Глава 18

                ГЛАВА 18

          До последнего момента Алина держала в тайне от Артёма, что уезжает на съёмки. Узнав об этом, юноша грозился приехать. "Какой дурак! И зачем я только с ним связалась!" – сокрушалась актриса, глядя на него. Только в поезде удалось расслабиться, она достала из чемодана роман Толстого, открыла на семьдесят первой странице, но мысли сбивались и смысл прочитанного ускользал. Алина не заметила, как постепенно погрузилась в приятную дрёму, в состояние при котором не хочется думать ни о чём. Мелькали обрывочные воспоминания, какие-то мысли, не связанные между собой единой цепью. Медитация была прервана неожиданным вторжением в её купе – в дверном проёме стоял Артур Аринин. Прошлый раз звонкая пощечина охладила пыл героя-любовника. Подвыпивший коллега решился на вторую попытку. Этого Алина даже предположить не могла, она отложила книгу:
         – Аринин, иди спать!
         – Слушай Свиридова, это глупо, в конце концов. Мы, взрослые люди. Ты знаешь о том, что воздержание вредно. Чистая физиология не более того. Ведь я же тебе нравлюсь. Ты мне тоже.
         – Чистая физиология, говоришь. Интересно, что думает по этому поводу твоя жена!?
         – При чем здесь моя жена? Она прекрасно знает: когда я выпью, мне это необходимо. Никакой измены здесь нет. Она у меня очень умная женщина. И такие вопросы мы с ней не обсуждаем. Иди же сюда. Меня это начинает злить.
         – Действительно, всё просто. Верность пережиток прошлого. Физиология требует, – Алина выдернула руку.
         – Слушай, Свиридова, ты всё-таки дремучая провинциалка. Как играть собираешься!?
         Артур сел напротив, отхлебнул из Алининого стакана:
         – Чай, ты серьёзно. Даже не вино?! Ох, Свиридова, Свиридова… Слушай! Ехали как-то на гастроли в Прагу. Очередь в туалет образовалась, народ собрался, шумит. Потом дверь открылась и нарисовалась сладкая парочка. Оказалось, Нинка с Геннадием Петровичем зубки чистят. Минут тридцать так чистили.
         – Прибереги сплетни для других. О закулисной жизни знаю не меньше твоего.
         – Это я тебе для примера. Приспичило людям. Понимаешь?! Не понимаешь! Глупая Свиридова. Спорим, что Нинка скоро заслуженной станет, а ты так и будешь торчать одна в купе, как дура.
         Он резко подался вперёд, и Алина уже приготовилась влепить ему очередную пощёчину, но получила упреждающий толчок в больное плечо.
          – Ещё чего. Размахалась.
         Аринин мгновенно испарился. Девушка с досадой и горечью смотрела ему вслед. Неужели ей не суждено по-настоящему влюбиться, и никто её не полюбит – захотелось плакать. Но и на этот раз актриса сдержала слёзы. Нельзя отвлекаться на личное, завтра начнутся съёмки. Анна, теперь она Анна Каренина. Как говорил любимый педагог: «фанатизм в актёрской профессии приветствуется». Евгений Семёнович знал, что в него влюблены все его студенты. И часто смотрел куда-то вдаль, как будто прозревая будущее, как же он был хорош. И это не было самолюбованием. Подумав, добавил: «но фанатизм необходим только тогда, когда начинается работа над ролью. А работу над ролью нельзя смешивать с личной жизнью».

         Утром Артур как ни в чём не бывало вручил Свиридовой белую розу:
         – Забудем всё. Побережём эмоции для съёмок. Матвеев постарается использовать свой шанс. Так что придётся вкалывать по полной программе. Как он ночью приструнил народ. Не слышала? Быстро всех спать уложил. Да и Тениальный своей звезданутостью не даст нам покоя. Хотя вроде хороший мужик.
         Алина молча взяла розу. Аринин состроил невинную гримасу:
         –Ладно, может и к лучшему, что, между нами, ничего не было. В этом есть своя интрига. Не находишь!?      
         В профессионализме Артура сомневаться не приходилось, Алина это понимала и приняла цветок в знак примирения. Всё же была в Аринине подкупающая открытость. Вот и в адрес Тениального не побоялся высказаться, хотя, чего ему бояться в том, что Свиридова не сплетница в театре знали все. Со временем произошла странная метаморфоза, работа сблизила артистов, и глубокая неприязнь к коллеге переросла в приятельские отношения. Аринин, неисправимый циник и любитель пошлости, в присутствии Свиридовой менялся, кажется, он даже начал её уважать. Съёмочная группа была подобрана со знанием дела. Страх перед Матвеевым развеялся в первый же день. Максим обаял всех. Его голос, спокойный и уверенный, действовал магически. На площадке царила атмосфера взаимного уважения, классическая проза Льва Николаевича создавала ауру истинно творческого процесса. Коллеги постепенно оттаяли и искренне радовались дружелюбию и взаимному уважению, царившему на съёмочной площадке. Работали с настроением и душевным комфортом.
         Алина каждое утро просыпалась в прекрасном расположении духа, и продолжала испытывать трепетное волнение от предчувствия счастья, или огромного желания быть такой же любимой, как её героиня. С режиссёром легко нашла общий язык и Матвеев был доволен своим выбором. Немного смущал Борис Тениальный. Кажется, даже Максим не оценил масштаб популярности Бориса. Шоу мен привлекал дикое количество поклонниц на съёмочную площадку. Это несколько усложняло работу, Борис, лукаво улыбаясь, с видом наивного ребёнка разводил руками: мол, ничего не могу поделать. Любит меня народ. Рейтинг, господа! Для ТВ это всё. И вам только польза от этого – фильм с моим участием привлечёт зрителей в кинотеатры. Это только подразумевалось, такие разговоры оставались за скобками. В общении Борис был сама непосредственность. Зная о стесненных обстоятельствах коллег, он устраивал широкие застолья за свой счёт. Чем сдерживал агрессию даже самых отъявленных завистников. Матвеев относился с большим терпением к выходкам Тениального. В чём-то он был прав. Продюсер фильма был всё тот же Дэн Пивоваров, который являлся продюсером Бориса по телевизионной программе. Такой факт нельзя игнорировать. Нравится это или нет. Максим умел сглаживать мелкие недоразумения, и работа доставляла радость всем без исключения.
            На период съёмок, Матвеев предусмотрительно внёс в контракт каждого запрет на пользование интернетом и просмотром телевизионных программ. Разрешалось выходить на связь с родными по телефону не чаще двух раз в день. Свиридова могла позвонить только матери, но она вряд ли обрадуется звонку дочери. Начнёт привычно жаловаться на жизнь и клянчить деньги. Немного подумав, чем бы занять себя в свободное время, Алина решила вести дневник, чтобы занять себя в свободное время. И стала каждый вечер записывать свои впечатления от работы, попутно делая небольшие лирические зарисовки. Что-нибудь в таком духе: «сама природа способствовала творческому процессу. На помощь весне подоспели южные ветра и, навалившись упругой грудью, выдавили с небосвода свалявшиеся в колтуны тучи – землю по утрам ещё кидало в озноб. Немного поворчав для приличия, уставшая и вымороженная до предела старуха-зима собрала свою поистрепавшуюся орду, состоящую из посланцев свирепого севера. И неспешно потянулась с ними на долгожданный отдых в Арктику до следующего сезонного набега. Душа молодой актрисы очнулась от затянувшегося межсезонья, её томило предчувствие любви. Анна прислушивалась к себе, боясь проснуться однажды и не уловить эти трепетные вибрации. Очень хотелось верить, что скоро состоится, обязано состояться рождение великой, всепоглощающей любви. Не по-детски наивной, не по-юношески надрывной, а выдержанной, созревшей, как элитное вино. Такие чувства пьянят душу изысканным букетом, будоражат воображение богатым послевкусием. Их стараются уберечь и боятся расплескать хотя бы каплю. Трепетно оберегают и хранят как самые дорогие воспоминания». Алина намеренно вела дневник от лица Анны, такая задумка казалась ей вполне оригинальной. Она закрыла тетрадь и с горечью подумала: «Неужели накопившееся в душе томление будет растрачено на роль». И только Анна, несчастная счастливая Анна Каренина, познавшая гибельную страсть к Вронскому, получит всё, и выпьет за неё бокал благородного напитка Гименея. А выжатой и опустошенной ролью Алине Свиридовой останутся лишь воспоминания. Актриса ловила на себе взгляд Матвеева и бессознательно старалась удержать его внимание. Она и не думала флиртовать, даже не понимала, что с ней происходит, ей было просто светло и радостно – счастье казалось таким близким и возможным. Ведь даже самое угрюмое и затянувшееся межсезонье неизбежно заканчивается.