Война, мои воспоминания

                Маме моей,
                Валентине Ивановне Паньковской (Сидоровой)
                посвящается...


Помните!
Через века,
       через года,—
помните!
О тех,
кто уже не придет
              никогда,—
помните!

Не плачьте!
В горле
     сдержите стоны,
горькие стоны.
Памяти
     павших
          будьте
               достойны!
Вечно
достойны!
        Р. Рождественский. «Реквием»



Мне повезло - родилась спустя несколько лет после Победы.
   

***

     Трудно припомнить, когда впервые услышала о войне.
Не просто отечественной, но и Великой.
Кто впервые произнес  эти слова?
Может быть, тогда, когда лежала с бронхитом, и мама достала свои ордена и медали?
Конечно, до этого никогда не держала их в руках, как и никогда прежде не видела, чтобы мама их одевала. Читать я научилась рано, и сама медленно водила пальчиком по строчкам свидетельств о получении наград.
- Мама, ты герой?
- Нет, доченька, весь наш класс ушел на фронт в сорок первом.
- Сорок первом? Так меня еще не было?

     Мама взяла меня на руки, прижала к себе и уткнулась носом в мое плечо. Она беззвучно плакала.
- Мамочка? – я попыталась высвободиться.
- Ничего доченька, все хорошо. Мне было семнадцать лет, и я закончила школу. Моя мама – бабушка Дуся – собирала чемоданчик с вещами. Ее старший брат служил офицером в Кронштадте. (Это город, недалеко от Ленинграда, на море). За год до войны, приехав к нам в отпуск, дядя Леша наказывал:
- Дуся, Валентина окончит школу – сажай ее на поезд – и в Ленинград. Поступит в институт. Я ее выучу. Обещаю.
- На кого хочешь учиться, племяшка?
- На врача. - выпалила я.
- Только не пришлось мне учиться, Людася: через два дня после выпускного вечера началась война. Немцы хотели захватить нашу страну.

     Ребята-одноклассники ушли воевать. Моего отчима уже мобилизовали. Мама плакала, провожая мужа, словно чувствовала, что прощаются навеки. Девочки наши тоже рвались на фронт, мама сказала: "Нет!". Брат и я остались ей в помощь. Четырнадцатилетний Шурка тут же пошел работать в гараж. Слушали мы каждый день радио - черный репродуктор, вот как у нас висит. Подружки ко мне заходили. Мы секретничали, выходя в сад. Решили отправиться в Раевку, в военкомат и проситься на фронт. Несколько лет дружили втроем: Катя, Юля и я. Мы с Катей были бедовыми, а вот Юля - любимой дочкой, единственной у родителей. Елена Францевна, ее мать, ни за что не отпускала Юльку, сторожила каждый ее шаг. 

     Но мы с Катюшкой поехали-таки в райцентр, поездом всего одна станция от нас, недолго. Пришли к военкомату – а там народа… Не до нас. Толкались мы, толкались и зашли наугад в кабинет с распахнутой настежь дверью - толпились молодые все, ну чуть постарше нас. И мы пристроились. Когда подошла наша очередь, военный спросил:
- Что, барышни, на фронт пришли проситься? Сколько же вам лет?
- Восемнадцать.
- Только школу, значит, окончили. Бедные вы мои. Что же с вами делать? Не отстанете ведь, упрямицы?
- Нет. – в один голос ответили мы. – Товарищ комиссар, возьмите нас в армию. Мы ничего не боимся. Возьмите! Вот наши аттестаты из школы!
- Не комиссар я, девочки. Да вот приходится вашу судьбу решать. – Он задумался. Мы терпеливо ждали. Очередь волновалась, подталкивали нас легонечко: все спешили.
- Вот что, Валентина Ивановна и Екатерина Федоровна, учиться сначала пойдете.
 Мы хотели, было, возразить.
- Не перебивайте старшего!
Он перелистал какие-то бумаги на столе, читая их.
- Валентина, у тебя хороший аттестат. Социальное положение подходящее – из рабочих. Пройдешь необходимую проверку - будешь учиться в разведшколе. Это далеко, конечно. Но мать сможет приехать к тебе – навестить, не удержится, поди.
- А ты, Катеринка? Девушка, вижу, красивая, спортсменка, руки сильные... Такая солдату поможет. Если придется, то и жизнь спасет… Крови боишься?
- Не-а. – Мотнула головой Катя.
- Значит, определим тебя  в медшколу, станешь санинструктором. Это и после войны пригодится.
Он улыбнулся нам:
- Через два дня придете ко мне, никаких чемоданов и лишних тряпок - вещмешок. Мамкам-то скажите сегодня же, не таитесь. Дайте им выплакаться. Поймут они - куда деться. Сами молодыми были в гражданскую.


• Так мама и ее подруга Катя попали на фронт. Они не виделись ни разу после этого, встретились лишь в 91-м году, на пятидесятилетии их выпуска. Уцелело трое. Парней – ни одного… Позже, в 95-м, Юлия Ивановна и Екатерина Федоровна приехали к моим родителям в гости - одна из Дунаевцев, Хмельницкой области Украины, вторая - из Уфы, Башкирия. Юля почти четыре года проработала на танковом заводе, Катя прошла всю войну, ни разу не ранена, но руки, ступни ног... Изуродованные полиартритом так, что и ручку не могла держать, шага ступить без палочки не в силах ("память" от войны...).


 ***

     Моя мама, голубоглазая красавица, с модно подобранными за уши локонами, такая домашняя, родная – и вдруг солдат? Это было трудно представить.
Чтобы рассеять мое недоумение, она достала темно-вишневый альбом и стала листать.
– Вот смотри, это наш класс на поляне в лесу – сфотографировались на память 23 июня, на второй день войны.
- Вот мои подружки.- На черно-белой фотографии с зубчиками по краю были изображены девушки в простеньких платьицах и парни в светлых рубашках. Сидели на траве, сзади темнел уральский лес.
- Двадцать один, – сосчитала мама и вздохнула, разглядывая любительский снимок.

- А вот я в военной форме, перед отправкой в разведотдел фронта. - она вынула небольшую фотографию и протянула мне.
Мама одета в гимнастерку и юбку, ремень перетягивал тонкую талию. Вьющиеся волосы выбивались из-под  пилотки. Все было чужое, только глаза – мамины, и улыбка ее.
- Мамочка, какая ты молоденькая и уже солдат? – Я крепко-крепко обняла ее.
- Ну, тогда у меня уже было звание - ефрейтор. Хотя, это тот же солдат.

     Так я узнала, что есть мир - то, что сейчас, и война, когда умирает много-много людей, даже совсем молодых девушек и ребят. Они умерли в боях, чтобы выгнать фашистов с нашей земли. Погибли, чтобы после победы родились такие девочки, как я, чтобы рождались мальчики… Чтобы папа и мама были рядом с детьми, в своем доме.


***

Но, возможно, о войне я узнала еще раньше?
Мама часто пела, и песни были грустные:

• Вьется в тесной печурке огонь.
              На поленьях смола, как слеза.
              И поет мне в землянке гармонь
             Про улыбку твою и глаза…


• Помню, как в памятный вечер
Падал платочек твой с плеч,
Как провожала
И обещала
Синий платочек сберечь.
И пусть со мной
Нет сегодня любимой, родной,
Знаю, с любовью
Ты к изголовью
Прячешь платок голубой.


• С берез неслышен, невесом
Слетает желтый лист.
Старинный вальс «осенний сон»
Играет гармонист…


• Прощай, отчий край,
Ты нас вспоминай,
Прощай, милый взгляд,
Прости - прощай, прости – прощай…
Прощай, отчий край,
Ты нас вспоминай,
Прощай, милый взгляд,
Не все из нас придут назад.


     Сколько раз мама напевала песни военных лет. Те грозные годы были ее молодостью, ее началом взрослой жизни, ее "университетами".
Сами собой запоминались слова. И когда я слышу эти песни сегодня, словно вижу маму, в ситцевом платье, задумчиво глядящую в окно, куда-то в даль.


***

     Но, может быть, впервые о войне рассказал мне папа? Когда мы шли через пустырь с развалинами, заросшими бурьянами. Или когда, опережая родителей, я остановилась у груды покореженного металла? Потрогала осторожно – кромки были острыми.
- Это остатки от немецкого самолета. -- Объяснил отец, поравнявшись со мной. – Ох, какие бои здесь были…
     Папа редко рассказывал о своей войне. Только в начале девяностых начал писать воспоминания, по просьбе музея воинской славы, но не успел… Фотографий тоже не осталось:  отступая, немцы взрывали городские кварталы в центре города, а после бомбили, чтобы уничтожить вошедшие в него  воинские части Красной Армии. Вместе с другими сгорел и дом его родителей, переживших оккупацию.


***

     Но, может быть, о войне я услышала от бабушки, Евдокии Тимофеевны, когда она рассказывала о своей большой семье, о братьях, ни один из которых не вернулся домой. Правда, это горе не коснулось их мамы, Марии Ильиничны, она умерла летом 1939 года. Тогда же ее все дети, девятеро, встретились в последний раз. Войну пережили только моя бабушка да ее две старших сестры. Они овдовели, каждая получила похоронку на мужей, а Мария -- и на сына…  Детей растили сами.


***

     Возможно, война вошла в детскую память, отождествленная с мятыми, ломкими письмами с фронта - от племянника папы? Последнее письмо он написал после дня Победы.  Рассказывали, сестра моего отца, Екатерина Петровна, смеялась и плакала, получив то письмо: хоть один их трех сыновей уцелел. Но разве могла она знать, что ее Витя, танкист-герой, оказался одним из тех, кого бросили на освобождение Праги. Он был тяжело ранен, и умер там, в медсанбате, далеко-далеко от дома.


***

     Или моя память о войне восходит от улицы Декабристов, от кирпичного одноэтажного дома, на фундаменте которого белой краской была сделана размашистая надпись: «Проверено. Мин не обнаружено»?


*** 

     С какого-то времени я знала: война – это инвалиды, с обрубками ног, привязанных к доске на колесиках, и отталкивающиеся палкой от земли. (Помните, как в кинофильме «Журавушка»?).
Инвалиды с деревянными протезами и костылем.
Инвалиды с  рукавами рубашек и пиджаков, сложенными вдвое и прихваченными булавками. Инвалиды в черных очках, тросточкой нащупывающие дорогу.
Обожженные, обезображенные лица прохожих.
- Доця, запомни их. Они вернулись с войны. Живые. И все они герои. - Не раз повторял отец.


• Не могу припомнить, куда все они исчезли с улиц позже? Было-то их много, очень много...


***

     А может быть, первое воспоминание ассоциируется с памятником в Трептов парке, 
со стихотворением, которое выучила, повторяя за мамой:

Это было в мае, на рассвете.
Настал у стен рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
Наш солдат на пыльной мостовой.
У столба, дрожа, она стояла,
В голубых глазах застыл испуг.
И куски свистящего металла
Смерть и муки сеяли вокруг.
Тут он вспомнил, как, прощаясь летом,
Он свою дочурку целовал.
Может быть, отец девчонки этой
Дочь его родную расстрелял.
Но тогда, в Берлине, под обстрелом
Полз боец, и, телом заслоняя,
Девочку в коротком платье белом
Осторожно вынес из огня.
И, погладив ласковой ладонью,
Он её на землю опустил.
Говорят, что утром маршал Конев
Сталину об этом доложил.
Скольким детям возвратили детство,
Подарили радость и весну
Рядовые Армии Советской
Люди, победившие войну!
И в Берлине, в праздничную дату,
Был воздвигнут, чтоб стоять века,
Памятник Советскому солдату
С девочкой спасенной на руках.
Он стоит, как символ нашей славы,
Как маяк, светящийся во мгле.
Это он, солдат моей державы,
Охраняет мир на всей земле.



***
 
     Намного позже, в мае 1965 года, впервые отмечали День победы как праздник, играли гармошки, горели костры в городском парке, бывшие фронтовики, одев впервые после войны свои награды, танцевали и пели, счастливые, не ведая, что их детям и внукам  придется тоже воевать - в далеком, чужом  Афгане…

     Гораздо позже будут торжественные линейки и почетный караул у вечного огня, Сапун гора и Мамаев курган, дом Павлова и воспоминания коренного ленинградца, выжившего в блокадном Лениграде, Алексей Шеповалов, легендарный разведчик  «Гроза»*, ставший моим соседом в 70-е годы.
    
     Позже будут книги о Брестской крепости, Николае Кузнецове, Зое и Шуре Космодемьянских, о молодогвардейцах, Вале Котике и Сергее Дубинине, авторские передачи Сергея Смирнова и ужасающая правда о трагедии белорусской Хатыни. Будут «Живые и мертвые» Симонова и «Бабий яр» Евтушенко, «Реквием» Рождественского и неженская лирика Юлии Друниной. Позже, с одноклассниками, буду смотреть все художественные фильмы о войне и кинопублицистику «Обыкновенный фашизм», жуткую, потрясающую своей неприкрытой правдой.

     Это позже будут греметь ежегодные салюты в городах героях и Брестской  крепости-герое.
Это позже, ежегодно, 9 мая в 18.00 по-московскому времени знакомый до дрожи голос Юрия Левитана будет услышан в каждой семье: "Наступает минута молчания", и во весь телеэкран - пламя вечного огня в Александровском саду, и ветви берез, качающиеся от ветра...

     Это позже появятся "ветеранские" магазины, где участникам войны станут ежемесячно выдавать за их же деньги скромные продуктовые пайки. Будет бронзовая табличка на двери квартиры: "Здесь живет участник Великой отечественной войны". Будут льготы (задумался ли кто, как обидно пожилым ветеранам, выстояв очередь, получать государственную, узаконенную "милостыню"?).
Каюсь, не могла понять отца, когда он снял такую табличку.

     И наступит время, когда первоклассники известной в городе школы №11 (где училась и я, и мои дочери) будут приходить с цветами, звонить ветеранам и читать стихи, доводя стариков до слез.**
 

     И придут 90-е годы кровавого двадцатого века, и не станет великой империи, а независимые государства, появившиеся на ее территории, по-своему начнут перекраивать историю, сносить памятники Солдату-победителю, идентифицировать героев Великой отечественной с преступниками и оккупантами, в Украине Степан Бандера указом Президента будет удостоен посмертно звания Героя Украины "«за стойкость духа в отстаивании национальной идеи, проявлённые героизм и самопожертвование в борьбе за независимое Украинское государство»".
(Кстати, этого же звания был удостоен разведчик Евгений Березняк).
Кто мог предвидеть такие насмешки над историей тех, кто сам ни дня не был на войне?
Кто знает, что пережили победители Великой войны, когда распинали страну, ради свободы которой они не щадили себя?
Как живется ветеранам рядом с нами сегодня?




***

      Давно нет моих родителей, не осталось в живых их друзей-фронтовиков. О Великой отечественной войне 1941-1945 гг. знаю только из их скупых рассказов, из фильмов и книг. Мои дети и внуки – новые поколения, им жить дальше, им хранить семейные предания и боевые награды предков.
Только бы помнили…



Время правды придёт и всё честно расскажет,
И страна равнодушье и лень победит.
Может, только тогда наши внуки докажут,
Что ничто не забыто, и никто не забыт.
Может, только тогда наши внуки докажут,
Что никто не забыт…
    Н.Добронравов



-------------


• Мою младшую дочь мы назвали Валентиной. Жизнь продолжается!


• * / Алексей Трофимович Шаповалов –  в 1944 г. лейтенант, заместитель командира разведгруппы, обеспечившей спасение Кракова от разрушения при отступлении фашистов. По завершении операции был награжден орденом Отечественной войны II степени. Имя его, как и командира разведгруппы Евгения Березняка, стали известны после выхода фильма «Майор Вихрь», снятого в 1967 г. Евгением Ташковым по одноименному роману Юлиана Семенова. Прототип майора Вихря - Евгений Березняк.


• **/  Мой отец, Паньковский Иван Петрович, умер 15 мая 1998 г. Но снова и снова, в течение пяти лет, приходили  радостные первоклассники во главе с учительницей – поздравить ветерана. Каждый раз я говорила, что папа умер, не нужно беспокоить нас.  И только визит к директору школы положил конец этому «чествованию».

•••
Спят вечным сном в могилах братских...
(Наши...)
http://proza.ru/2013/05/09/1267


• Автор стихотворения «Это было в мае, на рассвете» - Григорий Рублев.


• Продолжительность Великой Отечественной войны составила 1418 дней и ночей.


• В общей сложности потери Советскгог Союза в Великой отечественной  войне составили  26 600 000 граждан.
Всего в боевых действиях в годы войны участвовало 34 476 700 советских военнослужащих.
http://www.bereg.ru/sprav_info/inform/vov.shtml


• Фото:  Памятник  освободителям города Кировограда - в сквере возле театра им. М. Кропивницкого.
Существует версия, что это первый в Украине памятник воинам Великой Отечественной, установлен еще до окончания войны.
http://uc.kr.ua/pampam/