Фотография

       Фото из интернета               

       рассказ



   Было это много лет назад. Нас, детей военнослужащих,  возили в деревенскую  школу на зелёном автобусе, который мы, шутя, называли “букашкой”.  После уроков, издавая радостные вопли и толкаясь, мы захватывали с боем свои любимые места. Все стремились попасть на “камчатку” – заднее сиденье, где укачивало, как на пароходе в штормовую погоду.
   В один из таких дней девчонкам удалось  занять это  длинное сиденье от окна до окна. Мальчишки быстро смирились с потерей плацдарма и, рассевшись по обычным парным местам, они стали  смотреть в окна, с надеждой увидеть там что-нибудь необычное. Хотя  кроме гусей и  кур, непременно перебегавших дорогу перед автобусом, ничего примечательного не наблюдалось.

    Девчонки шептались и хихикали. Светка, сидя между мной и Любкой, рассказывала, как сегодня на перемене к ней подошёл Валерка из седьмого “Б” и передал ей листок со стихами. Любка в ответ заявила, что стихи – ерунда! Вот её, между прочим, в кино пригласили… Кто? А вот и не обязательно это знать…
   Девчонки хвалились одна перед другой, а мне сказать было нечего. Меня почему-то записали в “некрасивые”, хотя сама я считала, что очень даже и ничего…

   -  А давайте в сказки поиграем, - вдруг предложила Светка и сразу же начала, - чур, я буду Марья-искусница. А ты кем будешь?
   - Царевна-лебедь, - скороговоркой выпалила Любка. – Ты? – ткнула она в меня пальцем. Смысл игры заключался в быстроте ответов. Иногда они получались очень смешными.
   - Василиса-прекрасная, - брякнула я, второпях оговорившись. Хотела ведь сказать, как положено – “премудрая”…
   Мои подружки прыснули со смеху и переглянулись. А во мне вдруг пробудилось желание убедить их в чём-то таком...
   -  Между прочим, у меня тоже есть парень, - неожиданно для себя похвалилась я.
   Девчонки засмеялись.
   - Мели Емеля, твоя неделя…
   - Да есть! И я с ним давно переписываюсь. У меня целая пачка писем от него  и ещё…недавно фото прислал. Он в лётном училище учится, - выдумывала я на ходу. Но выдумка моя постепенно обрастала вполне реальными деталями.

   Была, точно была, пачка писем, аккуратно перевязанная тоненькой золотой ленточкой. Была фотография молодого лётчика с красивым, но суровым не по возрасту лицом. И лежало  всё это в старомодном лакированном ридикюле, спрятанном в глубине шкафа. Когда никого не было дома, я  иногда доставала его и внимательно разглядывала снимки. Это были фотографии военных лет и некоторые из них даже пожелтели от времени. Там среди однополчан я находила и маму – совсем молоденькую, в гимнастёрке или в тяжелой шинели.
   Вот эти письма и фотографии я  и  вспомнила, когда неожиданно для себя соврала девчонкам.
   - Врёшь ты всё!  Нет у тебя никакого летчика и писем нет, и фотографии нет..
   - Вот и не вру, - заупрямилась я. – Что мне врать? Я и показать могу  фотку…
   - А как его зовут? – ехидно поинтересовалась Любка.
   - Слава, -  с ходу выдала  я своё любимое имя.
   На меня словно вдохновение нашло. Я увидела, что они почти  поверили и на минуту ощутила себя не какой-то жалкой замарашкой Золушкой, а почти принцессой в сказочном платье. Это было прекрасное, неведомое мне доселе,  ощущение.

   Дома я мучительно соображала, как же мне вытащить из сумки фотографию. Мама крутилась то на кухне, то переходила из комнаты в комнату, наводя порядок. На моё счастье  заглянула соседка:
   - Васильевна,  пойдём ко мне, хочу покупки показать, - позвала она  и мама, накинув плащ, вышла за ней. Как только их оживленные голоса смолкли, я ринулась к шкафу и, достав из сумки заветный пакет, вытащила  нужную мне фотографию. Она была больше  всех остальных по размеру, поэтому всё у меня получилось мгновенно. Молодой красавчик  в лётном шлеме серьезно смотрел на меня с фотографии.

   На следующий день по дороге в школу девчонки бросали на меня вопросительные взгляды, но я,  внутренне торжествуя, делала вид, что не замечаю их любопытства. В классе они окружили меня со всех сторон. Я медленно открыла портфель, покопалась в нём для вида, извлекла драгоценное фото и подала его Светке.
   - Вот это да! – вырвалось у неё и она то близко, то на расстоянии стала любоваться летчиком в шлеме. Другим тоже было интересно, девчонки толпились вокруг, толкались,  выдергивая снимок  друг  у друга. И вдруг… Я похолодела от ужаса. На моих глазах фотография распалась на две половинки. Все ахнули. И только прозвеневший звонок заставил девчонок разойтись по своим местам.

   На уроках я думала только об одном – что делать?  Как мне оправдаться перед мамой? Ведь рано или поздно, но она обнаружит, что я лазила в её сумку. А когда заметит, что фото порвано…  Что будет? Душа моя погрузилась в глубокую печаль. Было ли это постепенным осознанием низости своего поступка или переживаниями того,  что на самом деле нет у меня никакого лётчика и писем мне никто не писал, и лицо у меня круглое, и косы – одно название…

   Еле-еле плелась я домой. Калитка была приоткрыта, значит, мама уже пришла. Но в доме было тихо. Даже радио почему-то молчало, хотя обыкновенно оно мурлыкало до самого позднего вечера. Я заглянула на кухню. Никого. Прошла в большую комнату – пусто, только кошка вытаращила на меня свои малахитовые глаза. Сердце у меня бешено заколотилось и я приоткрыла дверь в спальню. Мама сидела на кровати, рядом с ней стоял ее допотопный ридикюль и веером  были разложены письма и фотографии…
   - Оля? Ты  почему пальто не сняла?
   - Я …сейчас. Просто смотрю, никого нет…  А бабушка где?
   -  Она пошла к Валентине Митрофановне на чай… Оля,  – начала  было мама, но я её перебила. 
   - А    папа не приходил ещё ?
   - Он на дежурстве сегодня. Оля, я хочу тебя спросить…
   - Я сейчас, только пальто сниму, - выпалила я и выскочила в прихожую. Щёки мои горели огнём.

   Когда я вернулась, мама внимательно на меня посмотрела. Она уже всё поняла, но еще не знала главного.
   - Оля, ты трогала когда-нибудь эту сумку?
   - Нет…то есть один раз… как-то..
   - У меня пропала одна фотография… самая дорогая мне фотография, понимаешь? Это ты её взяла?
    Мама старалась говорить спокойно, но я видела, что она  едва сдерживает волнение.
   - Я хотела показать ее в классе, ведь День Победы скоро…   А девчонки никогда не видели настоящих лётчиков…Только получилось так ужасно, понимаешь…все хотят посмотреть, лезут, толкаются, а эта любопытная Танька…
   Я запнулась, потому что мамино лицо изменялось с каждым моим словом.
   - Верни мне фотографию, - сказала она и в её глазах заблестели слёзы.
    У меня не хватило смелости сказать, что случилось. Я достала из портфеля две половинки и протянула их маме. Она побледнела и стала складывать эти половинки вместе. Пальцы у неё дрожали  и она никак не могла сложить фотографию по белеющей полоске – месту разрыва.
   - Давай я помогу, - сказала я и сложила  две половинки. – Вот, видишь, её можно склеить…
   
   Мои слова оказались совсем не к месту – я хотела её утешить, а она почему-то расплакалась. Слёзы капали ей на платье и расплывались мокрыми пятнами на тонкой  цветастой ткани. И было в облике мамы  что-то такое горькое и беспомощное, что мне и самой хотелось зареветь во всё горло.
   - Мам, я принесу тебе платок, а? Ну, прости меня,  пожалуйста… я не хотела… - бормотала я слова утешения, - Ну, что ты? Не плачь…  мы же её склеим…
   Мама, к моему удивлению, закрыла лицо руками и зарыдала еще громче.
   - Склеим...- выдохнула она, - Разве это можно склеить? Проклятая война...

   
   Я присела рядом с ней, обняла и стала успокаивать. Что-то говорила ей, говорила, пока она не перестала плакать. Потом она вздохнула, вытерла лицо от слёз и сказала уже спокойным голосом:
   - Ты уже не маленькая и должна всё понять… Я хочу рассказать тебе о нём. Знаешь,  Димка был самый отчаянный лётчик в нашем полку, у него было много успешных вылетов, два раза он сажал уже горевший самолет, был награждён двумя орденами…  Все его очень любили за веселый характер и  называли между собой “ястребком”. Каждый раз после возвращения он прибегал ко мне и кричал с порога: “Вот я и вернулся!”  Замполит всё время делал ему замечание: “Вы мешаете работать Леоновой!” А он только сиял своей неотразимой улыбкой в ответ:”Прошу прощения, товарищ замполит…должна же она знать, что я прилетел!  Разрешите лейтенанту Леоновой выйти на пять минут?”
   
   Но однажды он не вернулся. И замполит в этот день был для меня, как родной отец. Он до темноты  бегал на летное поле, смотрел в небо и утешал меня, как мог:”Пока не вернулся… Держись, ты же – солдат…”  А до Победы оставалось меньше полугода… Вот теперь ты всё знаешь…

    Она поднялась  и вышла из комнаты. А я сидела и не могла прийти в себя. В голове звучала последняя мамина  фраза - что-то было в ней такое, что ломало мои привычные  представления, не сходилось, не складывалось… У нас в семье и папа, и мама,  и ближайшие родственники были на фронте и, к счастью, все вернулись живыми.  В День Победы отмечали и мой день рождения, называя меня ласково “дитя Победы”.  За праздничным столом все сидели в орденах - медалях и я любовалась своими близкими. Но я не могла воспринимать войну так, как  наши ребята, у которых  отцы не вернулись. Таких  в школе было немало…   И вот  теперь я вдруг ощутила, что война не миновала и нашу семью, задев своим осколком самое нежное – человеческое сердце…любовь…надежду на счастье.
   
   Разорванная фотография лежала рядом со мной. Здесь же были разложены остальные. Мой взгляд упал на одну из них. Среди друзей-однополчан стояла девушка – стройная, с чёлкой из-под пилотки, с огромным букетом полевых цветов в руках. И вдруг я увидела   знакомое мне лицо. Я и раньше держала в руках этот снимок, но только сейчас поняла, что  это он – тот самый лётчик с разорванной фотографии. Здесь он был без шлема, светлые его волосы растрепал ветер  и он с нежностью  смотрел на девушку с букетом.  А она счастливо улыбалась прямо в объектив аппарата.  Это была моя мама.







  См. видеоклип "От героев былых времён"-https://ok.ru/video/50537171696