Новичкам как в казино...

                Моему другу Саше Костину посвящается


             По плану военкомата в то лето — после девятого класса, нас вывезли на стрельбы. Из автомата. И здесь надо сказать, что некоторые уже прилично владели «мелкашкой»: в школьном тире за чистку оружия перепадало пострелять. Но тир на лето закрыт, а тут боевой АКМ — интересно-о-о…
             Стрельбище по-военному простое: на пологом склоне оврага — пять деревянных щитов, сверху старые матрасы — рубеж. Вдоль крутого склона щиты «в рост» — мишени.
             Стрелять обучили тут же — «на пальцах»: прицел «открытый», шесть патронов в «рожке»; нажал курок — скажи «двадцать два» — короткая очередь в два патрона. И автомат отдачей уведёт недалеко, и попыток три — уже что-то. А задача простая: хотя бы зацепить — как бы «ранить».
             Мы прибыли первыми. «Ровняйсь! Смирно! На первый-пятый…»
             Пока рассевшись на травке, народ тихо ржал от полковничьих баек про умелых служивых, ловко превращавших военное имущество контингента в огненную воду и закуску, командование перешло к представителям военкомата. Скоро оказалось, что из наших «облажалось» уже четыре смены, о чём сообщил не к месту глянцевый отряженный капитан. «Цели-то (бумажные мишени надетые на щиты) не тронуты! Хоть бы поцарапали» И вежливо протянул бинокль. Военрук дал и нам, точно – совершенно целые мишени, а по заднему плану птицы не пуганные гуляют. Пацаны гундят:
             — Попадёшь!.. Щиты качаются…
             — И ветром сносит!..
             — Мишени?!
             — Может, пули не долетают?..
             — Далеко… Очень далеко… Ничего не видно…
             — От отдачи очки прыгают…
             — И глохнешь, и в глазах темнеет…

             Это ж, конечно, как серпом по репутации нашего военрука. «Ну-ка следующими...» и он назвал нас — трёх приятелей — «ботаников»: гордость школьных олимпиад. Ещё двоих подозвал пальцем капитан. Всё серьёзно, ответственно, не до глупостей. Наш полковник в глаза каждого спросил — всё ли усвоили; напомнил про войну, про Родину-мать, про боевую дисциплину... Молодой лейтенант пока разложил на щиты оружие и заряженные магазины. «...Пацаны, покажитесь! Порвите мишени! Ну, постарайтесь!»
             …
             — Смена, на рубеж — марш! Ложи-ись! — командовал нарядный капитан.
             — Заряжай! — щёлкнули затворы, дослав патроны в патронники;
             — Цельсь!.. — мы, проникнутые важностью момента, ответственно замерли.
             — …Помним: «рожок» не ручка. Держим за цевьё, как винтовку…
И манерно протянул: «Кто га-атов — а-аго-онь!»
             Вдруг над мишенями словно «вспыхнул» чёрный крест пернатого силуэта: ворона, сорванная предчувствием, затрепыхалась, видимо, решив «от греха подальше» убраться за кромку оврага.
             «Гр-рак!» И планером...
             ...Взгляд сам зацепил, рука довела, инстинкт выбрал опережение и…
Залп… 
             Тушку не просто порвало — она словно взорвалась: бац! — и исчезла, разлетевшись на куски. Закружился пух, обрывки перьев…
             И шанса не было…

             Лично меня оглушило. «…цать два!» Отражатель выщелкнул вторую гильзу, а в голове гуди-ит… Ошарашенный увиденным, снова «поймал глазом» мушку: где-то за целиком моя мишень!.. К тёплому автомату прильнул уважительно: тонкий, однако, инструмент… Профи…
             Двое наших недолго ещё продолжали «палить», беспорядочно сея хилые столбики пыли. Кружась, осели остатки перьев, ошмётки пуха…
             «Встать! Трах-тарарах! — взорвался «в струнку» нарядный капитан, особенно густо пересыпая матом «тарарах». — Вам мишеней мало, трах-тарарах?! Вы ж всех перестреляете… Вот перепишу, уроды! Вы у меня получите команду!.. Из лопаты настреляетесь… чтоб строем до сортира… на весь срок службы!.. — Трах-тарарах!» По перекошенному лицу, как чужие, гуляли щёгольские усики. Встретившись глазами с военруком, капитан поперхнулся, поднял упавший стул и, не обнаружив в бинокль вороньего мелькания, погрозил нам кулаком, а пальцем указал — «лечь» и закончить упражнение.
             Вылезли и, конечно — глаза в землю — конфуз. «Ну, думаем, — и человека подвели, и тир — ку-ку, и зачёт…» Наш что-то солидарно прорычал; «вояка» успокоился и строго продолжил со следующими. А когда расселись в автобусе «старик» громко спросил:
             — За что птичку-то?
 Мы сидим тихо — как наказанные и только плечами жмём.
             — Ну, и кто «первый молодЕц»?
             — Вместе как-то…
             — Трудно?
             — Да не очень поняли…
             — А в банку смогли бы? — военрук улыбнулся.
 Мы оживились:
             — Машинки классные!.. А банка большая?..
             — Консервная…
             — Пристреляться б... А чего — сможем!
             — …Патронов побольше и перед «десяткой» — в центр…
             — И не подбрасывать. Это трудно…
             — Ещё как трудно!.. МолодцЫ! ПенькИ… — он натянул мне кепку на нос, сел рядом с водителем и улыбался чему-то своему до самой школы.

             Прошли годы и я убедился: попасть пулей в птичку, да на лету — практически невозможно.
             Новичкам — как в казино…
             Ну, и техника, конечно…