Гармонь для внука

 
В семье Сидоровых пятый день шёл спор: покупать или не покупать пятилетнему сынишке гармонь. Мать Андрея убедительно доказывала, что рано ему гармошку,  мал ещё - от горшка два вершка. Бабушка Дарья стояла на своём:
-Помнишь ли ты, Настя, как здорово играл твой отец Иван?.. Сколько собирала гармошка народу вечерами на посиделки! Вся трава была вытоптана у нашего подворья. Да и замуж за твоего отца я вышла из-за гармошки. Ведь я была первой красавицей на селе, сейчас только одна коса осталась. А муж что – замухрышка, поглядеть не на что. Глаза только глядели всегда по-доброму, а так - скуластый, с приплюснутым носом, крупными лошадиными зубами. Да и ростом не удался, чуть выше годовалого телка. Но как играл!? Бывало,  крикнет: «Эх, разговаривай гармошка, золотые планочки» и пойдёт пересыпами – переборами. Была живинка в его игре. Не было в округе такого гармониста. Все свадьбы были его. Никогда не напивался, так, слегка для куража. А сколько припевок знал!?
Эх, серебряны лады, да меха малиновы…
-Мама! Ну почему ты решила, что Андрей пошёл в деда?

-Настя! Он как увидел в сельмаге гармошку – глаз от неё оторвать не мог, стоял, как заворожённый. Другие ребята на ружья глазёнки пялят,  игрушки рассматривают. А наш уставился на «хромку», как магнитом его притянуло. Сама посуди, -  убедительно объясняла баба Дарья.
-Мама! Да лучше на твою пенсию купи ему, голопузому, брюки и рубашку к весне.
-Для этих покупок есть родители. На мою пенсию глаза не растопыривай. Я её  заработала своим горбом и трачу по своему усмотрению. Может, научится играть как мой Иван. Помню, провожала на войну. Подошли к сельскому совету, а там уж и подводы наготове стоят к отправке. Я Витькой последнее время ходила, а тебе – то было как сейчас Андрейке. Обхватил нас с тобой Ваня и заплакал. Чувствовал, видать, что обратно не вернётся. Потом говорит мне так ласково:
-Возьми, Дарьюшка, гармонь домой, трудно будет – поменяешь на еду или одежонку. А вернусь – новую справим, - и так грустно глядит.
-Что ты, Ваня, - говорю ему, - как же ты без гармони воевать будешь? Земляки тебя не поймут, обидятся. Забирай с собой, мы- то и без гармошки выживем, а тебе с ней легче будет. Поцеловала я его, а слёз  нет – аж стыдно перед бабами. Вокруг ревут, ухватились за мужиков и не отпускают. И тогда председатель как закричит: «Становись!».. 

Распределили всех по подводам – Ивана на первую. Председатель и говорит ему: «Ну-ка, Иван Канусиков, дорогой, разгони тучи тоски и печали».
Эх, Настенька, как развернул он гармонь, а она прямо так и  выговаривает. Как брызнули из меня слёзы, словно ливень. Пелена перед глазами сплошная, не могу совладать с собой. Держу тебя за руку, а сама ничего не вижу. А народ как запел:
«Как родная меня мать провожала,
Тут и вся моя родня набежала».

И двинулись все за подводами, кто с песней, иные со слезами. Ты разве ничего не помнишь?  Ты меня за подол тянула и успокаивала. Я тяжёлая была, не пошла следом. Далеко за перелесок укатили, а гармошку всё слышно.
-Помню, мама, всё помню. Захочешь порой забыть, да не можешь.

Тяжело и страшно в войну было, да и потом без отца горя хлебнули.
-Так что, доченька, куплю я внучку гармонь – напомнит мне о муже, тебе об отце. Не сердись на меня.
-Ладно, маманя, поступай  как хочешь, но всё равно рано ему гармонь покупать.
На том и закончилась беседа.

Утром, как только открылся магазин, направилась бабка Дарья с внуком Андреем в сельский клуб.
-Петро! Ну-ка, выручай. Пойдём с нами в сельмаг, гармошку выберем. Я то в них не петрю. За это с меня должок.
-Это кому ты, Дарья Павловна, решила такой дорогой подарок купить?
-Да вот внучку деда Ивана, может, повеселит меня перед смертью.
-Сейчас гармошки на один лад. Отказать не могу, поэтому пойдём.

В сельском магазине была очередь. Шустрая  Варька, курносая с накрашенными губами и серьюзной грудью, обсчитавшая не один десяток пьяных мужиков, бойко вела торговлю. Отоваривались на большие суммы, благо зарплату и пенсию выдали в один день. Петро не стал ждать очереди, смело подошёл к прилавку, тем более, что Варька ходила в клуб на спевки. Ещё в школе подарила Петру расшитый платочек с буквами - «К.Л.Т.Д.» - кого люблю – тому дарю». Потом разошлись по разным дорогам, но всё равно старое помнилось. Неравнодушно смотрели друг на друга.

-Ну-ка, Варвара краса – «чёрная»  коса, подай-ка мне разгульную кудесницу гармошечку – говорушечку. Повеселю земляков, заодно и товар облюбую для будущего гармониста. Все девки будут слёзы пускать под его страдания – переливания.
-Это кому ж?
-Да Дарьиному внучку, дед которого всю округу заставлял плясать и плакать под свою гармонь.

Растянул Петро меха. Очередь затихла, торговля приостановилась. Андрейка во все глаза глядел на дядю Петю: слушал музыку и дивился тому, как он ловко перебирал пальцами белые блестящие кнопочки гармошки. Дарья, отойдя в сторонку, внимательно слушала, прислонившись к голландке: Петро проверил ещё одну гармошку, что была в наличии.
-Эх! Все они на один лад - заводской ширпотреб. Гармонь Ивана Артамоновича, Дарья, ручной работы была. Сейчас такую вещицу не купишь, ежели только с рук. Да и нечего греха таить: хозяин твой был гармонист от Создателя, а я от преподавателя. Для учёбы пойдёт и эта на первое время. правда, Андрюха-горюха? - и потискал мальца у прилавка.

-Ну что, внучок, понравилась? Будем покупать али нет?
Андрюшка засмущался под взглядами сельчан. Ухватил бабку за юбку, потянул к себе, чтобы наклонилась.
-Бабуля, бери, бери гармушку, - шептал чуть слышно на ухо.
-Ну что ж, бабоньки, уступите очередь будущему гармонисту?
-Берите, закричали в очереди, - только пусть Петро ещё маленько нас повеселит.
-Так в клуб приходите, дверь для всех открыта. Да и мне веселей будет, - приглашал Петро, улыбаясь во весь рот.
-Когда же, мил человек, в клуб идти. всё работа да работа. Эх-х! Будь она неладная.
Сызнова растянул гармонист меха. Внучок припал к нему. Дарья, отсчитав деньги, сняла с головы шаль, чтобы завернуть гармонь, уберечь её от мороза.

Бабушка тянула санки, на которых сидел гармонист, придерживая на коленях цветастый свёрток. Издалека было не понять - где внук, а где гармошка.
Дома, дав постоять инструменту в тепле, внучок начал веселить домочадцев... Через час
надоело всем. Первыми заныли старшие сестрёнки: однотонное пищание надоело всем. Первыми заныли старшие сестрёнки.
-Мам, он мешает делать уроки, - жаловались матери.
-По этому вопросу обращайтесь к бабушке, она у нас руководитель музыкального воспитания, - ворчала недовольно мать.

Немного погодя  «душещипательная» игра Андрейки продолжилась. Чувствовалось, что она притомила,  и бабушку, но она не показывала виду. Крепилась изо всех сил.
-Ну, Андрюша, пусть гармонь отдохнёт, да и ты высморкайся, а то сопли прошибли, так хорошо играл. Отдохни, рано научишься играть и дома не увидим, всё по свадьбам будешь пропадать, -  пошутила бабушка Дарья и подмигнула дочери.
Настя не ответила на её подковырку, видимо, недовольство за покупку кипело в душе, как борщ в кастрюле, и ещё не остыло. Она всё ещё хмурилась. Внучки смеялись.

На следующее утро внук проснулся раньше обычного. Бабка Дарья ещё спала, тихо – мирно посапывала. Не по годам любила она по утрам подольше поспать.  В комнате стоял полумрак. Андрейка с трудом затащил гармошку на кровать и, нажав на одну кнопку, потянул меха. Бабушка Дарья вздрогнула, приоткрыла один глаз.
-Ну-ка,  поставь, шалун, гармонь, залазь под одеяло. Ещё ни свет ни заря, а ему играть вздумалось.

Из кухни послышался дружный смех. Мальчуган затаился под одеялом. Бабушка снова мирно засопела, сон брал своё. Полежав ещё немного, Андрей, убедившись, что бабушка спит, ловко откинул одеяло и приставил пальцы к другим пуговкам – звук был более мелодичный.
-Да это ж что ж за напасть? Ну, проказник, я сейчас тебе задам трёпки. Это ты так благодаришь бабушку за покупку?..
Медленно встала бабушка Дарья, поддала внуку пару подзатыльников, а гармонь положила под своё одеяло. Андрюха недовольно засопел, пустил слезу.

…Ссора между бабушкой и внуком продолжалась месяца три. Мирная развязка наступила совсем неожиданно. Взрослых Сидоровых пригласили к родственникам на свадьбу. Старшая дочь Людмила ушла в школу, она училась в восьмом классе, а младшую оставили дома с «гармонистом». Когда Людмила возвратилась, в доме царил полный хаос. Соседских ребятишек был полон дом. Все беспорядочно бегали по комнатам, прыгали на кровати. У каждого во рту были металлические пластинки. Все насвистывали на разные голоса.
-Где вы взяли столько « свистулек»? - закричала Людмила на своих и чужих.
-Люда, я им говорила, но они меня не послушали. Федька сломал боковую узорную сетку,  в мехах сделал дырку и вытащил из гармошки все вот такие пластиночки,- и указала на кастрюлю, наполненную наполовину «внутренностями» новой гармони.

На следующий день, к вечеру,  возвратились родители с бабушкой. Отец негодовал. Не раз делал попытку отодрать гармониста ремнём. Баба Дарья защищала внука, как курица цыплят. Даже спрятала его в шкаф.
-Не шуми на него, это Федькина работа. Ничего страшного. Ну не получился гармонист, знать, не судьба.

На следующий год пошёл Андрейка в школу осваивать гору знаний. По душе ему пришлись уроки пения. Частым гостем Андрейка был в клубе, увлечённо слушал игру на баяне дяди Пети. Тот часто давал  Андрею старенькую гармошку - показывал как играть некоторые мелодии. В пятом классе он участвовал в художественной самодеятельности, играл со сцены сельского клуба. Через два года, на районном смотре – конкурсе Андрей занял первое место. Баба Дарья торжествовала. Гордилась внуком.

Вечером к ним домой пришёл в гости завклубом Пётр, чтобы поздравить  Андрея с успехом.
-Ну, Дарья Павловна, пляши, с тебя причитается, мои труды даром не прошли. Удачную гармонь я ему подобрал,- и рассмеялся вместе с бабкой.
Долго светились окна в доме Сидоровых. Случайные прохожие слышали, как пела на все лады, заливалась весёлым наигрышем принесённая Петром гармошка.

Общими усилиями,   в складчину, купили Андрею новый инструмент. Споров – покупать или не покупать – уже не было. Баба Дарья даже прослезилась от радости за внука.
-Эх, доченька! Зря ты меня упрекала. Чувствовала я, что из Андрея гармонист будет, передалось это ему от деда. Слава Богу!..

Гордились в семье за Андрея, весь в отца: скромный, высокого роста, сухощав, глаза большие, голубые, волосы и брови чёрные. А талант – деда.
Не одна дивчина по нему сохла. Любил вечерами пройтись по селу с гармошкой, сразу узнавали разлив его «хромочки».  Баба Дарья не раз проливала слёзы у калитки дома, вслушиваясь в звуки гармони: «Иван, ей Богу Иван, - шептала она. - Молодец! Встал бы Ваня – вдвоём бы они порадовали земляков. Дали бы жару!»…

…Быстро пролетело время. Всё повторилось как сорок лет назад. С той же самой площади, от того самого сельского
совета провожала баба Дарья на службу в Армию внука. Только теперь была осень, ещё по-доброму тёплая и тихая. Денёк выдался как по заказу. Всё было по-прежнему, только её чёрная коса стала уже седой, да вместо подвод стоял грузовик. Новобранцев было немного. Андрей  наперевес держал гармошку и грустно улыбался, смотрел на провожавших его родных. Припала баба Дарья к его груди и дала волю слезам, хотя дома обещала не плакать, чтобы не расстраивать внука.

Когда сели в машину, он закричал:
-Бабуля! Дождись меня обязательно. Договорились?- и заиграл  «Прощание Славянки». У бабы Дарьи по-новому брызнули слёзы. Она вынула платочек из кармана, но не для слёз, а чтобы помахать им вслед машине,  увозившей её внука – гармониста. Идти следом она уже не могла. Теперь её подвели выработанные ноги. Дочь придерживала её за руку.
-Чует моё сердце, Настенька, не судьба мне дождаться  внучка со службы.
-Ну что ты, мать, загодя себя хоронишь.  Мы ещё спляшем под его гармошечку.
-Эх, как играет. Словно отца провожаем, а не Андрюшу, как будто и не было никаких сорока лет.

Прошло полтора года. День был жаркий. На небе ни единого облачка. Совсем занемогла баба Дарья.  В обед попросила дочь:
-Настя! Попроси соседа, чтобы свозил меня на площадь к сельсовету. Хочу посмотреть на то место, откуда провожала мужа и внука. Взглянуть на ту дорогу, по которой они укатили.
-Ты что это, мать, надумала? Работы невпроворот. В гору некогда глянуть.
-Христом Богом прошу. Пока ещё сила немного есть…

…Долго смотрела Дарья Павловна на дорогу, ведущую в райцентр. Молча смотрела. А из выцветших, плохо видящих глаз, всё текли и текли по одрябшим щекам старческие слёзы,  капали на чёрную штапельную кофту.
Приехав домой, баба Дарья окончательно слегла.
…Не дождалась она возвращения домой своих гармонистов. Вечером, после прихода с пастбища коров, бабка Дарья отошла в мир иной, светленькое её личико выражало благодать Божью...