Дитя Апокалипсиса

Счастье промелькнуло и превратилось в жизнь. Открытые глаза, сюсюканье матери и понятные её слова превратили меня в человека. Вторым был кто-то! Я боялся как либо его назвать, что-то не знакомое было в его облике и если мать я сразу назвал мама, то это создание, хоть и крутилось в голове слово, папа, никак не подходило к моему не богатому словарному запасу из которого можно было бы дать ему обозначение. Жизнь это конечно хорошо, но моя младенческая беспомощность и предвзятость ко всему, что попадалось на глаза, никак не способствовало её становлению. Капризы сложенные из не понимаемого, мои вонючие подгузники закрывающие мир, и существо, которое не мог назвать папой, всё это в сумме создавало из меня личность, которая в будущим, что и могла бы творить, так только деяния во зло. Я знал это ещё и не пройдя и шага, но поделать ничего не мог, так как смерился от этого своего знания.
Дни проходили за днями и происходящее, реальность, которая могло бы отложиться в памяти, во мне не существовала. Всё одно и тоже, если не считать дня, когда мать перестала кормить меня грудью и стала кормить какими-то смесями, и это однообразие сложенное во временной алгоритм, вскоре раздвоило меня и если раньше, я видел своё будущие чёрным, то теперь оно посерело, можно сказать посветлело, но зло на горизонте не исчезло. А потом я встал на ноги. Мне нравилось стоять и держать равновесие. Первый шаг я сделал под слёзы матери. Я не знал, что это были слёзы радости и чтобы не огорчать больше мать я не вставал на ноги ещё долгих три года. Я пошел благодаря своему страху и страх этот был вызван тем чего боялись, а боялись конца света, который будто бы должен наступить двадцать пятого декабря. Я вскочил на ноги, когда начали рушиться стены нашего дома. Я побежал, когда увидел срывающийся на меня потолок и сделал это с такой прытью, что через секунду был на улице, которую видел лишь сидя в коляске. Теперь стоя на ногах я чувствовал землю своими ногами, колыхающеюся и встающую на дыбы метрах в ста от меня. Мне было интересно, и стоял и смотрел по сторонам, пока чья-то сильная рука не втащила в кабину вертолёта, который видел в телевизоре. Я понимал что случилось что-то плохое и это понимание вырвалось наружу словами в крике, мама. Я кричал, но мой крик заглушал шум моторов. Я даже закашлялся от крика и после этого увидел своё будущие светлым. Представляете, светлым! Внутри что-то переменилось и прежняя жизнь куда-то исчезла вместе с матерью. Я мало понимал, что говорили люди в кабине, но по их лицам видел, что они в полной растерянности и в страхе за своё будущие, в котором всё переменилось до наоборот, и если я видел своё будущие светлым, то они явно представляли его чёрным. Я краем глаза взглянул в иллюминатор и не увидел ничего там страшного, ведь развалины мне представлялись разрушенным конструктором, который придёт время соберут, а скрученные в дугу рельсы с лежащими рядом вагонами и локомотивами были просто моей игрушечной железной дорогой, которую ползая постоянно ломал. А потом были треск, дым и пламя, навсегда запомнившееся слова, «Спасите моего сына!»,  голосом того, кого никогда не назову папой, и полёт с плюханьем в озеро напомнивший купание в тёплой ванне с уточками. Я тогда поплыл. Я слепым щенком выбрался на берег, обожженный горячей водой озера. Я кричал! Я звал мать, но на мой зов пришел лишь здоровенный пёс, который стал зализывать мои ожоги. Я уснул от его слюны, а когда проснулся, то оказался в тепле двух собак, которые согревали меня своими телами. Пошевелился и вскрикнул, заставив повернуть в мою сторону ещё как минимум с десяток собак. Те две меж которых спал осторожно встали и стали меня осматривать будто доктора, а потом одна из них что-то проскулила второй и та куда-то убежала гавкая на ходу. Все собаки от её лая разбежались в разные стороны и я почему-то вспомнил сказку про Маугли, которую мне читала мама. Я уснул от воспоминаний и во сне не было ужасов, как сложенное от произошедшего, ведь я не понимал, что произошло и считал, что произошедшее неотъемлемая часть жизни, и сны мои были продолжением сегодняшнего дня в котором я был уже частью собачьей стаи.
Проснулся от треска своей курточки, куда вонзились зубы одной из собак. Я испугался, думая, что меня хотят съесть, но когда посмотрел по сторонам, то понял, что меня спасают от чудищ, которые убивали людей бегущих в мою сторону. Мы стаей неслись впереди толпы людей, которых догоняли и с жестокостью убивали существа похожие на отрицательных героев сказок с картинками, где они мне дома иногда не давали спать и заставляли плакать. Когда последние из людей упали наземь от ударов какой-то невидимой силы и были растерзаны, чудища остановились, лишь мельком взглянув на удаляющуюся стаю. Мы вбежали в лес и он был точно таким же, каким сложилось во мне мнение о нём из телевизора. Мы остановились и все кругом тяжело дышали с высунутыми языками. Меня положили на покрытую мхом кочку и потом пока все не отдышались, на меня никто не обращал внимание. Мне захотелось есть и по привычки засунул большой палец в рот и стал его сосать. Видимо этот жест был общим в понимании для животных и людей и от этого вскоре около моей головы лежал покрытый кусками мяса мосол. Я никогда не ел сам, мама постоянно кормила меня с ложечки и увидев кость не понимал, как мне к ней подступиться. Я перевернулся на живот и вцепившись за кость обеими руками стал сосать мясо будто мамкину грудь боясь укусить видимо осознавая что зубы для этого недостаточно крупки. Вся стая на меня смотрела глотая слюну и я как бы поняв что одному кости мне будет многовато, отстранился от неё и облизнулся, давая всей стае понять что насытился. Чувства неудобства в отношениях сытого к голодному у меня ещё не было, но оно появлялось инстинктивно, от заложенного в человеке от животных.  И ещё одно меня беспокоило, ведь собаки ходят на четырёх ногах и если я встану на две ноги, то как они ко мне отнесутся. Я не знал что мне делать, понимая, людей которые помогли бы мне в моём воспитании я больше не встречу и следовательно единственной моей семьёй на данном этапе моего развития может быть собачья стая. Но как мне с ней сосуществовать? Как приносить пользу стае, и не быть для нею обузой? За свои четыре года жизни в моём мозгу кое-что собралось, но именно что пока разобраться не смог и видимо то что сделал в дальнейшем, а именно отодвинул от себя кость и гавкнул, и было частью маленького неосознанного вывода, который в дальнейшем должен мне помочь.
Пока разбирался в себе три собаки подошли ко мне и положили пакетики около меня, которые оказались бинтами и баночкой с какой-то мазью. Знал что делают бинтами и как мажутся мазью, видел не раз и от этого даже не подумав, намазался мазью и обернул руки бинтом, которые были обожжены наиболее сильно. Собаки смотрели на меня с удивлением, но это я должен смотреть на них с удивлением, ведь это они, животные, принесли мне то, с чем в своей жизни наверняка не сталкивались.
Стемнело! Две собаки прижались ко мне и вижу как блохи перепрыгивают с одной на другую и мне было светло, от жизни, что ждала меня в будущем, в котором единственным выбором будет выбор хождения с применением двух или четырёх конечностях.