает. Рот ни на минуту не закрывается. Все учителя от неё стонут. Тебе ещё с нами повезло, мамочка.
— Болтушка! Компот будете?
— Какой компот?
— Персиковый.
— Персиковый я люблю. Как это отец его не оприходовал?
— Сегодня купила и припрятала.
— Для своего мачо?
— Юрий Константинович! Сколько раз можно повторять?!

— Да слышала я. Юрочка. Крутой мужик. Ты в него тоже втюрилась? Я видела, как он на тебя смотрел. Это что-то. Ты его уже кормила? Как красиво на лоджии стало! Летом там будет благодать!  Всё-всё! Мы забираем компот и уходим ко мне. В компьютер поиграем.
— Ты уроки сделала?
— Скучная ты женщина, мамка. Уроки! Кто-нибудь от них умнее стал? Эйнштейн на тройки учился, и теперь его весь мир знает.

— Но тебя с твоими тройками даже в Самарской области никто никогда не узнает. Маша, ты с матерью тоже так пререкаешься?

Маша лишь улыбнулась, показав зубы со стальной скобой.

— Кстати, как её здоровье? Скоро выпишут?
— Уже получше. Врачи сказали, к пятнице должны выписать.
— Ну и хорошо! Хуже нет, когда в семье кто-то болеет.

Раиса вышла в спальную комнату и увидела Юру, стоящего в проходе двери на лоджию, и любующегося своим трудом. Он оглянулся на Раю, улыбнулся.

— Вроде бы неплохо получилось, не находишь?
— Всё отлично! Ты молодец! Я совсем замоталась с моим благоверным.  Это ты ему деньги дал, что он сразу на улицу поспешил?
— Не надо было? — посерьёзнел Юра.

— Я даже не знаю, надо или не надо, и что лучше? Свинья, если захочет, везде грязь найдёт. А так, хоть пока глаза мозолить не будет. Идём обедать, мастер. Заслужил. Но водку Лёня всю вылакал, тебе не осталось.
— Обойдусь.
— Если хочешь, я спущусь в магазин и куплю.

— Раюша, забудь про водку. Это не тема для разговора. Я пью по большим праздникам, и то, если компания хорошая. Проблема водки меня не волнует.
— И как такой завидный жених до сих пор на свободе?
— Уже нет. Прибрали.
— Ты имеешь в виду меня? Да уж, повезло так повезло. Ладно, мой руки и за стол.
Рая разлила уху по тарелкам, и они уселись за стол. Задумчиво сказала:
— Странно. Я про тебя ничего не знаю. Твои привычки. Какой ты хлеб любишь, чёрный, белый?
— Не заморачивайся. Узнаешь всё. У тебя всё вкусно. Объедение. Кто тебя учил готовить?

— Сама училась. Было бы желание. Мать не любила готовить. И сколько себя помню, я всегда сама себе готовила, а мама присоединялась и нахваливала. Ты сегодня у меня останешься, или домой пойдёшь?

— А как ты желаешь?
— Не знаю. Ты мужчина, тебе решать. Лёне, по-моему, всё равно. Для него, лишь бы водка была рядом.
— Раечка, голуба!
— Я что-то не так сказала? — насторожилась Рая.

— Всё так. Ты мне очень нравишься. Я хочу каждую ночь с тобой проводить, спать рядом с тобой. Ты мне кажешься воплощением моего идеала.
— Ты меня пугаешь. К чему столь длинное предисловие?
— Мне сорок два года.
— И что? Девять лет не такая уж существенная разница.

— Не в этом дело. Тебе было хорошо со мной? Мне тоже. И я хочу, чтобы завтра, а не сегодня, нам было так же хорошо. Сегодня я не смогу быть таким же страстным. Укатали Сивку… Опустошён.

— Ах, вот ты о чём! А я уж-то думала… Я тебя не заставляю. Можешь просто спокойно лежать рядом и ничего не делать. Лёня по полгода ко мне не прикасался, и ничего. Ты же не будешь делать такие перерывы?

Юра тяжело вздохнул, окинул её ласкающим взглядом. 

— Да уж, с тобой улежишь. И Леониду надо приходить в себя, иначе с работы попрут.
— Он давно уже на честном слове держится. Я удивляюсь, как его терпят? Пожалуй, если даже у нас с тобой ничего не получится, я всё равно возьму развод. Розку надо на ноги ставить, образование давать. Надоела эта колготня. Вечные пьянки. В доме постоянно нет денег. Если он о себе не хочет подумать, то я сама всё решу и сделаю. Нервы уже на пределе.

— Никогда не думал, что у самого плохого нашего работника столь обаятельная жена. Как ты насчёт того, чтобы познакомиться с моей мамой?
— Сегодня?
— А есть ли смысл откладывать? Завтра всем на работу. За неделю могут возникнуть какие-то вопросы. А так будете друг друга знать. Будешь приходить ко мне на ночь, а утром вместе на работу.
— Приходящая жена? Удобно. А Розалинда как же?
 — Девочка большая. За руку водить не надо.

— А пригляд? Или она тоже будет на два дома?
— А что ты предлагаешь?
— Мужчина должен предлагать, а я буду рассматривать варианты.
— Вариантов не очень-то и много. Размен двух квартир, чтобы выделить Леониду одну комнату. Но весь вопрос в том, захочет ли Леонид делать размен? У тебя он на всём готовом, о еде голова не болит. И обо всём остальном тоже.

— Я с ним поговорю. Ты что-нибудь ещё будешь?
— Кофе я сам себе сделаю, а ты собирайся. Пойдёшь к нам в гости. Женщины обычно долго собираются.
— Смотря куда. Если на смотрины, то нужно подать товар лицом.
— Ты в любом наряде хороша. Меня уже соблазнила, а ради других не надо и беспокоиться.
— Все вы, мужчины одинаковы, ничего не понимаете. А потом первые будете пальцем тыкать, смотри, как опустилась, совсем за собой не смотрит.

— Ты не про меня говоришь. Я признаю твой единственный наряд — обнажённый.
— И в нём по улицам ходить?
— Почему бы и нет? Что естественно, то и красиво.
— В психушку сразу заберут.
— Не успеют. На тебя сразу же набросятся все мужчины и устроят свару.
— И зачем мне это надо?

— Самолюбие потешить. Зачем вы макияж делаете? Чтобы привлечь мужчин? А вам всего лишь и нужно, выйти на улицу в неглиже. И все мужики будут ваши.
— Мне все не нужны.
— Ну, избранные.

продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/08/398