Урал. Приполярье. Пешком с рюкзаком

      

         С рюкзаком по приполярному Уралу. 1979 год.

       Старость меня дома не застанет.

   В 1977 году летом, я уехал работать в маленький городок Катав -_Ивановск на окраине Челябинской области в промежутке  между Ашинским и Саткинским районами. Катав-Ивановск – центр одноименного района. В районе три городка – Катав-Ивановск, Юрюзань и Усть-Катав, а еще много-много деревень с общим населением 80000 жителей. Самые крупные предприятия  – цементный, литейно-механический и приборостроительный заводы в центре района, механический в Юрюзани (выпускает холодильники «Юрюзань») и вагоностроительный завод в Усть-Катаве. Почему уехал? Нужда заставила уехать. В Свердловске у меня нет   жилья и получить квартиру, даже работая преподавателем в мединституте, нереально. Жить на частной квартире с женой и сыном уже невмоготу, а из Катав-Ивановска  уже прислали ордер на трехкомнатную квартиру на третьем этаже в новом доме.  Дело в том, что в 1976 г. здесь был начал работать новый туберкулезный диспансер и район очень нуждался в квалифицированном фтизиопедиатре (специалист по детскому и подростковому туберкулезу). Ну и что, что Катав-Ивановск глубокая провинция, здесь тоже работают люди и есть нужда  в таком виде медицинской помощи как туберкулез у детей и подростков. Здесь я уже 2 года. Конечно, жаль прежнюю работу, она была очень интересна и, может быть, более перспективна в  научном плане, а здесь о науке и помышлять нечего. Занимаюсь своим делом, работа мне нравится, кое-что удалось сделать. По крайней мере, уже 2 года в моем районе нет детского и подросткового туберкулеза. С главным фтизиопедиатром Челябинской области Галиной Пантелеймоновной Лифановой у меня сложились хорошие деловые отношения. Тамара Васильевна Кривошейкина с прежнего места работы мне иногда пишет очень теплые письма. Все хорошо, но в походы мы ходим теперь только здесь и совсем недалеко от дома всей семьей, с женой, с сыном, ему 3 года и дочерью, она родилась в прошлом году. Родных  здесь никого нет, и приходится успевать все самим. Ничего, справляемся. А куда денешься? Приходится справляться. И шить, и кашу варить, и стирать пеленки, и носы и попы вытирать.
Нынешним летом на отпуск семью я отвез к Марии Кирилловне, маме жены, а сам собрался на север Урала, на сплав по Кожиму. Позвал в поход Витя Филимонов, он теперь живет и работает в городе Серове Свердловской области. Появились у него там друзья-туристы, и он не забыл меня, позвал в поход. 
     А теперь все по порядку. С погодой нам повезло. Было почти тепло,  почти  солнечно. Только в последние 2 дня дождь со снегом то ослабевая, то усиливаясь и резкий северный ветер. Зато не лютовал гнус, и мы смогли идти без защитных приспособлений.
Нас пятеро: 4 – представители Серова (Виктор Филимонов, Владимир Кошкин, Владимир Смирнов, Борис Парамонов) и я, Мирошин Григорий,  Катав-Ивановск,  решившие  в свой отпуск  побывать на Приполярном Урале. Руководитель – Володя Кошкин, консультант Витя Филимонов. Из этих ребят – серовчан, кроме Филимонова,  я никого не знаю. Как они воспримут меня, незнакомого человека из какого-то «Кошкинска-Собачинска»?
    Предполагается, как всегда, пешая часть и сплав на тримаране из  клееных резиновых емкостей, надутых воздухом. Как говорят начальники, все проверено, все готово, все просчитано «до муллиметра».  Наше дело идти, нести, донести, а потом плыть, наслаждаясь жизнью.
...В поселок Саранпауль,  что на реке Ляпин, прилетели самолетом АН-24 далеко за полдень. К вечеру начальники нашли человека с длинной  узкой деревянной мансийской лодкой – плоскодонкой, он согласился за небольшую плату подбросить нас вверх по реке Манья до ее левого притока Кедрас-Ю. До Кедрас-Ю, как намечалось, она не смогла дойти  из-за «малой» воды.
Рано утром 21 августа лодка ушла вниз, а мы остались наедине с горами и тайгой. Здесь на сотни км нет  жилья, разве что где-нибудь в лесу есть редкие  охотничьи избушки да кочевые  чумы оленеводов-манси.         
На карте по  берегу Маньи отмечена тропа (по мансийски – варга). От места ночевки берегом Маньи вышли на тропу  до поселка Кедрас-Ю. Тропа петляет, уходит далеко от берега, карабкается на увалы обегает скальные участки, уходит снова к берегу  и опять все сначала. Идти непривычно, тяжело. Рюкзак не притерся к спине, ноги не привыкли к нагрузке. Это всегда так  первые два–три дня. А потом все образуется и спина приспосабливается к рюкзаку, и рюкзак к спине, и ноги привыкают к нагрузке. А потом, когда за день 2–3 раза переложишь рюкзак и научишься складывать, что он становится таким удобным, как будто складывал и носил его всю жизнь. Тропа хорошая, широкая, торная. Рядом и по тропе много следов. Уже второй день впереди  идет пара медведей. Мы не следопыты, но догадываемся, что это медведица с медвежонком, видны два следа, один большой, другой поменьше. Идём тихо. В тайге своя жизнь. Мы в ней  гости, скорее всего,  нежеланные. Скрипят старые ели,  вытянулись поближе к солнцу кедры, шагают вдоль тропы огромные лиственницы, перешептываются березы.  Верещат где-то вверху кедровки, пересвистываются тоненько рябчики, прыгают  с ветки на ветку какие-то незнакомые птицы. Как-то рано утром, потревоженная,  поднялась с лежки и ушла с дороги лосиха с лосенком.
   На 3  день пути,  уже шли на перевал из долины Маньи вверх по Кедрас-Ю, нашли «золотой корень». С этого дня чай был только с ним. Граница леса в горах Приполярного Урала на высоте около 700–800 м. над уровнем моря. Гораздо ниже, чем на Алтае или в Саянах. Вот и граница эта осталась внизу. Перевал. Погода великолепная. Солнце, ветер. Холодно. Воздух прозрачен и чист. Открылся прекрасный вид на заснеженные вершины Приполярного Урала – Неройка, Защита, пик Комсомола и  Дядьковского, Народная, Манарага. Вершина Манараги скрыта облаками. 
      Израсходовав с этой точки  часть запаса фотопленки, пошли вниз, в долину Народа. Пока шли по тропе, все было прекрасно – и настроение, и погода. Только тропа вдруг исчезла,  по всей видимости,  она стала незаметной, и мы  упустили ее, а может быть она  ушла в сторону. Вот где начались гибельные места. Болото. Кочки. Вода. Высоченные,  непролазные заросли  ерника сплошняком.  И гнус. Полосу шириною  в полкилометра шли полдня. А сверху это место выглядело так красиво: ровненькое, гладенькое,  зелененькое, ну, что твой ковер. Прошли.  Потом  был спуск. Тоже без тропы и очень крутой. И еще дождь. Поздно вечером на берегу Народы остановились на ночевку:
   Река  Народа – обычная горная речка с перекатами, шиверами, шли ее берегом  3 дня...  В августе она мелкая и шумливая. Плыть по ней невозможно. В реке тьма  хариуса. Недалеко  от ручья Ветвистый, правого притока Народы, в горах был когда-то прииск по добыче горного хрусталя. На его месте остались развалины бараков и ржавая техника. Ребята поднялись к бывшему прииску на поиски сувениров и принесли друзы горного хрусталя – красивые прозрачные правильные шестигранники. У меня все ещё хранятся несколько таких сувениров. 
    Перешли Народу. Снова замаячил впереди перевал, теперь уже в долину  Кожима, цели путешествия. Подъем к перевалу оказался невообразимо крут. По перевалу, по самому его высокому месту, проложена очень хорошая нартовая дорога. В обе стороны открываются замечательные по красоте дали – горы Большой и Малый Чендер, Перевальная, Гранитная.  Справа открывается долина Народы, слева – Кожима.
 За перевалом поражает резкий контраст между долиной Народы и долиной Кожима. Народа утопает в зелени –  лес, кустарники, травы, а Кожим – серые камни только кое-где прикрытые разноцветными лишайниками. Голые камни, голое серое небо без облачка, прозрачная струящаяся между обкатанными «голышами» вода – и все!  Ни  деревца, ни кустика, ни травинки. Спустившись с перевала,  оказались, можно сказать, в царстве карликовой березы, ивы и  бескрайних пропитанных водой  лугов и полного отсутствия дров. Топливо в этих местах проблема. Сухостойная береза толщиной в 2 пальца только с большой натяжкой может быть признана дровами. Для завтрака нужно загодя припасти  хорошую вязанку этого хвороста.
   А ночью видели сполохи северного сияния. Ничто не мешает любоваться звездным небом. Оно  такое чистое и такое яркое, что его точно,  «как перед Рождеством помыли и потерли снегом». Здесь очень яркая  Большая  Медведица и невероятно близкая Полярная Звезда.
    Долина Кожима – тундра. За  3  дня на наших глазах в эти места пришла осень. Потрясающее зрелище. Увалы раскрасились осенними красками, желтыми, оранжевыми, вишневыми, красными. Все блестит и сверкает разными красками под ярким солнцем. Праздник осени. По утрам заморозки, все покрывается инеем, на лужах тоненький ледок.
В плане было так – на Кожиме строим тримаран и сплавляемся на  по реке до конечного пункта маршрута. Когда дошли до места, откуда можно было начинать сплав, принялись за строительство. Размеры тримарана, его грузоподъемность изначально вызывали сомнения. Однако надежда всегда благостна. Да и авторы проекта уверяли, все просчитано и проверено и только кажется все строение ненадежным, а на самом деле все сверхнадежно. Сомнения оказались «вещими» – тримаран с трудом держал груз и 1 человека. 2  на гребях уже были лишними, готовое судно ушло под воду. Конструкторы крупно ошиблись в расчетах, не учли, мужики оказались гораздо здоровее, чем предполагалось. Один Гриша по физическим параметрам соответствовал расчетам. Строить плот другой конструкции  в этих местах не из чего, нет ни сухостоя, ни жердей, да и автомобильных камер  здесь не найдешь.  Да уж! Попались. До железной дороги отсюда как до луны.
   Выбираться отсюда каким-либо транспортом, кроме ног, невозможно. Увы, трамвай и паровоз в этих местах не ходит – рельсы класть некуда, болото, шпалы утонут. Смирившись с обстоятельствами, пришлось осваивать новый для себя способ путешествий – пеший туризм. Отнюдь, не из любви к нему,  по нужде. Итак, тундра, бездорожье, потрясающее обилие воды и сверху, и снизу, и справа, и слева – со всех сторон.
      Пошли по тундре, по расхристанной вездеходами дороге. Какая там дорога, одно название, что это дорога. Не дорога – направление. Одним словом – «тун – дра». Для кого-то она родина, лучше которой нет на свете, а для нас 100 ее  км  стали  и открытием,  и проклятием. Ровная, мягкая,  пропитанная водой  по самую  макушку последней  кочки  бархатистая   поверхность,  уходящая за горизонт. Унылая, навевающая печаль багрово-желтая пелена ровного ерника. Не слышно здесь ни пенья птиц, ни кваканья лягушек, ни мышиного писка, ни журчанья ручья. Тишина. Все звуки гаснут в воде. Только слышно  шаг за шагом однообразное чавканье  5  пар ног. И так неделю. Бегут сотнями бесшумные ручьи и реки без названия, без имени.  Цветут еще мелконькне низенькие синие колокольчики, какие-то невзрачные желтые цветочки на коротком стебельке. Моря морошки, необозримые поля до горизонта. Клюквы и других ягод  не видели.
   А сегодня пришлось переходить Болбан-Ю. В верховьях этой реки находится прииск и вода в ней мутная. Кроме того, накануне там прошли хорошие дожди и Болбан-Ю из кроткой речки, которую можно легко можно было перейти в резиновых сапогах, превратилась в мутный стремительный поток. Можно было бы и подождать, пока речка войдет в свое русло, но ждать нет времени, сроки поджимают, надо вовремя дать сигнал об окончании маршрута, чтобы не запустился механизм поиска потерявшейся группы. Дорога переходит с одного берега на другой, здесь действительно брод. Да и желательно сегодня перейти реку, чтобы утром выйти в сухой одежде. Посовещались, оценили свои возможности, приняли во внимание опасность переправы и решили переходить реку методом «таджикская стенка». Это значит, крепко ухватившись за плечи друг друга, нужно идти  в одну линию в виде стенки вдоль реки, чтобы максимально уменьшить сопротивление течению. Встали так, чтобы наиболее крепкие из нас были один впереди, один сзади стенки. Одновременно вошли в воду и тихо-тихо, маленькими шажками, нащупывая дно, начали продвижение к другому берегу. Вода сначала дошла до коленей, потом все выше и выше. Мне в самом глубоком месте вода дошла до груди. Плохо, что не видно дно, не знаешь, куда ступает нога.  Самое главное – не упасть, удержаться на ногах во чтобы то ни стало. Течение настолько стремительное, что, кажется, вот сейчас ноги оторвутся от дна,  и ты окажешься брошенным на волю стихии. В какой-то момент я поскользнулся и потерял дно, сердце упало, но рядом шел надежный Витя Филимонов и он сумел удержать меня. Где-то уже после середины речки чувствую, Виктор Иванович, он шел крайним справа от меня, что-то подозрительно зашевелился. Оказалось, он оступился и потерял равновесие. Не представляю, как я его удержал, но после выхода на берег правая кисть у меня долго не могла разжаться.    Перешли. Испытывать такое еще раз желания ни у кого больше не было. Когда посмотрели, что было ниже брода по течению, сердце остановилось на мгновение. Там был такой мощный и сложный порог, что из него вряд ли  все выплыли бы живыми.
 Идти дальше от пережитого стресса не было сил. Вскоре нашли сухое и ровное место для палатки и встали на ночевку.  В этот день, естественно, по решению врача и с согласия начальника, каждому выдана «наркомовская» доза в 50 г. для профилактики простуды и нервного срыва. Слава Богу, все обошлось.
 По пути встретили  колхозное  стадо оленей. Разговаривали с пастухом-манси, побывали в чуме у пастухов. 4  семьи с детьми живут здесь  всё лето, а  на  зимовку уходят с оленями за перевал.  Интересен сам чум как постройка,  непривычны  уклад жизни манси, утварь, которой они пользуются в повседневной жизни.
      Тундра  осталась  в прошлом, а впереди  – хребет Западные Саледы.  Поднялись на 1 низкий перевал, к вечеру  на 2, более высокий и длинный.  Снова  резкая перемена растительности. Опять богатство зелени, нет только кедров. Видимо, горная гряда не пускает холодные ветра с севера, поэтому здесь лучше условия для жизни растений. За Саледами на карте  обозначена изба. Очень хотелось ночевать в тепле и сухости, поэтому упорно шли до темноты. Дошли. Изба великолепная, большая теплая, с двухъярусными нарами, большой железной печкой, столом и лавками, с керосиновой лампой. С дровами и продуктами.  Натопили печь, сварили ужин и спали в тепле и сухости как в хорошей гостинице. Утром возместили дрова и снова в путь. Скоро дошли до рек Дурной Ель, а потом Сывью. Переходить  «Таджикской стенкой» эти реки не решились,  свежа еще память Болбан-Ю. Наскоро сделали легкий деревянный плотик и переправились на другую сторону.  Ушло на это полдня, зато спокойнее.
      Все. Остался день пути до станции Кожим, где закончится маршрут.  Мы идем по-прежнему раскисшей дорогой, по которой  возят  оборудование и продукты  для  геологических партий, на реках Хасаварка и в верховьях Болбан-Ю. Холодно. Пасмурно. Сегодня весь день снег с дождем. Шагать по  такой погоде  и по такой дороге мученье. Никуда не спрячешься, идешь на автомате. Все. Конец и этой дороге. Позади без малого 300 км, 4 перевала, 3   переправы – Болбан-Ю, Дурной Ель и Сывью,  бессчётное число  несерьезных бродов.  Было  нелегко. Но мы довольны.  Мы  своими ногами прошли по тундре этот путь и убедились, что она, не смотря ни на что,  удивительна. 
   Со станции «Кожим» взяли билеты до Серова. В вагоне тепло, питаемся в ресторане, спим на постелях с простынями.
   Я добрался до Дегтярска, где была моя семья. Подхожу к дому, вижу, на лавке у ворот сидит какой-то парнишка, болтает ногами. Оказывается это  мой Дима. Он так вырос и изменился. За месяц я наотдыхался так, что не узнал собственного сына.
   Собрались и вскоре поехали до дому. Дома все равно лучше, чем в гостях.
Да и на работу пора.