Глава 18

                ГЛАВА 18


                На пороге квартиры Матвеевых стоял Борис Тениальный, своим неожиданным появлением он вызвал у хозяев небольшой шок. Свободное передвижение по миру стало делом обыденным, но Борис приехал не в туристическое путешествие. Чего он здесь не видел!? С другой стороны, он не видел много чего. Не видел обстрел «белого дома», не видел забастовки голодных шахтёров, взрывы на кладбищах и торговых центрах, стрельбу на улицах. Грязь и вонь Черкизовского рынка. Борис уехал ещё до полного развала страны. И все прелести беспредела девяностых не коснулись его лично. Конечно, жизнь не баловала Бориса, но ему не пришлось пережить и десятой доли того, что пришлось испытать Матвеевым.

           Недавно появилось новое телевизионное шоу с участием Тениального, но Матвеевы и предположить не могли, что он мог вернуться. Столько воды утекло, казалось, совсем потеряли друг друга из виду.

          Звонок в деверь, Марина открыла, и замерла от удивления. Перед ней стоял импозантный мужчина, перепутать которого с кем-либо было очень трудно:

          – Боже мой, Борис! Какими судьбами?
 
          – А вот как-то так. Привет, дорогая! – Борис протянул Марине цветы и поцеловал в щёку.

          – Здравствуй! Ой, спасибо! Белые розы! Помнишь?

          – Как я могу забыть!

          На шум в прихожей вышел Максим.

          – Борис! Вот это номер!

          Тениальный первым сделал шаг на встречу и обнял старого друга, но почувствовал, что объятие получилось неискренним. Возможно, сдержанность вызвана его внезапным появлением, и поэтому Борис торопливо поведал о своих планах:

          – Здорово, брат! Не знаю как у вас со временем, ребята!? Я к вам без предупреждения и всё же надеюсь посидеть с вами вечерок.

          Про старые добрые времена поминать не стал. Всё же вялое рукопожатие Максима насторожило. Даже Марина была смущена поведением мужа и поспешила успокоить гостя:

          – Нормально у нас со временем, конечно, посидим.

          Она посмотрела на мужа, не понимая, что это с ним. Смутил дорогой костюм?! Так Борис всегда придерживался принципа – лопни, но держи фасон! Скромное жилище Матвеевых для него тоже не было большой неожиданностью. Марина не понимала, что так разозлило Максима, и заставило гостя оправдываться:

          – Простите, что не сразу к вам приехал. Занят был по горло.

          – Бывает. – всё так же сухо отозвался Матвеев.

          – Нет. Вру. Боялся! – решил признаться Борис.

          – Чего боялся? – спросил Максим.

           – Боялся, что всё изменилось и вы будете мне не рады.

          – Ну что ты, Борис. Мы часто о тебе вспоминали. Скажи, Максим! –  Марина вмещалась в натянутый диалог мужчин.

           Она искренне обрадовалась гостю и постаралась снять возникшее напряжение. Марина взглянула на мужа с лёгким укором, но Максим сделал вид, что не заметил этого. Тениальный протянул пакеты с продуктами, Матвеев принял их и передал жене:

          – Марина, приготовь нам чего-нибудь закусить.

          – Борис, ты не против, если мы сядем на кухне? – спросила Марина.

          – Конечно, нет! Чай не баре! – бодро отозвался Борис.

          – Тогда проходите в комнату.

            Она не хотела суетиться перед ними, давая возможность спокойно поговорить с глазу на глаз.

          На откровенность старого друга, Матвеев не спешил отвечать такой же откровенностью:

          – Как видишь, новыми русскими мы не стали.

         Зачем-то сказал Матвеев и ещё больше разозлился на себя. Что-то сдерживало его поддаться радости. Может какая-то застарелая обида. Нет. Здесь что-то другое. Максим не мог понять что. Друзья продолжали осторожно изучать друг друга. Борис снял куртку, а хозяин как будто не спешил его приглашать.

          – Ты наверняка слышал, что за дела у нас творятся?
               
          – Конечно. Я в курсе всех дел в России, каждый день смотрел новости из Москвы.

          – Новости! Кто теперь верит нашим новостям. Все СМИ врут напропалую.

          – Я пользовался альтернативным источником информации. Интернет, слышал про такое изобретение? Там шила в мешке не утаишь.

          – Слышал. Правда мы ещё не приобщились к всемирной паутине. Не до этого как-то было. Ну проходи в комнату. Вернулся, значит?

          – Вернулся. Я теперь ведущий нового шоу на телевидении. Подписал долгосрочный контракт.

          – Понятно. Смотрели недавно. А я извозом занимаюсь. Пытался челночить, но кинули мерзавцы – до сих пор с долгами расплачиваюсь. Спасибо Ольга Степановна помогает, а так хоть вешайся. Такие дела. Челнок. Знаешь, что такое?

          Борис пожал плечами и остановился в нерешительности, всё больше ощущая неловкость ситуации. Он ожидал совсем другого приёма. Максим не без иронии в голосе, решил просветить старого друга:

          – Да ты присаживайся в кресло. – Максим указал на кресло, а сам сел на диван, – Челночить. Это когда ездишь в Турцию. Закупаешь там товар и везёшь сумками домой. Потом продаешь на рынке и снова едешь за товаром. Так и мотаешься туда-сюда. Челнок. Быстрее продал, быстрее купил. Только у меня не заладилось с первой поездки. На таможне проверили, а вместо товара в коробках камни и бумага. Ночью автобус останавливался в кафе. Наверно, там и подменили. Мы всей семьёй на эту поездку денег собирали.

          – Ничего, Максим, мы с тобой ещё замутим чего-нибудь. Такое-эдакое. Я всегда в тебя верил. Ищущий да обрящет.

          Борис явно чувствовал себя не в своей тарелке, и эта догадка начинала доставлять удовольствие Максиму. Вернулся и уже опять на коне. Везунчик! Вся накопившаяся на душе муть стала всплывать как-то сама собой. И он сказал неожиданно зло:

          – Это тебя на исторической родине так заливать научили!? Раньше ты был более скромного мнения о моей персоне.

             Матвееву казалось, что Борис слишком далёк от реальности и это раздражало. Он помнил старого Борьку – планы должны быть грандиозные. Такая уж у него была натура. И всё же, после слов про историческую Родину, ему стало неловко за свой резкий выпад. Борис ни в чём перед ним не виноват. Просто их пути разошлись, у каждого своя жизнь. Тениальный делал вид, что не замечает колкостей старого друга. Ему было очевидно, что Максим занимается не своим делом, поэтому злится.

          – Я думаю тебе надо вернуться в режиссуру.

          – Спасибо, хоть кто-то ещё считает меня режиссёром. Таксист я, Боря. Таксист. Когда совсем припёрло, хоть в петлю лезь, обратился к Лёхе Николаеву. Помнишь такого?

          – Лёха!?

          – Лёха Николаев. Помнишь на картошке.

          – А! Это тот, спортсмен с которым ты дрался.
         
          – Да-да. Случайно встретились. Он уже бомбил по городу. А мне родители свою копеечку отдали. Они на дачу перестали ездить, бензин дорогой, смысла нет. Поехал к Лёхе, говорю, помоги. Знаю, что таксисты чужаков неохотно в свои ряды пускают. Нужна была протекция. И вот уже пять лет извозом хлеб зарабатываю. Иногда с маслом получается.

          – Поверь мне, всё поправимо. Ты даже представить себе не можешь, как же я соскучился по прежней жизни.

          – Почему же могу. Скоро и ты поймёшь. Прежней жизни нет и больше никогда не будет.

          Борис решил поделиться своей историей, чтобы Максим не думал о том, что у него всё так уж гладко было:

          – Никогда не говори никогда. Я тоже думал, что уже не вернусь в Россию. Наши в Хайфу на гастроли приехали. Я, как водится, в лучший ресторан на последние деньги их повёл. Сидим, вспоминаем. А за соседним столиком другая компания отдыхала. Недавно старый фильм с моим участием по ТВ прошёл. Ты же помнишь, ролька-то так – эпизодик. Но, меня узнали. Это вы, говорят, в кино снимались? Я отвечаю. Пригласили к себе за столик. Рожа им, видите ли, моя приглянулась. И предложили стать ведущим нового большого проекта. Я чуть от радости со стула не упал, но виду не показываю. Звезду включил. Ребята молодые, но толковые. Так что уверен. Мы с тобой обязательно сотворим что-нибудь грандиозное. Надеюсь, есть какие-то планы?

           Матвеев выслушал рассказ друга, с грустной улыбкой бывалого человека:

           – Боря, ты меня слышишь? Я бомбила. Профессиональный извозчик. О чём ты?

           – Ну и что? Талант не пропьёшь. Неужели нет никакого проекта в голове. Не верю!

           Мужчины продолжали внимательно изучать друг друга, каждый скрывал, но боялся своего разочарования. Часто бывает, что годы разлуки ломают душевные привязанности навсегда. Теперь такое сплошь и рядом. Они уже очень взрослые люди и всё прекрасно понимали.
          – Честно? – спросил Максим.

          – А разве может быть иначе? Неужели мы так изменились?
         
          Матвеев выдержал ещё одну паузу, напряжённо обдумывая что-то важное для себя. И только потом, рискнул огорошить гостя своим признанием. Проверяя серьёзность намерений:

          – Есть одна давняя мечта. Хочу снять фильм по роману "Анна Каренина". Марина обожает старый фильм с участием Ланового и Самойловой.

          Тениальный словно только и ждал этого, сразу оживился:

          – Прекрасно. На роль Вронского не претендую, а вот Стива Облонский – это моё.

          – Пожалуй, ты прав. – согласился Максим, живо представив Бориса в роли Облонского.
            
          И всё же в его голосе не было уверенности, он по-прежнему не верил, убеждая себя отнестись к болтовне старого друга спокойно. Борис уловил это:

          – Не веришь?! А зря. Я говорю тебе, будем снимать!

          После этих слов, Максим бросил короткий взгляд на гостя и опустил голову. Это был всё тот же Борька, как прежде мечтающий сотворить что-то гениальное. А Матвеев был другим – слишком дорого ему обошёлся провал последнего фильма. Он не забыл круги своего личного ада и был не готов пройти через такие испытания ещё раз. В комнату заглянула Марина, задумчиво посмотрела на них:

          – Мужчины, пойдёмте на кухню. У меня всё готово.
               
          Максим поднялся с дивана и обнял жену за талию:

          – Спасибо, родная.

Прошли на кухню, сели за стол. Максим открыл принесённый гостем коньяк:

          – Ну что? За встречу!

          – За встречу.

          – А где ваш сын?

          – О! Ты его вряд ли узнаешь, скоро меня перерастёт. Доченьке Лидочке на днях четыре годика исполнилось.

          – У вас дочка? Не знал.

          – Дети на даче с мамой. – сказала Марина.

          – Привет Ольге Степановне от меня!

          – Обязательно передам.

          – Да, ребята, летит время! Я теперь тоже семейный человек. Обязательно вас познакомлю. Сейчас мои в Египте загорают. Приспичило им на пирамиды посмотреть. У меня тоже дочка, Анечка, скоро шесть лет. Талантливая, вы не поверите. И поёт, и танцует.

          При воспоминании о дочери лицо Бориса расплылось в блаженной улыбке.
               
          – Поздравляем, Борис! Очень интересно посмотреть на талантливую дочь гениального Бориса Моисеевича – Марина сделала ударение на слове гениальный.

          – Не забыли. Кстати, кроме вас меня никто больше гениальным не называл. Тениальный и Тениальный. Обычная фамилия. Там таких гениев и без меня хватает. Эх, ребята! Как же я рад вас видеть! Представляете, я в Хайфе Томку встретил. Помните, царицу Тамару?

         – Конечно – сказала Марина.
   
         – Прошла мимо даже не посмотрела в мою сторону. Вся такая упакованная с ног до головы. А я думаю, Томка, чего морду воротишь, радуйся, что за такого дурака замуж не вышла.

         – Она из тебя человека мечтала сделать.

         После глотка хорошего коньяка, Максим немного размяк и подумал: «Совсем, как в былые времена». Борис тоже повеселел:

         – Ага. Убил бы. У Тамары другое представление о жизни. Мы с ней никак не монтируемся. Когда-то я пытался поступить на актерский факультет, читал отрывок из Николая Островского «Как закалялась сталь». Жизнь дается человеку один раз и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

         – Чтобы не жёг позор за подлое и мелочное прошлое, – неожиданно подхватил Максим.

         – Да, да. Как-то так. Ты тоже помнишь?

         – Помню. Мы же этот отрывок в школе наизусть учили.

         – Ну да. И знаешь, я вдруг подумал, мы не прикидывались наивными ублюдками. Было в этом что-то притягательное. Особенно, когда ты молод, полон сил и веришь в светлое будущее.

         Марина посмотрела на них и тихо вышла, чтобы позвонить матери. Она заметила, как посветлели глаза Максима и не хотела им мешать. Эта встреча и этот разговор был важен для него. Мужчины ударились в воспоминания. Общее прошлое делало их друзьями.

         – А помнишь, как наша Жучка Светку Крамер в комсорги школы протаскивала?

          – Помню, конечно.
.
          – Вот с этого всё и началось. Зачем она так с нами? Мы же всё понимали. Так что, дело не в высоких словах, Боря. Жаль, когда за эти слова хватаются проходимцы всех мастей. Прикрываясь благими намерениями, устраивают свои делишки.

         – Всё так. Максим. Томкин папаша в Военторге работал, на ходу переобулся из коммунистов в олигархи. Ловко.

          – Да уж, такие кульбиты выписывают наши бывшие комсомольские лидеры и партийные бонзы.

          – Ну и плевать на них. А мы с тобой будем кино снимать.

         – Не знаю Боря. Перегорело что-то во мне.

         – Брось. Главное верить и всё получится. А я в тебя верю!

         – Когда-то я точно знал, какое кино буду делать, теперь ни в чём не уверен. Тему Великой Отечественной войны нельзя эксплуатировать вечно. Да и надо ли?

         – Видел я эти новые фильмы про войну. Больше двадцати минут не выдерживал, выключал.

         – Снимают чёрт знает что. Я и сам отупел от такой жизни, но не до такой степени, чтобы гнать халтуру. Медсёстры с накаченными губами, у комбатов виниры во рту. Позор. Для меня память о войне – это святое.

          – Мы, брат, халтуру гнать не будем. Это я тебе обещаю. Идея с экранизацией Льва Толстого мне нравится. Классика! Вот что нам теперь необходимо, как глоток свежего воздуха. Великая история любви.

           И Борис стал развивать тему, но чем больше он говорил, тем грустнее становилось Максиму. А надо ли надеяться? Он вспомнил другой день и прощальные посиделки на другой кухне, когда Борис уезжал, они были уверены, что больше никогда не увидятся. И вот перед ним сидит господин в дорогом костюме и строит планы совместной работы. Временами это был всё тот же Борька, то вдруг совсем чужой человек. По крайней мере, так Матвееву казалось. Он не был обижен на друга за тот неожиданный отъезд, который походил на бегство. И не то, чтобы забыл о его существовании, но как-то выдохся в своём мужском одиночестве. «Чудны дела твои, Господи!» – опять с некоторой долей неприязни подумал Максим, и почему-то вспомнил любимую присказку отчима Сергея Михайловича: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь!». Жизнь приучила его выражаться просто и открывать рот только по существу. Борис говорил много и вёл себя так, словно не было проклятых семи с половиной лет. Да, именно, так! Что там полгода?! Даже день и час теперь имели огромное значение. Стоило только включить телевизор и тебя тут же опускали с небес на землю. Криминальные сводки окатывали холодным душем реальной жизни. До классики ли сейчас людям? Им бы выжить и прокормить семью. Максим смотрел на господина в дорогом костюме и сомневался, что он сам верит в то, что говорит. Борис как будто уловил настроение друга:

            – Сегодня же садись за сценарий, а остальное я беру на себя.

            – Беру на себя, – усмехнулся Максим. – Знаешь, я вдруг подумал. Сейчас фильм «Афоня» уже бы не могли снять.

            – Не понимаю. Причём здесь «Афоня»?

            – А притом, что сантехника теперь другая. Не капает кран. И мойку на любой вкус можно в супермаркете купить.

           – Согласен, – неожиданно согласился Борис, но подумал о чём-то своём. – Надо всё хорошенько обдумать. До мельчайших деталей. Рынок ошибок не прощает.


                Не помнил Борис про капающий кран на своей старой кухне, он был из тех людей, кто легко принимал новую действительность, поэтому так же легко строил планы на будущее. Максим помнил тот капающий кран, у него был другой склад характера, и другой жизненный опыт. После этого разговора ни на что особенно не рассчитывая, Матвеев продолжал работать таксистом. Семью надо было кормить, а не витать в облаках. Он боялся даже поверить, что возвращение в профессию возможно, но Борис сдержал слово. Через две недели позвонил – назвал адрес офиса и время, к которому следует быть. Офисный центр располагался в бывшем Доме пионеров. И это обстоятельство теперь мало кого удивляло. В памяти сразу всколыхнулись неприятные воспоминания. Оказавшись в приёмной, Максим слегка растерялся. Кожаные кресла, кулер, диван с журнальным столиком. Всё для удобства посетителей. Секретарша с накаченными губами за компьютером. На стене постер с известной всему миру надписью Голливуд. Таких офисов Максим ещё не видел: новейшая оргтехника, на полках солидного вида папки, на столе разные зажимы и файлики. Секретарша с накаченными губами ловко жонглировал всем этим. Матвеев помнил свои прежние мытарства по высоким инстанциям. Старые кабинеты были похожи на глухие шкатулки с дубовыми столами и тяжёлыми сейфами. На столе обязательный графин с водой, откидной календарь, в котором оставляли заметки на память. Часто хозяин кабинета и сам мало чем отличался от своего дубового стола. Такой же основательный и грозный на вид. Чиновник поднимал свой тяжёлый лоб, смотрел на просителя маленькими глазками и через плотно сжатые губы выдавливал слово здрасьте. Как же всё изменилось. Секретарша мельком взглянула на Матвеева, поинтересовалась, что ему надо. Когда он представился, с удивлением уставилась на него и не очень уверенно сказала:

           – Располагайтесь поудобнее. Я сейчас.

           Она исчезла за дверью из блестящего пластика. Матвеев сел в кресло и приготовился к долгому ожиданию, но уже через минуту его пригласили войти. Продюсер оказался человеком лет тридцати. Он кивнул Матвееву на стул:         

          – Добрый день!

          – Здравствуйте!

          – Чай, кофе?

          Максим вежливо отказался:

          – Нет, спасибо!

          Хозяин кабинета снял трубку:

          – Дэн, контракт на Матвеева готов? Хорошо, Ждём.

          Вошёл молодой человек, которого по всей видимости и звали Дэн. Он принёс папку с документами. Матвеев смотрел на холёные руки бизнесменов и испытывал неловкость за свои обветренные ладони. Без долгих разговоров подписали контракт. Один экземпляр отдали Матвееву. И всё. Можно приступать к работе. Вот так. Даже обошлось без фужера шампанского и фамильярного похлопывания по плечу. Максим вышел из офиса слегка обескураженный. Постоял на тротуаре, чтобы прийти в себя. Несмотря на мороз, казалось, что рука ещё помнит твёрдое рукопожатие молодых людей с пожеланием удачного сотрудничества. Это было странно. Холёные руки парней оказались крепкими, а может цепкими. Кто их разберёт.

          Мороз давил не по-детски, машина не завелась, Матвеев без всякого сожаления бросил бездыханное железо. Забронзовевшее небо обещало побить рекорды минусовых температур. Матвеев только теперь почувствовал, как сильно переволновался, в таком состоянии лучше не садиться за руль. Он спустился в метро, и зацепился за одну из мягких петель на поручне. Мыслями Матвеев был всё ещё там в кабинете с блестящим столом и компьютером одной очень известной фирмы. Наверное, со стороны он мог показаться городским сумасшедшим. Максим не замечал, что всю дорогу улыбается. Грел душу файлик с подписанными листами, который он засунул во внутренний карман куртки. После звонка Бориса он помчался в офис, даже не думая о своём внешнем виде. Вспомнил, как расширились глаза секретарши, она явно приняла его за какого-нибудь сантехника, но даже эта догадка не испортила Максиму настроение. Мрачные пассажиры зло смотрели на него, но он был до глупости счастлив. Всё произошло как-то буднично и просто, что даже не верилось. Хотелось заорать во всё горло: «Не может быть!».