Глава 18

                ГЛАВА 18

               
           На пороге квартиры Матвеевых стоял Борис Тениальный, своим неожиданным появлением он вызвал у хозяев небольшой шок. Свободное передвижение по миру стало делом обыденным, но Борис приехал не в туристическое путешествие. Чего он здесь не видел!? С другой стороны, на своё счастье, не видел он много чего. Не видел обстрел «белого дома», не видел забастовки голодных шахтёров, взрывы на кладбищах и торговых центрах, стрельбу на улицах. Грязь и вонь Черкизовского рынка. Борис уехал ещё до развала страны.

           Недавно появилось новое телевизионное шоу с участием Бориса, но Матвеевы и предположить не могли, что он мог вернуться насовсем. Столько воды утекло. Дверь ему открыла Марина:

          – Борис! Какими судьбами? – удивилась она.
 
          – А вот как-то так. Привет. – Борис протянул Марине цветы и поцеловал в щёку.

          – Здравствуй! Ой, спасибо! Белые розы! Помнишь?

          – Как я могу забыть!

          На шум в прихожей вышел Максим.

          – Борис! Вот это номер!

          Матвеев немного растерялся, Тениальный первый сделал шаг на встречу и обнял старого друга.

          – Здорово, брат. Не знаю как у вас со временем, ребята! Я надеялся посидеть с вами вечерок.

          – Нормально у нас со временем, конечно, посидим. – сказала Марина.

          Она смотрела на мужа и не понимала, почему Максим так сухо разговаривает с неожиданным гостем. Борис заметно смутился:

          – Простите, что не сразу к вам приехал. Занят был по горло.

          – Бывает.

          – Нет. Вру. Боялся! – решил признаться Борис.

          – Чего боялся? – спросил Максим.

           – Боялся, что всё изменилось и вы будете мне не рады.

          Марина удивлённо сказала:

          – Ну что ты, Борис. Мы часто о тебе вспоминали.

          Матвеев смотрел и не верили своим глазам – это был Борька, их «гениальный» друг. Чувствовалось некоторое напряжение. Борис, как всегда, был не с пустыми руками. Максим принял от него пакет и передал жене:

          – Марина приготовь нам чего-нибудь закусить.

          На откровенность старого друга, Матвеев не спешил отвечать такой же откровенностью.

          – Как видишь, новыми русскими мы не стали. – сказал он.

          Перед тем как уйти на кухню, Марина взглянула на мужа с лёгким укором, давая понять, что ей не нравится его тон, но Максим сделал вид, что не заметил этого:

          – Ты наверняка слышал, что за дела у нас творятся?
               
          – Конечно. Я в курсе всех дел в России, каждый день смотрел новости из Москвы.

          – Новости! Кто теперь верит нашим новостям. Все СМИ врут напропалую.

          – Я пользовался альтернативным источником информации. Интернет, слыхал про такое изобретение? Там шила в мешке не утаишь.

          – Слыхал. Правда мы ещё не приобщились к всемирной паутине. Не до этого было.               

          Друзья продолжали осторожно изучать друг друга.

          – Ну проходи в комнату. Вернулся, значит?

          – Вернулся. Я теперь ведущий нового шоу на телевидении. Подписал долгосрочный контракт.

          – Понятно. Смотрели недавно. А я извозом занимаюсь. Пытался челночить, но кинули мерзавцы – до сих пор с долгами расплачиваюсь. Спасибо Ольга Степановна помогает, а так хоть вешайся. Такие дела. Челнок. Знаешь, что такое?

          Борис пожал плечами. Максим не без иронии в голосе, решил просветить друга:

          – Да ты присаживайся в кресло. – Максим указал на кресло, а сам сел на диван, – Челночить. Это когда ездишь в Турцию. Закупаешь там товар и везёшь сумками домой. Потом продаешь на рынке и снова едешь за товаром. Так и мотаешься туда-сюда. Челнок. Быстрее продал, быстрее купил. Только у меня не заладилось с первой поездки. На таможне проверили, а вместо товара в коробках камни и бумага. Ночью автобус останавливался в кафе. Наверно, там и подменили. Мы всей семьёй на эту поездку денег собирали.

          – Ничего, Максим, мы с тобой ещё замутим чего-нибудь. Такое-эдакое. Я всегда в тебя верил. Ищущий да обрящет.

          – Это тебя на исторической родине так заливать научили!? Раньше ты был более скромного мнения о моей персоне – неожиданно зло сказал Максим.

             Матвееву казалось, что Борис слишком далёк от реальности. Он помнил старого Борьку – планы должны быть грандиозные. Такая уж у него была натура. И всё же, после слов про историческую Родину, ему стало неловко за свой резкий выпад. Борис ни в чём перед ним не виноват. Просто их пути разошлись, у каждого своя жизнь. Тениальный словно бы не замечал колкостей старого друга:

          – Я думаю тебе надо вернуться в режиссуру.

          – Спасибо, хоть кто-то ещё считает меня режиссёром. Таксист я, Боря. Таксист. Когда совсем припёрло, хоть в петлю лезь, обратился к Лёхе Николаеву. Помнишь такого?

          – Лёха!?

          – Лёха Николаев. Помнишь на картошке.

          – А! Это тот, спортсмен с которым ты дрался.
         
          – Да-да. Случайно встретились. Он уже бомбил по городу. А мне родители свою копеечку отдали. Они на дачу перестали ездить, бензин дорогой, смысла нет. Поехал к Лёхе, говорю, помоги. Знаю, что таксисты чужаков неохотно в свои ряды пускают. И вот уже пять лет извозом хлеб зарабатываю. Иногда с маслом получается.

          – Понятно. Всё поправимо, друг. Ты даже представить себе не можешь, как же я соскучился по прежней жизни.

          – Почему же могу. Скоро поймёшь. Прежней жизни нет и больше никогда не будет.

          – Никогда не говори никогда. Я тоже думал, что уже не вернусь в Россию. Наши в Хайфу на гастроли приехали. Я, как водится, в лучший ресторан на последние деньги их повёл. Сидим, вспоминаем. А за соседним столиком другая компания отдыхала. Недавно старый фильм с моим участием по ТВ прошёл. Ты же помнишь, ролька-то так – эпизодик. Но, меня узнали. Это вы, говорят, в кино снимались? Я отвечаю. Пригласили к себе за столик. Рожа им, видите ли, моя приглянулась. И предложили стать ведущим нового большого проекта. Я чуть от радости со стула не упал, но виду не показываю. Звезду включил. Ребята молодые, но толковые. Так что уверен. Мы с тобой обязательно сотворим что-нибудь грандиозное. Надеюсь, есть какие-то планы?

           Матвеев грустно улыбнулся:

           – Боря, ты меня слышишь? Я бомбила. Профессиональный извозчик. О чём ты?

           – Ну и что? Талант не пропьёшь. Неужели нет никакого проекта в голове. Не верю!

           – Честно?

     Мужчины продолжали внимательно изучать друг друга, каждый боялся своего разочарования. Часто бывает, что годы разлуки ломают душевные привязанности навсегда. Они уже очень взрослые люди и прекрасно понимали, что такое теперь сплошь и рядом. Тениальный прервал паузу:

          – А разве может быть иначе? Неужели мы так изменились?
         
          Максим задумался, выдержал ещё одну паузу, напряжённо решая что-то важное для себя. И только потом, глядя прямо в глаза Борису, поверил, что тот не шутит:

          – Давно мечтаю снять фильм по роману "Анна Каренина". Марина обожает старый фильм с участием Ланового и Самойловой.

          Тениальный оживился, словно только и ждал этого:

          – Прекрасно. На роль Вронского не претендую, а вот Стива Облонский – это моё.

          – Пожалуй, ты прав. – согласился Максим, но в его голосе не было уверенности.
            
          Матвеев по-прежнему не верил, что всё серьёзно, и решил отнестись к болтовне старого друга спокойно. Борис уловил это:

          – Не веришь?! А зря. Я говорю тебе, будем снимать!

          После этих слов, Максим бросил короткий взгляд на гостя и опустил голову. Вошла Марина, посмотрела на мужчин, как же заметно они постарели:

          – Ребята, пойдёмте на кухню. У меня всё готово.

          – А где ваш сын?
               
          Максим поднялся с дивана и обнял жену за талию:

          – Спасибо, родная – повернулся к Борису, – Олега ты вряд ли узнаешь. Вымахал выше меня. Доченьке Лидочке уже четыре годика.

          – У вас дочка? Не знал.

          – Они все на даче с мамой. – сказала Марина.

          – Привет Ольге Степановне от меня!

          – Обязательно передам.

          Сели за стол. Максим открыл принесённый гостем коньяк:

          – Ну что? За встречу!

          – За встречу.

          – Да, ребята, летит время! Я теперь тоже семейный человек. Обязательно вас познакомлю. Сейчас мои в Египте загорают. Приспичило им на пирамиды посмотреть. У меня тоже дочка, Анечка, скоро шесть лет. Талантливая, вы не поверите. И поёт, и танцует.

          При воспоминании о дочери лицо Бориса расплылось в блаженной улыбке.
               
          – Поздравляем. – сказала Марина.

          – Поздравляю, Борис! Очень интересно посмотреть на талантливую дочь гениального Бориса Моисеевича – Марина сделала ударение на слове гениальный.

          – Не забыли. Кстати, кроме вас меня никто больше гениальным не называл. Тениальный и Тениальный. Вроде обычная фамилия. Там таких гениев и без меня хватает. Эх, ребята! Как же я рад вас видеть! Представляете, я в Хайфе Томку встретил. Помните, царицу Тамару?

         – Конечно – сказала Марина.
   
         – Прошла мимо даже не посмотрела в мою сторону. Вся такая упакованная с ног до головы. А я думаю, Томка, чего морду воротишь, радуйся, что за такого дурака замуж не вышла.

         – Она бы из тебя человека сделала – в шутку предположил Матвеев.

         После глотка хорошего коньяка, он немного размяк: «Совсем, как в былые времена». Борис тоже повеселел:

         – Ага. Убил бы. У Тамары другое представление о жизни. Мы с ней никак не монтируемся. Когда-то я пытался поступить на актерский факультет, читал отрывок из Николая Островского «Как закалялась сталь». Жизнь дается человеку один раз и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

         – Чтобы не жёг позор за подлое и мелочное прошлое – подхватил Максим.

         – Да, да. Как-то так. Ты тоже помнишь?

         – Помню. Мы же этот отрывок в школе наизусть учили.

         – Ну да. И знаешь, что я вдруг подумал, мы не прикидывались наивными ублюдками. Было в этом что-то притягательное. Особенно, когда ты молод, полон сил и веришь в светлое будущее.

         Марина посмотрела на них и тихо вышла, чтобы позвонить матери. Она заметила, как посветлели глаза Максима и не хотела им мешать.

         – А помнишь, как наша Жучка Светку Крамер в комсорги школы протаскивала.

          – Помню, конечно.
.
          – Вот с этого всё и начинается. Зачем она так с нами? Мы же всё понимали. Так что, дело не в высоких словах, Боря. Жаль, когда за эти слова хватаются проходимцы всех мастей. Прикрываясь благими намерениями, устраивают свои делишки.

         – Я об этом и говорю. А Томкин папаша в Военторге работал, переобулся на ходу из коммунистов в олигархи. Ловко. Ну и плевать на них. А мы с тобой будем кино снимать.

         – Не знаю Боря. Перегорело что-то во мне.

         – Брось. Главное верить и всё получится. А я в тебя верю!

         – Когда-то я точно знал, какое кино буду делать, но тему Великой Отечественной войны нельзя эксплуатировать вечно.

         – Видел я эти новые фильмы про войну.

         – Вот и я о том же. Снимают чёрт знает что. Смотреть стыдно. Я и сам несколько отупел от такой жизни, но не до такой степени, чтобы гнать халтуру. Для меня память о войне – это святое.

          Матвеев боялся даже поверить, что возвращение в профессию возможно, но Борис сдержал слово. Через две недели позвонил. Сказал адрес офиса и время, к которому следует быть. Спустя час Матвеев маялся в приёмной. Кожаные кресла, кулер, диван с журнальным столиком. Секретарша с накаченными губами за компьютером. На стене постер с известной всему миру надписью Голливуд. Максим немного растерялся. Таких офисов он ещё не видел: современная оргтехника, на полках солидного вида папки, на столе разные зажимы и файлики. Секретарша с накаченными губами ловко жонглировал всем этим. А Матвеев вспомнил свои прежние мытарства по кабинетам «высокого начальства». Глухие шкатулки с дубовыми столами. На столе обязательный графин с водой, откидной календарь, в котором оставляли заметки на память. Как же всё изменилось. Матвеев сел в кресло и приготовился к долгому ожиданию, но уже через минуту его пригласили войти. Продюсер оказался человеком лет тридцати. Он кивнул Матвееву на стул:         
 
          – Добрый день!

          – Здравствуйте!

          – Чай, кофе?

          Максим вежливо отказался:

          – Нет, спасибо!

          Хозяин кабинета снял трубку:

          – Дэн, контракт на Матвеева готов? Хорошо, Ждём.

          Вошёл молодой человек, которого по всей видимости и звали Дэн. Он принёс папку с документами. Матвеев смотрел на холёные руки бизнесменов и испытывал неловкость за свои обветренные ладони. Без долгих разговоров подписал заботливо подготовленный контракт. Один экземпляр отдали Матвееву. И всё. Можно приступать к работе. Вот так. Даже обошлось без фужера шампанского и фамильярного похлопывания по плечу. Максим вышел из офиса слегка обескураженный. Постоял на тротуаре, чтобы прийти в себя. Несмотря на мороз, казалось, что рука ещё помнит твёрдое рукопожатие молодых людей с пожеланием удачного сотрудничества. Это было странно. Холёные руки парней оказались крепкими, а может цепкими. Кто их разберёт.

          Мороз давил не по-детски, машина не завелась, Матвеев без всякого сожаления бросил бездыханное железо. Забронзовевшее небо давило обещанием минусовых рекордов. Матвеев переволновался и был не в том состоянии садиться за руль. Он спустился в метро, с загадочной улыбкой зашёл в вагон и зацепился за одну из мягких петель на поручне. Мыслями Матвеев был всё ещё там в кабинете с блестящим столом и компьютером известной фирмы. Наверное, со стороны он мог показаться городским сумасшедшим. Через пятнадцать минут вышел на своей станции. Мрачные пассажир, которых он смущал своей загадочной улыбкой, зло смотрели ему вслед. А Максим не замечал, что всю дорогу улыбается. Ему не верилось, что всё произошло так буднично и просто. Хотелось заорать на всю округу – не может быть!