Встреча после войны

          Было лето 1946 года. В этот день было очень душно, и солнце висело за какой-то прозрачной пеленой. Вся природа напряжённо чего-то ждала.
         Отдыхая в городском саду, Наташа, пяти лет отроду, с интересом разглядывала картинку в журнале, который читал дедушка. Там был нарисован зелёный-зелёный луг и озеро с прозрачной водой, на поверхности которой застыли белоснежные лебеди. Девочка потянула дедушку за руку и сказала, что хочет пить. И тут она увидела на соседней скамейке пожилого мужчину, пристально смотревшего на её деда. Дед тоже увидел мужчину, пригляделся и встав, окликнул его:
- Дима?!
Мужчина вскочил и, как бы ещё не доверяя себе, спросил:
- Ты ли, Петрович?
Наташа не могла понять – то ли слёзы, то ли дождинки начавшегося дождя текли по лицам обнявшихся мужчин. Потом неожиданно Наташин дед подхватил её на руки и радостно воскликнул:
- А это дочь Андрея! Богатырь!
И опять Наташе было не понять – кто же богатырь? А незнакомый мужчина перехватил её из дедовых рук и, хохоча, подкидывал её вверх навстречу дождю:
- Всё-таки жива! Жива!
Мокрые с головы до ног, смеющиеся взрослые пошли  домой, ведя посредине Наташу.  Дома девочка разглядела Диму, как ласково называл мужчину её дед. Он был худ, высок, скуластое лицо пересечено множеством морщин.  Глаза у него были разные: один  (левый) – неподвижный чужой, страшный, а другой – яркий, добрый, ласковый.  Подвижные крылья носа, сурово замкнутый рот. На этом лице уживались и суровость, и доброта…
          За столом Наташа сидела на коленях у деда. Дима рассматривал фотографии в альбоме, а на стене, прямо против Наташи, висела всего одна фотография. Мама! Такое милое улыбающееся лицо. Русые волосы рассыпаны по плечам, а в глазах весёлый озорной огонёк. Виден кленовый листок, запутавшийся в волосах. А рядом в белой рубашке – Наташин отец. Темные  глаза из-под густых бровей смотрят лукаво. Красивые припухлые губы сложились в такой задорной улыбке, что самой хочется засмеяться. Но Наташе не до смеха. Это её мать и отец, которых она никогда не увидит.
           И здесь, за столом, Наташа услышала впервые во всех подробностях о гибели родителей.
      … Была тёмная ночь, когда пленных вывели из барака и погнали в лес. Путь освещали три машины, на которых ехали фашисты. Два часа изголодавшиеся, раненые люди рыли длинный ров. Лопаты выскальзывали из усталых рук, ноги вязли в глине, глаза слепли под мощным светом фар. Потом ослабевшие люди под градом ударов строились в одну шеренгу на краю этого длинного рва. Шёпотом они прощались друг с другом, пожимали друг другу последний раз руки. Вдруг кто-то крикнул:
- Мы погибнем, но Родина будет жить!
И сразу раздался залп выстрелов из автоматов….  Второй залп. Люди падали в ров. Шеренга стала редкой. Упал и отец Наташи. Его глаза так и не закрылись. Даже под начавшимся проливным дождём. Наташа стояла, вцепившись в материну руку, и неотрывно смотрела на отца. Чуть поодаль стоял худой высокий мужчина с перевязанной рукой. Он с невыразимой жалостью смотрел на девочку…. Третий залп. На краю рва никого не осталось.
             А дождь хлестал и хлестал по лежащим телам, удивляясь, наверно, что столько людей впервые не укрывается от него под крыши. Фашисты поспешно вскочили в машины, не трудясь закопать тела. Дождь подгонял удирающих от него и хлестал, что было силы. Потом он приутих и осторожно обмыл мёртвых от комьев глины.
           На рассвете ко рву подошли две женщины. Они плакали и причитали над убитыми. Вдруг раздался слабый плач. Подошедшие вздрогнули, замерли на минутку, но тут же бросились к женщине, лежащей в очень неудобной позе. Перевернув её, они увидели посиневшую от холода девочку. Это была Наташа. Она была жива. Её спасла мать, заслонив своим телом, и столкнувшая девочку в ров чуть раньше залпа винтовок. Девочка оцепенела от ужаса и шока и поэтому не закричала раньше. Рядом кто-то зашевелился, и поднялась чья-то голова с залитым кровью лицом. Это был он, человек с забинтованной рукой.
           Больше никого в живых не было. Женщины сделали из веток носилки-волокуши и уложили раненого. Они торопились. Они боялись возвращения фашистов. Но Наташу нельзя было оторвать от тела матери. Ей показалось, что та шевельнула губами и сказала: «Доченька!» Но это лишь казалось…
           Наташу забрала к себе одна из женщин. Раненого переправили в партизанский лазарет. Перед отправкой он успел передать женщинам адрес Наташиного деда. Мужчиной и был Дима. Тот самый Дима, который сейчас рассказал о гибели товарищей, о гибели Наташиных родителей.