Торговец страхом

Торговец страхом

 ***

 Изменение мира началось в славном городе Сент-Питерсберг (округ Пинелас, штат Флорида) с населением в четверть миллиона. Город был знаменит своей хорошей погодой. Это был действительно солнечный город, с тропическим, влажным климатом. Рядом был Мексиканский залив, несмотря на это воздух казался Думову обжигающе жарким. Контраст между мягким и прохладным климатом Нью-Йорка и здешний жарой был таков, что день ото дня Александр искал спасенья в помещениях с кондиционерами, стараясь не выходить на улицу. Возможно, из-за климата у Александра начались проблемы со сном. Он плохо и нервно спал.

 Компания Джонсона по большей части производила и устанавливала камеры видеонаблюдения. Почти всегда к ним прилагались сервера, на которых скапливалась и обрабатывалась собранная информация и разнообразное программное обеспечение. Иногда, если камер было слишком много, они объединялись в огромную сеть. Еще реже требовались дополнительные системы, бравшие на себя управление камерами и системой в целом. Сложные экспертные системы, бравшие на себя бремя принятия большинства решений, были новой и модной игрушкой, но, увы, не доработанной.

 Раньше Александр не задумывался, какое количество камер видеонаблюдения следит за ним. А сейчас перед ним простерся весь масштаб бедствия…. Камеры были практически везде, и с годами их количество становилось все больше. Даже там, где уже стояли камеры, ставились новые, дополнительные или те, которые могли записывать видео более высокого качества. Это делалось для того, чтобы обеспечить дополнительный контроль. Идея тотального контроля происходящего на улицах городов пришлась Думову по душе. И даже больше - это нашло отклик не только в душе, но и в голове. Ему даже показалось, что он нашел простой, понятный всем и, что более важно, доступный инструмент для изменения людей к лучшему.

 Обычно камеры располагались в неприметных местах. Видео было плохого качества, но его было много. Лиц было не разобрать, но вот силуэт человека, его одежду, рост и телосложение поддавались определению без особых усилий. Тысячи и тысячи камер ежедневно фиксировали каждый сделанный шаг. Бережно записывая его и скрывая от посторонних глаз. Была лишь одна проблема: как отсмотреть весь этот материал? Но сейчас это было неважно. При должной организации процесса нужного человека камеры передавали друг другу. Захватив цель в поле зрения однажды, объективы камер уже не выпускали ее из видимости. Миллион камер накрывал город сетью, из которой не было возможности ускользнуть. И при желании любого в этом городе можно было найти. Так как камеры были везде, в офисах, в коридорах, на улицах, в банкоматах и подъездах домов. И чем многолюдней было место, тем больше там было камер. Любая точка в городе была бережно взята под контроль и, как правило, просматривалась с нескольких ракурсов. Были и слепые зоны, неподконтрольные всевидящему оку, но год от года таких мест становилось все меньше и меньше. Так что Думов не сомневался в том, что через пару лет таких зон не останется вовсе.

 Стараниями Джонсона компания была собрана из отдельных кусков. И каждый отдельный кусок контактировал с другим куском через высокопоставленного посредника, который курировал их работу. Одним из таких посредников и стал Александр. Он являлся неким связующим звеном между изолированными частями единого организма. Каждый должен заниматься исключительно своим делом. Контакты разных подразделений пресекались, даже внутри одного подразделения люди понятия не имели, чем занимаются люди за стеной. Нарушение режима каралось немедленно и неотвратимо. Каждый занимался своим и только своим делом, и не должен был даже думать о других. Эгоизм, возведенный в статус корпоративной культуры, по мнению Джонсона, должен был подстегивать интерес к работе и стимулировать разделение труда на внутреннем уровне каждого работника. При этом не нужно думать, что эгоистические действия, направленные на пользу отдельного индивида, поощрялись. Поощрение происходило только в том случае, если они шли на пользу механизма в целом. Так что если отдельная шестеренка начинала крутиться быстрее или медленней остальных, тем самым дезорганизуя механизм в целом, у нее очень быстро менялось месторасположение. Невзирая на размер шестеренки, ее вес, значимость и предыдущие заслуги.

 И если конструктором этого механизма был Ньюман, строителем стал Джонсон, то Думов являлся подобием увеличительного стекла, через которое рассматривалась каждая деталь в механизме. Тотальный контроль над каждым рабочим. Видеонаблюдение во всех помещениях организации, прослушивание телефонных звонков, взлом страниц в социальных сетях и кража личной переписки быстро превратились в некий фетиш, без которого Думов жить уже не мог ни дня. Возможно, в детстве Александр не доиграл в шпионов, возможно, переиграл, может быть, это то, о чем он мечтал всю жизнь, сложно сказать. Но вот то, что в этом всем было нечто большее, чем работа, несомненно. Маленький филиал «КГБ» в цитадели свободы и демократии создался быстро и непринужденно, как бы сам собой. Методы Думова и каждодневная его потребность в контроле над окружающими его людьми, фанатичный поиск шпионов, граничащий с паранойей, не вызывал вопросов у Ньюмана. И он, и Джонсон были довольны результатами.

 Александр считал, что главное в работе с людьми - это база данных. Социальные сети просто созданы для тех, кто хочет контролировать других, ну или для торговцев. Пяти минут на страничке опытному и знающему человеку, как правило, достаточно для того, чтобы понять, кто ее владелец. А если провести тщательный анализ, то открываются широкие перспективы для манипуляций. Правда, это имеет место быть для тех, кто уделяет личным страницам достаточно времени и сил, но у всего есть свои минусы. Люди сами добровольно заполняют личную информацию и предоставляют ее рекламным агентам, торговым сетям и спецслужбам, стараясь сделать это наиболее полно и качественно. По возможности прикрепить к анкете как можно больше фотографий и видео, указав максимальное количество своих контактов.
 Любая информация о человеке может сказать многое. И он ее бережно собирал. Личной жизни у него не было. На нее не было времени. Сказать по правде, времени не осталось ни на что - ни на то, чтобы поесть, ни на то, чтобы поехать домой и поспать. Рядом с кабинетом, в котором работал Думов, появилась комната отдыха, в которой можно было поспать или переодеться, также был оборудован душ. Постепенно Александр начинал жить на работе, и ему это нравилось. В его душе наступил покой, следом пришло равновесие, он был счастлив. Пожалуй, впервые в жизни он был по-настоящему счастлив. Дни были похожи друг на друга. Анализ полученной информации, проверка донесений, слухов, просмотр отснятой информации, личной переписки служащих, подбивание всего этого в личные дела. Забавно, но будучи параноиком, помешанным на защите, Думов никогда не демонстрировал этого окружающим и тем более сотрудникам. Все, что делалось, делалось в тайне и никогда не афишировалось. Последствия всех действий наступали всегда со значительной задержкой, но всегда неуклонно и неотвратимо. Система в целом была гораздо важнее сиюминутной выгоды.

 Во всем в этом было еще кое-что более важное и значимое. Шли дни. Ежедневно всматриваясь в людей, точнее в то, что они скрывали, Думов переставал им доверять. Он и раньше-то не питал иллюзий по поводу честности и порядочности отдельных представителей гомо сапиенс; но сейчас все то, что бережно скрывалось от посторонних глас, каждодневно простиралось перед ним. За каждым был маленький грешок. Кто изменял жене, кто воровал в кафетерии, кто подставлял других, кто сливал информацию конкурентам, кто фальсифицировал отчеты, кто забывал упомянуть ряд очень занятных фактов в своей биографии, кто…. Александр не видел того, кто был бы абсолютно чист. Не было вокруг него ни одного человека, к которому у него не было бы претензий в том или ином виде. А когда такой человек появлялся, Думов уже знал, что это только потому, что о нем мало известно. Стоило заглянуть поглубже, и сразу же вскрывались порочащие факты. Лучше всего о человеке говорили его пороки, нежели то, как он пытался казаться окружающим.

 В глазах Александра люди стали просты и примитивны. Так как людьми, по его мнению, управляли две силы, первая алчность, вторая страх. Люди любят, когда их любят. И если вы хотите, чтобы люди делали то, что вам нужно, считайте их добрыми. Нас интересуют те, кто интересуется нами. Поэтому если хотите, чтобы вами заинтересовались, заинтересуйтесь, кем-нибудь, а когда заинтересуются вами, будьте открыты и доброжелательны. Так как закрытые люди не вызывают ничего, кроме опасений и недоверия. Хотите еще совет? Что больше всего люди любят? Правильно! Больше всего на свете люди любят себя. Поэтому если вы хотите понравиться человеку, первое, что вы должны, это найти сходство с этим человеком. Сделать так, чтобы он взглянул на вас так, как он смотрит на себя. А себе человек прощает почти любые слабости и недостатки. Умейте слушать. Если будете хорошо слушать, ваш собеседник обязательно расскажет вам все, что его беспокоит.

 Очень скоро Думов устал, его энтузиазм сгорал вместе с верой в людей. Он смирился с тем, что у каждого есть свой маленький грешок, с которым никто и никогда не собирается расставаться, по крайней мере, по собственной воле. Вскоре он сделал поразительный по своей простоте и логической законченности вывод. Вывод злой и бесчеловечный. Если перед тобой убийца, то его нужно убить. Если вор, его нужно обокрасть. Если лжец - обмануть. Он решил поступать со всеми так, как они поступают по отношению к другим. Ему это не нравилось, но он так решил. Потому что это он считал справедливым, а справедливость не была ему безразлична. Он стремился к ней всем сердцем и разумом. Его мысли становились все радикальней, поступки все решительней и уверенней. Его суждения обрели жестокость и законченность, но в них по-прежнему была примесь детской наивности. Думов это понимал и не спешил выдавать свои мысли на суд другим. Тем не менее, не над всем он был властен.

 Дом Джонсона был небольшим, скромным и выглядел необжитым. В доме был подвал, переделанный под гостиную. Это было странным решением. Гостиная была большого размера, мягкие ткани, шерстяной ковер - в ней было скромное обаяние пропорций. Комната выглядела очень ново и очень современно, но в то же время казалось, что она была здесь всегда.

 - Никогда и никто на это не пойдет, - жестко и серьёзно ответил Джонсон. Он был слегка пьян. Стив устало сидел на диване, вытянув ноги вперед опираясь на черную кожаную бесформенную сумку, лежащую под небольшим прямоугольным стеклянным столом.

 - Ты даже не представляешь, какие возможности тогда откроются! – в очередной раз начал Думов. - Если все деньги будут электронные, а у каждого обычного человека будет один единственный счет, то это полностью изменит весь наш мир. Не будет коррупции, так как чиновники просто не смогут взять взятку. О любом изменении на их счете немедленно станет известно, и это станет доказательной базой в суде. Не станет торговли наркотиками. Так как наркоторговцы попросту не смогут продавать наркотики. Любой нелегальный бизнес исчезнет в считанные месяцы, если не недели. Даже воровать станет невозможно! Что бы ты ни украл, ты не сможешь это продать, а если ты это продаешь, значит, ты сам предоставляешь неопровержимые доказательства собственной вины. К тому же пользоваться электронными деньгами удобнее и проще их защищать.

 - Это все очень сложно реализуемо. И на практике практически нереально.

 - Это не так! – не медля ни секунды, возразил Думов. – Только первое время будут какие любо проблемы, а потом все наладится. И эти проблемы ничто по сравнению с плюсами. Мы все равно идем в этом направлении, нам нужно сделать следующий шаг!

 - Нет. Ты меня не понял, - заискивающе, хитро улыбнувшись, начал Джонсон. – Технически это реализуемо! Но вот по своей сути…. Ты действительно не видишь главный изъян того, что ты хочешь предложить? Ты же смешон! Такие идеи опасны. Они опасны для тебя самого и для окружающих. Предлагая это, подумай, какие ты от этого получишь плюсы! Как ты на этом собрался заработать?
 
 - Разве на этом нельзя заработать? К тому же дело не в том, сколько мы на этом заработаем.

 - Дело как раз в этом. Потому что, если ты собираешься так рисковать…. По крайней мере, ты должен рисковать ради чего-то.

 - Разве не стоит рискнуть, чтобы жизнь людей стала лучше? – с провокационной интонацией спросил Думов.

 - Жизнь людей нельзя сделать лучше сразу. Для этого нужно работать. И работать в первую очередь должен не ты, а они. Ты не можешь бросить за кого-то пить. Ты не можешь за кого-то начать учиться. И ты не можешь начать лучше жить за другого. Это дело каждого, а не твое. И даже если у тебя получится, они не будут тебе благодарны. Люди без благодарности принимают то, за что не заплатили достаточную цену.

 - Но стоит попробовать. Ты все время думаешь о себе.

 - Ты, думая об окружающих, не понимаешь, с кем ты имеешь дело.

 - Не понимаю? – удивленно рассмеялся Александр.

 Джонсон утвердительно покачал головой:

 - Если бы понимал, не предлагал бы этого.

 - Почему?

 - Потому что ты не думаешь, как это воспримут чиновники всех мастей и рангов. А чиновники не привыкли отчитываться за свои проступки. Особенно перед обычными людьми, которые и так мешают им жить. Они воспринимают государственные деньги как свое, а возможность получить взятку как что-то постыдное, о чем не следует говорить с окружающими, но законное. Они не допустят этого и не поддержат это никогда! Ты не думаешь, как это воспримут богатые люди. Которые воспримут это в штыки и сделают все, чтобы изолировать тебя. Ты не думаешь, как это воспримут преступники, они увидят в этом угрозу. Ты не думаешь, как это воспримет народ…

 - А что народ? – резко прервал его Думов. – Ради него все и делается!

 - Да. Но как он это воспримет? – сказав это, Джонсон сделал большую паузу, которая длилась восемь-десять секунд, после чего он продолжил. – Они воспримут это как то, что правительство хочет контролировать их еще больше. Они будут протестовать, и будут кричать, что это направлено против свободы. И они будут правы. Ты не найдешь союзников, и не потому, что идея плохая. Просто у каждого есть что-то, чего он не хочет лишаться, и с этим ничего нельзя сделать. И даже если появятся люди, которые захотят этого, они захотят этого не для людей, а для себя. Они захотят стать во главе системы контроля - они захотят власти. И если твоя цель власть, то я тебя понимаю в этом и поддерживаю. И даже готов об этом говорить и помочь тебя, - Стив  улыбнулся.

 - Сколько тебе нужно власти, что бы ты начал что-то делать? – безразлично и задумчиво спросил Александр.

 - Я бы не отказался от президентства, - шуткой ответил Стив.

 - Хорошая цена.

 - В любом случае ты же не можешь стать президентом, так как родился не в этой замечательной стране, - Джонсон пренебрежительно развел руками. - Так что если когда-нибудь у одного из нас появится такая возможность, пусть это буду я. Как считаешь?

 - Я считаю это вполне разумным, - согласился Думов. – К тому же я не стремлюсь к власти.

 - Так может говорить только человек, который никогда не пробовал ее вкус. Власть прекрасна! Прекрасна настолько, насколько ты себе представить не можешь.

 - Возможно, но не суть.

 Джонсон рассмеялся.

 - Я тут подумал…, - продолжал Александр. - Если объединить все видеокамеры в городе в одну сеть и каждому вручить по чипу…. Можно было бы с легкостью установить тотальную слежку за каждым жителем этого города. И даже больше! На каждого человека можно было составить подробное досье, в котором помимо прочего была бы информация о местах в каких он бывает, о маршрутах, по которым он ходит.

 - Зачем тебе это? – усмехнулся Джонсон.

 - А разве ты не понимаешь? – недоуменно посмотрел на него Думов. – С помощью этого можно было бы прогнозировать действия человека. Можно было бы с большой вероятностью сказать, где тот или иной человек находится. Если же добавить к этому контроль над расходами и доходами... И в будущем отменить наличные деньги, ограничившись только деньгами электронными, можно было бы навязать полный контроль над человеком. Заставить его соблюдать законы и подчиняться общим правилам. Обуздать его пороки и страсти.

 - Не, не, - неуверенно прервал его Стив. – Тебя опять заносит.

 - А те, кто не согласны…, - продолжал Александр, не обращая на него внимания. – Значит, им есть что скрывать и, следовательно, их не нужно слушать. Их нужно уничтожать. Ну, по крайней мере, изолировать от общества. Ну, или, хотя бы следить за ними. Если бы мир стал стеклянным. Если бы все поступки людей были видны, то мир стал бы лучше сразу же! Немедленно! Так как человек, зная, что его задумки и поступки немедленно становятся достоянием общественности, отказался бы от многого. Не было бы убийств, с улиц городов пропало бы насилие, не было бы воровства и коррупции. Человек просто бы не смог потратить больше, чем он может потратить. Совершать преступление было бы попросту глупо. Так как наказание за преступление будет неизбежным и последует в тот же час, что и совершенное преступление. Ресурсы общества распределялись более бы равномерно, не стало бы злоупотреблений, исчезли бы измены.

 На лице Джонсона появился трудно скрываемый ужас:

 - Я правильно понимаю, что ты искренне переживаешь, что каждому человеку нельзя вшить под кожу передатчик, на который бы и замыкалось все. Чип стал бы всем для этого человека и пропуском, и документами, и деньгами.

 - Да! И люди, которые не требуют этого от политиков, глупы и недальновидны!

 - Ответь мне просто на один вопрос….

 - Я тебя слушаю. А что если все это великолепие современных технологий и твоей больной фантазии попадет, скажем, так не в те руки.

 - Что ты имеешь в виду? – недоуменно переспросил Думов.

 - Ну, скажем, попадет к человеку, который поставит перед собой цель не сделать мир лучше, а диктовать другим, как им жить. К человеку мелочному и больному. Он получит полный контроль над каждым, и сможет навязать все, что угодно, всем и каждому. Что тогда делать?

 - Тогда нужно уничтожить этого человека.

 - Но как ты это сделаешь? Так устроена система. Что если ей управляет ответственный, добрый человек, уважающий закон, стремящийся к справедливости и честному суду, то твоя система работает великолепно. Но стоит наверху появиться человеку злому, корыстному и жестокому. Человеку, который стремится навязать свою волю. Как инструмент свободы и равенства превращается в инструмент порабощения. Тот, кто управляет системой, превращается в диктатора. И что более важно, в диктатора навсегда! Не будет силы в обществе, способной сбросить его.  Твоя система лишена сдержек и противовесов. Здесь нет, как бы так сказать…, баланса!

 - Нужно, что бы систем проработала какое-то время, тогда таких людей не останется….

 - Это вздор. Ты можешь заглянуть в самые потаенные места, но тебе не увидеть, что творится в душе человека.

 - Почему же? - возразил Думов.

 - И ты тому самый яркий пример. Ты рассуждаешь над справедливостью и свободой, но подразумевал под этим диктатуру и порабощение. Когда ты собирался ко мне, ты сказал, что у тебя есть дело.

 - Действительно есть.

 - Что-нибудь, что поможет людям? – усмехнулся Джонсон.

 - Своего рода…. Не знаю, насколько это им поможет. У нас есть металлические двери, камеры видеонаблюдения, бронированные окна и автомобили. Все направлено на защиту. Но ты не находишь, что во всем в этом чего-то не хватает?

 - Презервативов? – сначала было рассмеялся Стив, но в мгновение его лицо стало серьезным и задумчивым.

 - Нам не хватает бомбоубежищ. Не просто погреба. А полноценного бомбоубежища, в котором можно будет выжить после серьезной катастрофы.

 - Зачем? И кто это купит? Ты представляешь, во сколько оно обойдется? – безвольно и очень осторожно возмущался Джонсон.

 - А ты представляешь, что большинство наших клиентов чего-то боятся, ну или как минимум опасаются. И это только то, что мы можем видеть снаружи. Ты представляешь, что у них внутри? Человек, который покупает бронированный автомобиль стоимостью несколько миллионов, с удовольствием закажет маленькое и персональное укрытие. Параноиков много, и у многих из них есть деньги.

 - С чего это ты озаботился о деньгах? – немного испуганно спросил Джонсон.

 - А кто меня знает, - безразлично ответил Александр.
 Строительство бомбоубежищ оказалось необычайно простым и прибыльным делом. При должной рекламе и назовем это так… подготовке, богатые люди с радостью готовы были платить за некое мифическое место, в котором они бы смогли укрыться. Непонятно от чего они, правда, хотели прятаться…, но это было, в сущности, неважно. Вскоре после начала работы в этом направлении выяснилось, что многие строили такие убежища сами, под своими собственными домами, оставалось только поставить это на поток.

 Людей не нужно было пугать или уговаривать – наоборот, они сами искали того, кто может построить быстро и качественно. Они сами могли назвать с десяток причин, почему они нуждались в бомбоубежище. И со стороны эти причины казались странными. Например, один банкир настолько боялся следующего кризиса и не сомневался в том, что он непременно наступит, и в самое ближайшее время, что готов был переплачивать за то, чтобы его личное убежище было возведено как можно раньше. Забавным в этом было то, что на прошлом кризисе он заработал два миллиарда, удачно выйдя в кэш. В определенных кругах его считали человеком, знающим и разбирающимся в перипетиях финансового рынка. Некоторые даже видели в нем гуру экономики, который способен предвидеть взлет и падение. Другой человек, на этот раз очень влиятельный лоббист, адвокат и бизнесмен, настолько был уверен, что правительство вот-вот рухнет, что пожелал иметь целый арсенал. Видимо, после падения правительства он планировал взять ситуацию в свои руки…. Но даже с этой точки зрения это было странным. Так как он был маленького роста, худ и немощен, и довольно-таки стар. И представить его с автоматической винтовкой наперевес было сложно. В основном, конечно, личное убежище использовали по назначению, ожидая нападения то СССР, то Китая, то еще кого-либо.

 Каждое бомбоубежище состояло из трех больших частей. Жилая часть - это собственно там, где люди спали и ели, а также специальная защищенная камера, например, на случай сильного радиационного заражения, наводнения или землетрясения. Складские помещения - это холодильники, генераторы, хранилище припасов, водоочистители и так далее. Третья часть была большой комнатой отдыха. В комнате были тренажеры, столы для бильярда, видеоигры, и все, что пожелает заказчик. Причем, как правило, заказчики по поводу комнаты отдыха волновались меньше всего, считая ее маловажной и не обязательной. Они стремились на ней сэкономить; но на самом деле она была самой важной и необходимой, так как бомбоубежище являлось дорогой игрушкой. В любом случае от небольшой катастрофы спасал и погреб, а от глобальной катастрофы даже хорошо продуманное и дорогое бомбоубежище было бессильно. Так как оно не спасало от катастрофы, а давало возможность пережить ударную волну и первые месяцы, в любом случае с последствиями катастрофы приходилось встречаться. И все это напоминало прятанье головы в бетон.

 Со временем, когда поток параноиков начал исчерпывать себя, Александр начал замечать, что желание построить у себя бомбоубежище было вызвано не столько страхами, сколько данью моды. Желанием иметь у себя что-то, чего нет у остальных. Яхта и дорогая машина была у каждого, и стоили они относительно немного, а вот погреб, в котором можно пережить ядерную войну - это было нечто другое. Возможно, за этим желанием скрывалось еще что-то; возможно, ощущение временности своего положения, слабость и неуверенность, желание спрятаться, почувствовать себя защищенным. За последние годы непрекращающихся кризисов и депрессий в мире стало неприлично много богатых людей, которые словно косяки рыб метались по миру, желая укрыться от собственных страхов за завтрашний день. Думов видел страхи, которые кружат вокруг людей. Спустя время они стали почти также реальны, как и сами люди и даже больше; именно к ним он взывал каждый раз, когда предлагал проект очередного погреба за несколько миллионов. В этот момент он был их союзником. Страхи стремились сломить волю и захватить сознание людей, подчинить их себе, лишив тем самым их права выбора. Вскоре он даже начал получать от этого удовольствие. Удовольствие странное и непонятное. Он испытывал чувство удовлетворения каждый раз, когда видел в глазах людей страх. Ему казалось, что он обретает контроль над человеком, над ситуацией и миром вокруг него, и это ему безумно нравилось. Он не мог это объяснить, но в это самое мгновение Александру было спокойно, словно все страхи, вся неуверенность, вся пустота, что царили в его душе, покидали его; и он радовался этому; вскоре они возвращались, и все начиналось сначала. Так продолжалось день за днем, и ему требовалась все новая и новая доза. А люди - это те, кто могли эту дозу дать. Вскоре Думова уже не интересовало, чем он занимался, ему был важен сам процесс. Важно было заглянуть в глаза очередному человеку, иметь возможность рассказать ему про все, все, все, что может произойти, в самых ужасных красках, и возможно, увидеть в его глазах заветную искорку.
 Чем больше Думов погружался в работу, тем больше он проникался тем, что он делал; и тем больше он осознавал то, что он делал. Он не давал защиты, он давал иллюзию защиты, реальной защиты не существовало; и это нервировало его самого, заставляя двигаться вперед, не стоять на месте. И главная угроза, как он считал, исходила от окружавшего его общества. От общества несправедливого, завистливого, ленивого; общества, лишенного веры, лишенного будущего. И он боялся общества. Но нельзя сказать, чтобы он боялся людей, вовсе нет, людей он недолюбливал, но вот общества в целом…. Неудержимая толпа, сметающая все на своем пути, не подчиняющаяся законам логики, способная уничтожить в секунду все, что возводилось с таким трудом, заставляла Александра трепетать. Он искал защиту от общества и вскоре обнаружил, что защиту от общества, по крайней мере, на время может дать, только власть, а путь к власти это деньги. Требовалось много денег, и чем больше денег становилось, тем выше они поднимались в системе ценностей. Он чувствовал, чего желают люди. Чего они действительно хотят и к чему они стремятся и то, чего они боятся больше всего. Люди хотят, чтобы они были вечны. Даже больше. Люди желают, чтобы они и все, что их окружает, было вечным. Но это невыполнимо, и они это понимают; но в глубине души, в глубине себя они все-таки надеются на это, и из последних сил стараются контролировать по крайней мере то, что у них есть, несмотря ни на что.

 Вскоре Александр заметил еще кое-что. Страхи не отягощали людей, вовсе нет, наоборот, люди были настолько от них зависимы, что с радостью исполняли любую их прихоть, и лишь потом, когда страх был в полной мере удовлетворен, они позволяли себе немного пожурить себя за слабохарактерность и трусость, но не более того. Люди оказались всего лишь марионетками в руках того, кто может дергать за их страхи, словно за ниточки. Указывая, что им делать. И что самое забавное - кукла видит единственного друга и защитника в кукловоде. Думов продавал страх. Он стал торговцем страха. А все остальные его покупали. Для него страх был реальным, реальней всего, что было вокруг.
 Люди хорошо платят не тому, кто избавляет их от страхов, а тому, кто эти самые страхи у них вызывает.


Рецензии