Про пеньки

Раннее утро озарило небольшую кухоньку. Всё семейство было в сборе, и чинно завтракало. Семейство составляло всего два человека. Василий Степанович – глава, да Виктория Павловна – его жена. Они так и жили вдвоём с момента бракосочетания. Так получилось, что детей у них не было. Сейчас, выйдя на пенсию, они наиболее хорошо узнавали друг друга. То, что раньше не  бросалось в глаза, теперь просто выпирало. Ни завтраки, ни обеды, ни ужины не проходили в молчании. Оба уха Виктории Павловны принимали огромную нагрузку. Во–первых, орал как последний потерпевший телевизор (Василий Степанович жаловался на плохой слух), во-вторых, сам Василий Степанович гудел, комментируя происходящее по голубому ящику,  или просто параллельно с ним. К великому своему огорчению, Виктория Павловна вынуждена была констатировать, что чаще всего не улавливает мысли ни там, ни там. А это, последнее время,  уже даже злило. Она нервничала, но деликатно молчала. Иногда просто вставала и уходила, что не влияло ни на трансляцию передач в телевизоре, ни на льющиеся тирады Василия Степановича. Спустя много лет Виктория Павловна сообразила, что слушатели как таковые и не нужны её супругу. Ему главное – высказаться и быть услышанным самим собой.
Ещё по – молодости, когда они засыпали, Василий Степанович любил рассказывать о своей геройской роли в деле защиты Родины. Она сначала пыталась поддерживать беседу. Порой исповедь мужа простиралась до трёх и четырёх утра. Крепясь из последних сил, чтобы не заснуть, молодая жена активно слушала. Потом, когда поняла, что её реплики остаются за кадром, а  суть историй  годами не меняется, стала тихо засыпать на плече у бывшего славного воина. Спустя много лет до неё дошло, что в деле ночного повествования она, как слушатель, и не важна как-то. Это выяснилось, когда она полностью обнаглев, развернулась к нему спиной во время самого пика философствования. Василий Степанович даже не заметил столь явного демарша, и продолжил рассказ,  не запнувшись и не сбившись ни разу. Так вот и повелось с тех пор– он говорит, она спит.
На кухне жена и не пыталась прерывать мужа. Он говорил, а она думала о только ей известных проблемах. Виктория Павловна раньше пыталась вклиниться в тирады мужа, и обратить внимание на себя и свои переживания, но бесполезен был этот труд. Он слышал только себя. Порой её слова тонули в его параллельном бурчании.
Она уже и на недомогание перестала жаловаться. На её слова:
- Дорогой, у меня что–то сильно болит голова! – если фраза доходила до ушей любимого, то в ответ слышалось.
- Ты знаешь, и у меня тоже!
Вот и всё сочувствие.
Открылась ещё одна особенность супруга. Стоит жене начать делать какое-нибудь дело, он тут же комментирует его. К примеру, начала Виктория Павловна  убирать в квартире, тут же слышит: « Уборочку бы надо сделать!» Когда первые разы слышала, то глаза округляла: «Вася! Я как бы уже убираю!» - он согласно кивал и уходил довольный тем, что его задание выполняется. И так со всем абсолютно: хлеб режет – «Хлеб надо порезать!», окна моет – «Окна бы помыть!» Теперь просто улыбается, слыша эту констатацию факта.
Ещё одна особенность поначалу очень нервировала Викторию Павловну – её муж никогда всё не доедал. Ровно ложку, но не доест. Глоток, но не допьёт, кусочек хлеба и тот оставит. Причём, неважно какой величины был взят хлеб – всё–равно останется. Так же он и работал. Всё сделает, но малость недоделает. Постелил – линолеум, а стыки не прибил у порогов. Теперь ходят спотыкаясь.
Построил дачу. Домик вышел ладненький. И в домике всё так чистенько и хорошо, а прямо рядом с домиком, у крыльца – оставил пенёк от небольшого клёна. Сколько раз ему говорила: «Выкорчуй! Ну, что тебе стоит! Вдруг споткнёмся!» В ответ: «Завтра!» - ещё одно любимое словечко. И столько уже было этих «завтраков»,  что и не передать.
Как–то встречали гостей на даче. Хозяин предупредил  про пенёк, а сам про него и забыл. В сумерках побежал по нужному делу, споткнулся, упал. Встал и не помнит,  зачем и выскочил. В другой раз с ведром навернулся, нога запнулась. Не раз уже кровь носом хлестала от падений рядом с этим пеньком. Виктория Павловна, охая и вздыхая, оказывает помощь. Пока лежит эта непутёвая головушка у неё на коленях, он соглашается, что надо выкорчевать, и обязательно добавляет «Завтра!» Так и бьются друг о друга. Завтракам конца нет.
Сейчас за столом   Виктория Павловна слышит снова  комментарии  мужа, а сквозь них льётся  украинская песня. Расслышав всего два слова, она хохочет, и впрямь почти про неё – девушки поют про незадачливую дивчину, что  в огороде «зачипилась за пенёк!»
Виктория Павловна  встаёт, подходит к мужу, что сидит за столом и сосредоточенно беседует сам с собой, глядя в телевизор,  целует его в макушку, почти свободную от растительности, и шепчет: «Пенёк ты мой ненаглядный!»