Рассказы черной девочки. Журналистка, или белые гл

                Глава третья: Журналистка или белые глаза.


Очнулась я в больнице под капельницей. Прямо на меня смотрело улыбающееся лицо молодой женщины. Она поправила мне одеяло и сказала дружелюбно:
- Привет. Меня зовут Лора, я журналистка. Как ты себя чувствуешь?
- Могло быть и хуже. – Я чувствовала вкус крови во рту. А на мои руки мокрым боком легли повязки вперемешку с бинтами. Ногами я не могла пошевелить из-за обложившего их гипса. Что ж, могло быть действительно хуже.
    И тут я вскочила – где Мохнатыш?!
- Стой, стой, тебе нельзя так резко подниматься! – испугалась Лора, укладывая меня обратно. – Если ты про своего паука, наконец-то я узнала его кличку, то с ним все нормально, он сидит в стеклянном аквариуме на другом конце этой палаты.
- Дайте мне его!
- Конечно-конечно, не волнуйся. Но позволь я принесу тебе аквариум – с детства боюсь пауков, тем более, таких огромных.
  Она встала с кровати и подала мне прозрачную стеклянную коробку. Я с поразительным проворством сорвала крышку и вытащила перепуганного Мохнатыша.
  Только получив паучка, я успокоилась.
- Как ты не боишься брать это чудище в руки? – Лора не скрывала своего удивления.
- Понимаете, он единственное, что у меня есть. – сказала я извиняясь. И только тут заметила, что у Лоры всю щеку рассекает запекшаяся царапина.
- Что у вас с щекой? – спросила я, уже догадываясь, какой будет ответ.
- Я просто позавчера стояла в первых рядах, фотографируя тебя. Ты спасла всех нас, включая меня, была бы я на несколько шагов ближе и тогда… в общем, мне было бы плохо.
- Кто-нибудь пострадал?
- Только ты.
- А что со мной?
- Ты сломала себе ногу и заработала сотрясение мозга.
   Мохнатыш устроился у меня под боком на жесткой и хрусткой больничной простыне. Сама я откинула пострадавшую голову на подушки. Значит, я успела. Никто не умер, не ранен. Хорошо.
 Журналистка сидела молча, потупив глаза и сжимая в руке свою сумочку. Она кусала губи и над чем-то сосредоточено размышляла.
- Те люди, что там были, это преступная группировка, террористы, совершившие уже более пятидесяти безнаказанных терактов. Во всех них были жертвы, много, очень много жертв. Их ищут… и уже, благодаря тебе, почти поймали – известно место, где они скрываются. Потом, в тюрьме, они поведают нам о своих мотивах.
   Солнечный свет падал на выкрашенную белым тумбочку около окна. Он переливался в стеклянной вазе и играл с синенькими головками нежных перелесок. Их было очень много, их стебельки теснились в узком горлышке, пережимаясь им, и выделяя светло-зеленый сок. Некоторые даже выпали из общего букета. Я заметила, что перелески отнюдь не единственные. На подоконнике, на полу, стояло много ваз, банок, и во всех них: розы, лилии, первые тюльпаны. Живые. Настоящие.
- Откуда цветы? – спросила я с ноткой равнодушия, которая всегда сквозила в моем голосе, почесывая пушистый бок паучка.
- От благодарных людей, которых ты спасла. Ты герой новостей. Во всех газетах твое лицо. Правда, без имени.
- Лучше бы они быстрее отошли тогда… поверили бы мне…
- Не все удается сразу. Люди недоверчивы.
- Я знаю. – и я действительно знала.
- Надо же, они и вправду белые. – сказала журналистка, нарушив затянувшееся молчание.
    Все это время, она, оказывается, разглядывала мои глаза. Я промолчала.
- За всю свою жизнь я видела такое лишь дважды: у тебя и твоих родителей.
- Моих родителей?! – Я думала. Что ослышалась.
- Да, и скажи мне последнее: как тебя зовут?
- Я… я не знаю. – и это была правда. Я была единственным человеком в мире, не знавшим своего имени.
- Долго ты живешь в старом доме?
- Три года. – значит, они нашли мое убежище. Раскрыли мой дом. Больно.
- Тогда все верно. Тебя зовут Ирина Владимировна Петренко.
- Ирина? – это имя резало мне слух, словно бритвой.
- Твоих родителей звали Владимир Юрьевич Петренко, и Юлия Александровна Петренко.
- Петренко? Где-то я уже слышала эту фамилию.
- Твой отец получил свою фамилию от прадеда, Ивана Сергеевича Петренко, пропавшего во время Великой Отечественной войны.
  Я вспомнила. Та неизвестная могила на моем кладбище, без креста и фотографии. Но разве может быть такое совпадение? Значит, я нашла своего прадеда. Ну, или полного его тезку.
- Мы очень долго искали тебя. Твои родители были очень известными учеными. Их изобретения намного опережали свое время. Твой отец – гениальный человек. Именно он изобрел лекарство от рака. Они работали над космическими проектами, параллельно занимались созданием лекарств, были очень тесно связаны с ядерной физикой и химией. Их талант мог сравниться только с известными людьми, которые сделали величайшие открытия в нашей истории. Однажды, когда твоя мама была беременна и готовилась к родам, твой отец вез ее в роддом на своей машине. Тогда и случилось ужасное.
- Отказали тормоза? – спросила я.
- Да. А откуда ты знаешь?
- Чувствую. – мне было больно слышать, что я угадала.
- Перед самой смертью матери родилась ты. Тебя успели спасти, Юлю нет. Твой папа был в реанимации. Его откачали, но думали, что все усилия тщетны и он все равно рано или поздно умрет. В это время, когда один родитель умер, а второй находился при смерти, пропала новорожденная девочка.
- Я?
-Да.
- Но как так получилось?
- Твои родители были успешные, богатые и талантливые люди. А у талантов всегда будет зависть. Я очень близко была знакома с Юлей, знакома с Владимиром, и хочу признаться: к сожалению, даже у самых чудесных людей есть враги.
- Но как же мои белые глаза?
- О, и это имеет объяснение. Чтобы спасти твоих родителей медики ввели им их же разработку, новое лекарство, в каком-то роде прототип, еще не опробованное ни на ком. Оно облегчило страдания матери, и впоследствии спасло твоего отца. Был и свой побочный эффект – радужка глаза белела. Без этого нельзя было обойтись.
    Я отвернулась к стенке, прижала к себе паучка и попыталась осмыслить происходящее. Столько новой информации не вмещалось в мою голову. И. что бы что-то все же сказать, я спросила:
- А что с папой? – я ни на что уже не надеялась, ни во что не верила.
- Он жив.
- Как?! – я снова вскочила. Мои черные зрачки расширились.
- И не переставал искать тебя. – девушка улыбнулась. – Он хочет забрать тебя прямо сейчас. К тебе домой.
- но я прошла столько приютов, столько документов проплыло у меня перед глазами! Как же вы не нашли меня?
- Не имею ни малейшего понятия. Кто-то влиятельный видно позаботился об этом. И, кстати, я здесь, чтобы забрать тебя.
- Но… - и я указала на повязку на голове.
- малыш, оно слабенькое, тебе крупно повезло. Какая разница, лежать дома или в больнице?
  Она поднялась и подала мне руку:
- так ты идешь?
  Она еще спрашивает!
- да, да, конечно!
Столько бывает в жизни моментов. Иногда все плохо, а потом очень-очень хорошо, иногда наоборот. Моя жизнь была кладбищем, а я бессловесным трупом. Не то чтобы быть трупом плохо. Просто ты забываешь о том, что живешь. Хромая рядом с Лорой и прижимая к груди Мохнатыша, я начала ощущать. Пели птички, восхваляя апрель, а на душе было так тепло, так легко! Яркое солнце слепило мне глаза, а ветер задувал под плащ, свивая там свое гнездышко. Осталось всего две ступеньки, когда я подняла глаза и увидела их…

    …Белые глаза. Такие же, как у меня, только смеющиеся и с ниточками чуть заметных морщинок. И впервые в жизни поняла:
     У меня есть папа.

И я впервые в жизни заплакала.

                Эпилог.

Маленькая черная девочка шагнула в прекрасную радужную жизнь неожиданно, спонтанно. Любить – это сложно. Одно дело, обращать свое сердце к давно ушедшим, а другое – заботиться о тех, кто не ушел. Конечно же, малышка не забыла о своих мертвых друзьях, и все так же ходит на кладбище, только уже не одна. Много кто открыл для себя на кладбище забытых родственников, с легкой руки малышки. И ей уже не одиноко жить. Она живет с маленьким счастьем - с папой – тем, кто любил ее всю свою жизнь и продолжает любить.
     Так давайте раскрасим свои маленькие черные души во все цвета радуги, и, кто знает, может наши глаза побелеют, как и наша совесть…
                Лора. Репортаж с места событий.